Каролин Бейкер - Коллапсируй сознательно

Рецензия  на книгу Каролин Бейкер «Коллапсируй сознательно»
Дмитрий Орлов

12 ноября 2013 г
Club Orlov

Книга Каролин  Бейкер «Коллапсируй сознательно» [1] -  возможно самая доступная читателю книга на данную тему. В сравнении с «Коллапсом» Джареда Даймонда,  который насчитывает более 600 страниц,  в книге Бейкер их менее 200.  И несмотря на это, Бейкер удается поднять тему, которую Даймонд намеренно избегает: Что делать с  коллапсом, который происходит в настоящий момент со всеми нами?

Причина, по которой Даймонд избегает эту тему очевидна:  коллапс –  неприемлемая тема для обсуждения, если он касается лично нас.  Совершенно допустимо говорить о прошедших коллапсах,  и возможно даже поразмышлять о будущих коллапсах,  в особенности, если они произойдут не с нами. Потому что мы – исключение из правил и, конечно, будем жить вечно. Вот один из запомнившихся примеров:  однажды я выступал на конференции Long Now Foundation в Сан Франциско,  и после лекции кто-то спросил меня о демографическом кризисе в России.  Стюарт Брэнд,  читавший вопросы с карточек,  поддержал вопрос, заметив, что, на его взгляд, русские вымрут уже после нескольких поколений (я уверен, что это не так).  Теперь я хочу задать вопрос Стюарту: а через сколько поколений вымрут американцы?  Мне нужно точное число;  Какова оценка Long Now Foundation?  Так, встречный вопрос…

То есть, причина, по которой коллапс считается неприемлемой темой, если он касается нас с вами в настоящем или ближайшем будущем,  в том, что как только вы заикаетесь о ней, сразу возникают вопросы: Что с вами такое,  почему вы коллапсируете, это не заразно? (Уходите, вы наверное  неудачник.)  Наше общество работает по принципу конформизма и одновременно личного успеха.   Коллапс же -  как бескомпромиссная реальность – для общества, привыкшего превозносить успех -   выглядит  как недопустимая слабость и к тому же непатриотична.  Коллапс также не выдерживает рыночной конкуренции –  кто же его купит? “В конце концов, кто хочет услышать, что его индустриально-цивилизационное эго, которое строилось всю жизнь,  и  определяет вашу натуру—ну, это самое, умирает?” (с. 89) (Между прочим, это объясняет, почему моя последняя книга плохо продавалась.)  В любом случае, если вы будете   настаивать на коллапсе, вас посчитают неудачником.  И тогда вы почувствуете себя несчастным изгоем, и скоро у вас возникнут психологические проблемы, и вы начнете спрашивать себя : “Что со мной случилось?” “Я что - сошел с ума?” и “Может, мне покончить с собой?”

И тут появляется Бейкер: она опытный психотерапевт, и ее книга – в помощь.  Она берет ваши субъективные реакции ущербности, потерь, отчаяния и  придает им статус объективной реальности. Да, безумие  здесь рядом,  где вы стоите, но это нормальная реакция: “Любой, кто готовится к неизбежному коллапсу, рано или поздно, чувствует безумие. Как это чудовищно по отношению к обычной нашей ситуации, и какое это должно быть безумие!” (с. 8)  И она перечисляет целый ворох эмоций, сопровождающих тех, кто открыл для себя коллапс: “безумие, злость, радость, депрессию, ужас, тошноту,  расслабление, паранойю, тупость, вину, освобождение, благодарность, отчаяние, тоску, мужество, сочувствие, одиночество, любовь, ненависть.” (с. 8) Для некоторых, открывать коллапс даже не обязательно: “…Я еще не встречала ни одного  члена индустриальной цивилизации, который бы не нес в своем теле какую-то травму.” (с. 20) И я добавлю,  в своей психике и душе. Симптомы могут быть такими: “…бессонные ночи,  ослабленный иммунитет, тоска, злость,  депрессия, отчаяние и часто мысли о самоубийстве.” (с. 26)

