Наденька

«Как странно, бывает, складываются отношения между людьми, - думал Глеб, вглядываясь в картину города за окном электрички. – Счастье было так близко, а я был обманут. Но я тебя еще увижу Наденька или кто ты там…».
А была ли она по-настоящему близкой, подумал он.
Мимо шел в том же направлении состав из цистерн, наверное, полных, потому что электричку начало расшатывать. Машинист сбавил ход, и соседний состав ушел вперед.
Глеб оглянулся на сидящих пассажиров. Он уже никого не знал. Да и его бы, рано поседевшего, вряд ли кто бы узнал из того времени.
...Платформа, на которой они познакомились, называлась Пятилеткой. Давно ушли годы, когда партия разбивала жизнь народа на такие отрезки. Были даже семилетки, но их не помнят. Три-четыре пятилетки и поколение, принесённое в семьи из роддомов, уходило в самостоятельную жизнь.
Глебу  девушка приглянулась сразу. И в первый раз, когда он подошел к ней, в вагоне, не нашел ничего лучшего, как подать ей отпечатанные на машинке листы своего нового произведения.
- Здравствуйте, меня зовут Глебом, - сказал он тогда. – Вот написал новеллу, а показать некому.
Девушка взяла листы и подвинулась, освобождая место:
- Надя. Меня зовут Надей. Время есть, присаживайтесь, я почитаю при вас.
Она начала вглядываться в текст, слегка шевеля алыми губами. А Глеб сбоку разглядывал мочку ее уха. На нем висела изящная серьга. Профиль девушки был прекрасен.
- Вот здесь очень понравилось, - сказала Наденька, не отрываясь от текста.
«Наверное ей лет двадцать пять, - думал Глеб, – закончила институт и едет на работу. Ведь недавно ее здесь не было».
- И здесь у Вас хорошо.
Она при этом взглянула на Глеба. Тот скромно улыбнулся.
Когда она закончила читать, то протянула рукопись:
- Вы очень талантливы. У вас богатая фантазия, которая рождает необычайно интересные приключения. Спасибо за удовольствие, у нас так не пишут. Но мы  уже приехали.
- Возьмите себе, - попытался, было, отказаться от рукописи Глеб.
- Нет, не могу. На работе могу потерять, а дома – муж.
- Вы замужем? – почему-то испуганно спросил Глеб.
Надя улыбнулась его реакции:
- Да. До свидания, Глеб.
И ушла.
На вечерней электричке ее не было, зато утром, на платформе Пятилетка они встретились, как старые знакомые и без умолку говорили обо всем. Глеб блистал эрудицией и ироничными замечаниями по поводу телевизионных фильмов, новых книг, передач и вообще, он имел свои взгляды на жизнь. Явно, это понравилось Наде. Она даже с какой-то жадностью слушала его откровения об окружающей жизни.
Их поездки на работу стали осмысленными и волнующими. По крайней мере, для Глеба. Он иногда приносил новые рассказы, и Наденька тепло отзывалась о каждом из них.
Дома, Марина не замечала его литературные опыты, все время отрывала от машинки давала различные поручения. То в магазин сбегать, то перевесить картину, но чаще – проследить за Семкой, который уже начал ходить. Сына Глеб любил и не отказывался пообщаться с ним. Но стал задумываться: любит ли он жену? Ведь тайной его мыслью было желание стать писателем.
А пока Глеб работал инженером в одной из железнодорожных организаций. Каково же было его удивление, когда при посещении офиса службы пути он увидел в одном из кабинетов Наденьку. Она тоже была рада, и они договорились возвратиться на Пятилетку вместе. Это время было чуть позже, чем привык возвращаться Глеб домой - на час позже. Он провожал Наденьку домой. Их путь до небольшого микрорайона проходил мимо рядов вещевого рынка, который к этому времени уже закрывался.
Однажды они забежали в кафе. Согрелись горячим чаем с пирожками и уже собрались уходить, как к Глебу подошел хозяин кафе и что-то ему шепнул. Глеб сунул ему деньги.
- Что он тебе сказал? - спросила Наденька.
- Что мы любим друг друга, и он хочет помочь нам.
- Как?
- В подвальном помещении есть комната…
Через час они выскользнули из кафе и, проводив женщину, Глеб сел на такси, чтобы быстрее приехать домой.
Он возвращался с чувством торжества. Наденька оказалась прекрасной любовницей и призналась, что такого с мужем у нее никогда не было. Он  признался, что его тяготит дом и его держит только сын. И сейчас думал, как быть дальше? Но так ничего не решил, а только придумал жене отговорку насчет срочной работы.
