Качели на обрыве

Освальд Линдлей, следуя новой моде – покупать особняки в необычных местах – приобрёл для себя и своей семьи новое место жительства. Двухэтажный особняк с крытой красной черепицей крышей, окружённый небольшим, но густо заросшим садом. Вообще-то говоря, коттедж он купил у пухлощёкого обрюзгшего эконома неких Тэтчеров, которые два с половиной месяца назад покинули Англию, эмигрировав куда-то не то в Милан, не то в Неаполь, а эконому приказали продать особняк и переслать им деньги по почте переводом. Однако Дженет очень уж понравилось это здание. Больше всего оно напоминало миниатюрный готический замок, даже несмотря на то, что было сложено из кирпича, и прежде всего потому, что южную стену строения украшали густые заросли вереска. В мае, как любезно рассказал Освальду эконом, он буйно цветёт, и запах фиолетовых цветов разносится по всей округе, заглушая даже ароматы садовых растений. Впрочем, какие там растения? В последние годы жизни здесь Тэтчеры совершенно не следили за садом, отпустили даже садовника – и сад теперь смахивал на тропики. Впрочем, кое-где ещё можно было наткнуться на кусты каких-нибудь особенно стойких цветов, но чтобы их разыскать пришлось бы убить на это полдня, как минимум. Джейн, обнимая супруга за плечи, с улыбкой заметила: «Это будет отличным развлечением для Винсента и Гвиневры». И не прогадала: уже на следующее утро оба этих чертёнка пропали в саду и соизволили себя обнаружить только через пять с половиной часов. Гувернёры сбились с ног, разыскивая их, а Освальд, будучи в благодушном расположении духа, только посмеивался в усы. Джейн смеялась, как дитя, и даже порывалась побежать в сад разыскивать детей вместе с прислугой, но супруг мигом поймал её за плечо и отрицательно покачал головой. Дженет была беременна, и такие нагрузки могли повредить ей.
…В чём же состояла необычность места, где располагался коттедж «Вересковый мёд», - как окрестили его семья Линдлей? Он находился в каких-то двадцати метрах от крутого обрыва, под которым бесновалась узкая речонка. У реки этой не было названия, так как она больше напоминала ручей, но если свалиться туда, то возможность остаться живым сводилась к нулю. Мало того, что высота такая, что голова закружится, так ещё и камни… Вода, сталкиваясь с ними, кипела. Плевалась белой бешеной пеной, угрожающе, точно была живым и очень агрессивным существом. Конечно, с высоты обрыва это казалось лишь тихим неровным шипением, но если спуститься вниз, то шипение превращалось в угрожающий грохот.
Освальд ничуть не удивлялся тому, что девятилетний Винсент бегал на обрыв чуть ли не каждый день. Не удивлялся тому, что Аллан смотрел укоризненно, но с любопытством, а Гвен каждый раз танцевала возле брата, жадно цеплялась за его руки и воротник, заглядывала в глаза и о чём-то спрашивала. Был бы Освальд менее занятым, или менее деликатным – тихонечко подошёл бы и подслушал, что она там у него спрашивает. Но почему-то ему казалось, что вмешиваться в детский мир – кощунство. По крайней мере, сейчас.

Седьмого мая тысяча восемьсот семьдесят первого года Винсент Линдлей примчался с обрыва как на крыльях. Глаза его возбуждённо горели. Остановившись под окнами особняка, он опёрся руками на полусогнутые колени, с трудом отдышался и деловито огляделся по сторонам. Вид у мальчишки был такой, точно его просто распирало от какого-то чувства – и, судя по тому, что кинулся он первым делом к окнам комнаты сестры, это чувство было гордостью.
- Гвен! – громко крикнул Винсент, пытается допрыгнуть и ухватиться за подоконник, но ещё был слишком мал ростом. Наконец, к окну подошла тоненькая смуглая девочка с крупными и резкими чертами лица и гордо вздёрнутым подбородком.
- Чего тебе? – недовольно спросила она, свесившись с подоконника – вниз упали тяжёлые тёмные кудри. – Почитать не даёшь, дурак! – и села на подоконник вполоборота к брату. Чёрные глаза горели любопытством, Гвен вздрагивала всем телом от сырого ветра с обрыва и зябко поглаживала себя ладонями по плечам.
- Ага, когда это ты последний раз книгу брала? – рассмеялся Винсент, выпрямляясь. – Пошли скорее, я там такое сделал! – мальчик изобразил на лице самое загадочное выражение, какое только сумел, и принялся страшно вращать глазами. – Такое!..
