ДЕД

                ДЕД.

Анна стояла в дверях и смотрела на женщин, суетившихся вокруг парализованного  деда. Две женщины –  две жены: одна бывшая, другая настоящая. Мать с отцом развелись давно. Всем им было уже к семидесяти. У жены отца, Ирины Ивановны, не было ни детей, ни родни. Отца парализовало после удара ножом в драке ещё в пятьдесят лет. Анна посмотрела на Ирину Ивановну. Перед глазами поплыли воспоминания. Отец уехал на заработки, а Ирина Ивановна приехала в гости. Скучно дома одной, а к Анне всегда хорошо относилась. Погостила и уехала. А на другой день вдруг опять появилась.
– Беда, –  говорит, –  случилась, отец умер. Вот телеграмма, надо лететь за телом, а я не могу. У меня высокое давление и мать старая на руках. Может, ты полетишь?
Но Анна  не могла. Муж тоже на севере, а на руках двое погодок: сыну полтора года и дочери всего три месяца. Она прислонилась к стене, прикрыла глаза. Чётко почувствовала волнение и спокойствие. Они разделились между собой: волнение Ирины Ивановны, а спокойствие было у Анны  в сердце. Пришло чёткое ощущение, что отец жив. Она вдруг спросила:
– А тут нет никакой ошибки? Мне кажется, что он жив.
Ирина Ивановна наорала на неё матом и уехала возмущённая, что дочь ничего не может сделать для отца. Весь день Анна ходила какая-то отстранённая, то и дело, повторяя про себя: он умер? Но, тут, же, спокойная волна, проходящая через сердце говорила, что жив. Она была в смятении, не понимала, что с ней происходит. 1979год, ей всего лишь 21, а слово экстрасенс появится только ещё в 1990. Родители были детдомовцами, атеистами. Бабушек не было, чтобы рассказать о чём-то Высшем. Росла как все: пионерка, комсомолка, атеистка до мозга костей. Своими способностями пользовалась неосознанно. Сейчас она многое понимала. Тогда нет. Тогда она неделю находилась в каком-то странном заторможенном состоянии. А через неделю вновь появилась Ирина Ивановна с новой телеграммой, в которой сообщалось, что отец жив и находится в тяжёлом состоянии. Признаки жизни  были случайно обнаружены в морге. Ирина Ивановна привезла его домой. Оформила ему пенсию. Оказывается, у него  ещё была выработана вредность в литейном цеху, да ещё дали инвалидность 1 группы. Скоро он пришёл в себя, но голоса не было, только шипение. В горле была дыра незаживающая. Но со временем и она заросла, и голос появился. Его голос, сильный, звучный. Отец любил подрожать Левитану. Голос вернулся, но не такой звучный и с хрипотцой.
Сейчас ему  шестьдесят восемь. Им давно уже нечего было делить, и никакой ревности не было. У Анны насмешливо поползли брови вверх, она заулыбалась:
– Дед, вот ты в малине. А тебе две жены не многовато?
Дед засмеялся, повёл плечом:
– Всё нормально.
Анна продолжала смеяться:
– Вот уж действительно – умом Россию не понять, а русская женщина всегда останется загадкой.
– А тебе бы только посмеяться. Мы пошли на кухню, оставим вас, – Ирина Ивановна погрозила пальцем.
– Мамка, а вот, – дед похлопал по постели рядом.
Он всех звал мамками. Даже свою дочь. Правая сторона парализована долгие годы...
– Сесть рядом? Чего ты хочешь? – Анна присела.
Дед взял лист и карандаш, начал что-то рисовать. Рисовал он красиво, даже левой рукой. К её удивлению была нарисована могила, а на могиле стоял памятник с крестом. Она вопросительно подняла глаза на деда:
– И что это?
Дед похлопал себя по груди: – Я, – а потом показал на неё, говоря: – ты.
– Это что,твоя могила?
– Да.
– Ты что, помирать собрался?
– Не знай – плечом повёл дед. – Всё нормально.
