Лесной народец сказка на заказ

Повстречаешь в лесу ты если,
Под сосной или у березы
Лесного мальчика, милого еся,
Вытирающего горькие слезы,
Ты не верь ему! Беги без оглядки!
Он заманит тебя обещаньем,
У народца свои порядки…
У народца свои желанья…
Затрещат пусть сильней морозы,
Щеки щиплет и сыплет снег.
От обиды утрешь ты слезы,
Но простить сможешь все-таки всех.
Он расскажет тебе, как трудно
Зимнюю ночь прожить, замерзая,
А с весною приходит утро
Ночь со снегом с земли стекает…
А увидишь, ты еся в доме
Позови поскорее маму,
Слушать старших ты должен, помни!
Будет поздно, и бед не мало,
От таких вот шальных поступков.
Ведь, хорошего не дождешься,
Не иди никому на уступки.
Утром дома Денис проснешься,
Под своим мягким одеялом.
И родным своим улыбнешься,
Это сон был, и рядом мама.


Если вы никогда не были в Мордовии, вы очень много потеряли. Красивейшее место, с огромными сказочными лесами. Мудрые сосны с укоризной смотрят на озорных мальчишек, несущихся по хвойному ковру, в поисках вкусных маслят. Заброшенные лукошки ожидают пока они накувыркаются в ароматной и колющей спину хвое, пока повытаскивают забившиеся в штаны колючки, налюбуются шишками. Спрятавшиеся от зоркого взгляда маслятки, вперемешку с красивыми шишками,  наконец-то заполнят плетеные лукошки, и, наступит время возвращаться домой.
Наша деревня, на первый взгляд, казалась глухой - настоящий край света, людей совсем мало, в основном древние старушки, которые живут тем, что ждут весточки или приезда детей и внуков.
Речка Сухая Паньжа - такая же часть нашей  ребячей жизни, как и стаи бродячих собак.
Вы точно не были в Мордовии? Не бежали по полю,  широко раскинув руки и задыхаясь от счастья? Не кричали громко небу: «жизнь прекрасна» Не смотрели на яркое солнце, ловля капли «слепого дождя» открытым ртом? Не дышали полной грудью, чистым воздухом, глядя на полет бабочки?

  Я - Денис, которому сегодня исполняется 5 лет, я все еще верю, что игрушки оживают по ночам и живут своей жизнью, с ними случаются удивительные истории. И я расскажу вам историю, которая вполне могла бы со мной приключиться, если бы я,  как раньше,  не слушал маму с папой….

Часть 1
  Босоногое лето пролетело быстро. Старшие братья Федор, Андрей и Василий ходили в школу, а мы с Володей считали опадавшие листья с деревьев, играли во дворе и дома в игрушки.
Вечерами,  когда старшие братья сидели над уроками, глядя в тетрадки, я смотрел как, кружась, устилали землю первые снежинки.Так интересно было днем оставлять рисунки из следов на белоснежном снегу - как картинки на чистом листе бумаги. Если пройтись ровно, получится стебелек, а если ноги расставить в стороны и пройти вразвалочку как Чарли Чаплин  или как смешной клоун из цирка, на снегу будет елочка из моих следов. А вечером ,можно будет слепить из мокрого снега снеговика или зарядить старшему брату в ухо снежком. Правда,  потом придется с криком убегать и прятаться, но зато повеселимся от души.
Мама иногда говорит, что я сильно шустрый. Ну, шустрый… зато сне не бывает  скучно.   
  Сегодня вечером, я  улегся под свое теплое одеяло, как всегда обдумывая, что произошло интересного сегодня за день, и что можно будет сделать «эдакого» завтра. Уснул я, наверное, сегодня самый первый. Последнее о чем я подумал, проваливаясь в сон: « игрушки днем делают вид, что не умеют двигаться, а сами по ночам живут, общаются, играют друг с другом. Вот бы посмотреть…»
  Посреди ночи меня разбудил какой-то непривычный звук. Первой мыслю было: «Наверное, это Вовчик плачет во сне» Он был уже большим мальчиком, но иногда ворочался и хныкал. Слышно было во всех комнатах.
  В доме было темно, только свет луны с окошка освещал квадрат посреди комнаты. Отчетливо был виден рисунок на ковре: витиеватая автотрасса, с белыми пунктирными черточками. Даже белый самолет и домики по бокам дороги. И тут опять послышались непонятные звуки.
Я встал с постели, и тихонечко, на цыпочках пошел посмотреть, кто же там не спит.
