Уродина. Глава 8

                Глава 8

      Приехав к началу учебного года с тяжёлым чемоданом и радужными надеждами на светлые перемены в жизни, решила больше не быть букой, общаться с однокурсниками, ходить на танцульки и найти хорошего парня. Даша сняла на двоих чудесную светлую комнату. Дом находился на набережной в минуте ходьбы от  медицинского факультета. Вот где смогу бегать по утрам до самых морозов. Кроме нас, в ней жила хозяйка с двумя девочками и изредка появлявшимся  гражданским мужем.
   Мы решили поближе познакомиться с городом, во время вступительных экзаменов как-то было не до этого. По широкой зелёной набережной, вдоль обмелевший реки Уж,  пришли на Театральную площадь. Это и был центр города, рядом филармония, через пешеходный мост – более старая часть города, а налево центральные узкие улочки с милыми кафешками и обилием магазинов. Сделав круг мимо почтамта, пообедав в обкомовской столовой, вернулись домой. Завтра начало учёбы.
   Совершенно ответственно заявляю: самое трудное учиться на медфаке. Это только в песне поётся: «От сессии до сессии живут студенты весело...», может, и живут всякие физики и математики, только не мы. Вот краткий перечень обрушившихся на нас наук: анатомия, химия и физика, гистология, медицинская биология, латинский и английский языки и так далее... Увы, никакими особенными способностями не должен обладать студент, чтобы хорошо учиться. Нужно только сидеть и зубрить, зубрить и зубрить все эти названия на латыни.  Первые годы закладывают теоретическую основу к дальнейшему обучению. Похоже, что мои стремления стать компанейской девочкой, активно общаться с вновь приобретёнными подругами, ходить на танцы и крутить романы, откладываются на неопределённый срок...
 На первой же лекции декан факультета гордо произнёс: Primum noli nocere! – «Прежде всего не вреди!» - первая заповедь врача. Кстати, это была первая и последняя лекция, когда я явилась на занятия без белого халата и шапочки.
А латынь оказалась не такой уж и страшной. И всем давно известные нам: институт, факультет, доктор, доцент, ректор, декан, профессор и студент – это она самая латынь и есть.
   На октябрьские праздники Даша уехала домой и приглашала поехать с ней. Но у меня была лишь одна мечта: выключить свет, задёрнуть шторы и спать... спать...
    Ранняя Закарпатская осень началась нудным дождём, лившимся дни и ночи напролёт. Мелкая высохшая река наполнилась грязной водой, бурлила, разливалась, словно отыгрывалась за всё засушливое лето, словно хвасталась - вот я какая! Добираясь короткими перебежками до аудиторий, отучившись, поздно вечером возвращались домой, чтобы попить горячего чаю с незамысловатыми бутербродами и вновь засесть за учебники.
   Пришло восторженное письмо от Саши. Он поступил, они переехали в Москву. Обо всём Саша писал с преувеличенным восторгом: квартира большая и в хорошем месте, девочки на курсе все красавицы, ребята все дружные, преподаватели – лучшие в Москве. Сыпал известными на всю страну фамилиями и гордился, что видел этих людей воочию.
    Сдав на отлично зимнюю сессию, уехала на каникулы домой. Лиля, поступившая в Одесский политех,  явилась на следующий день с утра и сообщила, что послезавтра нас ждут в школе, а потом все собираются у неё. Было здорово встретится с одноклассниками, все посерьёзнели, стали солидней, что ли. Саша не приехал, и я с удивлением обнаружила, что скучаю по нём. Паша вызвался проводить меня домой, и мы долго целовались у калитки. Он явно повзрослел и набрался опыта за прошедшее время. 