Анна взяла лист в руки:
– Ты хочешь, чтобы я тебя похоронила? Так у тебя есть Ирина Ивановна.
– Нет, ты. – Дед с улыбкой посмотрел на неё.
– А чего тут крест нарисован, ты же в Бога не верил никогда?
– Нет, всё нормально.
– Ничего не знаю, ты у нас ярый атеист, вот я тебе звезду и поставлю.
– А нет, нет и нет! – Он даже покраснел, разволновался.
– Успокойся, всё сделаю. как хочешь, только живи. Рано ещё тебе умирать-то. Вон у тебя сейчас целых две жены, не каждый мужик может похвастаться. Сейчас тебя кормить будут.
Дед заулыбался:
– Всё нормально.
Странно. Это было за 10 лет до его смерти. Детдомовец. Из детства почти ничего не помнил: пьяная мать, кабаки....Потом мать исчезла, то ли умерла, то ли потерялась, а потом куча детдомов, из которых он постоянно сбегал. Наверное, мамку искал. Ему было 5-6 лет, когда её не стало. Мальчик рос беспризорником. Какое воспитание, какое внимание, кто его учил любить? Подростком его сняли с поезда. Одна семья его приютила. Окончил в школе 3 класса, потом армия. А потом уехал в Горький. Там женился. Появилась Анна, через год родился мальчик, но через месяц заболел и умер. В то время отец не пил, не курил. Интересная особенность: послевоенное время, беспризорник и не научился курить. Здоровье у него всегда было крепкое. Мать смеялась, что любые травмы заживали как на собаке. Ко врачам не ходил. Сейчас Анна подозревала, что вероятно он стал видеть образ умершего сына и не понимал, что с ним происходит. Пятидесятые годы. У власти коммунисты, все атеисты. Кто тогда знал про ясновидение? А если кто и знал, то молчал, иначе можно было угодить в психушку. Возможно, он думал, что сходит с ума. Начал пить. Сначала немного, потом всё больше и больше. Постоянно с кем-то дрался, а зло вымещал на семью. Анна была у него за мальчика: пилила с ним дрова, помогала с ремонтом мотоцикла или машины. Он был шофёром всегда, насколько хватало её памяти. В три года она попала с ним в аварию. Чётко помнит, как говорит отцу, чтобы он ехал осторожнее, чтобы не попасть в аварию. Он посмеялся над её предостережением. А дальше провал, пустота. Они ехали в легковой машине по дороге с односторонним движением. Вдруг навстречу появился грузовик. Он на скорости их сбил и уехал, а легковушка перевернулась три раза. Отцу ничего, а Анне досталось...Зашивали, лежала в больнице, но в памяти этого не осталось. Осталось только то, как предупреждала отца. Маленькая трёхлетняя девочка уже могла что-то предвидеть. После этой аварии Анна лишилась яслей и в садик не попала. Мать говорила, что тогда было такое положение, если долго не ходишь в ясли, то тебя лишали путёвки. Последующие годы Анна провела за рулём с отцом. Ей и нравилось, и боялась. Боялась гнева отца. Если его останавливала милиция и штрафовала, что было достаточно часто, то всегда вымещалось на Анну. Мог и наорать и подзатыльника дать. Но по выходным они ходили на базар. Мать оставалась дома, а Анна с отцом уходили рано-рано утром. Шли долго лугами, любовались солнцем. Маленькую худенькую девочку он вёл в сказку! Именно так  воспринималось, она была зачарована базаром. Там было всё. Отец останавливался и широким жестом предлагал:
– Ну, выбирай, чего хочешь.
Игрушки её мало интересовали. Они оба любили книги, но сам он никогда не читал. Покупал для жены и для дочери. Хоть комната была маленькой, книжный шкаф и этажерка стояли. Этажерка только для детских книг. У неё были не только русские народные сказки, а и молдавские, негритянские, адыгейские, сказки народов севера. Книги были дефицитом, но он их всегда мог достать. Анна помнила, как ходила с отцом в книжный магазин. Он помогал директору магазина с ремонтом.
