На книжных полях - время утопий

Всяческая утопистика

Погрузившись в тему (анти)утопий, читаешь разнообразные тексты в этом духе. Приведенные ниже заметки, цитаты, маргиналии – побочный результат  такого временного погружения. Впрочем, сама тема представляется неисчерпаемой и, в определённом смысле, «вечной»…


У-топии принято рассматривать как нечто несуществующее, выдумку, в лучшем случае еще как сатиру или как прогноз-предупреждение.  Но в топосе прошлого, настоящего и грядущего утопическое значит гораздо больше.
От идеальных государств и чудесных островов до современного состояния, когда (анти)утопии стали воплощаться в реальность, но оттого придумывать их меньше не стали, скорее, наоборот. 
Как писала ведущая исследовательница этого феномена Виткория Чаликова: ««Сложился новейший утопический причудливое соединение техницизма и мистики, рационализма и сверхчувственности, эмпирики и оккультизма» .
Отказ от рационализма и идеалов Просвещения на практике не принес чаемого счастья и духовного возрождения, обернувшись скорее карикатурой «вторичной религиозности» (Шпенглер), которая предшествует концу той или иной цивилизации. Это реально означает в нынешней РФ разрушение системы науки и образования, наплыв клерикализма и всяческих суеверий (взять хотя бы дикие очереди у того же ХХС, дабы прикоснуться к чудесным артефактам), разрушение рационального мышления и обыкновенного здравомыслия. Но есть еще и последствия для фантастического жанра. Прежде популярная «научная фантастика» вынуждена потесниться под наплывом всяческих «фэнтези».  Вместо прогрессистских утопий, пришли фантазии о том, как бы куда-нибудь сбежать из этого мира. Лучше во времена, о которых мало что известно.
В нынешней популярности «магии» можно обнаружить и неожиданные стороны. Например, антиэтатизм и неприятие  нынешней бюрократии, превысившей все разумные пределы. Ж.-Н.Вюарне выделял среди прочего «места которого нет» еще и «неопределенное пространство исторической утопии, которая освобождается от норм настоящего и принимает иные нормы, приписываемые неким прошедшим или будущим временам».
Мы же,  во-многом, разделяем подход американского левого интеллектуала Майка Дэвиса: «УТОПИЯ – ЭТО НЕ МЕЧТА ОБ ЭДЕМЕ, А ЗАЩИТА НОРМЫ ОТ РЕАЛЬНОСТИ».


Олдос Хаксли
Остров (1962)
Несравненно более известным у Хаксли является его роман «Прекрасный новый мир», который обычно ставят в ряд с «Мы» (замятинской антитехнократизм) и оруэлловским ужастиком об Океании. В 1950 г., получив в подарок от автора только что вышедший «1984», Хаксли написал Оруэллу: «Бескровная революция и бескровная деспотия экономичнее и эффективнее кровавой диктатуры, которая раньше или позже убивает и диктаторов». Иронично описывая «бравый мир» Хаксли вел полемику с Лоуренсом и Уэллсом, своими собраться по литературному классу, возможно, даже и  не подозревая, какой огромный резонанс вызовет его критика «дивного нового мира».  Но – получила.
«Остров» - это, если можно так выразиться, «полнометражная», «полноразмерная» и пр. Утопия. Циничный журналист попадает на остров Пала, где люди стремятся вести более достойную и полнокровную жизнь, соединяя мудрость Запада и Востока, не противопоставляя разум и чувства. Между прочим, если «сома» в произведении 1930 года осуждалась, то в последнем своем романе ОХ всячески расхваливает «мокша-препарат», а сам в последние годы жизни принимает наркотики и призывает открыть «двери восприятия». Поколение беби-бумеров вскоре их и откроет, творя «психоделическую» и «сексуальную революции». Увлечение буддизмом и пр. – из той же эпохи. Южную «Исландию» губит нефть и жадность соседей, но некоторые люди успели кое-что понять о жизни и мудрости.
Хаксли – один из самых интересных писателей прошлого столетия. Нам, возможно, совсем не хочется на Остров (даже на Палу, описанную в последней полноразмерной утопии Хаксли). Я, например, хочу, чтобы на Материке стало хоть немного лучше. Но господствующая мерзость вновь пробуждает утопическое сознание.

