Чем черт не шутит в новогоднюю ночь

ЧЕМ   ЧЕРТ   НЕ   ШУТИТ  В  НОВОГОДНЮЮ  НОЧЬ

Рассказ
 Пока женщины суетились у праздничного стола, детвора разглядывала ярко украшенную лесную красавицу, а мужчины дружно травили друг друга сигаретами в прихожей, я, закрывшись в ванной, дописывал неожиданно нахлынувшие вирши. Честно говоря, эта тема зрела давно, но выплеснулась, словно бес попутал, неожиданно, именно сегодня, в новогоднюю ночь.
 Я переписывал стихи набело, когда забарабанили в дверь, приглашая к столу на проводы старого года. Стол, как говорится, ломился от яств, да всё больше заморских, ярких и безвкусных. Украшали стол и пару зелёных графинов с яблочным самогоном.              Прошедшее лето, было изумительно- урожайным и только ленивый,  не наварил варенья, не надавил соков, не нагнал самогона. Он то и разливался по пузатым рюмкам. Наконец, графины, высокие винные бутылки вернулись на исходные позиции, тарелки для закуски наполнились разнотравьем и разноплодьем, дополненные согласно гастрономическим потребностям: балычком, окорочком, в крайнем случае, ножкой “Буша”. Наступила некоторая тишина.
 Наш постоянный тамада, Игорь Николаевич, он же, ну, да ладно, к чему здесь табель о рангах! Компания старая, спетая, спитая, так что, все друг с другом запросто: Вася, Гоша, Таня, Катя. Править таким застольем одно удовольствие, тем более тамаде, который, тонко улавливает настроение пришедших отдохнуть, и повеселиться в такой светлый семейный праздник.               
- Милые дамы и господа, судари и сударыни! - Хорошо поставленным,  начальственным голосом, начал свою речь Игорь, - Мы собрались для того, чтобы проводить старый год. Для одних он был труден и для других - полон удач. Но такова жизнь! Год заканчивается, давайте, проводим его на заслуженный отдых.
 За столом, ненадолго зависла тишина.  Кто-то действительно пытался охватить, перебрать в памяти год уходящий, ну а кто то, в основном мужчины, бесшабашно махнув рюмку, спешили закусить.
- Третий тост, мы посвятим нашим задумкам на год грядущий, - вновь  забарабанил Игорь. - А сейчас, по сложившейся   традиции, наш домашний поэт, прочитает нам что-нибудь вкусненькое на заданную тему, - уж совсем ласково, закончил тамада. - Прошу поприветствовать!               
Зааплодировали, зашевелились, поудобнее устраиваясь для лучшего пищеварения принятого вовнутрь, слушая праздничное стихоплетство. Для меня, это было не впервые. Ежегодный ритуал. Но сегодня, произошла явная осечка. Всё ждали каламбурных стишков про старый - новый год,  где главными персонажами, порой в комичных ситуациях были присутствующие родственники и друзья. Смех, шутки, подколки, заслуженные аплодисменты и следующая рюмка по накатанному варианту ... Но на этот раз, я замешкался.        - Мы ждем, - напомнил мои обязанности Игорь.
- Понимаете, - начал оправдываться я - и скороговоркой закончил, - у меня про Новый год ничего нет.            
- Как это нет? - встрял Василий, большой любитель выпить и     побузить. - А какого хрена ванну занимал?!             
- Ну, читай что есть, - вступился за меня тамада.      
- Читай, читай, - поддержали его остальные. Ломаться и спорить, пор-тить начавшийся праздник не хотелось, и я послушно достал блокнот:
       
- Господи, помилуй,
от пьянки отврати.
Ты Святой,
Всесильный,
прошу я: помоги!
Избавь меня от водки,
избавь и от вина, 
избавь от горькой стопки
раз и навсегда.
Избавь меня, родимый,
от пьяной кутерьмы. 
Прёт она лавиной,
сметая всё с пути.
Ломает пьянство волю
и разум мой гнетёт.
За что такая доля,
что дальше меня ждет?
Сопьюсь, свалюсь в канаву
и окажусь на дне.