Был всем: и столяром, и плотником, и электриком. Про таких обычно говорят – золотые руки. За его услуги директор ему выдавала любые книги, даже подписные издания. Жили они в бараке, в комнате 16 кв. м: здесь и печка, и плитка, и две койки, стол и помойное ведро, умывальник в общем коридоре. За водой ходили на колонку. Как-то у них были гости. Потом родители ушли их провожать. Анне тогда было лет 9. Она гуляла, а когда пришла домой, то увидела тарелки на столе. Решила убрать. На одной тарелке увидела ложку каши. Как-то жалко было выбрасывать, и Анна доела её. Она не успела ещё всё убрать, как вошёл отец с криком: Моя каша разогрелась?
Аня обомлела:
– Какая каша? Ты ничего не говорил. И каши нет, тут оставалась одна ложка, я доела.
– Что?! – взревел отец. – Я убью тебя! – Он тут же схватил железную крышку от ведра с водой и кинул в неё.
Она стояла всего метрах в двух и видела, что крышка летит ей в висок. Успела только голову наклонить, как она пролетела, чуть не задев кожу. Это его ещё больше разозлило. Он схватил нож с вилкой и побежал к ней с криком:
– Убью, гадина!
Анна запрыгнула на постель, забилась в угол. Он взял табурет, пододвинулся к ней, наставил нож и вилку, говоря, что сейчас будет убивать. Анна побелела, посерела, её всю трясло. Сколько это продолжалось, уже не помнит, но время тянулось бесконечно. Наконец-то появилась мать и прогнала отца, но Анна ещё долго не могла в себя придти. Неприятное воспоминание. Она посмотрела на отца: парализованный старик, словно малый беззащитный ребёнок и его она боялась когда-то. Да, судьба его наказала здорово. Его лишили силы и оставили в немощном теле. Пьяная жена его могла избить, сломала ему здоровую ногу. Если раньше он мог с палочкой ходить, то теперь одна нога сломанная, а другая парализована. Теперь он только сидел. Мог сидеть голодный днями, если она валялась пьяная. Они жили на другом конце города, мать не могла к ним часто приезжать. Анне было жалко его. Она не могла ничем помочь. Но...неисповедимы Пути Господни, наметился переезд. Анна ездила по области, искала дом. В одном месте дорого, в другом дом маленький, а в третьем просто нет школы, а младшему ещё надо доучиваться. Подходящий нашёлся в Лукоянове. Она оформляла документы. Приходилось ездить из города в город. Как-то заночевала у матери. Сидели на кухне, разговаривали.
Анна вдруг сказала:
– Странное ощущение какое-то с этим Лукояновым. Сколко ездила, а только здесь дом подобрала. А ведь там отца  с поезда сняли. Потом он там жил, учился. Мне кажется, что-то связано с ним: и будет он мне дан, и будет он там у меня жить, а потом я его похороню и перееду на другое место. Да, странно: денег на переезд нет, да и сколько можно переезжать? И откуда у меня такие мысли? Но  уверена, что именно так и будет. Я просто откуда-то это знаю и всё. Хотя дом-то маленький, мне его брать некуда.
