6. Кустищев

    Силикатова направили в мотострелковый полк на должность командира взвода зенитно-артиллерийской батареи, где в то время уже проходили срочную службу семь военнослужащих, а также командир второго взвода лейтенант Кустищев – кадровый офицер-зенитчик и командир батареи капитан Стремов, недавно по замене прибывший из Монголии.
    Лобидзе, Цукермана и Гаркенко направили для прохождения службы в зенитно-артиллерийский полк.
    Цукермана назначили командиром зенитного взвода во вторую батарею. Командовал батареей капитан Дротенко – грамотный, толковый офицер, окончивший в свое время Одесский Политехнический институт, и написавший рапорт о желании служить все двадцать пять лет. Заманил его в армию заместитель командира полка по боевой работе майор Рыбкин, тоже бывший политехник.
    Гаркенко попал в третью батарею, в которой командир пока отсутствовал.
    Лобидзе направили в первую батарею - на замену лейтенанта Прокопенко - командиром первого взвода. Невысокого роста, худой и в очках, Прокопенко уже заканчивал двухлетнюю каторгу в войсках и через месяц увольнялся в запас.
    Командиром батареи назначили лейтенанта Аркушева, только что прибывшего из артиллерийского училища. Командиром второго взвода стал,  прибывший вместе с Аркушевым, лейтенант Волков. Все трое – Прокопенко, Аркушев и Волков были одного роста и телосложения, но последние очков не носили, а Волков отличался чуть более плотным телосложением.
    – Я в училище всегда был рядом с кухней – не вылезал из нарядов – вот и поправился, – хвастался Волков, потирая небольшой, но уже начинавший слегка округляться живот.
    Назначение на должность командира батареи напоминало детскую игру «Угадайка». Майор Рыбкин построил четырех молодых лейтенантов, прибывших из училищ, в числе которых были Аркушев и Волков, и задал им один вопрос:
    – Товарищи офицеры, кто из вас может сказать, что такое «азимут»?
    Наступила долгая пауза, во время которой отчетливо слышалось, как ролики и шарики,  лихорадочно забегав в головах у свежеиспеченных артиллеристов, сталкивались между собой. Минут через пять из строя вышел Аркушев и доложил все, что ему известно о таком непростом артиллерийском термине.
    – Молодец, товарищ лейтенант, – похвалил майор Рыбкин, – будешь командиром первой батареи.
    Кроме вышеназванных офицеров, в батарее служил еще прапорщик Олту, ростом ниже Аркушева, но формой тела напоминающий матрешку. На его всегда сытой и самодовольной харе блуждала лукавая улыбка. Всем своим видом он показывал, что ему чужды такие понятия, как мораль, стыд и совесть. Все, что попадало в поле его зрения, он считал своим долгом экспроприировать. Хотя, по долгу службы, он был далек от кухни и продовольственных складов, во время очередной "ревизии" у него дома  обнаружили сто восемьдесят трехлитровых бутылей тушеного мяса домашней закрутки. На перекрестном допросе Олту мгновенно раскололся и признал, что все это он вынес из части в течение трех месяцев и, попутно, сдал всех своих «подельников», которые до этого уже успели сдать его. Из армии его пришлось уволить.
    Казалось, что Лобидзе специально направили в эту батарею – для контраста. На разводах и построениях первая батарея напоминала построение фигур на шахматной доске: король, возвышающийся над всеми на две головы, рядом с ним пузатая ладья и частокол из трех пешек.
    Впрочем, в маленьком росте новых сослуживцев Игоря были и свои преимущества. Так, однажды, Лобидзе,  Аркушев и Волков заглянули в кабачок «У Лилюхи», где пропустили пару-тройку стаканов винчика, закусив рюмахой самогона, и поехали домой. В троллейбусе двух «великанов» полутораметрового роста развезло в «дрова», и Лобидзе ничего не оставалось, как волочь их на себе от троллейбусной остановки в общежитие. Взвалив одного на плечо, второго взяв под мышку, Лобидзе приволок их в комнату  и свалил, как два мешка с углем, на кровать.
 
    По мере разворачивания частей соединения, лейтенанта Кустищева перевели в зенитный полк и назначили командиром  третьей батареи, где служил Гаркенко.
    – Ну, все, Серега, сливай воду! Этот болван тебя или служить заставит или со свету сживет, – «обрадовал» Серегу Женя.
    – Или! Не сильно я его боюсь! – спокойно отреагировал Серега. - Посмотрим еще, кто кого.
    – А по моему, Серега, ты не дооцениваешь этого идиота. Кустищев – натуральный подпоручик Дуб и, если ты его еще не знаешь, то скоро узнаешь. Конченый кретин и дегенерат. В армии все кадровые не сахар, но этот – исключение, его и кадровые не терпят. У него кроме «Смирно» и «Равняйсь» никаких других слов в лексиконе нет. Плюс к этому не пьет, не курит, по бабам не бегает, только вокруг части по утрам. Еще знает, что такое артиллерийская буссоль. В общем, Серега, он находка для тебя, попытайся его приручить, – делился с Серегой Женя своими впечатлениями о бывшем сослуживце.
    И, действительно, натерпелся Кустищев с Гаркенко. Не было дня, часа, минуты когда бы они не ругались. Серега огрызался по любому поводу . Кустищев даже решил пожаловаться Лобидзе на Гаркенко и просил повлиять на него, на что Лобидзе лишь ехидно ухмыльнулся. Эти жалобы лишний раз доказывали, что Кустищев и в самом деле круглый болван, к тому же начисто лишенный чувства юмора.
    Серега как-то провел опрос общественного мнения среди личного состава своей батареи, задав всего один вопрос:
    – Кого первого вы бы убили в случае боевых действий?
    Ответ был единодушно откровенный и безапеляционно обескураживающий:
        – Кустищева!
    По иронии судьбы, примерно через год, при отправке части на переучивание, командиром третьей батареи был назначен капитан Стремов, а Кустищева назначили командиром второго взвода, уравняв в должности с Серегой.
    – Ты решил весь офицерский состав своей батареи ко мне сплавить? – спрашивал Гаркенко у Силикатова. – Лучше бы, уж сам ко мне перешел. Я от такого командира не отказался бы.
    – Этого, Серега, не будет никогда, это уж точно. Да я и сам к тебе не пошел бы, мучаться с тобой, – рассмеялся Силикатов. – Мы бы с тобой, точно, под трибуналом окончили службу.