Вот рецепт Бейкер для излечения: “…осознать свои внутренние ресурсы; практиковать навыки работы с собой,  глубокое прислушивание и высказывание правды с друзьями и семьей,  регулярно ведение дневника; и непрерывное ежедневное занятие тишиной, дающей прочную основу и центр посреди хаоса.” (с. 15) “Лечение нашей личной травмы готовит нас к проходу через травму всего коллапсирующего мира и дает нам возможность помочь другим, страдающим от перемен и потерь распадающегося общества.” (с. 22)  И хотя большая часть работы ждет нас после коллапса, с теми, кто пострадал больше всего, нам предстоит еще большая работа по подготовке личного сознания: “…прочно осознайте реальность происходящего и того, что произойдет в будущем,  прочно удерживайте в душе  видение того, что возможно реализовать для измененного человечества, независимо от количества оставшихся людей, согласных перейти эволюционный порог и стать другим типом человека.” (с. 83, выделено мной)

Старый тип человека получит хороший урок.  Бейкер  высвечивает пустоту тех, кто преследует счастье: “…многие люди признаются, что самое большое счастье для них – шоппинг… [и] неограниченное потребление…” (p. 32)  Коммерциализированное сознание, в ловушке которого оказалось много людей, определяет счастье с помощь «позитивного мышления»,  которое стало “…главным аспектом корпоративной культуры.” (с. 32) “Я считаю, что со времен окончания Второй мировой войны,  позитивное мышление превратилось в квази-религию индустриальной цивилизации,  и неспособность его удерживать расценивается как измена.” (с. 33)  Такой, почти тоталитарный упор на счастье и позитивное мышление, приводит к системе насильственного идиотизма. Для Бейкер,  важно не счастье, а радость, и не позитивное мышление, а смысл: “Счастье приходит и уходит, но смысл остается.  Правда, конечно, заключается в том, что мы находим смысл в опыте, который все, что угодно, но не счастье.” (Например, война.)

Поиск смысла не обязательно поднимает наше настроение или делает нас счастливыми.  Но он расширяет наше существование, делает его менее тривиальным.  В поисках смысла мы сталкиваемся с  грустью, потерями, и в конечном итоге, со смертью.  Вот почему наш мессидж  о коллапсе почти повсеместно отвергается: “Говорить о коллапсе, пикойле, смерти,  падении, экономической депрессии, или распаде - анафема, потому что разрывает защитную папиросную бумагу, которой мы прикрылись от  темноты и смерти.”  И это идет вразрез господствующей культуре: “Так легко пренебрегать смертью, в особенности если вы [англо-]американец” (с. 55) (Англичане рассматривают смерть как предельный конфуз, и их культурный багаж, к несчастью, по-прежнему с нами.) Возьмите позитивное мышление, посыпьте его мировоззрением Нью-Эйдж, и вы получите людей, которые  действуют так, как если бы  “человеческие существа были единственным стоящим биологическим видом, для которого самое главное – чувствовать себя на высоте, даже когда остальной мир погибает.” (с. 55) Такие люди столкнуться с большими неприятностями: “Коллапс индустриальной цивилизации будет представлять вызов для тех, кто готовится к нему;  для других это будет колоссальная травма.” (с. 29)

Но что значит готовиться к коллапсу?  Конечно, это прежде всего вопрос логистики, как пережить коллапс: переобучение, релокализация, организация общин и тому подобное. Есть также задача нахождения смысла за пределами простого физического выживания;  говоря словами Ницше, «задача заглянуть в пропасть,  пока пропасть на заглянула на вас». Но “…большинство человеческих существ, которые способны заглянуть вглубь коллапса, по-видимому, не способны осознать мириады эмоциональных и душевных  расстройств, концентрируясь исключительно на проблемах физического выживания.” (с 12). (Я полагаю, подготовка к апокалипсису делает из вас немного зомби, и вы начинаете думать: “Ну, разумеется, я сверну себе мозги, если нужно!”)