Отцу уже было 76 лет. Ирина Ивановна жаловалась, что ей тяжело с ним и просила забрать. Анна не знала, что делать. Дом купила маленький: кухня и одна комната, где они жили вдвоём с 14-летним сыном. И опять чудо. Через полгода её уговорила одна женщина из соседнего села купить в долг большой дом. Дом был действительно большой, а самое главное – это была отдельная комната с отдельным входом через сени. Анна сразу решила взять отца, а с сыном вдвоём могут пожить в большой комнате. Да и кухня была огромная, Кому-то можно было спать и на кухне. На том и порешили. Тут  Ирина Ивановна заволновалась. Ведь пила она на две пенсии, а вдруг одной не хватит. Но Анна твёрдо заявила, что готова забрать и без пенсии. Ему уже 77 лет, из которых 27 парализован. Всё это время он жил, как в плену, хватит, он уже отработал всё сполна. Пора готовить его к смерти и отпустить с миром. В конце концов, его жена согласилась, что будет высылать половину пенсии. Заказали автобус. Анна вызвала старшего сына с его другом, чтобы помогли деда перенести. Погрузили тряпки, горшок и стул с колёсами – вот и все его вещи.17 марта, ещё снег не растаял, ещё холодно. Закутали деда, как смогли, нахлобучили шапку зимнюю на голову. Усадили его у окна. Анна села рядом, чтобы поддерживать его. Ирина Ивановна решили проверить условия, подготовленные для деда. Мать тоже не отстала. Водитель автобуса согласился их обратно привезти. И вот автобус тронулся с дедом, двумя его жёнами, дочерью и внуком. Ехали они три часа. Дед не видел улицы уже лет 20. Он всю дорогу восторженно орал:
– Ура!Ура!Ура! Ту-ту-ту! – Крутил руками воображаемый руль и опять кричал:
– Ту-ту-ту, первый, второй, третий.
Так он сообщал водителю, что тоже был шофёром первого, второго и третьего класса.
–О-го-го! Ура! Ура! О-го-го! Я ещё о-го-го! Всё нормально!– кричал дед, сообщая всем, что у него ещё есть силы жить, потрясая здоровой рукой в воздухе.
Смеялись до слёз. Водителю было весело, такого он ещё не видел. А Анна вдруг погрустнела. Она понимала, что больше у деда таких впечатлений не будет. Сердце защемило. Какое это безъисходное слово: ни-ког-да. В деревне нет асфальта, где бы можно было его катать, и на руках в сад некому его будет выносить. Ни-ког-да.
Наконец-то приехали. В дом внесли его на руках. Так началась у деда новая жизнь – начало его конца.
Теперь он жил в своей комнате. Никто на него не кричал, никто его не бил, всё разрешалось. Первое время у него был испуганный вид. Голова втянута в плечи, без конца смотрел по сторонам, не понимая, что ему можно делать, что хочешь. Привык жить в страхе, что на него могут наорать или ударить. Потом дед ожил: плечи распрямились, голова поднялась. Комната была просторная – 12 кв. м. Рядом с кроватью стоял стол с телевизором. В любое время он легко мог дотянуться до него и включить. Особенно нравились музыкальные передачи, если там были знакомые песни. Тут он пел. Пел от души, весело, наслаждаясь. Причём все слова получались чисто. Веселился. Мог сесть на стул с колёсами  и кататься по всей комнате, отталкиваясь палкой. При этом радовался  как ребёнок и кричал:
– Мамка, я ещё о-го-го! Ту-ту -ту! – загибал пальцы, показывая: первый, второй, третий.
Анна не боялась уходить в сад. Если деду что-то надо было, он кричал. Его зычный голос везде мог достать. Она смеялась говоря:
– Дед, ты так кричишь, будто тебя убивают.
А он в ответ смеялся:
– Мамк, всё нормально.
С гордостью показывал на горшок. Это означало, что он выходился и надо горшок вынести. Всё делал сам: подтягивался здоровой рукой и садился на стул с горшком. Потом аккуратно закрывал крышкой. Дело в том, что привезли его со страшными запорами. Раз в неделю, а то и в две давали слабительные. Анна сразу решила принять свои меры. Она села на стул напротив деда и сказала:
– Ну что, дед, давай лечиться. В туалет надо ходить каждый день. Зачем нам лишние болезни.
Она повела рукой напротив кишечника, при этом издавая грубый звук:
– М- м-м-м-м.
От желудка, сверху вниз, к прямой кишке. Если рука встречала препятствие и не шла дальше, то подключалась вторая рука, и Анна делала резкие движения по воздуху, будто разбивала камни, дробила их. Дед видел такое первый раз в жизни. Он настороженно смотрел, с опаской. Потом  стало смешно: Анна сидит напротив него, мычит и руками по воздуху машет. Он ухмыльнулся:
– Ай-яй, ну и ну!