Жизнь промчится пьяно
         в хмельном и вечном сне...

Я не мог видеть, как меня слушают, стихотворение свежее и возможности оторвать взгляд от блокнота, не было, но чувствовал - слушают...               

-Господи, помилуй,
устал от водки я
Отвадь, своею силой
от пьянства навсегда.
Молюсь я денно - ношно,
дай силы! Помоги!
В пьянстве, счастье ложно.
Прошу, Господь, спаси!
Ведь трезвый я нужнее,
полезней для тебя,
спаси меня скорее
от пьянства навсегда.
            
Я закончил читать.  Все молчали.
- М-м-м-да-а..
- Во даёт!
- Нашёл время.
А Василий, сидевший почти напротив меня, выразительно покрутил указательный палец у виска. И как это всегда  бывает, мнение присутствующих разделилось. 
- Самому надо бросить пить, и тогда, такое писать.
- На молитву похоже.
- А это и есть молитва.
- Всё правильно, запились в доску! 
- А как без неё, родимой, жить-то? 
- Да на ней бюджет России держится! 
- Пить надо с умом. 
- Да, уж, сколько его пропито? 
- А сколько горя с водки?!
- Да гори, она,  синим пламенем!
Разгоревшийся спор грозил превратиться в скандал.
- Господа, господа! - вскочил Игорь. - Взгляните на часы. Без пяти двенадцать. - Большая золотистая стрелка настенных часов завершала на циферблате последний круг уходящего года.      
-Наливайте, наливайте! Кто не успел - тот опоздал! Спешите, господа! Мужчины, ухаживайте за дамами! Спешно срывалась разноцветная фоль-га с шампанского. С недоделками, как это у нас давно вошло в норму: у кого-то не была наполнена тарелка с закускою, кому-то положили не то, что он хотел, но все уложились в срок. И по команде тамады под бой часов рванули протяжное 
- Ур- ра- аааа!!!
Выпили, крякнули и принялись поздравлять друг друга. Поднял с экологически чистым, кристальным самогоном свою рюмку и я. А может, действительно, хватит?  Надо остановиться. Ну, сколько в прошедшем году было абсолютно трезвых дней? Раз, два и обчёлся. Ну, пусть не в дым, а чуть-чуть, слегка.  Хоть стопка, а выпита. Коль не могу в меру, так может совсем не пить? Тем более, без повода. Ну, повод, - он всегда найдётся. То именины, то крестины. То за здравие, то за упокой. Ушла жена, пришла жена. Дали зарплату, задержали зарплату. Да у любого выпивохи спроси,  “пошто пьешь” и он так убедительно всё объяснит, что и себе нальёшь.  Трёхтомник можно издать, под названием “За что можно выпить”. Да разве в поводе дело?  В причине! Пьянство повальное. Пьют большие и малые. Как умер генсек, так цирроз печени. А сколько талантов загублено?! Вон Василий, не опохмелившись, к молоту не встанет. А Володька, без ста граммов, струну на гитаре не дёрнет. Нет за праздничным столом Федора, утопшего летом по пьяному де-лу, а Гошка, третье место работы за год  меняет и всё    пьянка. Смотрел, я на эти счастливые лица, такие знакомые, родные. И становилось мне больно за них, за себя, за Россию. Сколько можно пить?! И за длинную жизнь, все это пойло не выпьешь. При том режиме пили и при этом придурошном строе...  И запреты не помогают.  А запрет то,  пожалуй,  самому надо ставить.
- Ты чего? - толкнул меня мой сосед по столу, Алексей, шахматист,      рыбак, мой надежный постоянный собутыльник и вообще хороший парень   - Да что-то не хочется.    
- Во даёшь, праздник же!
Новогоднее веселье было в разгаре, когда ко мне подошёл на удивление, ещё не пьяный Алексей.               
- Слушай, дай переписать.
- Зачем?             
- Надо.
- Пиши.
         Писал он медленно, но крупным красивым почерком. Интересно, давно не раз замечал, у тех, кто пишет раз в год по заказу, обычно  почерк как у старательных гимназисток.