*

- Откуда ты явился?
- С планеты одного далёкого солнца, она называется Земля
- Зачем?
- Я устал от пошлости жизни
(Дэвид Линдсней. «Путешествие к Арктуру»)





Дэвид Линдсней
Путешествие к Арктуру (1920)


В отличии от своего избалованного славой соотечественника, Линдсней прижизненного признания получить не смог. Но задним числом был объявлен «предшественником Толкина» и классиком «научной фантастики». (Ведь дело вроде бы происходит на другой планете,  и туда герои отправляются в некой «хрустальной торпеде» - вы можете себе это представить?!). Можно, пожалуй, согласиться с «тридиционалистом» Е.Головиным, что объявление писателия-визионера, одного из чутких «сейсмографов» эпохи «фантастом» - это недоразумение. А показалась бы вам красавицей женщина с шишкой на лбу или третьим глазом, для лучшего восприятия окружающего. Считать роман о путешествии Души, картины которого порой напоминают юнговские «архетипы» какой-то «фантастикой-фэнтези» - это глупость, или уж речь идет о Фантазии особого рода. Повествование очень «вязкое», я во второй половине особенно продираться даже не удается. Но роман все равно шедевр, хотя его жанровую принадлежность определить трудно. Некоторые находки ДЛ великолепны, скажем, его дополнительные «первичные цвета» или органы чувств для более полного обмена эмоциями…

*
Иван Ефремов для «Часа быка» позаимствовал из «Путешествия» название планеты – «Торманс».
Если «Торманс» ИЕ заимствовал у Линдснея, то «Темное пламя» (название звездолета из того же романа)  - у Скрябина? Композитор был творцом музыкально-мистериальной утопии, писал пьесы по схеме «напряжение – эктаз» с перспективой выхода за пределы нынешней человеческой природы (был поклонником теософии, но и в антропософии такое есть). Что значит - «Темное Пламя»? Это – одна из скрябинских пьес. Возможно, великий русский фантаст о ней знал…
 
Леонид Сабанеев
Воспоминания о России
Воспоминания о Скрябине (1925)

Перед революцией утопическое сознание в обреченной империи било ключом. Скрябинский проект «Мистерии» и перехода человечества в новое состояние был одной из самых сумасшедших утопий. Мемуарист Сабанеев вообще постоянно подчеркивает БЕЗУМИЕ символистов. В музыке к этому направлению принадлежал Скрябин. Его «экстаз» это не обычное удовлетворение  «желания» и снятие банального сексуального «напряжения», а преображение человечества. О том, что люди имели различную материальную «природу» вещала и Блаватская, которую композитор усиленно читал. Такие же идеи бытовали и модном тогда штейнерианстве (в год смерти Скрябина, другой символист и безумец Бугаев–Белый работал на постройке «Гётеанума»).
В общем, «символизм характеризуется экстраполяцией искусства за его естественные грани»…
Было ли это каким-то «предчувствием» или просто «патологией», но «старый мир» и «старый порядок» стояли на краю гибели.  И вот она пришла – наша ужасная дистопия. Как утверждает тот же мемуарист: «В войне был корень всех последующих событий в России. Режим бесправия — хроническое «военное положение» тогда в первый раз нависло над страной и так и не сумело сняться. Страшные, зверские, даже какие-то психопатологические — демонические инстинкты уже проснулись с первых дней фронтового режима».

«Мы по трупам,
мы по трупам…»
Мистерия Смерти охватила Россию.

*
В нашем народе утопическое сознание было очень сильно развито. У других, казалось бы, не меньше. Но европейцы научились от него абстрагироваться или ограничивались отдельными экспериментами.  Россия же стала «страной, которой не жалко». И показала всему миру «как не надо». Впрочем, не она одна. Стоит отметить, что утопические проекты разрабатываются на Западе, а воплощаются на Востоке.
Каким ты хочешь быть Востоком?...


Геллер Л.,  Нике  М.
 Утопия в России - СПб.: Гиперион, 2003.
 