Затем тоже начал мычать, багровея и смеясь. Смеялись уже оба, но Анна продолжала своё дело:
– Дед, не мешай мне, давай посерьёзней.
Но, тут же, оба опять заливались смехом: дед над Анной, а Анна над дедом. Где-то неделю она проводила такие сеансы, но всё-таки своего добилась: стул у деда стал регулярным, чем он безмерно гордился. Каждый раз стучал палкой или кричал, зовя Анну, и с гордостью демонстрировал свой горшок, чтобы его похвалили. И Анна всегда его хвалила, говоря в ответ:
– Дед, умница! Молодец.
У деда была коробка с разными разностями: пуговицы, нитки, иголки, мелкие металлические деньги, винтики, ножницы. Это было целое богатство. Он любил перебирать, пыхтя себе под нос. Однажды Анна обомлела от изумления. Она вошла к нему с тарелками, чтобы накормить обедом и остолбенела – дед сидел в фартуке, который сам сшил!
– Дед, вот это – да! Да, как же это ты смог-то и, главное когда успел? Одной левой рукой? Ну, ты меня поразил!
Он покраснел от важности и довольно изрёк своё знаменитое:
– А вот, всё нормально.
– Молодец, молодец, – покачала Анна головой. Дед был аккуратным. Любил бельё складывать в своём шкафу. Ирина Ивановна дала много тёплых вещей, но они ему не понадобились. В комнате было всегда тепло. Дед сидел в одной майке и носках, прикрытый пелёнкой. Мыли его раз в неделю, прямо здесь, в комнате. Он садился на стул, отъезжал в пустой угол. Там стелили клеёнку и поливали деда из ковша. Бывало, он сам отнимал у Анны мочалку с мылом, ему всё нравилось делать самому. Мыться он любил. Потом его быстро укладывали в постель, а Анна мыла пол. Младший сын, подросток, был рядом и всегда помогал. Он с удовольствием возился с дедом, ведь впервые в жизни был мужчина в доме. Отца он никогда не видел, потому что Анна развелась с ним, когда ребёнку было всего четыре месяца. Как-то у деда сломался телевизор, а внук его починил. Для деда это была самая большая радость. Жили они дружно и весело. Дед даже поправился немного. Анна держала трёх коз, и каждый день давала ему парного молока. Молоко дед очень любил, пил, сколько хотел.
Анна отнесла ему стакан  малины:
– Дед, будешь ягодки? Ты пока перекуси, а я пойду готовить.
Через час она поставила ему тарелки с салатом и кашей:
– Кушай на здоровье.
Прошло минут 20.Обычно дед стучал палкой, когда поест, но сейчас была тишина. Анна забеспокоилась, решила сама к нему заглянуть. Тарелки были не тронуты. Дед смотрел в окно.
– Дед, что случилось, почему ты не ешь?
– А вот – бах – нет.
– Чего нет? Есть не хочешь?
– Дурак! Дурак и дурак! – Покраснел, крича дед.
– Чего ты ругаешься? Чего тебе не нравиться?
Дед покраснел ещё больше:
– А вот, бах, нет! Нет и нет!
Анна забеспокоилась:
– Да чего не нравиться-то? Чего другого чтоли сварить?
– Дурак, ёпа мать, дурак и дурак! Бах – нет! Нет и нет!
– Ну, мат у тебя всегда вот чисто  получается, только я всё равно ничего не пойму.
Дед начал стучать по столу:
– Бах – нет! Нет и нет! А вот – нет и нет! Дурак, дурак и дурак! Бах – нет!
Анна посмотрела на стол и, не видя ложки, спросила:
– Ложку, чтоли уронил? Так палкой бы постучал, мы бы пришли и подняли.
Дед, ещё сильнее застучал по столу, истошно крича:
– Ай-яй! Ну и ну! А вот – бах, нет! Нет и нет!