- А ну, продиктуй, обратился он ко мне, - твои каракули только с похмелья и разбирать...
В третьем часу ночи ко мне подсела Татьяна - жена Василия, который, сморённый выпитым, так и не успев побузить, спал на диване.             
- Что, пить хочешь бросить?
- Пожалуй, да.
        Несколько минут сидели молча. Магнитофон, надрывался дурацкой пес-ней “Я - твой тазик иди, подмойся...”. Дружная, хмельная компания колыха-лась посередине зала в замысловатых движениях, который иначе как “Танцем всех поколений “ не назовешь.
- А мне можешь переписать? - обратилась ко мне Татьяна.
- Тебе-то зачем, ты же не пьёшь?
- Ваське.
- Да он и читать не будет!
Татьяна посмотрела на меня, в её уставших голубых глазах сверкнула искор-ка задора и с присущей женщинам хитрецой она сказала,  как выдохнула.
- А я, ему - в борщ!
- Думаешь, поможет?
- А чем чёрт не шутит?!
Прошла неделя. По дороге домой я заглянул к Алексею, за отданной ему еще в том году  в ремонт кофемолкой. Его, расторопная жена Аксена, хлопотала по дому. Ребятня, долгожданные, слегка запоздалые погодки, гоняла балду на электронных игрушках. На вопрос,
- Где Алексей, она весьма неуютно ответила.
- На рыбалке.
- Что, пьёт? - уловив её настроение, спросил я.
- Да вроде нет. Всю неделю как сыч, дома просидел. Слова не скажи, кидается как...  С утра выклянчил двадцатку, теперь жди, придёт на лыжах...
- Да я  на минутку,  за кофемолкой.
         Не знаю, где она. Проходи, к обеду обещался, - тяжело вздохнув, сказала Аксена и ушла на кухню.
От нечего делать я присоединился к мальчишкам. В первом часу в прихожей загремел рыбацкий ящик.
- Аксена,  Аксена, поди, сюда.
- Ну, что тебе надо?
- Подойди, забери...
- Не нужна мне твоя рыба!
- Да не рыба...
- А бутылка - тем более!
- Иди сюда, - в голосе Алексея прозвучали нотки металла. За полтора десятка лет совместной жизни Аксёна знала, что за этим последует.
         Вместе с ребятнёй, поспешившей на шум в прихожей, вышел и я. Аксёна стояла перед Алексеем и всей своей сущностью выражала полное пренебрежение к продолговатому свёртку, который протягивал ей муж,  к рыбе в целлофановом пакете и к нему самому, пришедшему с рыбалки.
- А без этого нельзя?
- Без чего, без этого?
- Без бутылки.
- А это не бутылка.
- А что?
- Посмотри.
           Аксёна приблизилась, настороженно взяла свёрток и медленно начала его разворачивать. Заодно, как мне казалось, пытаясь уловить привычные в таких случаях рыбацкие запахи: мороза с перегаром водки. Мне не было вид-но лицо Аксены, но по тому, как расплылся в широкой улыбке Алексей, я понял, что после того, как свёрток был развернут, мой, бывший собутыльник был одарён таким теплым взглядом, который, думается,  не получал он от Аксёны  лет десять.
         Она подхватила с пола пакет с рыбой и устремилась на кухню, а мальчишки накинулись на присевшего разуваться отца, опрокинули его и шумно сопя, споря, мешая, друг другу, начали снимать громадные валенки, рукавицы, тулуп, причём всё это делалось одновременно и наперегонки. Началась игра, которая, несомненно, доставляла удовольствие всем её участникам. Наконец рыбацкие доспехи были свалены в угол прихожей и мы с Алексеем добрались до его крохотного слесарного столика на веранде, напичканного всяким замысловатым инструментом. Пока Алексей показывал отремонтированную кофемолку, сопровождая подробными комментариями причину  поломки, объясняя что, пришлось сделать и заменить, из кухни потянулись аппетитные запахи.  Вспомнив про обед,  я заспешил домой.
- Ты куда, - перехватила меня Аксёна.  - Оставайся,  пообедаем.
- Спасибо, некогда.