Прислушиваясь к шуршанию, повернул на кухню. Чем ближе я подходил, тем отчетливее доносились звуки. Кто-то шелестел целлофановым пакетом: следом донеслось недовольное ворчание. Посреди стола стоял маленький человечек. Я, сначала подумал, что это Володя «лунатит», хоть раньше за ним такого вроде бы не водилось. Хотел было позвать брата, но испугался « а вдруг свалиться со стола?» Уже привыкнув к полумраку, старался рассмотреть внимательнее: очертания фигуры совсем не напоминали Вову. Вдруг, незваный гость ловко спрыгнул со стола, что-то держа в руках, и  пошел к входной двери.
- Стой! Кому говорю! А то сейчас папу с мамой позову!
Как ни странно, страшно мне не было, скорее любопытно. Вдруг подтвердиться моя догадка про живые игрушки? Воришка поднял высоко руки, выронив поклажу, и ответил мне писклявым голоском: - Не надо маму с папой! Я все верну!
- Ты кто такой?
- Я? Я, Есь. А ты кто?
- Странный вопрос, учитывая, что ты в моем доме.
- Ну не хочешь отвечать, и не надо. Может я это… пойду?
- Далеко собрался? Меня Денисом зовут.
Есь вздохнул с облегчением и сел на пол.
- Если ты имя мне свое назвал, то по древним обычаям, зло причинить не должен, иначе оно к тебе бумерангом вернется.
- Чем вернется? – переспросил удивленно я.
- Бумерангом. Штука такая…Ладно, не бери в голову. Отвечаю на поставленный вопрос: Я собрался в лес.
- Зачем?
- Мы, еси, живем в лесу. Не в том, который ты видишь, когда с мамой и папой ходишь, а в сказочном. В нашем  лесу все по-другому, и вход туда знаем только мы.
- А что ты делал на нашей кухне?
- Глупый вопрос, еду я добывал. У нас сломались главные часы, и время сошло с ума. За одни сутки сменяются все времена  года. Мы просто не успеваем приготовить запасы.
- Воровать плохо, мне так мама с папой говорили.
- Думаешь, я не знаю? А смотреть, как твои родные сидят голодные, легко? Меня никто никуда не посылал! Я сам пошел, ночью, пока все кутаясь в одеяла, пытались согреться.
Я включил свет и сел рядом. Он сидел на полу и ревел, размазывая рукой слезы по щекам.
Его смешные рыжие волосы топорщились из-под шапки, а огромные зеленые глаза, смотрели на меня с надеждой. Маленькие ручки, аккуратненько подтянули к себе котомку. Мне стало его так жалко.
- Слушай, Еська, а давай я тебе помогу собрать еще продуктов и донести до леса,- неожиданно для самого себя, сказал я.
- А тебя родители не заругают?
- Нет, я быстро, только туда и обратно, они даже проснутся не успеют. А утром я им все объясню.
- Только одевайся потеплее - проявил заботу обо мне маленький Есь.
Одевался я тихо, стараясь не разбудить домочадцев. Потом мы сгребли в два больших пакета все, что смогли найти на кухне, Уже стоя в коридоре, я вспомнил, что не мешало бы взять варежки, но как назло, моих нигде не было.
«Может это Федька разозлился на меня, что я снежком ему в ухо вчера зарядил? И закинул их куда-то, чтобы я поискал, поспрашивал». Я принес с кухни табуретку, встал на нее и начал шарить рукой на шкафу. На пол что-то упало, с громким звуком «дзынь» и я, наконец, нащупал рукой свои варежки. Как есть, закинул Федька. Хотя мог и кто-то другой, чтобы я не разбрасывал где  попало. Слезая с табуретки наступил ногой наступил на что-то твердое. Не глядя, поднял и положил себе в карман.
  Колючий морозец пощипывал щеки, где-то лаяла собака. Мне очень ярко представился огромный лохматый пес на длинной цепи, лающий от горького одиночества. Наверное, какая-нибудь одинокая старушка забыла его покормить.
- Еська, а Еська, ты дорогу хорошо помнишь? А назад меня отведешь?
- Отведу, отведу, куда же я денусь.
- Обещаешь? – почему-то для меня стало очень важно, чтобы он пообещал.
- Да что ты прицепился, со своим обещаешь, зачем тогда пошел?
- Тебя жалко стало.
Шли мы очень долго, я зевал и очень хотел спать. И все собирался спросить, скоро ли дойдем, но глядя на молчащего  грустного Еся, я каждый раз откладывал этот вопрос на потом.
Вот и лес, хмурый, покрытый снегом. Казалось, что бабушки сосны уснули за мирной беседой, оборванной на полуслове. Зима заботливо укутала их снежным одеялом, отдавая дань возрасту.