Анна наклонилась под стол, но ложку не нашла. Она растерянно посмотрела на деда:
– Так я тебе, чего, ложку-то не дала чтоли?
И тут дед, обрадовано заорал:
– Вот! А вот!
А потом, трясясь от смеха, проговорил:
– А-яй! Ну и ну!
Они уже вместе хохотали до слёз, и Анна бегом побежала за ложкой.
– Дед, закрутилась, прости, – Анна со смехом подала ему ложку.
Теперь он всегда  сначала хватал ложку, а потом уже важно проговаривал:
– А вот, всё нормально.
Как-то, готовя на кухне, Анна услышала грохот из комнаты деда. Пулей полетела к нему. Тот валялся на полу. Она напугалась:
– Дед, да как же ты упал-то? Господи, да как же я тебя подниму-то? Сын в школе и соседи все, либо пьяные, либо старые.
Но дед только засмеялся:
– Мамка, всё нормально.
Кое-как подняла. Дед всё-таки был ещё в силе, здоровой рукой помогал. Оба, запыхавшись смотрели друг на друга. Дед  был красным от напряжения.
– А-яй! Ну и ну! – Пропыхтел он, но видя, что Анна обеспокоена, проговорил:
– Мамк, всё нормально. Ну, бах и всё.
Анна подумала, сколько же ему так мучиться? Он доживал уже год с ними. Её начали беспокоить видения и сны. Каждый вечер она  внутренним зрением видела, как под окнами проходили силуэты мёртвых людей. Они не входили через дверь, именно под окнами, обходили дом и входили к деду в комнату через окно. Проходя под окнами у Анны, они отворачивали голову, старались проскользнуть незаметно. Или на голове был капюшон низко опущен. Такое было ощущение, что для деда уже открылся проход на тот свет и этим проходом начали пользоваться умершие души, чтобы попасть в земной мир, навестить своих родных и знакомых. И каждый день ей стали сниться сны, что на неё нападают чёрные животные: то корова хочет забодать, то коза, то бык, то слон с большими бивнями. Ей было тревожно. Казалось, что дед ещё мог бы прожить и три года и даже пять лет. Или она этого просто ждала? Анна не хотела верить, что он может так быстро умереть. Не хо-те-ла...Через месяц ему исполнялось 78 лет, из которых 28 он был парализованным. Недавно приснился сон. Тёмный сон в тёмных тонах. Поздний вечер. Озеро. Она стояла на берегу. Видела, как Иисус Христос прошёл по водной глади озера. И Он – и не Он? Тёмный силуэт. Может это была Его тень? Анна испытывала и тревогу, и любовь одновременно. Любовь к Иисусу и тревогу к Его тени. Тёмный силуэт прошёл мимо, не обращая внимания на Анну. Через несколько шагов остановился, обернулся, посмотрел, молча, отвернулся и ушёл. Может это был лик смерти? У неё много ликов. Каждый получает тот, который заслужил. Анна раздваивалась: её духовная часть всё видела, слышала и знала, но земная по привычке, ни во что не верила. По привычке – велика сила привычки. Ох, как велика! Люди по привычке ходят, едят, любят, крестятся и даже, не задумываются, почему они это делают. Дед стал хуже есть. Какой-то был квёлый. Но вдруг, в один день, с самого утра, она услышала, как он стучит палкой – её зовёт. Анна вошла к нему. Дед уже сидел в своём фартучке за столом. Анна удивилась, что так рано, ведь до завтрака ещё был час. А он был весёлый. Заулыбался и попросил налить вина. У Анны от удивления поползли брови вверх. Врачи рекомендуют парализованным людям давать вино для расширения сосудов. Анна ему давала немного в обед. А тут, вдруг с самого утра?! Но отказать не смогла. Дед так жалостливо просил и такой был по-детски весёлым. Анна налила полстакана и накормила деда. Потом ушла доить коз. Но подоить не успела. Раздался сильный грохот. Сердце оборвалось как-то сразу. Она тут же побежала в комнату к деду. Удар был какой-то особенный, он никогда так сильно не падал. Дед как бревно валялся на полу. Казалось, он был пьяным. Он никак не мог помочь ей поднять его. Как это Анне удалось, она уже не помнит. Она сетовала, что нельзя было с утра пить. Но дед постарался улыбнуться и выговорил с трудом:
– Всё нор-маль-но.
