7. Фоишор

   Первое время, по мере разворачивания воинских частей, личный состав мотострелкового полка, в котором служил Силикатов, и зенитного размещался в одной казарме – трехэтажном, просторном здании, построенном в виде буквы «П». На первом этаже располагался зенитный полк, на втором и третьем – пехота.
   Учитывая внушительные размеры и грозный вид лейтенанта Лобидзе, командование части собрало всех «блатных», то есть «дембелей» и лиц «кавказской национальности», под его командование и не ошиблось. Расчет оказался верным. Дисциплина была железной, так как ключ к лоботрясам Лобидзе подобрал быстро.
   В одну из пятниц, как обычно, заместитель командира взвода старший сержант срочной службы Вахтанг Мермишвили, которому служить оставалось двенадцать дней до приказа, явился к командиру взвода лейтенанту Прокопенко с рапортом по поводу увольнений в выходные дни.
   – Таварыщь лийтинант! Старший сиржант Мермишвили. Разришите обратиться. Как насчет увальнений в город на завтра? – соблюдая устав воинской службы только по пятницам и только перед увольнением в город, обратился он к командиру.
   – Теперь это уже не ко мне, – ответил Прокопенко. – Обращайся к новому комвзвода – лейтенанту Лобидзе.
   – Что, Мермишвили, хочешь в увольнение завтра со своими разгильдяями? – переспросил Лобидзе.  – Я предлагаю  следующее: я сейчас согну этот гвоздь руками в петлю и, если кто-нибудь разогнет его, – пойдет в увольнение, если нет, – я уеду в увольнение до понедельника.
   С этими словами Игорь взял двадцатисантиметровый гвоздь и, легко согнув его в виде петли, отдал Мермишвили. Мермишвили и компания вертели гвоздь в руках, тужились, пыжились, но сделать с ним ничего не смогли.
   – Все! Я уехал в увольнение, старшим назначаю тебя, Мермишвили. И чтобы был полный порядок.
   – Так точно, таварыщь лийтинант. Все будит в парядки. Взвод! Строится! Шагом марш, в сталовую! – скомандовал Мермишвили и взвод, распевая – « Ночью снится лейтенант Лобидзе, вай…» бодро зашагал в столовую.
   В расположении взвода Лобидзе имелась самостоятельная каптерка, где он безраздельно командовал, и где частенько собирались его "фронтовые"дружки. Вдоль одной из стен каптерки стоял фанерный шкаф, в котором хранилось обмундирование личного состава. Но сделан он был с «секретом», как бы с двойным дном. Через спрятанную за шинелями потайную дверцу,  «посвященные» попадали в узкое длинное помещение, образованное между капитальной стеной здания и стенкой шкафа, в так называемые «апартаменты Лобидзе». Там компания в составе Лобидзе, Гаркенко и Силикатова частенько скрывалась от начальства и "косила" от службы.
   В «командирском отсеке» стояли четыре табуретки и шахматный столик, на котором свободно размещались четыре стакана, бутылка вина и четыре бутерброда, чего вполне было достаточно для полноценной «шахматной партии» на четыре «гроссмейстера». Но, впрочем, играть чаще всего приходилось втроем, вышеназванным составом. Волков на «гроссмейстера» не тянул, в лучшем случае на кандидата в любители первой ступени, так как, обычно после трех - четырех стаканов получал мат, сходил с дистанции и выпадал в осадок на лежащий на полу матрас, где мирно дрых до вечера. Короче, Волков, как игрок в «шахматы», интереса не представлял. Кроме того, потом на собственном горбу Лобидзе приходилось волочь его в общежитие.

   Покидали территорию части друзья, обычно, через дырку в заборе рядом с казармой. Через КПП идти было далеко и долго, да еще к тому же, там обычно шастали командиры и начальники из числа старших офицеров, которым по Уставу полагалось отдавать честь. Особого желания отдавать честь старшим по званию никто не испытывал, особенно Гаркенко. У него отдание чести старшим офицерам было проблемой номер один, особенно отдание чести моторизованным офицерам из штаба дивизии, которые пачками разъезжали по улицам города на командирских УАЗиках.