   Уехав из дому снежной холодной зимой, вернулась в Ужгород, где уже пахло приближающейся весной. Были и новости, мы с Дашей получили места в общежитии, куда сразу перебрались.
   Попали мы в комнату, где жили две подруги пятикурсницы, обе Симки. Сима чёрненькая, коротко стриженая, маленького роста, похожая на подростка появлялась в общежитии редко, у неё был кавалер с шестого курса, местный, и всё свободное время она проводила у него. Сима вторая –  полная противоположность: высокая, с большой грудью, круглым животом и крутой попой. На макушке возвышались в три яруса завитки рыжих волос. Потом уже оказалось, что она цепляет шиньон, прибавлявший ей лет десять. Эта самая Сима рыжая, называющая себя не иначе как Симона,  почему-то невзлюбила меня с первого взгляда. Даже не то, что невзлюбила, просто игнорировала, словно я пустое место. Вернувшись в комнату за полночь, не обращая внимания на то, что мы уже спим, включала свет, громко двигала стулья, хлопала дверцами шкафа. Не выключая свет, уходила в умывальник мыться и стирать, а вернувшись, свои трусы и лифчик бросала на спинке моей кровати. У себя на койке  аккуратненько развешивала наглаженную юбку и блузку. Я долго молчала, но в один из вечеров терпению моему пришёл конец. Мы с Дашей накануне готовились к ответственному коллоквиуму по анатомии, устали и лишь  недавно улеглись спать.
Сима рыжая, по-привычке, заявилась около часу, включила свет и начала шуметь, двигать стулья и пыхтеть. Я её вежливо попросила:
   - Сима, выключи свет, пожалуйста. 
   Даже не повернув голову, она отцепила шиньон, положила на  тумбочку и вышла из комнаты. Я терпеливо ждала, пока она вернётся и развесит тряпки на моей кровати. Наступил час моего триумфа. Поднявшись, взяла в одну руку её нашлёпку, в другую – ножницы:
   - Сима, перестань включать свет и шуметь, когда мы спим.
   - А то что будет?
   Проснувшаяся Даша, села на кровати и, с трудом сдерживая смех, молча переводила взгляд с меня на Симу.
   А та, похоже, не отдавала себе отчёта, сколь решительно я настроена. Молча отстригла с края шиньона рыжий кусок, и он медленно спланировал, распадаясь на  пряди. Это было красиво!
   - Ты идиотка, уродина длинноносая... – Она кинулась ко мне. Я сделала шаг назад:
   - Сима, сними бельё с моей койки, прошу тебя в последний раз.
   - Ты больная, по тебе психушка плачет.
   Открыв окно, схватила двумя пальцами мокрые трусы и выбросила со второго этажа. Сима застыла.
   - И учти, ещё раз это повторится, удушу ночью подушкой.
   С этого дня в комнате наступило холодное перемирие. Подозреваю, что Сима перестала спать по ночам.
   За мартом наступил апрель, весна раскрасила деревья и кустики в зелёный цвет. Сбросив тяжёлую зимнюю одежду, девушки  перешли на лёгкие плащики. Туфельки украшали стройные девичьи ножки в тонких чулках, освободившиеся от грубых сапог, либеральная мода на мини позволяла рассмотреть их во всей красе. Даже не верилось, что ещё несколько месяцев и подойдёт к концу первый курс нашей учёбы.
    В тот апрельский день Даше нездоровилось уже с утра. Она еле отсидела три пары, за обедом поковырялась в тарелке с кашей. Когда мы вернулись в комнату, её уже знобило и болело горло. Симок, как назло, не было дома. Я стала рыться в тумбочке у Симки рыжей. Ну и бардак! Конспекты вперемешку с драными чулками, пачки ваты, старый тапок... о, наконец, маленькая сумочка, в которой я нашла термометр и лекарства. Приняв жаропонижающее, Даша уснула. Собрав наши грязные халаты, я направилась в прачечную, когда раздался громкий стук. Засунув свёрток под кровать, приоткрыла дверь. На пороге стояли двое взрослых дядек...

Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2013/11/18/600

17.11.2013