Но к обеду он не протрезвел. Ел медленно, всё проливал. Анна почуяла неладное. Что-то было не так. Дед валился как мешок. Она его посадит, подоткнёт подушками, а он опять валиться. Поздно вечером дед уже еле дышал. Он лежал с закрытыми глазами, ртом слабо выпускал воздух. Утром Анна сбегала за фельдшерицей. Та посмотрела деда, сделала укол и сказала, что это новый паралич, если через неделю не отойдёт, значит умрёт. Посоветовала положить его на пол, чтобы он не мог упасть с кровати. Вечером Анна с сыном переложили деда  вместе с матрацем на пол. Прошло 5 дней. Зашла соседка проведать. Она пообещала, что поможет деда омыть, велела её сразу звать, когда умрёт. Соседка ушла. Анна тихо сидела на кухне, не зная, куда себя деть. Вдруг чётко услышала голос деда в голове:
– Иди сюда, я боюсь, мне страшно!
Анна тут же вскочила и побежала в зал. Сын удивился, чего она вдруг засуетилась. Она спокойно ответила, что её зовёт дед, что ему одному страшно.
Она сейчас возьмёт свечи, тетради со своими молитвами и пойдёт к нему читать.
Анна вошла к деду в комнату. Он также лежал с закрытыми глазами и прерывисто дышал. В комнате чётко чувствовалось присутствие тёмных сил, которые подбирались к деду. Она сверкнула глазами, положила тетради и подняла руки вверх, очищая всю комнату своим дыханием. Это уже был не человек. Она была воином, сметавшим всю тьму вокруг. Она выдыхала одну молитву за другой, пока не почувствовала, что разогнала всю свору. После тихо села рядом с дедом и сказала ему вслух:
– Не бойся, я здесь, тебя не оставлю.
Анна спокойно читала, перелистывая страницы только те молитвы, которые сердце просило, зная, что именно они нужны сейчас деду. Она читала около часа. Чувствовалось вокруг какое-то спокойствие. Дед стал дышать ровнее, тише. Вдруг он  как-то особенно выдохнул и затих. Казалось, в комнате ожила тишина. Земная часть Анны обрадовалась, что дед наконец-то заснул, значит пойдёт на поправку. Но духовная знала, что это смерть. Дед стал выглядеть как бы пустым. Перед Анной лежало уже пустое тело, без души. Она сразу же почувствовала присутствие силы сзади. Она знала, что это – её величество Смерть. Анна тут же сверкнула глазами. Комната наполнилась сиянием. Дед и Анна были как под куполом. В голове раздался чёткий голос, строго, вопрошая:
– Неужели из-за денег не хочешь отдать? Ведь ты сейчас живёшь на его пенсию. Неужели он мало страдал и не заслужил отдыха?
Стыд! Какой ужасный стыд пронзил Анну, каждую её клеточку. Сердце буквально разрывалось на части, на много-много частей. Она сразу убрала свою сияющую энергию и стала напутствовать деда:
– Дед, не бойся, ты теперь свободен. Тело всего лишь было одеждой. Не держись за него. Теперь ты здоров. Руки и ноги двигаются. Порадуйся. Порадуйся своей свободе. Ты теперь можешь всё, что хочешь: и машину водить и, даже летать.
Анна начала читать свои стихи о смерти. Она рассказывала деду о потусторонней жизни.
Она почувствовала  Радость и Любовь, самые Высшие, какие только могут быть!
Теперь сердце было наполнено счастьем! Счастьем от Смерти! В глазах были слёзы, но она испытывала самое Высшее Счастье в мире!