Бейкер задает себе вопрос, будут ли “готовые к выживанию, но эмоционально бедные люди” создавать мир, чудовищным образом похожий на  “бессодержательный, пустой, выжженный ландшафт, созданный индустриальной цивилизацией?”  Все зависит от воспитания этих людей.  Западное воспитание построено на бинарном мышлении:  “Черное или белое,  да или нет,  так или иначе;  оно пронизывает всю образовательную систему, разрушает самостоятельное мышление и подготовку к коллапсу.  Когда произойдет коллапс— в этом десятилетии или в следующем?  Он будет быстрым или медленным? Должен ли я попытаться выжить самостоятельно или в экодеревне?  Оставаться ли мне в своей стране или уезжать заграницу?  Эти бинарные вопросы бесконечны, и зацикливание на них оставляет нас на месте как в небезызвестной пословице о собаке, ловящей свой хвост.” (с. 7)

Люди, которых обучили тому, что выбирать из двух вариантов, значит мыслить рационально, аналитично и конструктивно, не любят воспринимать идею черного и белого как условности:  в один день, вы можете думать, что коллапс уже наступил, в другой день,  что он еще не скоро, в один день, что он идет быстро, в другой - медленно; в один день, вы хотите быть наедине, в другой ищите компании; иногда хотите покинуть страну и сдать свой паспорт, в другое время – думаете, неплохо было бы вернуться.

Четкое разделение на настоящее и будущее – такой же искусственный конструкт:  и настоящее и будущее фиктивны—нечто вроде “загородки”, созданной для нас теми экспертами-профессионалами, они же сконструировали для нас «общепринятую реальность».  Рациональный ответ на коллапс привел к тому, что люди стали искать физической выживаемости: “Те, кто не ищут такой выживаемости, проснулись только наполовину; но многие считают, что ее достаточно. Разве это не свидетельство психологической травмы?” (с. 27)  Действительно, одна только физическая подготовка к коллапсу может быть результатом психоза, который может оказаться малопродуктивным: “…строить изолированное убежище или подземный бункер не только весьма опасно, но и крайне непрактичны.” (с. 97, выделено мной)

Большая часть деятельности по спасению от коллапса  - это проекции страхов среднего класса; ирония состоит в том, что к этим страхам мир  безразличен: “…потому как для страдающих от нищеты миллионов  выживание – это нормальный образ жизни.” (с. 26) С другой стороны, “Средний класс может чувствовать себя в безопасности  до тех пор, пока несчастье не добралось до них самих. Их реальностью могут стать непривычные лишения, внезапная потеря привычного образа жизни, и смутное предчувствие того, что ситуация не исправится, а только ухудшится.” (с. 26)  Наконец, “…гораздо легче строить кооперативные отношения с людьми, похожими на нас, чем с теми, кто по ряду причин, может от нас сильно отличаться.” (с. 69) И если единственным способом подготовиться к коллапсу внутри вашего среднего, англо-центрического класса это выживание, тогда я полагаю, вы должны строить укрытия, даже если  они “не только весьма опасные, но и крайне непрактичны.” (с. 97)  Полагать, что “…привилегии англоязычного этноса…” (с. 73) останутся нетронутыми, и что “доминирующая культура будет оставаться главенствующей среди других субкультур” (с. 74), наивно, и это уже не так.

Но, поскольку мысль о том, что коллапсировать будет и англо-культурная гегемония настолько страшна, что может вызвать психическое расстройство у некоторых читателей,  Бейкер избегает говорить об этом прямо, она танцует вокруг темы, что мне кажется немного забавным. “Быть ‘цивилизованным’  - это значит быть одомашненным, сдержанным, и подавленным, и если мы отваживаемся на сексуальное поведение, мы проявляем его в сдержанной, санированной или даже завуалированной форме.” (с. 63) Да, она хорошо понимает эту категорию людей, поэтому берет “цивилизованный” в кавычки.  Ясно, что она выходит за ментальный периметр, что она попробовала запретный плод и знает хорошо, что значит ощутить полноту человека: “Бенджамин Франклин выразился лучше всех, заявив после проживания с ирокезами: ‘Ни один европеец, попробовав Дикую жизнь [ирокезов], не сможет терпеть жизнь в нашем обществе.’” (с. 56) И  ясно, почему  она думает, что оставаться внутри культурного периметра будет “весьма опасно и  крайне непрактично.” (с. 97): “…коллапс разрушит нашу анти-племенную, индивидуалистическую  англо-американскую программу, заставит объединиться с другими ради выживания.” (с. 105)  Да, похоже, что наш англо-этнос уйдет в историю как самый странный этнос:   племя индивидуалистов.

