Зеленый свет купальской ночи

К шестому июля ятрышник уже отцвел. Розовато-лиловых колосовидных соцветий этой северной, милой тихой красотой орхидеи нигде среди травы не было. Но из теплой земли на смену цветам первого летнего месяца щедро выплеснулось солнечно-желтое, малиновое, фиолетовое, белое… Множество бледно-голубых розеток цикория будто висело в воздухе над зеленой поляной.

Я не торопилась, а потому двигалась per pedes apostolorum, ведя рядом велосипед. Его колеса по едва заметной колее когда-то полевой дороги катились легко. Слабые дуновения ветерка, обдававшие меня сладким и терпким дыханием трав и цветов, плавно стекали с холмов, над которыми в сияющем небе словно замерла пышная облачная сдоба.

Через полчаса ходьбы на дорогу упала невыразимо приятная после солнцепека, прохладная тень первых сосен. Я свернула на слабо, чуть ли не пунктиром обозначенную тропинку, петлявшую между деревьями. Идти стало труднее – между спицами велосипедных колес то и дело вдруг запутывался всякий лесной сор.

К моему удивлению, на нежно-зеленых мелколистных кустиках черники уже налились и потемнели первые крупные ягоды. Хотя они не накопили еще должной сладости, порой на ходу я срывала их и кидала в рот, пачкая пальцы и губы.

Целью моего путешествия был самый большой в нашей местности камень – огромный, как стог сена, валун, принесенный сюда ледником из Скандинавии много тысяч лет назад. Однако дорогу к этой достопримечательности я себе представляла смутно. И когда, по моим расчетам, после очередного подъема на горку взору должна была явиться ложбина с валуном в центре, ничего подобного не произошло. Впереди были только сосны, моховые кочки и негустой брусничник, сменивший чернику.

Я заблудилась.

Между тем надвигался вечер. Желтые лучи низкого солнца, прорываясь между стволов и веток, зло били по глазам, будто беспощадный искусственный свет электрического прожектора.

Петляние наугад по едва заметным тропкам к дороге меня так и не вывело. Но в конце концов я выбралась на опушку леса, уже совершенно не представляя себе, куда именно меня занесло.

Здесь мне стало окончательно ясно: сегодня я ночую в лесу…

Достав из рюкзака репеллент, я старательно опрыскала лицо и руки, а потом, оглядевшись, выбрала себе место для ночлега: главное, чтобы рядом не было муравейника. Спальный мешок остался дома, но я надеялась, что ночь холодной не будет… Все-таки середина лета.

Сумерки, по-летнему медлительные и светлые, не торопились уступать черед ночи. Где-то над головой затейливо пересвистывались и мелодично щебетали невидимые и неизвестные мне птицы. Я улеглась на пышный темно-зеленый мох, положила голову на рюкзак, прикрылась легкой курткой и смежила веки. Ничьих шагов слышно не было, но поневоле мысли вились вокруг всякого рода страшилок: бешеных волков и медведей, маньяков и вурдалаков…

Наконец усталость победила кошмары больного воображения, и я заснула.

Разбудил меня зудящий писк комара, раздосадованного противными племени летающих кровососов запахами химзащиты. Было почти темно. Я перевернулась на другой бок, и мой сонный взгляд скользнул вдоль рюкзака вниз… Там, среди травы, явственно светились маленькие зеленые огоньки. Светлячки! «Ивановы червячки»! Ну конечно же, ведь сегодня – ночь на Ивана Купалу!

Коли такое дело – хочешь не хочешь проснешься. С восторгом рассматривая светлячков, я вспоминала тот темный и безветренный августовский вечер, когда увидела их впервые. Это было в пионерском лагере (только, помнится, красный галстук тогда я еще не носила… В начальных классах училась). Посреди поляны горел высокий большой костер, кто-то пел патриотические песни и читал такие же стихи, а я сидела в сторонке, слушая вполуха и глядя без всякого воодушевления на выступавших, в компании с одной из старших девочек… И вот она-то и показала мне тогда в пыльной сухой траве это маленькое волшебство – живой зеленый огонек…

С нежданно обретенным вновь крошечным чудом расставаться не хотелось. И я вспомнила, что у меня в рюкзаке – очень кстати! – есть небольшая баночка с сетчатой крышечкой… А поймать несколько живых фонариков было нетрудно: возле самого моего мохового ложа загадочно и нежно светилось целое созвездие…

Утром, которое вечера мудренее, я почти сразу вышла на тропинку, выведшую меня на утерянную дорогу. И часа через три была дома. О светлячках я помнила все время, а потому, без промедления вынув баночку из рюкзака, поставила ее на стол, на лежавшую там раскрытую книгу. Это перед тем, как упасть на диван и зарыться под плед. Надо же было доспать недоспанное в лесную купальскую ночь!