Посреди сосен, стояло огромное дерево. Таких деревьев, я ни разу в жизни не видел. Оно, как и остальные, было засыпано снегом, а в самом низу дерева было огромное дупло, от которого вел одинокий след маленьких ножек.
- Ложи припасы в дупло, сказал Есь.
Руки давно уже устали от ноши, я наклонился положить пакеты и услышал за спиной:
- Прости.
И тут же кубарем покатился, цепляясь за ветки. В голове шумело. Глаза открывались с трудом. Видимо падая, я крепко приложился головой. Рядом сидел грустный Есь.
- Ну, ты как? Сильно ушибся?
- Ты зачем меня толкнул?
- Я же извинился! Теперь всю жизнь вспоминать будешь?
- Помоги мне встать, и выполни свое обещание, отведи домой.
- Стоп! Стоп! Стоп! Я тебе не обещал отвести тебя домой. Вспомни хорошенечко, я сказал тебе: «что ты прицепился с обещаниями!» И имя я тебе свое не называл.
- Назвал! Ты сам сказал, что ты Есь!
- Правильно, есь! Это название моего народа, древние славяне так назвали, с той поры и повелось. А имя у меня Афоня, понял? Ой! – он  испугавшись прикрыл руками рот.
А я, несмотря на головную боль, расхохотался во весь голос.
- Мне домой надо, мама с папой проснуться, а меня нет.
- Вот с этим у нас как раз у нас проблемка. Малюсенькая такая… Понимаешь, тем кто видел вход в наш мир обратно дороги нет. Тем более, часы сломаны, и нет волшебства. Так бы ты забыл все, или решил, что это сон, как и с другими было. Проснулся бы утром в своей постели, не зная про нас. А без волшебства мы никак не можем этого сделать. Прости, я честно не хотел. Но другого выхода нет.
Я встал, и начал карабкаться вверх. Теперь мои слезы текли по щекам, так же, как тогда слезы Афони. Я падал, вставал, и снова пытался, хватался за корни, теряя варежки. Знал, там дорога к моим родным. Есь пытался мне помочь подняться, уговаривал прекратить и простить его. Но я отталкивал его, и упорно карабкался. Когда сил не осталось, просто сел и думал о доме.
Мысленно шептал маме: «Прости меня родная, сколько раз ты мне говорила, не уходить без разрешения!» Во мне всегда жила уверенность, что родители так говорят, потому, что придумывают себе всяких страшилок. И вот случилось то, о чем столько раз говорили. Я попал в беду. С одной стороны зла вроде никто и не желает, а с другой…домой вернуться тоже нет никакой возможности.
- Афоня, слышишь? Я есть хочу.
- И я хочу. Пошли уже, я познакомлю тебя со своей семьей. Только ты не рассказывай, что я воровать приходил.
- Ты меня врать учишь?
- Зачем сразу врать? Если не спросят, то ты и не ответишь.
- А ты еще и хитрый!
- Я еще маленький, мне триста лет. Хочешь, не хочешь, а выкручиваться из сложных ситуаций приходиться учиться.
- И часто ты в них попадаешь?
- Частенько, - вздохнул Афоня.
- Вот и я частенько.
  Мне стало жарко, только что была ночь, зимняя, снежная, а уже утро, и жарко как летом. Через несколько шагов была уже сырая от талого снега желтая, прошлогодняя трава. Я начал снимать с себя куртку, валенки. Ступать босыми ногами по прохладной траве было не привычно.
- Далеко не убирай, к вечеру опять будет осень, и очень даже может пригодиться теплая одежда.
- И давно у вас так?
Я еще немного сердился, но он был такой искренний и забавный, так жалобно смотрел на меня, чем-то  напоминая потерявшегося щенка. Хотелось погладить его по косматой рыжей шевелюре, и сказать, что все будет хорошо. Его смешные, косолапые ножки, уверенно шагали по колючей траве и веткам. Он улыбался, забегал вперед и заглядывал мне в глаза. Он был счастлив, что я его простил.
Часть 2
Прошло семь лет, семь смен времен года. Теперь я был знаком с каждым жителем из удивительного леса, и понял, что триста лет в таком темпе, это не так уж и много. Семь лет в этой стране с быстро несущимся вперед временем - обычная человеческая неделя. Днем я помогал им утеплять свои дома, удобно устроенные в дуплах деревьев или под их корнями. А по ночам мы сидели все вместе, завернувшись в одеяла. Они мне рассказывали о своем народе, о волшебстве, которое всегда заполняло их страну. А я, роняя слезы, рассказывал о своей семье. О том, как мы сидели все вместе вечерами, как провели лето на море. Про море все слушали с широко раскрытыми глазами, наперебой задавали вопросы, вздыхая и сожалея, что им не довелось смотреть на такое чудо.
