Тени прошлого 9

Санкт-Петербург. Россия.
3 января 1905 года

     Сэр Рэкстон и Дональд Причард – куратор Европейского направления шли по Невскому проспекту, пряча лица от колючего ветра, порывами налетавшего с Балтики, швыряющего за вороты пальто горсти колючего мелкого снега. Причард нес в руке небольшой чемоданчик, обтянутый коричневой кожей…

     У проходной дома № 22 их встретил человек, одетый в теплое пальто с меховым воротником, в дорогой шапке из мерлушки. Не сказав и слова, он кивнул головой,  и провел гостей через проходную, далее какими-то задворками к одиноко стоящему крепкому флигелю, около которого стоял бедно одетый детина, с жестким, обветренным лицом – явно боевик из рабочих.

     Провожатый провел их в тесно заставленную мебелью залу, где сидел за столом осанистый мужчина средних лет, одетый в одежды священника.

     Из другой комнаты вышел церковный служка в простой рясе сероватого цвета, с редким пушком на щеках, и помог им раздеться.

     - Говорите по-русски? – вместо приветствия спросил священник.

     - Отчен пльохо! – ответил Причард, усаживаясь на жесткий деревянный стул.

     - Симеон! – крикнул священник, и из той же комнаты, что и служка, появился юный господин, одетый в студенческую тужурку. Шапка буйных волос цвета воронова крыла покрывала его голову подобно восточному тюрбану. – Садись за стол! Переводить будешь. То, что услышишь, забудь сразу же, как только иноземцы покинут сей приют скорбящих!

     Юноша присел к краешку стола, с интересом разглядывая иностранцев, коих выдел, наверно, впервые в жизни.

     - Прошу вас говорить медленно, господа, чтобы я успевал запоминать сказанное и в точности переводить! – сказал молодой человек, и сэр Рэкстон кивнул головой в знак согласия.

     - Вы знаете, кто я, а с моим коллегой вы знакомы уже давно, - произнес Рэкстон, обращаясь к священнику. Тот утвердительно кивнул. - Меня интересуют несколько вопросов. Первое: как идет подготовка к демонстрации 9-го января? Все ли готово? 

     - Петиция готова! – священник разгладил окладистую бороду. - Вы сможете с нею ознакомиться сразу же после нашей беседы. Она составлена таким образом, что будет изначально неприемлема для царя и его правительства, ибо содержит, наряду с экономическими, требования государственных реформ,  созыва Учредительного собрания и, в сущности, - политического изменения государственного строя. Это - в чистом виде ультиматум неугодному русскому народу царю и его правительству. Естественно, рабочие сейчас изучают совсем непохожий на этот текст петиции. Настоящий им знать ни к чему!

     - Иными словами, вы считаете, что требования, составленные в петиции от имени рабочих, заведомо невыполнимы?

     - Именно так-с! – священник пристально взглянул в глаза сэра Рэкстона. – Вы, может быть, еще мало знакомы с нашими представлениями о самодержавной власти, так я скажу, - главное для нас - это дискредитировать Царя Николая II в глазах народа, морально унизить его в глазах своих подданных.

     - Чем же унизить? – сэр Рэкстон действительно еще не понимал до конца, как можно одной петицией и реакцией императора на нее всколыхнуть массы до состояния революции.

     Отец Георгий, в миру Гапон лукаво прищурил глаз.

     - Согласно положению Законов Российской Империи самодержец обязан руководствоваться «Токмо волей Божиею, а не многомятежной волей народною». Николашка – Помазанник Божий будет унижен уже тем, что от имени народа ему будет предъявлен ультиматум! Вот, извольте ознакомиться, копия моего письма, направленного министру внутренних дел Святополк-Мирскому, - отец Георгий протянул лист бумаги переводчику. – Прочти-ка, сыне мой!

      - «Ваше превосходительство, - не торопясь, переводил студент текст письма, - рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть Царя 9-го сего января, в воскресенье, в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего русского народа. Царю нечего бояться. Я, как представитель «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г.Санкт-Петербурга», мои сотрудники товарищи рабочие, даже все так называемые революционные группы разных направлений гарантируем неприкосновенность его личности».

     - И все же, я не совсем понимаю, как это письмо и петиция могут вызвать революцию в России? – сэр Рэкстон обратился к Причарду. – Это всего лишь бумаги…

     - Позвольте мне ответить? – спросил переводчик. Рэкстон кивнул. - По сути, это ведь вызов Царю, оскорбление его личного достоинства! Вы подумайте только: какой-то священник, отец Георгий ведет за собой «революционные группы разных направлений» и, как бы похлопывая по плечу русского Самодержца, говорит: «Не бойся, я гарантирую тебе неприкосновенность!»

     Глаза студента воссияли восторженным блеском.

     - Но если вас не пропустят к царю? Ведь такой вариант развития событий возможен? – спросил Причард. Студент перевел.

     - Если не пропустят, то мы силой прорвемся! – тяжелый кулак священника с силой ударил по столу. Причард вздрогнул. - Если войска будут в нас стрелять, мы будем обороняться. Часть войск перейдет на нашу сторону, это точно, и тогда мы устроим революцию. Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьем тюрьму, займем телеграф и телефон. Эсеры обещали бомбы,... и наша возьмет! Есть еще один нюанс, господа! Мы пойдем на Дворцовую площадь не только с лозунгами экономического содержания. Мы понесем не только хоругви, но и красные знамена, и транспаранты с лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!», «К оружию, товарищи!». Это не сможет не вызвать ответной реакции со стороны войск и жандармов! А нам и нужно-то будет две-три стычки в разных местах по пути к площади, чтобы народный гнев полыхнул пламенем революции!

     - Пожалуй, вы имеете шанс на успех! – Рэкстон поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. – Передайте мне, пожалуйста, текст петиции… А теперь я бы хотел, чтобы переводчик покинул нас!

     Отец Георгий вальяжно махнул рукой, и студент вышел из комнаты.

     Дональд Причард положил на стол свой чемоданчик, который держал на коленях в продолжение всего разговора.

     Пальцы священника дрогнули, когда он открывал крышку. Чемодан был доверху набит российскими ассигнациями и фунтами стерлингов в банковской упаковке, уложенных ровными рядами.

     - Что будьет с царэм Николя, если он вийдет на плёшат к работчий? – тихо спросил Причард.

     - Убьем в полминут, полсекунд! – так же тихо ответил отец Георгий. – Специально для этого подготовлена рабочая дружина с револьверами!

     Причард перевел его ответ Рэкстону, и тот удовлетворенно кивнул головой…

Продолжение следует -