Леонид Геллер – уважаемый автор. Никак не могу найти его книгу о советской фантастике «За пределами догмы» (она выходила в 1980 и 1985 гг, но не у нас). Литературовед эмигрировал  из страны воплощенной (анти)утопии и пишет о них из Франции и Швейцарии. Представленный обзор тысячелетнего утопического сознания (с принятия христианства до «перестройки») выглядит весьма полезным для исследователей, да и просто познавательным чтением:
«Утопии можно классифицировать прежде всего по типам дискурса, каждый из которых имеет свою основу: литературную, философскую, религиозную, научную, архитектурную, живописную и т. д. Критерий другого типа классификации - система координат, определяющая характер утопической рефлексии: утопии места и времени; утопии, стремящиеся изменить человека, сделать его идеальным (А. Маслов предложил называть их "эвпсихиями"), и т. д. Критерием может быть один из аспектов реальности, к которому утопист прививает свои идеи: утопии социального равенства, распределения материальных благ, искусства, техники, образования, знания, и т. д. Этот тип классификации, как и тот, что основывается на идеологических и культурных источниках утопий (утопии народные, административные, социалистические), близок предыдущему: можно продолжать изобретать термины типа "эвсофии", "эвтехнии" и т. д. Как бы ни было фрагментарно и специально изменение, воображаемое утопистом, предполагается, что оно воздействует на все человечество. Наиболее общие типологии - дихотомические: с одной стороны - "эвпсихии", которые больше интересуются не условиями жизни человека, а самим человеком, с другой - утопии преобразования внешнего мира в расчете на последующее преображение человека и расцвет человечества. Часто противопоставляют утопии статического типа утопиям динамического типа. Введенное Л. Мамфордом разграничение между утопиями "бегства" и "реконструкции" по сей день используется в тех случаях, когда необходимо выделить культурный код, лежащий в основе утопии. Так прометеевская утопия, энергичная, организованная, "безжалостно созидающая идеальный город", противопоставляется пелагической (по имени ересиарха Пелагия, противника Святого Августина), "мечтающей о золотом веке, в котором люди жили и умирали счастливыми, в единстве с космосом", и восходящей к архетипам Аркадии, Эдема до грехопадения, "идеальной гармонии творения". Все эти классификации подходят для разных уровней анализа».   
 
Егоров Б.Ф.
Российские утопии: исторический путеводитель.  –  СПб: Искусство-СПб, 2007.

По содержанию на предыдущую книгу похож «путеводитель» Б.Егорова. Возможно, он подходит для спецкурса. Много ли будет интересующихся?..


Харитонов Е.
Фантастиведение: кто есть кто. Биобиблиографический справочник. М. 2001

Вообще, когда начинаешь знакомиться с библиографией работ о фантастике, то среди тысячи названий находишь немало интересных работ.  Отрасль знания, которую можно назвать фантастиковедением следует считать  весьма развитой. Определение этой отрасли дает Е.Харитонов: фантастоведение     -    наука, занимающаяся  фантастикой  (в  широком  понимании)  в  ее  прошлом, настоящем  и  частично  будущем,  характером  ее связей с остальной литературой, художественной культурой в целом и миром, охватывая не только литературный,  но  лингвистический,  искусствоведческий  и социально-философский аспекты.

*
Нас более привлекают утопии современные, которые чаще всего выряжены в платья «фантастических романов». Здесь и НФ, и фэнтези, и – что стало особенно популярным в последние годы – «альтернативная история»

Соболев С.В.
 Альтернативная история: пособие для   хронохичхайкеров. — Липецк, «Крот», 2006.

Дается разбор АИ и пересказ некоторых фантазий о «ключевых альтернативах». Вообще липецкий автор активно занимается всяческой фантастикой, популяризирует ее. Даже завидно в  чем-то. Однако нас фантастика сама по себе не привлекает. Мы рассматриваем ее как удобную современную платформу для дистопии.

Утопия и утопическое мышление: антология зарубежн. лит.: Пер. с разн. яз./Сост., общ. ред. и предисл. В. А. Чаликовой. — М.: Прогресс, 1991. 
Социокультурные утопии ХХ века. Реф. сб. Вып. 1 - 5. /Отв. ред. Чаликова В.А. - М.: ИНИОН РАН, 1979 – 1988.

Посмотрю на свой рабочий стол. Вот передо мной старые потрепанные выпуски сборников «Социокультурные утопии ХХ века» Наряду с грозной надписью «Для служебного пользования» на обложке проставлен номер (000947 – очевидно для того, чтобы тайной полиции было легче отследить утечку «секретной» информации, если кто-то использует знание об Оруэлле и пр. не «для служебного пользования»). Словом, напоминание об обстановке в духе «1984». Сама составительница этих сборников вспоминала: «Свой доклад "Социалистический реализм как извращенная форма утопии" я предварила кратким рассказом о ситуации в нашей науке об утопии. С изумлением слушали ученые из разных стран о том, как мы, группа референтов Института научной информации АН СССР, еще совсем недавно по особому допуску получали в спецхране зарубежные книги об утопии, анализировали и обобщали их содержание и, составив сборники обзоров и рефератов, сдавали их в спецхран же. Как эти ротапринтные сборники кем-то тайно ксерокопировались и продавались на черном книжном рынке .
В конце 1980 – начале 1990-х годов действительно показалось, что эти времена, смешные и страшные одновременно ушли в прошлое и не вернутся. Но антиутопии имеют обыкновение не только воплощаться (о чем, кажется, предупреждал ещё Н.Бердяев), но иногда, (часто) – «они возвращаются».  Виктория Чаликова умерла в начале 1990-х годов  и не застала «прекрасного новейшего мира» посткоммунистической дистопии. Но многие из тех, кто с энтузиазмом воспринял «перестройку» и надеялся на лучшее – застали – и были неприятно поражены, что многие их надежды воплотились либо в виде карикатуры, либо в виде антиутопии. Возможно, кроме всего прочего, речь может идти и некоем крупном интеллектуальном просчете. В условиях «железного занавеса» многие советские интеллигенты воспринимали «Запад» по переводным книгам, фильмам, запрещенным текстам и дефицитным товарам-артефактам как-то очень поверхностно, абстрактно – «утопически». И - советские обществоведы из привилегированных академических институтов, допущенные до чтения-реферирования того, что простым советским людям знать было не положено, вероятно, чувствовали себя неким подобием египетских жрецов, посвященных в тайны Западных земель. (Всё-таки «зловещее интеллектуальное превосходство» атлантистов было подавляющим). Каким же должно было быть их разочарование, когда то знание стало не только доступно-профанным, но еще и многое из него оказалось либо бесполезным, либо вредным для наших условий…
Когда  система «реального социализма» рухнула, и на ее обломках «запад» стал устанавливать реальное господство – тогда пришло время говорить о новой дистопии. Это «уникальный философско-художественный жанр XX века  — дистопия, то есть образ  общества, преодолевшего утопизм  и превратившегося вследствие этого в лишенную памяти и мечты "кровавую сиюминутность"