  В тот вечер Афоня был задумчив, и на все вопросы отмахивался, «мол, потом» А как все собрались идти спать он утащил меня в сторонку.
- Пошли, покажу что-то. Только пообещай никому не рассказывать! Обещаешь?
- Как ты мне пообещал?
- Нет, Денис! По-настоящему обещай.
- Ладно, никому не скажу, обещаю!
Он вел меня быстро, а мне думалось, что, наверное, зря я ему опять поверил.
 Вскоре мы пришли к самому огромному дереву, которое я когда либо видел, даже намного больше того, которое было входом в этот мир. И на дверце висел замок. Я не видел никогда тут ни одной запертой двери. Афоня быстро достал огромный ключ, открыл замок, запихнул меня внутрь и захлопнул за нами дверь. Чиркая огромными спичками он зажег свечу.
- Смотри! Видишь часы? Тебе никто не сказал, что это я их сломал? Никто не сможет винить меня больше, чем я сам. Не специально же, поверь мне! Только посмотреть хотел, что там внутри! И теперь они умерли! Навсегда!
- Посмотрел? Тебе не говорили старшие, что нельзя лезть, куда не просят?
- Ой, а ты всегда слушаешь, что говорят тебе старшие?
- Нет, - ответил я, и на меня накатила волна злости: на себя, за мою глупость; на маленького и добродушного еся; на часы, которые сломались так некстати. А они висели на стене, такие огромные и красивые. И почему-то мне показалось, что они не умерли вместе с волшебством, как думал добродушный Афоня.
Я откинул крышку, и посмотрел внимательно внутрь. Афоня даже подпрыгнул и вскрикнул от моих неожиданных действий.
- Не трогай! Нельзя трогать!
- Ты бы об этом подумал, когда сам лез, а сейчас уже хуже не будет. Посвети мне.
И я начал дотошно и внимательно рассматривать каждую деталь. Свеча уже почти догорела, когда я наконец-то заметил, что не хватает одной малюсенькой шестеренки.
Я задумался, сделал два шага назад, чтобы получше оценить общую картину, сунул руки в карманы. И тут же нащупал  что-то твердое. Вспомнил, что положил это в карман, выходя из дома. Быстро вынул из кармана, и разжал руку. На ладони лежали старые заржавелые часы. Покрутив колесико, поднес к уху и  отчетливо услышал тикающий звук.
- Так! Мне нужна отвертка, и еще одна свеча.
- Ты хочешь сказать, что попробуешь их починить? – В голосе еся послышался проблеск надежды.
- Неси уже!
Афоня, видимо,  несся со всех своих маленьких ног. Уже скоро я сидел и пробовал разобрать старые тикающие  часы крохотным ножом, крышка которых никак не хотела поддаваться. Есь нервничал, топтался вокруг меня и причитал себе под нос умоляющим голосом:
- Может я? Я смогу, честно смогу! Нет! Нет…кому говорю, не с той стороны.
- Ты бы еще топор мне принес! – злился я.
- Ну не знаю я, что такое отвертка! – он театрально развел руки в стороны.
Становилось немного теплее. А значит, приближалось весеннее утро, и лютая зимняя ночь утекала вместе с тиканьем часов. Неожиданно крышка сдалась и взору открылось сердце часов.
«Простите меня»- прошептал я им, подковырнув, похожую на нужную нам на первый взгляд, шестеренку.
Последняя свеча догорала… я спешил и боялся. Боялся уронить крохотную деталь, боялся, что не успею поставить ее на место, пока догорит свеча, боялся, что шестеренка не подойдет.
Протянул руку, попробовал вставить на пустующее место деталь, свеча зашипела, и комнату окутал мрак. Через секунду, сначала моя рука, а потом и все вокруг озарилось ярким светом.
На улице нас встречало лето, и ликующий добродушный народец - еси…
Афоня быстро обнял меня, и прошептал:
-Мы еще встретимся. Спасибо тебе друг.
Эпилог
- Мам, а мам, мне такой сон приснился!
- Доброе утро Дениска, С днем рождения тебя, родной! - мама ласково провела рукой по моим волосам.
И глядя в ее любимые глаза, я обещал себе, что всегда-всегда буду слушаться. Но где-то в глубине я понимал, что я такой же озорной, и немного непослушный, как милый и добродушный есь Афоня.