Морфей упорхнул из моей квартиры только поздним вечером. Во тьме, которую усугубляли плотные и глухие шторы, я громыхнула нечаянно задетым стулом и направилась было мимо стола к двери. Но тут мое внимание привлекло пятно зеленоватого света, падавшее на книжные страницы.

Ну надо же! Огоньки пойманных мной светлячков горели настолько ярко, что можно было разобрать слова!

Я наклонилась над столом и стала читать вслух:
 
«…И блаженный, видя, что раздождилось, призвал келаря и сказал ему: «Приготовь ужин для князя». Тогда пришел к нему ключник, говоря: «Господин отец наш! Нет у меня меду для князя и спутников его». Спросил его блаженный: «Нисколько нет?» Он ответил: «Да, отче! Нисколько не осталось, я же говорил, что опрокинул пустой сосуд и положил на бок». Блаженный же снова посылает его: «Пойди и посмотри лучше, вдруг осталось что-нибудь или немного наберется». Тот же говорит в ответ: «Поверь мне, отче, что я и сосуд тот, где было питье, перевернул и положил набок». Тогда блаженный, поистине исполненный духовной благодати, сказал ему так: «Иди и по слову моему и во имя господа нашего Иисуса Христа найдешь мед в том сосуде». Он же, поверив блаженному, вышел и отправился в кладовую, и свершилось чудо по слову святого отца нашего Феодосия: стоит опрокинутый прежде бочонок и доверху полон меду».

С выражением дочитав абзац, я позавидовала монахам. Неплохо они устроились со своим чудотворцем! Вот бы и мне так… Захотелось кофейку – извольте, в воздухе над чашкой уже расплывается легкий душистый пар!
Впрочем, нет… Вечер, почти ночь. Какой там кофе… Уж лучше какао тогда, потому что я сегодня и не ела почти ничего…

Из коридора потянуло сквознячком. И вместе со струей воздуха в комнату проник… густой шоколадный запах…

Не более чем через две секунды я включила на кухне свет.

На рабочем столике, служащем по совместительству и обеденным, стояла моя любимая чашка, расписанная красными ягодками, зелеными листочками и украшенная позолотой. И отнюдь не пустая. С горячим какао!

Не веря глазам, я нюхала заманчиво пахнувшую жидкость в чашке, трогала ее кончиком пальца, а потом рискнула отхлебнуть. И если это все-таки была галлюцинация, то очень убедительная. Я с чистейшей совестью присягнула бы на чем угодно – хоть на Библии, хоть на Уголовном кодексе, что в чашке – именно какао. Свежее, густое, сладкое. Почти жидкий шоколад.

И махнув рукой на невероятность произошедшего, я сделала несколько бутербродов с сыром и устроила себе легкий поздний ужин – не пропадать же добру, правда?..

Однако утром следующего дня вечерние события показались мне всего лишь странным сном. Ведь никаких следов не осталось. И остаться не могло – я не люблю видеть на своей кухне грязную посуду. Так что меня одолели вполне законные сомнения. Может быть, я вообще не вставала с постели накануне?.. А мирно проспала себе остаток дня и всю ночь?..

На эту тему я и продолжала размышлять, когда, отправившись в город по делам, проходила мимо магазинчика, торгующего компьютерной техникой. На его витрине красиво (ну очень красиво!) стоял ноутбук – моя скромная, но недостижимая на данный финансовый момент мечта: Apple MacBook Air. Он утяжелил бы сумку всего на килограмм. Это весьма ценное качество, когда живешь по принципу: всё мое ношу с собой.