   Серега, как-то раз, переходил проезжую часть и перед носом у него проехал очередной УАЗик с каким-то воякой внутри. Ничего не подозревающий Серега перешел дорогу и побрел дальше. В этот момент взвизгнули тормоза, УАЗик остановился и из него с проклятиями вывалился обрюзгший полковник пенсионного возраста с красной мордой.
   – Товарищ лейтенант! – заорал красномордый. – Подойдите ко мне.
   – Слушаю вас, товарищ полковник, – отрапортовал Серега, на полусогнутых ногах подползая к  красномордому.
   Сердце его учащенно билось не столько от страха, сколько от непонимания происходящего. «Чего этот старый хрыч от меня хочет?» –  лихорадочно думал Серега.
   – Где вы служите, товарищ лейтенант? – не снижая громкости, продолжал орать  «хрыч».
   – В бе-бе-белых казармах, – заикаясь от испуга, ответил Серега.
   – Что вы блеете, что это за часть такая – белые казармы? Что за чушь вы несете? А почему вы, товарищ лейтенант, не отдаете честь? Или на вас не распространяется соответствующая статья Устава строевой службы? Какое училище вы закончили?
   – Извините, товарищ полковник, виноват. Задумался. Я политехнический институт закончил.
   – Задумался!!! – завыл полковник, как сирена. – Не над чем тут думать! Вас на службу призвали не для того, чтобы думать, а для того, чтобы отдавать честь старшим по званию! И что это за училище такое – политехническое… Ну, ладно, свободны, – немного поостыв, утихомирилась «сирена». – Доложите своему командиру о происшедшем.
   – Ну почему мне так не везет, – сокрушался вечером Серега. – Вечно ко мне все пристают в части, так теперь по улицам спокойно нельзя ходить. А как я им должен честь отдавать? Их же не видно в машине. А вдруг в машине никого нет. Или слева будет ехать, –  в попутном направлении, как этот дегенерат красномордый? Я ведь его вовремя опять не увижу.
   – А ты левой рукой отдавай, не промахнешься, – посоветовал Игорь.
   – Остряк! Я что, должен все время башкой крутить, чтобы этих моторизованных козлов заранее увидеть?
   – Серега, а если, к примеру, ты переходишь дорогу, а «моторизованные козлы в погонах» едут с двух сторон навстречу друг другу. Твои действия? – съехидничал Женя.
   – Двумя руками отдам, – отпарировал Серега. – Буду теперь всем подряд командирским УАЗикам козырять. На всякий случай.
   – А если там прапорщик будет сидеть или лейтеха, такой, как мы. Ты же потом удавишься от злости. Это тоже не выход, – продолжал «добивать» Серегу Силикатов.
   – Так что же, мне теперь вообще по улицам не ходить? – закипал Серега.
   – По улицам ходи, а от  проезжей части держись подальше – целее будешь, – посоветовал Сереге Игорь.

   Путь на волю от дыры в заборе проходил мимо казармы строительного батальона. Преодолев его, друзья упирались в бочку с пивом, которая в теплое время года всегда стояла на этом месте, рядом с кафе «Бородино». Обойти ее было невозможно.
   Кафе «Бородино» замыкало с одной стороны довольно большую площадь, посередине которой красовалось какое-то подобие фонтана, а замыкал этот архитектурный ансамбль «Дом офицеров», на фасаде которого висел огромный транспарант с рекламной афишей нового фильма:

                СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ВАС ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ!
                Новый цветной художественный фильм.
                “ИДИОТ”
                Начало сеансов в 16 и 19 часов.
                Цена билетов – 20 копеек.
         Для солдат срочной службы, офицеров и прапорщиков – вход свободный.