Но если вы высокооплачиваемый член этого племени, но возможно Бейкер обращается именно  к вам.  Это становится наиболее очевидно, когда она говорит о душе,  под которой, я думаю, она понимает  англо-душу,  потому что она отличается от моего понимания души. “Душа расцветает и наполняется, когда идет не вверх, а вниз, вглубь эмоций, телесной чувствительности,  и интимного союза с природой.” (с. 38) “Душа … любит темноту, спуск, падение, и бритвенную остроту человеческой ситуации.  В темные времена ее не надо учить; она точно знает, что делать.” (с. 39) Мне кажется это довольно странным.  На моем родном языке, слова душа, дух и дыхание – все вариации на одну тему. Это не случайное совпадение,  а почти универсальное: на Санкрите  Atman (душа) и немецкий термин atmen (дышать) одно и то же слово, используемое на протяжении тысячелетий. Как и дыхание, душа  невесома. Она светится, ничего не весит, и свободна от эмоций.  Она  видна в глазах тех, кто ей обладает. (У бездушных людей глаза как у рыб, и даже дети могут распознавать таких людей.)  Действие души и духа аналогично магнетизму:  когда другая душа прикасается к твоей, она укрепляет ее, но не ослабляет себя.  Человек с великой душой - самоотверженный, бесхитростный, выносливый, способный на самопожертвование… Поэтому, когда Бейкер пишет, что  “душа поджидает нас как затаившийся хищник…” (с. 40),  у меня такое чувство, что она пишет о чем-то другом.  Но как бы там ни было, несмотря на различие между нашими культурами, я полностью согласен с ней, что “…самым ценным не обязательно будет острый интеллект, но отточенная интуиция” (с. 65) Способность с одного взгляда определить, есть ли  у человека душа, будет непременно частью такой интуиции.

Я также чувствую, что душа у Бейкер замечательна, что она самоотверженна, бесхитростна, вынослива, и способна на самопожертвование. Она сочувствует “…цветным, женщинам, детям,  старикам, и ЛГБТ-сообществу  -  наиболее уязвимым членам общества в момент хаоса” (с. 43)  и предостерегает, что “…победы, одержанные этническими меньшинствами, женщинами и геями за последние сорок лет будут практически уничтожены разъяренными самцами, захватившими власть.” (с. 43)  Надо признаться, что это в большой степени уже происходит сегодня.  Посмотрите на рост заключенных в тюрьмах, на банды, орудующие во всех военных частях и наркокартелях; посмотрите на депрессивные, постоянно разваливающиеся города или  предместья, быстро превращающиеся в трущобы.  Только пока еще относительно благополучный средний класс может представлять эти вещи в будущем, а не сегодня.  Но Каролин отмечает, что  “обстоятельства могут изменяться от одного общества, или региона, к другому.  Для этого феномена я использую термин «кучки».” (с. 44) “Избегайте кучек”  - единственный мой совет.