Анна почувствовала, что душу деда уже увели. Но в то же мгновение, она также почувствовала присутствие тёмных сил. Они ждали своего часа, чтобы воспользоваться телом. Энергия разложения их манила. Анна начала читать заградительные молитвы. Тьма стояла сзади, но не могла подобраться к телу, не могла дотянуться до него. Вдруг у тела открылись глаза. Они были наполнены  чёрным маслом. Потом поднялась одна рука и шевеля указательным пальцем из стороны в сторону пригрозила тем, кто был за спиной Анны. Это был подарок Смерти – запрет о нападении. Анну волнами наполняло счастье. Она ещё почитала  какое-то время, но почувствовав спокойную тишину, пошла, звать сына. Надо было готовиться к обмыванию тела. Они тут же выкинули все вещи на улицу и подожгли.
Анна проговорила:
– Дед, сжигаю всё, чтобы освободить твою дорогу к Свету, чтобы ничего не мешало на твоём Пути. Да будет так! Аминь!
Близилась полночь. Она поставила воду греть и пошла, звать соседку, чтобы омыть тело. Соседка очень удивилась, что дед умер сразу, после  её разговора с Анной, так быстро. Омывали втроём, вместе с сыном. Подростку выпала такая участь, но он всё делал спокойно, будто так и должно быть. Анна позвонила сестре. Та сказала, что сообщит матери на следующий день, когда навестит её в больнице. Утром Анна пошла к фельдшеру, сообщить о смерти деда. Та выписала подтверждение о смерти и объяснила, что дальше делать. Она же подсказала, где найти водителя грузовика, чтобы привести гроб. Фельдшер и медсестра растерянно смотрели на Анну:
– Как же ты одна-то справишься? Тебе бы помощник нужен.
Но у Анны здесь не было родни и приходилось всё делать самой. Сестра позвонила и сказала, что  приедет с деньгами одна на следующий день. Мать лежит ещё в больнице, а Ирина Ивановна боится, что не выдержит дороги, но передала деньги на похороны. Анна попросила денег взаймы на один день у соседей. Ей дали. Потом надо было найти мужиков, чтобы выкопали могилу. Недалеко жил знакомый алкаш Митька. Слава Богу, он был, более менее трезвый. Анна жила здесь всего второй год и мало кого знала, но он пообещал, что соберёт человек пять. Договорились, что они через час подойдут к дому. Анна на автомате пошла искать водителя. Он согласился, и они поехали в город за гробом. Уже в грузовике вдруг Анна осознала, что последнее время ей часто снился именно грузовик. Вот оказывается к чему. Она только успела сказать, что отец тоже был водителем, что  любил быть за баранкой, как у неё полились слёзы. Земная часть наконец-то взяла верх.
Машина остановилась в начале улицы. Была слякоть, а дороги на улице не было. Митька с мужиками донесли гроб сами и помогли уложить покойника. На другой день приехала сестра. Вместе с ней приехал старший сын Анны, но дочь не смогла, она была на сносях. Теперь встал вопрос, как добираться до кладбища. Но и тут ей помогли, нашли мальчика с лошадью. На похоронах почти никого не было. Всего человек десять: мужики, несколько соседей, Анна с сыновьями и сестра. Когда стали выносить гроб, вдруг вспомнилось, как деда вносили в дом на руках. Сейчас тоже несли на руках, но уже в гробу. Вносили 17 марта, а выносили 18.Странно: ровно год, день в день. Мужиков Анна напоила вдоволь. Потом её ругали в администрации за это:
– Всех алкашей перепоила.
Но Анна спокойно возразила:
– Вы знаете, я им буду по гроб жизни обязана. Эти алкаши оказались самыми человечными людьми. Они мне помогли  во всём. А если бы не они, то кто бы это всё делал? Да, они алкаши, но совесть свою ещё не пропили.
А на другой день после похорон, позвонила сестра и сообщила, что у матери рак. Врачи сказали, что проживёт не больше месяца. Анна стояла как статуя. Казалось, что сердце превратилось в лёд. Сколько оно может выдержать?