   В кафе «Бородино» была довольно неплохая кухня с большим  и разнообразным выбором блюд. Это, плюс наличие отдельной комнаты человек на восемь, специально для офицерского состава, обеспечивало популярность этого кафе среди офицеров.
   Напротив – через дорогу, на первом этаже пятиэтажного дома располагалась «Домовая кухня», посещать которую приходилось перед выплатой жалованья, когда денег практически уже не было. Качество приготовления там, действительно, было «домовое», а цены – дармовые. Благодаря такому сочетанию любил туда захаживать Гаркенко сотоварищи.
   - Приглашаю всех в "Домовую кухню", - вещал Серега, - на праздник "День домашней котлеты". Каждую пятницу проводят, правда не говорят в какую именно.
   Методично нудно Серега изучал меню, долго выбирая себе блюда на обед.
   – Отбивная с гарниром – сорок восемь копеек. Однако! Жаркое по-домашнему – шестьдесят три копейки. Ничего себе! – бормотал он чуть слышно. – Жека, как тебе нравятся эти космические цены? Мы что, в ресторан попали? – пытался разжалобить публику Серега. – О, вот! Нашел! Вымя – двадцать восемь копеек! Пацаны, берем!
   – Сам жри своё вымя. Я не хочу, – бросался на него Игорь. – Женя, идем в «Бородинку» хавать, что-то мне от одного названия блюда не по себе.
   В «Бородинке», в отдельном кабинете, Серега быстро приспособился оплачивать только часть стоимости за потребленные продукты. Так как изначально предполагалось, что в отдельном кабинете столоваться будут исключительно офицеры, а они, как известно, люди порядочные и честные, то и система расчетов была построена на полном доверии: заказал, поел, посчитал, самостоятельно рассчитался.
   Отобедав, Серега подходил к серванту, в котором на полках лежал штучный товар и стояла ваза с деньгами для расчетов. Он долго подсчитывал, складывая в уме три числа, бросал в вазу два рубля, брал оттуда копеек тридцать, бормоча себе под нос : «Это сдача», прихватывал пачку «Дойны» и бутылку пива и покидал кабинет, сияющий от счастья, что он так ловко все провернул, заплатив лишь половину стоимости. Игорь и Женя, изредка - по нужде, тоже пользовались подобной схемой «отмывания денег».
   Иногда Серегу  подгрызала совесть, и он с Волковым, еще одним теоретиком кухни, питался в солдатской столовой, где накрывался стол отдельно от всех и на «халяву».
   – Для чего мне воровать в «Бородинке», когда я честно могу пожрать в солдатской столовой, – потирая пузо, рассуждал сытый Серега. – А на сэкономленные деньги лучше прикупить «Пал Палыча».
   «Пал Палычем» Серега ласково называл любимый напиток «Портвейн» местного разлива, на этикетке которого красовался молдаванин в шляпе.
   Волк обосновал "столование"  в солдатской столовой проще:
   – Каждый офицер,  командир, должен знать, чем живет и дышит солдат. Что ему снится и как ему спится, и – главное – чем он питается. Моя святая обязанность первым попробовать то, чем кормят моих подчиненных. Ведь я им как отец родной. А вдруг – отрава? Так лучше я подохну, а боевая единица – мой взвод, будет жить.
   
   Высокой посещаемостью (особенно в дни выплат денежного довольствия) отличался еще один комбинат общественного питания, находящийся за городом, на трассе, ведущей в Тарканы. Желающих посетить комбинат  рейсовый автобус довозил минут за десять. «Комбинат», построенный в «псевдоготическом» стиле, в виде отдельных строений, обнесенных высокой крепостной стеной, напоминал средневековый замок. На территории комплекса имелся «постоялый двор» или гостиница на восемь номеров, ресторан, кафе, пивной бар, шашлычная, биллиардная, теннисный стол, аптека, промтоварный и продуктовый магазины и киоск косметики и парфюмерии. Умеренно «кусачие» цены и неплохой сервис привлекали офицеров. Если обед затягивался и переходил в ужин, после которого нередко терялась координация движений, можно было остаться на ночь в «номерах». Назывался комплекс: «Комбинат бытового обслуживания «ФОИШОР». Офицеры, посещающие сей комплекс, первые три слова изменили и называли его «Лечебно-оздоровительный комплекс «Фоишор».