В магазин заходить не имело смысла. Но сопротивление рассудка было сломлено без особых усилий: я только посмотрю! Раз уж случай представился. Вдруг – вблизи – он мне не понравится… Тогда и мечтать о нем будет уже не нужно. Одной головной болью меньше.

Но при пристальном рассмотрении вожделенный Apple MacBook Air оказался еще красивее и соблазнительнее.

Я разглядывала его со всех сторон, старательно уводя взгляд от ценника и упорно уклоняясь от назойливого внимания продавца, расстроилась совсем и, чтобы не уходить из магазина с пустыми руками, выбрала себе новый USB-накопитель.

С грустью открыв на кассе тощее портмоне и заглянув в отделение, куда утром были положены две последние зеленые тысячные купюры, я вдруг увидела там нечто иное! Между потертыми квитанциями об оплате того и сего и высосанной досуха пластиковой банковской картой обретались новенькие плотные бумажки красного цвета – естественно, в пять раз большего достоинства, нежели зеленые! Причем не две. А столько, что моя компьютерная мечта становилась реальностью!

Дрожащими руками под громовое буханье пульса в висках и затылке я еще раз тщательно пересчитала неизвестно откуда взявшиеся деньги и вернулась в торговый зал: покупать Apple MacBook Air.

Из магазина я вышла, крепко прижимая к себе коробку с новым ноутбуком: мне казалось, что если я ослаблю хватку, покупка исчезнет таким же странным образом, как у меня появились деньги на ее приобретение.

Само собой, события в окружающем мире – в мгновения, секунды, минуты и так далее после посещения магазина – до меня почти не доходили. И я довольно долго простояла на автобусной остановке, прежде чем осознала, что рядом со мной произошло какое-то несчастье. Сквозь свой обморочный восторг я вдруг услышала отчаянный плач.

– Я потеряла! Потеряла! – рыдая, выкрикивала девушка, лихорадочно что-то искавшая в своей сумке.

Под крышей павильона автобусной остановки, на скамье, лежал иссиня-бледный подросток с закатившимися глазами.

– «Скорую» надо вызвать, – сказал кто-то из прохожих, привлеченных голосом беды.

– Нет! У них нет такого лекарства! – крикнула девушка, выворачивая содержимое своей сумки прямо на заплеванный мусорный асфальт. – Нет, нет нигде! Значит, в поликлинике выронила! Если Вадик сейчас умрет – мама не переживет его смерти!

Девушка вцепилась себе в волосы и ударилась головой о стойку павильона.

– Как мне жить, если они умрут?!

Меня скорчило от жалости и бессилия. Совершенно машинально я сунула руку в карман куртки, чтобы достать носовой платок… И нащупала там что-то неожиданное. Это оказался маленький белый баллончик-ингалятор с синей латинской надписью.

Вот как…

Я шагнула к рыдающей девушке и протянула ей баллончик.

– Скажите, вы не этим лекарством пользуетесь?..

Она непонимающе взглянула на меня… Потом на баллончик…

– Господи, есть Бог на свете!

Схватив ингалятор, она кинулась к скамье, где уже почти не дышал мальчик…

Я оставила им лекарство и отказалась взять за него деньги – хоть препарат этот, как выяснилось, не только редок, но и стоит изрядно. Мне на бонус досталась возможность помочь. И радость по этому поводу. А это уже много.

Тут подошел мой ободранный, но расписанный всякой разной рекламой автобус и приехала «скорая» (кто-то из сердобольных граждан все-таки вызвал медиков). Мальчик к этому времени уже очнулся, не лежал, а сидел на скамье и растерянно улыбался, когда его тормошили люди в медицинской униформе. Уж и не знаю, чем там дело успокоилось.

Что же касается странных событий в моей жизни – своеобразного эха купальской ночи, когда, по поверьям, возможны всякие чудеса, то они на этом и закончились. Я поняла, что ничего чудесного больше не произойдет, когда наконец-то вернулась в тот причудливый день домой и нашла баночку со светлячками – «ивановыми червячками» – открытой, опрокинутой и, само собой, пустой…
 
[1] Per pedes apostolorum (лат.) – апостольскими стопами, т.е. пешком.

[2] Морфей – в греческой мифологии крылатое божество, один из сыновей Гипноса (сна).

[3] «Изборник». «Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского».