Предчувствия, колокола и прочее 10

Мария не любила дни своего рождения. Они навевали на неё откровенную тоску. Поэтому и не отмечала их. Все, кто давно знал Машу, уже привыкли к этому, - на следующий день  просто поздравляли её, и всё. В сам день рождения Маша старалась не оставаться дома, уезжала за город к реке или уходила бродить по улицам старого города. Там было, кажется, исхожено всё, и каждый раз она находила какие-то неизвестные улочки и тупики, мимо которых в прошлые разы проскальзывала, не заметив их. Медленно шла вдоль домов, касаясь их стен ладонью. Кое-где останавливалась и начинала молчаливый разговор с понравившимся домом. О чём говорила? Да мало ли за жизнь накопилось впечатлений. Почти всю жизнь люди делились с ней своими радостями и горестями. Всех выслушивала, а вот её послушать никто не удосуживался, вот и копила такие мысли до очередной поездки в старый город. Этим, видавшим всякое на своём веку, домам с облупившейся кое-где краской, с вывалившимися кирпичами, но целыми окнами (здесь жили люди) можно рассказать обо всём. И Марии казалось, что они её слышат, понимают, в чём-то сочувствуют, радуются её радостям.

Завтра у неё очередной день рождения. Опять какая-то необъяснимая тяжесть заставляет её прятаться от людей, горбить плечи. Хочется побыть одной, но и это тоже угнетает. Какая-то растерянность.

«Ну, и ладно. Планов на завтра строить не буду, заранее решать, где проведу этот день, тоже смысла нет. Поживём – увидим».


Просидев вечер кануна дня своего рождения, пригорюнившись, легла спать, и, на удивление, быстро уснула. Тревожные мысли вдруг отступили, дав место хорошему, крепкому сну.

А утром проснулась в хорошем настроении, даже и не вспомнила, что сегодня так нелюбимый ею день. Солнце светило в окно. Август. Конец лета. Красота! Несмотря на то, что сегодня у неё выходной, проснулась рано, как на работу. За завтраком вспомнила, по какому поводу ей дали выходной, а это было уже традицией – на её день рождения её освобождали от работы, потянулась, улыбнулась своему отражению в чайнике и… И тут зазвонил телефон.
- Марусь, доброе утро! Не разбудил? – Олег был весел. – Хочешь сегодня съездить за город? Мы с Киром собираемся.
- Поеду, с радостью, я сегодня выходная, и никуда пока не планировала выбираться. Ваше предложение на сегодня первое, вот с вами и поеду. – Она, действительно, обрадовалась этому звонку. Привычная за последние годы деньрожденная тоска куда-то улетучилась, она была удивлена этому, но не стала предаваться раздумьям по этому поводу, решила всё пустить на самотёк. Одноклассникам она не говорила о сегодняшней дате. Тем лучше.
- Тогда через 15 минут мы будем у твоего подъезда, собирайся. Форма одежды «спортивно-прогулочная» – Олег отключился.

Маша быстро натянула на себя спортивный костюм, на голову бесшабашную кепчонку. Пробегая мимо окна, выходящего в сторону подъезда, посмотрела во двор. Машина Олега уже стояла там, ребята стояли около неё и о чём-то весело разговаривали, размахивая руками.
«Значит, уже от подъезда звонил, вот неугомонный». В прихожей надела старые, разношенные, но такие удобные и, главное, любимые кроссовки, схватила сумку, даже не посмотрев, что в ней, и выскочила на улицу.

Вместо приветствия ей сразу задали хором вопрос:
- Маш, ты на озёрах была?
- Нет, я всё чаще на речку и на карьер выбиралась. В сосновом ельнике по грибы промышляла. «Сосновый ельник» - это местное название соснового бора, который начинался сразу за небольшим пригородом со звонким названием Ельняк.
- Тогда едем на озёра. И тебе новое место покажем, и сами предадимся воспоминаниям. Мы с Олегом там часто по молодости бывали. А в первый раз были там ещё в школе. Помнишь, - Кирилл был какой-то взъерошенный, - после девятого класса мальчишек вывозили на неделю на своеобразные сборы. Подразумевалось, что это военные сборы, вроде практики по НВП. Вы-то, девчонки в городе оставались, вас учили оказывать первую помощь, ну а нам там и пострелять довелось, и муштрой нас помучили, и бегали на дальние дистанции с какой-то амуницией на спинах.
- Ага, и жили в палатках. Здорово было – Олег тоже рад был этим воспоминаниям. – И кормили из котла полевой кухни. Специально из воинской части прикатили, и повара оттуда же прикомандировали. Каша была – объеденье!
- А мы друг друга в бинты закутывали, на носилках друг друга таскали. – Маша хихикунла, - Однажды Катерину уронили с носилок, от смеха уронили. Потом, правда, уже не до смеха было. Умудрились ей увечье нанести, перелом руки у неё случился. Шуму подняли, запретили нам с носилками заниматься, всё по картинкам изучали. А бинтов сколько перевели!


Так, вспоминая весёлые случаи из школьной жизни, добрались до места. Машину оставили на парковке, цивилизация дошла и до этого уголка природы. Олег с Кириллом пошутили по этому поводу, что, мол, скоро плюнуть будет негде, везде урн понаставят. По укатанной дороге углубились в природный массив. Первое озеро было красиво, но мальчишки, так про себя называла их Маша, сказали, что это уже не лес, а лесопарк,
- Вон, даже скамейки понаставили. – Олег был этим явно недоволен. – Пошли на малое. Из большого - вообще развлекательный центр устроили, даже аквапарк соорудили. Хотя, чего я разворчался, там воды много, можно было и бассейн из него сделать.

Свернув влево, пройдя немного вдоль берега среднего озера, нырнули в заросли на какую-то только знатоками известную тропинку. И по ней вышли на открытое место, в центре которого красовалось маленькое озерко. Мария даже немного расстроилась, что «такая лужа на таком красивом месте застоялась».
- Ты не смотри, что оно такое маленькое, - Олег насмешливо посмотрел на Машу, - нырнёшь, дна не достанешь! Может, это потайной ход в другое полушарие? Нас тогда физрук предупреждал, чтобы не испытывали судьбу, в водолазов не играли.
- Неужели и не купались, не плавали?
- Да где здесь плавать? Два раза руками махнёшь, и на том берегу окажешься. Сюда умываться бегали после пробежек. А купаться ходили на среднее озеро. – Кирилл внёс свои комментарии.

Обойдя озерко вокруг, нашли удобное местечко, расположились  прямо на земле. Доставая из рюкзака провизию, Кирилл сказал:
- Шашлыков жарить не будем. Будем довольствоваться дарами природы. – Он открыл рюкзак и дал Маше заглянуть туда. Заглянуть не удалось, так как оттуда разнёсся такой яблочный дух, что у Маши перехватило дыхание.
- Да, осень на подходе, яблоневый спас прошёл. Ух, как пахнут – она запустила в рюкзак руку, выудила яблоко, красное с жёлтым бочком. – Плоды познания истины, - повертела яблоко в ладонях, потом подбросила и поймала.
Олег усмехнулся. – Куда ж мы без познания. Докопаться бы до самой истины.
- Не впасть бы в грех, признав промежуточные знания за истину.
- Олег, а помнишь, наш палаточный лагерь ведь был там? – Кир махнул рукой в сторону.
- Да, там, в лесу большая поляна, немного поменьше этого пространства. Но умудрились там для будущих воинов соорудить спортплощадку, тир, даже подобие плаца. Каждое утро маршировали после завтрака, сгоняли полученные калории.
- Помнишь, как все оценили местную красоту?
- Конечно, уж на что мальчишки не склонны видеть природу, и то чуть не на каждом шагу слышались восклицания: «Красота», «Ты туда посмотри, вот где чудо», «А вон там ещё лучше». Это началось ещё с самого входа в лес, тогда ещё не было такого благоустройства. Дикий лес был, хоть и часто посещаемый.
  - Да, а сейчас только вот этот клочок и остался. Хотя, туда дальше, наверняка, тоже дикость.

Надолго замолчали, глазея во все стороны, наслаждаясь тишиной и покоем.
- Да, был класс, коллектив, и нет теперь. Все разбрелись, и не соберёшь. Да и не надо, наверное, - Кирилл вздохнул.
- Маш, ты почти сразу перестала приходить на встречи одноклассников. Почему?- спросил Олег.
- Поняла, что это пустое времяпрепровождение. Не дающее ничего, как говорится, ни уму, ни сердцу. Бытовые пересуды. Кто женился, кто развёлся, купил квартиру, обставил дачу, ну, и так далее.
- Точно, а потом к этому присоединились обсуждения всяких болячек. И тут нам с Кириллом стало совсем плохо. Ребята обращались к нам только как к врачам, а то, что мы ещё и интересные люди, как раньше считали, как-то забылось.
- Ну, вот видишь, я не много потеряла, прекратив ходить на эти посиделки. Да и меня в нашем классе не воспринимали как личность, большая часть класса считала меня странной. А кое-кто, - Маша посмотрела, хитро прищурившись, на Кирилла,  - даже крутила пальцем у виска мне вслед.
Кирилл, потупившись, усмехнулся, - Ну, было, не сердись. Я и не думал, что ты заметишь.
- Не сержусь, давно всё прошло. А тогда было обидно. Может, ещё и поэтому перестала встречаться с теми, кто когда-то составлял наш маленький мир. Ведь казалось, что ближе вас, после родных, конечно, никого нет. Но я многих видела. Только на меня в толпе никто внимания не обращал. И мне не хотелось подходить к ним. Чужими стали. – Маша перечислила несколько имён тех, кого видела на улице в толпе, - все такие угрюмые, озабоченные. Степана видела, солидным стал, в форме. Вот уж не думалось, что такой хилый парнишка станет военным лётчиком.
- Погиб Степан, - Олег нахмурился.
- Знаю, - ответила Маша.
- Откуда? Ты же ни с кем не общалась.
- Ох, Олег-Олежка, ты всё ещё задаёшь мне этот вопрос: «откуда знаешь?». Через неделю после того, как я его увидела, навалилась на меня необъяснимая тревога. Первый способ разобраться, в чём причина – закрыть глаза и ни о чём не думать. Этот способ сразу же и сработал. Я закрыла глаза и тут же увидела синий самолёт с рисунком подполковничьих погон на крыльях. Этот самолёт кувыркался в небе, стремительно приближаясь к земле. Он падал. Именно в синей форме и с такими погонами я и видела Степана. Какой вывод можно было сделать после увиденного? А когда я открыла глаза, тревога прошла, сменившись печалью. Вот тебе и ответ на вопрос, откуда знаю.
- Он приходил на встречи и никогда не говорил, где учится, кем хочет стать. Только после окончания лётного училища пришёл на встречу в форме лейтенанта, это был шок для всех. Девчонки его окружили, затеребили, а он стоял и не знал, куда деваться, такой же смущённый, как в школе, когда становился объектом внимания слабой половины класса. Вот тебе и смущённый хиляк. Стал испытателем каких-то современных супер-самолётов.

Они помолчали. Кирилл откинулся на спину и, глядя в небо, проговорил:
- Ух, красота какая, - раскинул руки и остался так лежать, даже глаза прикрыл.
- Олег, ты помнишь тот день, когда ты меня из толпы выудил?
- Конечно, помню, уже восемь лет прошло, а помню. Удивила ты меня тогда.
- Я была удивлена не меньше твоего. Не в моих правила сразу задавать вопросы, серьёзные вопросы. Но тогда ты ответил на мой незаданный вслух вопрос. Сказал, что меня ждал. Но этот ответ породил новый вопрос. Я надеялась, что со временем ты раскроешься, дашь, если и не полноценный ответ, то хотя бы намёк какой-нибудь с твоей стороны будет. Но вот за восемь лет ни намёка, ни ответа. Может быть, сейчас скажешь, зачем ты меня ждал тогда в метро?
-  Хм, - Олег покрутил головой, потёр затылок, - сон меня на тебя вывел.

При этих словах Кирилл, лежащий и, кажется, даже задремавший, уселся, обхватил колени руками и весь превратился в слух.
- Понимаешь, сон мне приснился, странный. Стою я на каком-то перепутье, передо мной несколько дорог, вокруг туман. И я весь какой-то растерянный. Не знаю, как я туда попал, куда мне идти, что делать. И туман такой плотный, небольшой круг передо мной свободного пространства, а дальше ничего не видно. И вдруг из тумана выходит девушка, в руках несёт маленькое солнышко. В ладонях, вот так, - и Олег показал, сложив свои ладони на подобии чаши. – Подходит ко мне и протягивает это солнышко мне. Я принимаю у неё это подношение, держу уже в своих ладонях, туман тут же рассеивается, и я понимаю, куда я должен идти, что делать. Напрочь пропадает эта растерянность. И я узнал эту девушку. Это была ты, ещё школьница, с косами, ты тогда косы носила.

Ну, ладно, я всё это понял, тут же уснул богатырским сном, а на утро это видение ночное вспомнил в мельчайших подробностях. Удивился, с чего это ты мне приснилась, но и только. Равно через неделю мне снится тот же сон, но ты уже не школьница, а вот такая, как сейчас, со стрижкой. Вот только не помню, во что ты была одета, какое-то платье летнее, лёгкое. И точно так же протягиваешь мне солнышко, пропадает туман и растерянность. Эге, думаю, не спроста. Почему-то решил, что я должен тебя найти. Подключил своих знакомых, они мне за два дня собрали всю информацию о тебе: где живёшь, работаешь. В общем, имею информацию, а что с ней делать, не знаю. Стал прикидывать, как мне с тобой связаться. Сразу ехать к тебе на работу или домой и спрашивать, «А с чего это ты, Мария, мне сниться стала?», как-то неудобно было. Решил, что ты меня за ненормального примешь. В дурдом, конечно, не сдашь, но всё равно, было бы неприятно. В общем, думал, думал, но долго мне думать и искать вариант встречи с тобой мне не дали. Опять, ровно через неделю после второго сна снится третий, точно такой же, как второй. Ну, тут уж думать было некогда, я, практически, спонтанно после работы поехал к метро. Я знал, что ты так с работы ездишь. Просчитал, извини, твой маршрут. Ну, вот и выловил тебя из толпы. – Олег смотрел на одноклассницу серьёзно, без тени улыбки.

Немного помолчав, так же серьёзно глядя Олегу в глаза, Мария спросила:
- Скажи, а тебя до этого времени посещало ощущение растерянности, неуверенности?
- В работе – нет. Всегда знал, что и как надо  сделать. А вот в повседневной жизни… - Олег задумался, а потом ответил – Да. Точно, было какое-то странное состояние, иногда задумывался, что делать дальше, какая-то пустота возникала вокруг. Ни с того, ни с сего вдруг раздражался, кажется, на пустом месте. А потом пытался понять, с чего это я взорвался. Но так ничего и не приходило в голову.  Вот и по поводу этих снов: так и не нашёл ответа на вопрос, почему ты мне сниться стала.
- А кроме этого вопроса, на другие вопросы находишь ответы? За последние годы после встречи замечал такую же растерянность?

Олег надолго задумался. Крутил головой, тёр ладони, потом стукнул себя по коленям и сказал: - Нет. На возникающие вопросы ты даёшь мне ответы, которые принимаются безоговорочно, объясняют всё. И успокаивают. Правда, ты иногда как-то туманно отвечаешь на вопросы, но всё вдруг встаёт на свои места, и я, действительно, успокаиваюсь. Но почему именно ты?
- А тебе это неприятно? – Маша хитро взглянула на Олега.
- Скажешь тоже! Приятно, я рад, что мы встретились.
- Ну, и довольствуйся тем, что есть, не задавайся вопросами, на которые может не найтись ответов. Просто так жизнь сложилась, идёт таким путём. Ответ, конечно, есть на твой вопрос, но он будет длинным, витиеватым. Я не хочу сегодня говорить об этом. Не обижайся. Может быть в другой раз. Ладно?
- Хорошо, подожду другого раза. Ешьте яблоки, ребята. Это с дачи. Галка за этими яблонями так ухаживала, так ухаживала, а урожая с них было всего-то ничего – два-три яблока, и всё. А в этом году просто на удивление – много,  крупные. 

Друзья захрустели плодами из дачного сада семьи Аверовых. Они были сочными, сладкими, с розоватой мякотью. Вкусно! Да на свежем воздухе!
- Марусь, а можно о личном? – Кирилл о чём-то думал, пока Маша с Олегом вели свой разговор.
- Валяй! – Маша взяла в руки ещё одно яблоко, но есть сразу не стала, держала в ладонях, перекатывала его, как будто хотела рассмотреть его со всех сторон в  подробностях.
- Только ты не обижайся, я о твоей странности в школе. Тебя ведь всерьёз тогда не воспринимали, подшучивали над тобой, иногда прямо в глаза. А уж разговоров о тебе у тебя за спиной и подавно было много. Ты и тогда уже ощущала что-то, были предчувствия?
- Нет, Кир, тогда я была обычным человеком, просто непонятным вам. Но сама себя я считала нормальным человеком. Каждый ведь видит мир по-своему, это видение мира не всегда совпадает с видением большинства. Кто-то прячет свой взгляд на окружающее, кто-то пытается им поделиться. Я была из второй категории. Поэтому и казалась вам странной. А на самом деле все люди разные, их отличия почему-то воспринимаются, как странности. Наверное, из-за того, что мы не понимаем друг друга. Не понимаем, почему люди смотрят на одни и те же вещи по-разному, не так, как ты, например.  Знаешь, тут подходит поговорка, что свою голову на чужие плечи не насадишь. Предчувствия, конечно же, были, только я не умела их понимать. Это пришло позже. После гибели мужа.
- Он погиб? Ты ни разу не говорила о нём.
- Погиб. Спасая людей из огня. Он был пожарным. Когда он выводил из горящего здания последнюю женщину, его пырнул какой-то железкой один из пациентов, выведенный раньше, он же оказался и поджигателем. Мне об этом сослуживцы мужа рассказали. Помните, может быть, пожар в психиатрической больнице?
- Помним, Марусь, извини. – Одноклассники понурили головы.
- Ничего, дело давнее. Но вот именно с этого дня я и поняла, что предчувствия можно расшифровать, понять, о чём они предупреждают меня. Гибель мужа предсказали. Катюшке тогда чуть больше года было. Я заранее знала о её болезнях. Кое от чего уберегла, кое-что прошло легче, чем могло бы быть.
- Это же так давно было! – Олег смотрел на Марию удивлённо и с состраданием.
- Давно. Те предчувствия были, своего рода, школой, по нынешним временам – простые. Теперь-то - посложнее, больше сил и внимания надо, чтобы разобраться, что меня ждёт, какие события могут случиться у моих близких и друзей.
- А этому можно научиться?
- Научиться можно всему. Говорят, что и зайца можно научить курить. – Маша взглянула на ребят и поняла, какой вопрос сейчас они могут задать. – Но только из меня учитель по этому предмету никудышный. А, может быть, вообще эта наука постигается каждым человеком отдельно, на собственном опыте. Так что с меня практических советов не спрашивайте. – Она улыбнулась, глядя на их удивлённые лица.
- Это что сейчас было? Сеанс телепатии?
- А телепатия, мне кажется, сродни предчувствию. Хотя, этот вопрос надо обдумать серьёзнее.

Надолго замолчали. Ребята повалились на траву. Кирилл прикрыл глаза, а Олег смотрел в небо. Маша тихо переводила взгляд с озера на деревья, смотрела по сторонам. Как будто впитывала в себя эту красоту, наслаждалась покоем. В голове медленно крутились мысли.

«Странный день рождения получился. Не было никаких предчувствий, ничего не предвещало изменения в заведённом из года в год порядке. Вчера ещё висела надо мной тоска, а сегодня вон как обернулось. День рождения, как новый год. У каждого человека два новогодних праздника в году. Один празднует вместе со всем человечеством, а второй – у каждого свой. Новогодье я тоже не люблю. В детстве оба эти праздника ждала, верила, что случится чудо. С возрастом это ожидание чуда притупилось, совсем пропало. Когда это случилось? Почему? Разве теперь вспомнишь? Да и надо ли вспоминать, когда потеряла что-то. Но ничто не вечно, случаются большие перемены. Может быть, этот день – какой-то рубеж, после которого что-то изменится? А вдруг опять поверю в чудо? И чудо случится. Как же хорошо здесь. Никогда раньше здесь не была, спасибо ребятам, что привезли меня сюда. Надо будет и Катюшу с Никитой сюда привезти. Им здесь тоже понравится».

Вдруг горячая волна накрыла её всю. Она вздрогнула от неожиданности, повела плечами и обхватила себя руками.
- Что, Маш, озябла? – оказывается, Олег уже отвлёкся от созерцания ярко-синего августовского неба и смотрел на неё.

Мария наклонила голову ниже, чтобы не выдать того непонятного, что захватило её, но, справившись с собой, посмотрела ему в глаза:
- Не знаю. Засиделась, наверное. Может, пора в сторону дома двигаться?

Кирилл сел, потянулся, посмотрел по сторонам. Видимо, дремал.
- Вот и туман над водой поднимается. А туман – это сырость. Как там медицина относится к сырости? – попытка объяснить своё состояние Маше, кажется, удалась.
- Сырость - вещь неприятная, действительно, надо собираться домой. – Кирилл поднялся первым. Олег последовал его примеру. Оба подали руки Марии, чтобы помочь ей подняться.

Обходили озерко по тропе, идущей рядом с водой. Мария задержалась - посмотреть на это маленькое чудо поближе. Вспомнился сказ Бажова «Синюшкин колодец». Даже туман показался голубым. Маша опустилась на колени, поплескалась в воде руками (вода была совсем рядом), несколько раз плеснула себе в лицо. Вода была холоднючая! Но эта процедура намного облегчила жар, охвативший Машу. Поднявшись, догнала одноклассников.

Последний раз окинули взглядом этот дикий уголок природы, заметив, что туман над водой быстро густеет и становится выше,  и направились в сторону стоянки. Разговаривать по дороге было неудобно – тропинка была узкой. Да и, вроде, всё было сказано. А на пустую болтовню настроения не было. Всю дорогу Марию не отпускала эта горячая волна, но она старалась не подавать вида. Усаживаясь в машину, она предупредила одноклассников, что подремлет, - Видимо, надышалась свежим воздухом, вот в сон и потянуло.
- Поспи, пока едем, мы потихоньку будем себя вести, шуметь не станем, - ребята улыбнулись ей.

Но спать Маша совсем не хотела. Ей просто надо было посидеть в тишине с закрытыми глазами. Может быть, этот простой способ поможет разобраться, что же это за волна на неё накатила? Что предвещает, о чём предупреждает? Но осознание не приходило.

Вот и её дом. Вышли все из машины попрощаться.
- Марусь, ты никогда не говорила, когда у тебя день рождения, не приглашала на торжество. Но мы мужики дотошные, вызнали твою тайну. Прими наши поздравления,  – они по очереди поцеловали её.
- Спасибо, ребята, спасибо вам большое. Такой подарок мне сделали! – она достала из сумки маленькие бархатные мешочки, в которых продают или хранят украшения. Мешочки были чёрные с золотистыми шнурками. Давно уже, года два назад она приготовила эти сувениры для своих одноклассников. Положила в сумку, но вот отдать – время ещё не приходило. А сегодня она смотрела на них и понимала, что больше уже не увидит этих замечательных ребят, своих одноклассников. Значит, пора пришла, надо отдать. Она протянула им приготовленные для каждого свой мешочек, - Это вам от меня в день моего рождения.
- Что это? – мужчины приняли её маленькие подарки.
- Откроете завтра, - Маша зажала их пальцы в кулаки, как будто запечатала до завтра эти мешочки. Она смотрела на них и чувствовала, что горячая волна, накрывшая её там, на озере, всё сильнее оттягивает её от когда-то совсем чужих, но ставших такими близкими людей. От её одноклассников. От мальчишек Олега и Кирилла. – Только завтра, - она показала на их руки, с зажатыми в кулаках подарочками. Повернувшись, она пошла к подъезду, не оглядываясь. Поднялась на свой этаж на лифте, пешком идти уже не хотелось. Всё тяжелее давила на плечи горячая волна.

А ребята смотрели ей вслед, улыбаясь.
- Дурит Машка, давай сейчас посмотрим, - сказал Олег, по-прежнему улыбаясь.

Но Кирилл стал вдруг серьёзен: - Нет, сказала завтра, значит, завтра. Наверное, для неё это что-то значит.
- Ну, садись, отвезу тебя и сам домой поеду, Галка скоро с работы придёт.

Вечером Олег рассказал жене о поездке на озёра. Галя, прижавшись к плечу мужа, предложила в следующем году, весной ехать туда большой компанией. Олег, обняв её за плечи, пообещал, что обязательно поедут. Ночью он проснулся, как будто кто-то толкнул его. Ничего тревожного не ощутив, он потихоньку, чтобы не разбудить жену, встал, прошёл на кухню попить воды, в коридоре переложил Машин подарок из спортивной куртки в пиджак, в котором утором пойдёт на работу. И уснул снова.

Кириллу не спалось. Вся ночь прошла в воспоминаниях. Последняя поездка, житьё в монастыре, первая встреча с Марией после долгих лет ничегонезнания (Машино словечко) друг о друге, встреча с Тамарой. Задремал уже под утро, когда зазвонил будильник, встал отдохнувший, даже бессонная ночь не помешала. Решил, что свежий воздух на него так подействовал, зарядив его бодростью. Быстро собрался, выпил чашку кофе, положил в карман пиджака Машин мешочек и поехал на работу с твёрдым намерением сразу позвонить однокласснице.

Кирилл приходил на работу рано. Вот и сегодня в ординаторской никого ещё не было. Не переодеваясь, сел к столу, набрал Машин номер. Долго звонили гудки, наконец, женский, не Машин голос откликнулся:
- Алло.
- Доброе утро, извините, что рано. Можно Марию?
Тихий всхлип. А потом сквозь рыдания Кирилл услышал:
- Мама умерла. Ночью умерла.
- Вы Катя? – Кирилл, превозмогая спазм, перехвативший горло, быстро заговорил. – Катюша, это мамин одноклассник, Кирилл Всеволодович, можно просто Кирилл, я через два часа приеду к вам, помогу. Вы сейчас ничего не делайте, я приеду и помогу. – И уже настойчиво, надеясь, что Катя услышит его, - Вы меня поняли? Я приеду. А сейчас поплачьте, но ничего не делайте. Вы слышите?
- Да, слышу, - и опять в трубке послышался плач.

Кирилл провёл рукой по лицу. Оно было мокрым. Он даже не заметил, как слёзы полились из глаз.

«Машка-Маруся, как же так? Вот растяпа, даже соболезнования не выразил. Ладно, успею, поеду к Катюше, тогда лично, не по телефону скажу. Надо сообщить Олегу. Нет, перед операцией нельзя. Хотя, у него на сегодня плановых нет. Значит, надо бежать к нему. Сообщить. Умыться, так нельзя по больнице идти. Маш, ты помнишь, ты говорила, что мужчинам можно плакать. Надо умыться, условностей никто не отменял». - А слёзы текли и текли из глаз. – «Вот тебе и чужие люди. Или старею, становлюсь сентиментальным?».

Подойдя к раковине, пустил сильную струю холодной воды, умыл лицо, посмотрел на себя в зеркало, ещё раз умылся и, оставшись всё-таки недовольным своим видом, выключил воду. Накинул халат прямо на пиджак, не застёгиваясь, вышел из ординаторской и отправился в хирургию. Шёл быстро, халат развевался. Он шёл, сжимая в кулаке чёрный бархатный мешочек с золотистым шнурком-завязкой.

В хирургии тоже было ещё тихо. Врачи начнут собираться минут через 15, но Олег тоже приходил на работу рано. Кирилл нашёл друга в ординаторской. Одного. Стоящего у окна, но смотрящего вниз. Тихо притворив за собой дверь, Кирилл подошёл к Олегу и увидел, что тот смотрит на свою раскрытую ладонь, а на ней лежит… солнышко. Маленькое солнышко. Положив руку на плечо Олега, Кир смог только произнести: «Маша» и запнулся. Олег взглянул на друга, сказал:
-Я знаю. Вот решил посмотреть, что Мария положила в мешочек, выложил на ладонь, а оно засияло солнечным светом. Просто так, само собой. Вот и понял, что это всё, что осталось мне от Маши. Ты-то смотрел?
- Нет ещё. Позвонил ей, хотел спросить, можно ли с утра заглянуть, что за подарок она положила, а ответила дочка, Катя. Я сейчас отпрошусь, поеду, помогу ей. Родных-то у них нет. – С этими словами Кирилл развязал шнурок и выложил из мешочка на ладонь небольшой кристалл горного хрусталя, выделанный по форме колокола. Протянул ладонь так, чтобы и Олег взглянул. И тут же маленький колокол на ладони Кирилла вспыхнул солнечным светом. И оба друга одновременно услышали тихий колокольный звон.

Начинался рабочий день. Врачи, входившие в ординаторскую и видевшие двух друзей, стоящих у окна со склонёнными головами, не тревожили их. Разговоры велись вполголоса. Только Иван подошёл к ним, заглянул через их плечи на то, что они рассматривали сосредоточенно и торжественно, охнул  и тихо спросил:
- Мария Петровна? Когда?
- Да, Иван, сегодня ночью, – ответил Олег. Он поднял голову. Иван и Кирилл заметили на его щеках следы скупых мужских слёз, сбежавших из глаз.
- Поезжай, Кир, помоги Катюше, а после работы мы с Иваном подъедем.

Спрятав подарки, Олег с Кириллом переглянулись, вздохнули, и Кирилл ушёл. Его переработок хватило на 3 отгула. Он выскочил на улицу, посмотрел на небо. Оно было серо. Не такое, как вчера, как утром, когда он ехал на работу. Как будто солнце ушло с неба, чтобы оказаться на ладонях потерявших друга мужчин. Мария стала для них другом. Друзей терять так же тяжело, как родных. «Ох, Маша, Мария».

Вечером друзья собрались в квартире где жила Маша. Уже ЖИЛА. Кирилл рассказал о том, что успел сделать, переложил на плечи Олега и Ивана оставшиеся скорбные хлопоты и заботу о Кате и Никише, который был тоже здесь, и собрался уходить. Прощаясь, сказал, что едет в монастырь, но на следующий день к вечеру вернётся. Никто не стал спрашивать его, зачем. Раз Киру надо быть там, значит, надо. Потом сам расскажет.

В день похорон приехал отец Николай. На кладбище слёз уже не было. Было просто печально и торжественно. Когда опускали в землю гроб, из автобуса, стоящего недалеко от свежевырытой могилы раздались звуки колокольного звона. Это было неожиданно. Оказывается, Кирилл ездил в монастырь специально, сделал запись, и сейчас вот водитель по сигналу Кира включил её. Так Кирилл захотел проводить Марию в последний путь. Колокола связали их, так пусть звонят вслед уходящему.

После поминок с Катей и Никитой остались только самые близкие друзья. Катя подошла к Ивану и протянула ему простой почтовый конверт, на котором рукой Марии было написано «Для Ивана».
- У мамы других знакомых с таким именем не было. Значит, это Вам.

Иван принял конверт и тихо спросил: - Что это?
К нему подошли Кирилл с Олегом. Они уже поняли, что лежало в этом конверте. Олег, пытаясь побороть подступившие слёзы, опустил голову. Но так и не справившись с ними, поднял голову и сказал: - Посмотри, это, действительно, для тебя, - и положил руку Ивану на плечо.

Иван затаив дыхание, извлёк из конверта маленький чёрный бархатный мешочек с золотистым шнурком. Выложив на ладонь то, что лежало в мешочке, он открыл удивлённо глаза и повторил: - Что это?- на его ладони лежал маленький кристалл горного хрусталя, как и у Олега.
- Смотри, смотри внимательно, - Кирилл тоже положил руку на плечо молодого коллеги.

В кристалле сверкнула искра, наполняя слабым свечением весь камень. Олег с Кириллом достали свои камни, положили их на ладони  и поднесли ближе к раскрытой ладони Ивана. Их камни засияли сразу ярко. И, как будто от их свечения, кристалл Ивана стал наполняться уверенным светом. Трое мужчин стояли, держа в руках маленькие солнца. К ним подошёл отец Николай и, обращаясь к Ивану, глядя тому в глаза, тихо спросил:
- Слышишь ли?
Иван послушно прислушался, хотя не знал, что должен слышать. Вдруг его лицо просияло: - Слышу. Колокола звонят. Слышу!
- Вот так теперь и будете жить до конца дней своих. Будете дарить солнечный свет под звон колоколов всем болящим и недужным. Таков ваш путь. Живите с миром. Господь не оставит вас. И помните!
- Отец Николай, что мы должны помнить? – за всей спросил Кирилл.
- А вот то, что случилось с вами, что вы сами сделали, как жили, то и помните, - ответил  с радостной улыбкой отец Николай.





PS. Олегу после ухода ЗАВа на пенсию предложили его место, но он отказался. Сказал, что и дальше хочет идти по пути своего призвания, лечить больных людей, а не заниматься административной деятельностью.
Кирилл работал в терапевтическом отделении, но на самом деле он стал незаменимым и вездесущим консультантом. Говорили, что его видели одновременно в нескольких отделениях разной специфики.
Тамара руководила кардиологией. Они с Кириллом не стали оформлять брак, но жили одной семьёй, и были счастливы. Тайная юношеская любовь Кирилла стала явью.
Ивана приказом горздрава перевели в новую больницу, где его неофициально, правда, признали ведущим хирургом. Он предложил Кате, Машиной дочке, стать его женой, у них родилось ещё двое сыновей. Однажды Иван задался тем же вопросом, что и Олег, «что он не доделал в жизни?». И Олег рассказал ему всю эту историю и посоветовал так же, как когда-то советовала ему Маша, искать учеников.

Все они на протяжении жизни слышали колокольный звон, даря людям солнечный свет своей Души.