- И что ты там сделал? – глаза Гвиневры вспыхнули, она спрыгнула с подоконника и снова склонилась ниже к брату, улыбаясь и прерывисто дыша от предвкушения. – Небось, ерунду какую-то.
- Иди ты! – фыркнул Винсент, отворачиваясь. – Вот не покажу – будешь знать, - буркнул он и сделал вид, будто собирается уйти – уже ногу занёс. Как это так: рассказать всё сестре без попыток помучить её любопытством?! Нет, может, кто-то так и сделал бы… Но не Винсент и даже не Аллан. Они оба знали, как любопытна их сестра и не упускали случая этим воспользоваться. Впрочем, Гвен платила им тем же: для панически боящегося щекотки Аллана, например, было вполне нормально проснуться оттого, что сестрёнка щекочет ему пятки ножом, а для Винсента обычным делом было обнаружить на шее подброшенную ему гусеницу. А ведь он ненавидит гусениц. Этих мерзких волосатых тварей.
…- Ладно! – крикнула девочка за его спиной и свесила ноги вниз. – Лови меня уже, и пошли.
Винсент торжествующе ухмыльнулся и в один прыжок оказался под окном сестры, чтобы через секунду поймать её тонкое лёгкое тело, поставить наземь, ущипнуть за кончик носа, схватить горячую узкую ладонь и рвануть без подготовки к обрыву. Гвен где-то рядом с его плечом протестующе вскрикнула, но не остановилась, упрямо продолжая бежать следом за братом. Её гордость, конечно, не мешала ей плакать у Винсента на плече, колотить его в грудь кулаками… Но мешала потребовать остановиться. Ещё чего, показать, что она слабее мальчика? Да никогда и ни за что. Будет бежать, задыхаясь от скорости, разобьёт себе ступни в кровь, упадёт виском на камень, но – молча. Зато если уж её кто-то обидел, то устроит скандал со злыми слезами, кулаками в грудь брату и прокушенной губой, Винсент её знал. Но скорость сбавлять даже не собирался – только на последних метрах подхватил сестру на руки, перемахнул через какую-то корягу, скинул её с рук и потащил за собой дальше.
- Вот! – восторженно выдохнул мальчишка, горящим взглядом синих отцовских глаз указав на скрючившееся на краю обрыва дерево. И всё было бы точь-в-точь как раньше, если бы не скрипучие качели, тихонько покачивающиеся на ветру. Ну, как качели… Две толстые верёвки да широкая дощечка, прикреплённая к ним. Но этого вполне достаточно. К тому же, самое главное не в этом. Главное: они свисают прямо в бездну, скрипят, и кажется, что злые брызги снизу вот-вот достанут до ног того, кто рискнёт здесь покачаться.
- Брат, ты лучший! – восторженно вскрикнула Гвен, порывисто обняв его за шею и прижав к себе. – Покачай меня, покачай, покачай, покачай, пожалуйста! – принялась клянчить она, танцуя вокруг Винсента – энергичные и порывистые движения девочки отчётливо напомнили ему о какой-нибудь молодой горной козочке с крутых склонов альпийских гор.
- Ладно, - засмеялся Линдлей-старший, с удовольствием зарываясь рукой в густые чёрные волосы Гвиневры и подталкивая её к качелям. Девочка мгновенно оказалась на них, мёртвой хваткой вцепившись в верёвки и оглядываясь вокруг с ужасом и восхищением одновременно. Винсент пристроился сзади, разгорячёно дыша ей в щёку. – Готова? – спросил он. – Не боишься?
Гвен только расхохоталась безумным опасным смехом. По позвоночнику Винсента пробежала дрожь, и он, чтобы избавиться от этого ощущения, принялся яростно раскачивать девочку.
Раз. Она захлебнулась кислородом, до сломанных ногтей вцепилась в верёвки, прижала ноги снизу к доске.
Два. Она захохотала, откинув голову, и ветер стал бесноваться в её густых блестящих кудрях. Она была похожа на ведьму – на ведьму, сошедшую с ума.
Три. Она над бездной, и с ярких обветренных губ срывается испуганный крик, и чёрные глаза с ужасом смотрят в точно такую же чёрную, шипящую пропасть.
Винсента колотило. Он с жадностью обнимал плечи сестры, отчаянно жмурился ей в волосы, прижимал её к себе – дрожащую, тонкую, живую... У него были горячие руки, а от Гвиневры пахло пронзительным ветром.
- Испугалась? – вновь заблестевшие глаза пристально смотрели в её собственные, а она лишь рассмеялась и крепко обняла его за шею.
- Нисколько!
«А я до безумия», - подумал Винсент и дрожащими руками снял сестру с качелей.