   В первый месяц службы Лобидзе, Силикатов и Гаркенко, влекомые любопытством, посетили этот санаторий – профилакторий. После хорошего обеда они, пребывая в послеобеденной «нирване», поджидали автобус. Проезжавший мимо по трассе УАЗик внезапно остановился, передняя дверь чуть приоткрылась и, сидевший на месте пассажира, военнослужащий обратился к троице с предложением:
   – Товарищи офицеры, вы в часть едете? Могу подвезти, садитесь.
   – Вот это сервис, еще и на халяву доедем, – сказал Игорь, и довольные друзья быстро влезли на заднее сиденье. 
   Занервничали они, и очень сильно, когда машина на полном ходу  влетела в раскрытые ворота родной воинской части. Проехав по центральной аллее, по которой они и ходить-то боялись, машина остановилась возле штаба дивизии. Друзья резво выскочили из салона и замерли в замешательстве. Передняя дверь открылась и из дверного проема показалась нога в офицерских брюках с широкими красными лампасами. Солнце поблекло, а сердце покрылось толстой коркой обжигающего морозом льда, - ужас сковал троих горе-офицеров.
   «Это конец – на генералов я еще не нарывался» – пронеслось в голове у побледневшего Сереги.
   – Так что, товарищи офицеры, вы делали за пределами воинской части и гарнизона в служебное время, доложите мне. Знают ли ваши командиры, что вы отсутствуете в расположении части, – почти спокойно начал вещать словно с неба свалившийся обладатель брюк с лампасами и погон с генеральскими  звездами.
   Этим генерал-майором оказался «всего лишь» командир дивизии Свиногрызов. Глядя на молодых офицеров, которых уже начал пробирать легкий озноб, генерал сразу определил, что перед ним стоят недавно призванные с гражданки офицеры запаса, что распалило его еще больше, и он начал набирать «обороты» по мере своего «вещания». 
   – Вы только посмотрите на свой внешний вид, да вы, наверное, уже год не были в парикмахерской. Вы что, не знакомы со строевым уставом? Так я обеспечу вам знакомство с ним на гауптвахте! Где ваша офицерская честь и гражданская совесть? Что вы делали за пределами части? – полукричал генерал, набрав уже средние обороты.
   – Мы обедали, – чуть слышно произнес Лобидзе.
   – Обедали!? – взорвался генерал. Обороты достигли критически максимальной величины. Стрелка тахометра зашкалила. Казалось еще чуть-чуть и, достигнув резонансной частоты, генерал развалится на куски.
   – От вас же водкой пахнет! Чем же вы обедали, водку жрали?! Я испорчу вам аппетит надолго, отправлю в «санаторий» к коменданту гарнизона, он быстро вылечит вас от обжорства. Мало того, я лишу вас дипломов об окончании института…
   Внезапно обороты упали, может быть, засорился карбюратор, а, может, генерал вспомнил, что он тоже неплохо пообедал, закусывая холодную водочку осетровой икоркой. Гроза, прогремев в непосредственной близости, ливнем не разразилась, лишь с моря повеял легкий ветерок.
   – Доложите, лично, своим командирам частей о случившемся инциденте. Пусть наложат на вас соответствующие взыскания. И, немедленно, повторяю, немедленно, подстричься! Парикмахерская – вот! – генерал указал направление рукой. – Кругом! Шагом, марш, битласы нечесаные!
   Пришлось повиноваться и идти оболваниваться в гарнизонной цирюльне. Докладывать же о случившемся инциденте своим командирам, никто из троих не помышлял, но желание ездить в оздоровительный комплекс «Фоишор» пропало надолго.