Париж. Шопен. Утро. С музыкой и Музой...

Огненный рассвет, как в волнах пена,
Закипал, окрасив панцирь крыш,
И звучала музыка Шопена,
Наполняя утренний Париж.

Ноты стройные ложились смыслом вечным,
Как на скатерть белую стола
Падают узором безупречным
Слезы, словно капельки стекла.

Я бродил по комнатам уныло,
Вдохновенья потерявши нить,
Думал сердце навсегда остыло
И стихов уж мне не сочинить.

Отстранённо и немного грустно
Город плыл за окнами мерцая,
Фредерика вальс совсем не вкусно
Лился будто радость отрицая.

Вдруг, прервав мелодии звучанье,
Распахнув окно ко мне метнулось -
В блеске искр крылатое созданье,
И в углу испуганно свернулось.

Прикрываясь крыльями от взгляда,
Моего... Или сомнений груза...
Белым оперением наряда
Поражая, в дом впорхнула муза.

Я не торопил ее, не путал,
Пусть привыкнет к дому постепенно,
Только пледом ласково укутал,
Чаю предложил не современно.

И она с улыбкой недотроги,
Целомудрием своим пренебрегая,
Показала из под крыльев ноги
И предстала предо мной нагая.

Грудь - великолепных очертаний,
Украшали пики вишен спелых!
Возбуждала череду мечтаний,
Даровала сноп желаний смелых.

Ослепляла бедер стать тугая,
Призывала страстью насладиться,
Глядя на нее, изнемогая,
В красоте хотелось раствориться.

Про себя хвалил я Мельпомену,
Улыбался злобному Сатиру,
И спасибо говорил Шопену,
Что привлек её в мою квартиру.

А она смеясь преображалась,
Отдаваясь вальсу озорному,
В танце ещё больше обнажалась,
Привыкая к облику земному.

Волосы струились ей на плечи,
Рук прекрасных наготу стегая,
Крыл лишаясь и себя увеча,
В ней рождалась женщина другая.

Свои крылья в пепел превращая,
Выжигая светлый образ музы,
Поцелуем губ порабощая,
Избавляла тело от обузы.

И расставшись с атавизмом рая,
Опустилась на мое колено,
Эротично бедрами играя,
Унесла в сад творческого плена.

Образы и рифмы закружились
В голове моей, тесня друг друга!
И почти шутя в стихи сложились,
Вырвав мозг из замкнутого круга.

Я кружил, обняв нагую деву,
Путая балянсе и глиссаду,
Как Адам лелеял свою Еву,
Наступив на путь ведущий к Аду.

И прозрел, касаясь гладкой кожи,
Что не крылья делают поэтом!
И бескрылый в высь подняться может,
Озаряя ближних ярким светом.

Что не муза зажигает душу
И не к ней стремится мысль шальная,
А горит душа, коль слышат уши,
Как в них шепчет женщина земная.

И вошла в меня страсть тихой тенью,
Духом смысла содрогая сцену...
Возношу хвалу я провиденью!
И еще... -  Великому Шопену!

17.11.2013