*
В светские времена изучение утопий было довольно развитым. Некоторые книги актуальны и «свежи» до сих пор:

Баталов Э.Я.
 Социальная утопия и утопическое сознание в США. - М.: «Наука», 1982.
Баталов – знающий специалист. Его книжку перестроечных времен, написанную в форме диалогов, мы находим не очень удачной. А вот американская утопия разобрана неплохо. Есть и замечания общего характера: «Утопия – это вымышленная страна; воображаемое общество, которому отдается предпочтение перед реальным, и в образе которого, с большей или меньшей полнотой, воплощается представление о совершенной обществе и человеке, о социальном идеале» .

Или:
«Расцвет утопического сознания приходится на периоды распада традиционных общественных  связей, зыбкости социального бытия, туманности исторических перспектив, т.е. на периоды безвременья» .
Сейчас как раз такое время.

*
Завершить эти краткие промежуточные заметки мне хотелось бы целым произведением – виршами талантливого и уважаемого русского поэта Всеволода Емелина. Да, можно придраться к тому, что рифма порой хромает, что, мол, «примитивизм». Но ведь как искренне и точно выражено разочарование простых русских ребят, боль целого поколения, которое «обломали», растоптав их идеалы, мечты, да и нормальную жизнь заодно.

Всеволод Емелин
«Космос как воспоминание»

Книжечки беленькие, книжечки красненькие
В детстве стояли на полочке,
«Библиотека современной фантастики»…
Все угробили, сволочи.

Думал ночами бессонными,
Как буду сквозь волны эфира
Вести звездолет фотонный,
Облетая черные дыры.

Вырасту, думал, буду Мвен Масс
Или Дар Ветер.
Вырос. Вокруг одни пидарасы,
Да эти…

Вырасту, ждал, отобью Низу Крит
У Эрга Ноoра.
Вырос. Вокруг наркомания, СПИД,
Да эти, которые…

Выучусь, в детстве мечтал, на прогрессора,
Служить буду доном Руматой.
Вырос. Вокруг сплошь бычье в Мерседесах,
И все ругаются матом.

В Руматы меня не брали,
Иди, говорят, не треба.
В результате, во всю в Арканаре
Жирует орел наш дон Рэба.

В книжках один был мерзавец – Пур Хисс
(Еще бы с такой-то фамилией).
А теперь оказалось – Пур Хиссов, как крыс,
И всех они зачморили.

Навеки улыбка сползла с лица,
Я стал обладателем бледного вида.
Вместо эры Великого Кольца
Настал нескончаемый День Трифидов.

Вот тебе и Роберт Шекли,
Вот тебе и Гарри Гаррисон,
В мире, где правят шекели
Пойду утоплюсь в Солярисе.

Оказался чужой я на этом пиру
Пришельцев пиковой масти.
Тщетно шарит рука по бедру,
Ищет мой верный бластер.

Гляну сквозь стеклопакет
И, как всегда, офигею –
Вместо звезд и планет
Горит реклама «ИКЕИ».

Грустно сижу на жопе
На их табуретке фанерной.
Нынче не время утопий
Об покорении Вселенной.

Я все понимаю: Сталин,
Репрессии, пятилетки…
Но зачем мы Космос сменяли
На фанерные табуретки?


*
Но если «не время» одних утопий, то приходит время других…