20. Лысый

   Наступил день «Ч».
   – Солнце светит, даже греет. Жизнь прекрасна, - как всегда. Белая ворона бьется у окна… – бодро распевал неунывающий Серега. –  Какой прекрасный, чудный весенний день. Этот день, Вовчик, мы приближали, как могли!
   – Какой день? Что сегодня за день? – начиная нервничать, переспросил Вовчик.
   – Твой последний день, буржуй! Радуйся, прыгай и рябчиков жуй! – ядовито произнес Коля. – Можешь начинать паковать свои манатки. Сегодня тебя будут торжественно вышвыривать отсюда взашей.
   Несмотря на яркое солнце, заливающее светом комнату,  в глазах у Володьки потемнело – он понял смысл сказанного – приезжают корешки. Коленки его невольно задергались, а ступни ног отбивали азбукой Морзе «СОС».
   – Чего тебя так контачит? Вынь пальцы из розетки. Тебе уже никто не поможет, – подлил масла в огонь Коля. – Смотри, Серега, из ушей искры сыплются, прямо, какой-то электросварочный автомат.
   – Серега! Скажи хоть что-нибудь, – ныл Вова по дороге на службу. – Переходить в другую комнату? Может быть, мне в обед перенести свои вещи? Что делать?
   – Ша, Чернышевский! Что делать!…Чего ты ноешь. Развел тут «ноев» ковчег. Когда в бубен получишь – тогда будешь ныть. Сказал тебе – не стони раньше времени, – пытался успокоить Серега нытика. – Мы с тобой чухнем со службы чуть раньше. Накроешь стол – для корешков, возьмешь винчика, я покажу где. Решение политических вопросов я беру на себя.  Цукермана попробуем до вечера нейтрализовать, чтобы он первый на нас не настучал. Не бойся лягуха, все болото будет наше! Прорвемся, Вовка!
   Вечером «осколки» двенадцатой ожидали приезда друзей. Неунывающий Серега нервно потирал руки. Подозрительно подобревший Коля, развалившись на койке с газетой в руках, был абсолютно спокоен. Володька, с ужасом ожидая возмездия, не мог найти себе места.
   – Серега, выключи этот отбойный молоток, у меня от его дребезжания буквы разбегаются, – ехидно улыбаясь, нарушил тишину Коля. – Так и быть, сегодня буду молчать, дать на вас «кладку» я всегда успею.
   Сказать очередную «гадость» ему помешала внезапно распахнувшаяся от удара ногой дверь, чуть не слетевшая с петель.
   – Корешки приехали! – восторженно завопил Серега. – Добро пожаловать в «каса марэ»!
   – Здорово, «каса»! – проревел в ответ Игорь, вошедший в комнату первым.
За ним зашел Женя. Замыкал делегацию Матвиенко.
   – Как ты тут без нас, «мара»? Не сильно шалил? Мне тут уже кое-что доложили – прокурор с докладом был.
   Услышав последнюю фразу, Володька вздрогнул: его словно веслом по башке огрели. Он пронзительно посмотрел на Серегу. Серега пожал плечами, взглядом показывая на Колю, мол: «Я не знаю, наверное, очкастый проболтался».
   – Привет, Колюня! – продолжал Игорь. – Давно мы тут не были, правда, Женька. Ничего, вроде, не изменилось... А стол для кого? Неужели для нас накрыли?! Молодцы! Надо же, даже колбасу достали. Ну, тогда, сначала – праздничный ужин, а доклады потом.
   Стол, накрытый новой «скатертью» из свежего номера газеты «Правда», действительно, поражал своим великолепием. На куске серо-бежевой оберточной бумаги лежал кусок вареной колбасы, весом граммов пятьсот, любовно покромсанный на куски неправильной формы тупым ножом. Рядом, на обрывке газеты, томилась в ожидании порванная руками  буханка белого хлеба, возле которой стояли две открытые консервные банки: одна – «Килька в томате», вторая – «Завтрак туриста». Завершали этот натюрморт графин с розовым вином, стоящий в центре стола, и три граненых стакана.
   – Привет, дружбаны! Рад вас видеть в полном здравии, прекрасно выглядите, – Женя пожал руку Сереге и Коле. – А кто автор этого высокохудожественного произведения советского общепита позднего соцреализма? Кого представлять к заслуженной медали? Игорь, медальку припаяем, согласен?
   – Безусловно! Тут, пожалуй, орденом пахнет.               
   – Это я, Петруня! – с довольным видом потирая брюхо, гордо ответил Серега, не уловив сарказма в высказываниях друзей. – Дырку под медаль уже сверлить?
   – Нет, ну надо же! И тут вывернулся, – с насмешкой отреагировал на заявление Сереги Коля.
   – Прошу к нашему шалашу, господа офицера – доблестные «мохнатовцы», – пригласил Игорь, когда все приняли «домашний» вид.
   – А ты кто такой? – обратился Игорь к Вове, когда все расселись. – Что-то я тебя не припомню.
   – Э-э-э… – открыл было рот Коля.
   – Это новенький. Хороший парень, тоже двухгодичник, в моей батарее командир второго взвода, – опередил его Серега. – Вахтерша его спросила – «Пьешь? Он ответил – «Пью». – «Тогда иди в двенадцатую». – Пусть живет, он нам  ничего не будет стоить.
   – А зовут-то тебя, как? – миролюбиво спросил Женя новенького.
   – Владимир Коломытов. Володька.
   – Ну и имя у тебя. Сходу не выговоришь, – Коловываротов, - прожевал Игорь. - Нет, чтобы, как у простых людей, Душегубов, к примеру, или Скотобазов, ну, на крайняк, - Крысоедов. Сразу все ясно и легко запоминается.
   – А чего ты лысый? Что, не растет ничего? – спросил Женя.
   – Мне Серега сказал, что нужно подстричься наголо. «В армии, – говорит, – так положено». Сам меня и обкромсал, а за «конспирацию» содрал бутылку «портюхи». Мне потом пришлось побриться, – ответил Володька.
   Последовавший дружный смех означал, что обстановка окончательно разряжена, и Лысый облегченно вздохнул.
   –  В таком случае, будешь «Лысый». Проще произнести, и звучит интеллигентней, - заключил Женя.
   – Ну, друг ты наш, Лысый, рассказывай, как ты докатился до такой жизни? – принялся Игорь за Лысого после короткой паузы.
   – До какой? – испуганно переспросил Лысый.
   – До этакой. О себе выкладывай.
   – А! Я окончил институт сварки имени Патона, в Киеве. Но вместо диплома мне выдали военный билет и отправили в войска. Так я здесь и оказался.
   – Так ты из Киева? – спросил Женя.
   – Нет, я с хутора Выришальный, из-под Полтавы. В Киеве учился, хотел остаться в аспирантуре изучать теорию ползучести металлов.
   – Какую, какую теорию? – удивленно переспросил Игорь.
   – Ползучесть – это когда металл, при сварке, течет или ползет, – пояснил Лысый.
   – Первый раз слышу. Интересная теория, - рожденный ползать бухать не может! Ты с горла вино умеешь? – не унимался Игорь.
   – Нет!
   – Значит, так, «ползун», бери в зубы канистру и ползи за вином. Куда ползти – Серега покажет