А наутро Наденька сказала ему в электричке, что ей было хорошо, но все-таки они не должны повторять подобное.
- Почему?
- Не хочу, чтобы у мужа, как у вас говорится, выросли большие рога. Но и ты из-за сына не станешь со мной жить.
- Но, Надя…
- Я знаю, что говорю. Я  понимаю свои обязанности. А ты, Глеб, мечтатель, увидевший незнакомку и добившийся ее.
- Но ты говорила вчера, что  любишь меня.
- Я и сейчас могу крикнуть на всю электричку, что люблю тебя! Но давай пока не будем об этом говорить, ты что-нибудь написал?
- Вчера закончил рассказ о встрече землянина с инопланетянкой. Осталось только еще раз перечитать, выправить и…
- Вижу, что ты везешь рассказ с собой, - улыбнулась Наденька, - дай мне, я почитаю и сделаю пометки.
- Ох, ты и догадливая. И все ты про меня знаешь… Не видишь ли ты меня насквозь?
Ответа не было, Наденька лишь протянула руку для рукописи.
Вечером, внося правку, сделанную рукой Наденьки, Глеб поражался, какой точной  была не только её корректорская, стилистическая  работа, но и замечания к образу инопланетянки. Когда он закончил перепечатывать исправленное, то вдруг понял, что представляет героиню рассказа, прилетевшую с иных миров на Землю, именно похожей на Наденьку. Он никак не мог понять, когда это стало ясным – когда писал, сейчас, или когда женщина вернула ему рукопись:
- Мне понравилось. Именно такой страстной и необыкновенной может быть любовь между землянином и прилетевшей женщиной. Хотя вариантом может быть и наша с тобой любовь. Не правда ли?
И Наденька как-то не кстати засмеялась.  Глеб сначала не обратил на это внимания.
У дома женщина попросила его войти в подъезд. Обняла и поцеловала. Отстранилась и сказала:
- Прощай, Глеб. Мы больше не увидимся здесь. Я переписала рассказ и дома сделаю копию, что бы издать книгу.
Глеб опешил:
- Разве ты уезжаешь? И где это ты издашь книгу?
- Далеко отсюда. Я улетаю, милый.
- Что происходит? Я ничего не понимаю!
- А вот и мой муж, - показала она на высокого мужчину, спускавшегося вниз.
Тот  подошел и пожал руку Глебу:
- Я давно наблюдал за вами. И очень доволен результатами.
- Какими результатами? Вы что, за нами следили?
- Следил и руководил Вертеей. А она сделала все, чтобы встретиться именно с тобой, с человеком надежной наследственности. Да, дорогая?
- Да, мой Тлемон. Глеб хороший, чистый землянин. Подари ему террит.
- Это правильно. Террит будет хорошей платой за ребенка, которого ты носишь.
У Глеба голова пошла кругом. Муж, ребенок, землянин.
- Вы действительно муж и жена? – спросил он мужчину.
- Это так, - ответила Наденька-Вертея. – Только мы бездетные и нам с тобой хватило одного раза, что бы я забеременела. На нашей планете бездетных не приветствуют и ... унижают. Ты помог нам. Кстати, многие из наших прилетают на Землю за потомством. Иногда увозят с собой мужчин и женщин, но те не приживаются, скучают по Земле.
- Вот возьми, спаситель, - протянул муж Вертеи небольшой черный кубик. – Это террит. Он  стоит дорого, потому что помогает перемещаться одномоментно из одной точки – в другую. Возьми в руку, сожми и представь ту точку Вселенной, куда бы хотел попасть. Если захочешь к нам, ждем. У нас почти все так же, как на Земле, женщины прекрасны и начитанны. Ты будешь иметь успех и найдешь свою судьбу. До свидания.
Муж и жена сжали каждый по своему территу и исчезли.
Это стало потрясением для Глеба, ведь это был ничем иным, как элементарным использованием его, лопуха. Он перестал писать, ездил в электричках обособленно, а черный кубик просто засунул глубоко в ящик письменного стола.
Когда Семка вырос, вернулся из армии, привел в дом жену, Глеб Андреевич решил выбросить стол, чтобы сделать из кабинета детскую для внуков.
Он выдвинул ящик, высыпал содержимое в корзину и хотел выбросить. Но взгляд упал на небольшой черный кубик.
Глеб взял его в руки, вспомнил Наденьку и их поездки, и с чувством сжал кубик. И оказался в поезде. Он жадно смотрел в окна, словно впервые увидел город вдоль железной дороги.
Вот этому всему он отдал жизнь?
В расстроенных чувствах Глеб откинулся на спинку скамьи и долго смотрел куда-то вверх и улыбался. А потом исчез.