Но некоторые из «кучек» довольно большие — размером с Римскую католическую церковь — поэтому их сложно избегать. (Один бывший католик описывал ее как “крупную, мультинациональную, некоммерческую, авторитарную корпорацию,  исторически связанную с сексуальным насилием детей.”)  Бейкер отмечает, что женоненавистничество в Западной культуре берет начало из “иррационального страха перед женским архетипом в целом, и женщинами в частности” (с. 49), присутствующего в христианских религиях с того момента, как отцы церкви изгнали из нее гностиков.  Она цитирует Блаж. Августина, который считал, что  женщин  “следует отделить, так как они  вызывают ужасные и непроизвольные эрекции у мужчин…” (А что же тогда вызывают у святых отцов мальчики в хоре?) Она также отмечает, что война, которую ведут католическая церковь и республиканская партия против женщин “приводит к сокращению финансирования на контрацепцию и аборты и таким образом подрывает программы против бедности.” (с. 51)

Не всем нам удастся избежать подобных «кучек», и это приводит нас  возможно к самого главному мессиджу книги: много предстоит сделать, включайтесь в работу немедленно! Нужно менять направление.  Многие люди по прежнему пытаются найти лучшую работу, хотя “…занятости, в той форме, как мы ее знаем, вероятно не будет уже через десять лет … и  массовая безработица создаст возможность для подготовки к будущему.” (с. 5)  Многие по-прежнему пытаются накапливать горы дипломов и бумаг,  хотя “ после коллапса, академические степени и прошлые заслуги  мало что будут значить.” (с. 104)  Тем временем, многое надо начинать делать: “работать волонтером в центрах для бездомных,  заниматься с  бездомными детьми, в домах престарелых,  или других  центрах, где можно оказывать психологическую помощь наиболее уязвимым категориям граждан.  Во-первых, это ставит вас в разряд служения.   Ваше внутреннее сочувствие достигает нуждающихся людей.  Кроме того, вы начинаете задумываться о будущей ситуации, когда те, кому вы служите, окажутся символически или буквально у вашего порога. Более того, это расширит ваши горизонты за пределы ‘меня и мое’ на понимание общности с природой и остальным человечеством. (с. 67) “Есть нечто важное в служении в это сложное время, что будет ценным для нас в будущем,  просто из-за ментальности служения и в особенности из-за того, что видя, как страдают другие, мы совершенствуем в себе критические эмоциональные навыки.  Во многих случаях, нам потребуется всего лишь способность слушать.” (с. 67) “Рискну предположить, что большинство тех, кто осознает приближающийся коллапс, вынашивают некоторые фантазии о новой культуре, в которой мы будем жить в настоящих общинах, разделять ресурсы, еду, задачи и радоваться друг другу.  И мы уже знаем, что такая культура будет невозможной  без служения и кооперации.” (с. 68)  Такие усилия могут начаться как реакция на практические повседневные задачи, но полученные результаты превзойдут их: “Парадоксально, но коллапс может принести смысл и цель в нашу жизнь, которые в других обстоятельствах утеряны…  С приходом цивилизационного коллапса мы будем вынуждены осмысливать каждый день, каждую минуту, зачем мы здесь, стоит ли нам жить, есть ли нечто более стоящее, чем мы сами, ради чего  стоит оставаться живым и отдавать часть своей энергии” (с. 106)

Существует  достаточно книг, в которых предлагается “пища для размышлений.” У Бейкер  она тоже есть;  но что более важно, она ведет читателя эмоционально через коллапс, от безнадежности и беспомощности к надежде, самореализации и чувству принадлежности. И я думаю, это уникальное достижение.


*  *  *
[1] Коллапсируй сознательно:  истины для неспокойного времени  (Collapsing Consciously: Transformative Truths For Turbulent Times,  North Atlantic Books). 17 эссе плюс 52 статьи. 313  статьи в формате e-book. Выдержки из известных мыслителей с комментариями Каролин Бейкер.

Дмитрий Орлов - русский инженер и писатель на темы, связанные с  "грядущим экономическим, экологическим и политическим спадом и коллапсом в Соединенных Штатах,"то, что он называет “перманентным кризисом».  Орлов полагает, что коллапс произойдет в результате огромных военных бюджетов, дефицита государственного бюджета, безответственной политический системы и снижения добычи нефти.  Его блог http://cluborlov.blogspot.com

(с) 2013, ВП