Другие судьбы

Маленький дом на повороте лесной дороги, где с трудом разъезжаются две легковушки. Маленький деревянный, выкрашенный красным цветом, как почти все дома в округе. Невзрачные окошки с белыми рамами и яркими цветами на подоконниках, без штор, лишь в самом верху короткая занавесочка заманчиво показывает край пришитого с любовью кружева или оборки. Нынче декабрь и в окнах горят электрические свечи, выстроившиеся в ряд по росту, словно солдаты. Удивительная эта традиция здесь выставлять на окна свечи зимой и лампы летом. Однажды спросив у местных жителей, зачем они это делают, в ответ получила самое неожиданное объяснение – «люди должны видеть, что в нашем доме тепло и уютно….», - может быть… может быть…
 И если вы думаете, что из неодушевленных предметов имена могут быть только у кораблей или самолетов, то вы глубоко ошибаетесь… дома тоже могут иметь личные имена. Этот красный небольшой домик тоже имеет свое имя. Прямо над входной дверью, над крыльцом красуется имя «Kastanj», Каштан по-русски. Может быть потому, что рядом со входом растет невероятной величины и вероятно очень древнего возраста каштан. Он должно быть ровесник дома, которому никак не меньше чем 100 лет. Каштан этот почти исключительное дерево здесь среди елей, сосен, дубов и кленов. Я люблю этот дом, в котором живут старенькие родители моего друга, всегда приветливые и жизнерадостные люди. Из окон этого дома нельзя увидеть многого – с двух сторон ярко-зеленый лес, огромные валуны отделяющие двор дома от начинающейся сразу же за ними чащи леса. С одной стороны, сразу же за окошками эркера сад, в котором летом цветут цветы фантастической красоты, и с четвертой стороны – хорошо асфальтированная узкая дорога, на которой гораздо чаще можно увидеть выбежавших из лесу косуль или оленя, чем автомобиль.  Сегодня особый день. Рождество. И нас встречают уже на пороге теплыми рукопожатиями и радушными объятиями.
- Hej, hej, lilla du! Hur m;r du i dag?
- Hej och tack. Jag m;r bra igentligen men det ;r j;ttekallt ute.
- Ah, stackars dig! Kom snarast in. Det ;r ganska varmt h;r inre. God jul!
-Tackar, och God jul!
Удивительно, что Рождество празднуется здесь всеми, но при этом религиозных людей встретить очень трудно. Обитатели этого домика могут считаться долгожителями и помнят времена, когда вместо автомобилей по дороге проходящей мимо дома проезжали телеги с лошадьми, но и они тоже тихие атеисты. В доме нет ни икон, ни других знаков веры. И на рождество единственным напоминанием о религиозности праздника остается папская месса по телевизору. Мы входим в дом.  Внутри, действительно почти жарко. На расстоянии вытянутой руки от входной двери пол выслан кафелем и на нем стоит треногая чугунная печь, внутри которой потрескивают, словно рассказывая шепотом  какие-то свои секреты, горящие поленья. Прямо под печью стоит специальное лукошко с дровами, чья очередь разболтать свои тайны еще не подошла. Низкие потолки с проходящими прямо посередине комнат деревянными балками на сей раз украшены разноцветными гирляндами из IKEA, в углу гостиной работает плазменный телевизор. Невиданное сочетание сказочной старины и современности.
 Но начинается все с глёга. Пряное красное вино, которое мы, вероятно, назвали бы глинтвейном. Здесь его можно купить уже готовым в магазине. И в каждом доме есть специальное приспособление – что-то вроде подставочки с горящей свечей и со стеклянной колбой над ней, в которую наливают разогретый глёг. Ты наливаешь глёг в маленькую чашечку. Это специальные, почти сакральные чашечки, и никто не использует их по другому поводу. Эти чашечки, как елочные украшения, хранятся весь год в шкафу и только раз в год появляются на свет, чтобы создать атмосферу тепла и радости. В глёг также можно добавить изюм и миндальную стружку. Все это становится невероятно вкусным, когда допив до дна горячее вино, ты вынимаешь их специальной ложечкой и кладешь в рот. И хочется пить еще и еще лишь бы опять в конце разжевать эти теплые пряности. Мы пьём и говорим. Тихо, в такт шепчущихся в печи поленьев. Хозяева рассказывают о своей нелегкой трудовой жизни. Как бывали времена, что в Рождество не только глёга и конфет, но и простой еды не всегда хватало вдоволь, чтобы наесться. Хозяйка показывает мне фотографии, висящие на стене в тяжелых рамках. Деревенская очаровательно-простая свадьба из начала прошлого столетия, босоногие белокурые малыши на берегу реки, военные в странной униформе. Я слушаю её рассказы и вслушиваюсь в слова. Они кажутся мне живыми. Английские слова никогда не казались мне живыми. Изучая английский, я была уверена в том, что семиологи правы, говоря о конвенциональности языка. Но здесь я начала сомневаться в этом. Слова, которые я слышу, звучат как сама реальность. А, может быть просто, когда-то в прошлой жизни, я уже пользовалась этими словами, поэтому мне и кажется, что они имеют какую-то связь с самой реальностью.  Не знаю, как объяснить все это, знаю только, что на мгновение мне кажется, что я - уже не я, и реальность, и все вокруг меня изменилось. Удивительное, неповторимое и трудноописуемое ощущение. Вдруг хозяйка перестала рассказывать сама и стала спрашивать меня о моей стране. А хозяин вытащил откуда-то книгу, купленную им недавно на барахолке только потому, что в названии есть упоминание моей страны. Он протягивает её мне. Я открываю и у меня в голове все перепутывается еще больше. На фотографиях – глухая украинская деревня под Одессой. Плохо одетые босоногие дети, захламленные дворы, велосипеды «украина», а в школе, на доске аккуратным почерком выведено «Jag ;r svensk». Трудно поверить, но до сих пор здесь живут потомки шведов, не вернувшихся обратно после Полтавской битвы. В конце книги диск с рассказами детей из этой деревеньки на шведском. Забавно… Но время ужинать.
В гостиной накрыт стол. На столе в основном рыба. Главное блюдо селедка со сметанным соусом, яйца и картошка. В печи доходит специальный пирог, тоже с морепродуктами. Из выпивки шнапс и пиво.  Ах, как это вкусно пить пряный шнапс и закусывать сладковатой селедкой в сметане, а после запивать это холодным пивом. Вкусно! И пьяно! Но пьяных нет. Даже после праздничного застолья, когда на смену скромной еде приходят кофе и шоколад. И потом, кроме всего прочего – мультики по телевизору. Их смотрят все, и стар и млад. В сотый, вероятно, раз грустя и смеясь в тех же самых местах. Искренне, по-детски, радуясь… жизни.