- Прошу, оставайся.
         Возможно впервые, за столько лет нашего знакомства, жена    Алексея не выпроваживала меня, а просила остаться.
Минут через пять все сидели за праздничным, иначе не скажешь, столом. Гвоздём обеда, был улов Алексея. Я не помнил такого, чтобы Аксёна готовила рыбу. Раньше на требование Алексея, когда мы приходил с ним с рыбалки, она громко шумела:
- Не нажрались! Можете продолжать! - И уходила к соседке.
            По  привычному сценарию, Алексей начинал жереху, а я бежал за недостающей бутылкой... Но сегодня!!!
- Вкуснятина!
            Это было общее мнение всей нашей честной компании. Поджаристая. С подливкой. И когда только успела?
         Все были увлечены трапезой, но я чувствовал, что Аксена, чем то озабочена. Видно, всё же приняв решение, она вышла и вскоре вернулась с графинчиком.
- Мальчики, тут наливочка с праздника осталась..., - довольно бойко начала она.
         На какое-то мгновение лицо Алексея буквально посерело, но он быстро взял себя в руки и с усмешкой протяжно сказал:
         -Наливка,  к жареной рыбе?  Бррр, маразм! Аксёна буквально выпорхнула из кухни.
- Ни капли?
- Ни, ни.
- Молодец! - я большим пальцем, поднятым вверх, подтвердил сказанное и спросил,
- Трудно?
- Трудно.
- Выдержишь?
- Должен.
            Мальчишки уплетали рыбёшек, попутно обсуждая крутой боевик, а Алексей, извинившись,     вышел. Прошло минут десять, прежде чем гостеприимные хозяева вновь появились на кухне. Я, уткнувшись, в общем-то,  пустую тарелку, по второму кругу обгладывал рыбьи косточки,  стараясь не смотреть ни на Алексея, ни на Аксёну. Её руки буквально порхали над столом, в центре которого красовался бисквитный рулет, принесённый Алексеем. Аксёна оживлённо рассказывала про какую то выставку, в которой примет участие их предприятие, но потому как она шмыгала носом и по просветленному лицу Алексея, я понял: возможно, за многие годы в этот дом наконец то робко, застенчиво входит большое счастье.
         Сманив ребят игровым залом, я утащил их в зимний город. Шёл рождественский снежок. Было уютно и тепло. Мальчишки бурно спорили о преимуществе вертолёта над танком, а я размышлял о превратностях судьбы.
         Боже мой, как не много надо, чтобы быть счастливой! Как важно, видеть улыбку любимого человека, а не пьяную рожу. Пусть, даже эта рожа мужа - отца твоих детей.
         Эх, водка- пьянка! Сколько она сгубила людей, сколько поломала судеб человеческих? Шел, и думалось: а хорошо бы, этот стишок- молитву напечатать в газете. А вдруг, эта молитва, прошедшая через мою душу, сердце и сознание поможет ещё кому-ни  будь? Ведь порой, человеку нужен толчок, точка отсчёта. Пусть кто то, смачно сплюнув, скажет “Ерунда”, но ведь кого то и заденет?!
Идёшь по городу мимо пивнушек да закусочных, которые всё плотней, окружают нас. Тянет зайти, опрокинуть стопочку, да другую,  да,  само собой,  третью, а ты вместо этого - молитву:    - Господи, помилуй, и помоги в беде. Ведь каждый понимает,  трезвый, он нужнее и Богу, и семье.
    Воскресный день, по-зимнему, рано начал растворяться в сумерках. Жёлтым светом зажигались окна многоэтажек, и мне снова вспомнилась недавняя встреча Нового года.
        Как всегда не обошлось без бузы. Утром, с похмелья, два кума Федор и Василий затеяли вечный кухонный спор о большой политике и скоро пустили в ход самый веский аргумент пролетариата - кулак. Еле утихомирили, но после общего застолья уходили, обнявшись.
        Да, кстати, как там Василий? Надо обязательно позвонить его жене Татьяне. А вдруг ,нас уже трое, “завязавших”?  А чем чёрт не шутит.
                Липецк. 1997 г.