Замешательство

Наступил один из обычных дней поздней осени, ничем не отличающийся от всех остальных. Хотя нет. Всё же этот день был каким-то особенным. Погода была ужасная: моросил мелкий снег, который, прикасаясь к асфальту, тут же стелился ковром из мелких мокрых пятен, и дул северный ветер, мешающий даже спокойно передвигаться пешком. На улице почти невозможно было находиться.

Мне нужно было съездить по делам в старую часть города. Со мной поехала подруга, ей тоже нужно было приобрести пару вещей. К слову сказать, с утра мне было некогда позавтракать, а на часах уже было около трёх часов. Изрядно проголодавшись, я предложила:

- Может перекусим? Тут есть одно кафе неподалеку.

- Давай. Ты поешь, а я выпью чая.

Дорога до заведения казалась вечной. Леденящий ветер дул прямо в лицо, щёки были красными от холода, но почему-то слегка горели. Всё, что было под курткой, находилось в тепле, и, если бы можно было закутаться в куртку с головой и ногами, не было бы ни малейшего намека на холод. Заветная дверь была уже совсем близко. Каждая ступенька, ведущая к ней, была ещё одним дополнительным испытанием: порывы холодного воздуха были такими сильными, что не давали беспрепятственно ступать дальше.

Пересилив природную стихию, мы вошли в уютное помещение. Ветер прекратился, и по телу пробежала легкая согревающая дрожь. Кафе состояло из двух залов: один был ближе к выходу, второй ближе к кассе. Во втором было относительно немного народу, которые были ничем не отличительны: это были либо семьи, либо работающие неподалеку люди, зашедшие пообедать, либо подростки, которые очень любили засиживаться в таких заведениях просто так, ради развлечения. Первый же зал был почти пуст: был занят только один столик в углу, совсем недалеко от выхода. Эта посетительница сразу привлекла к себе моё внимание: казалось, она была ничем не примечательна, но именно она отличалась от всех своими манерами. Это была бабушка лет восьмидесяти. Потрепанная, но чистая одежда, две пары шерстяных носков, одни из которых были из верблюжьей шерсти, резиновые калоши, совсем тонкая юбка до щиколоток и две кофты, в которых можно было не замерзнуть только в середине сентября. Она очень осторожно подносила каждую ложку ко рту, будто бы наслаждаясь каждым глотком пищи. На её столе была тарелка самого недорогого супа и одноразовый стаканчик с водой.

Мы сели за соседний столик. Купив два кусочка фирменной пиццы и по кружке горячего чая, мы принялись обедать. Я чувствовала неимоверный голод и с жадностью накинулась на содержимое своей тарелки. Она опустела за пару минут. Я вновь взглянула на бабушку: она продолжала медленно подносить ко рту ложку за ложкой. Чай к тому времени почти остыл, и мы выпили его почти залпом.

- Ну всё, пошли? – прозвучал вопрос в мою сторону.

Мне не хотелось уходить. Что-то здесь меня держало. В этот момент бабушка положила ложку на стол и перекрестилась три раза, после чего прочитала небольшую молитву очень тихо и снова перекрестилась.

- Ты видела? – в голосе подруги были явные нотки испуга.

Я молча кивнула. Ей хотелось быстрее сбежать, и она показывала это всем своим видом.

- Пойдем! – настойчиво звучал её голос.

Я была в смятении. Мне не хотелось уходить. Тем временем бабушка взяла со стола уже опустевший одноразовый стаканчик и пошла в туалет. Услышав звук открывшегося крана, я поняла, что она набирала себе воды для питья. Мне было её жалко. Даже не просто жалко, она тронула моё сердце. Ни один просящий милостыню человек на улице никогда не вызывал во мне таких сильных чувств. Мне хотелось дать ей денег. Честно говоря, в кармане у меня было немного, всего двести рублей. Я могла бы дать ей пятьдесят. И это желание разрывало меня изнутри. «А вдруг она не поймет? Вдруг не возьмет? Вдруг подумает плохое? А что скажут люди, которые видят её также, как и я?» Эти вопросы вертелись в моей голове с бешеной скоростью. Я волновалась. Не знаю почему, но я волновалась. Она ещё не вышла из уборной комнаты, и это меня останавливало: не пойду же я к ней в туалет с деньгами, а если положу на её стол, наверняка она отдаст их уборщице, которая тоже была неподалеку. Нет, деньги определенно нужно было отдать ей в руки.

- Либо ты идёшь, либо я ухожу без тебя. Ничего не успеем! – с этими словами подруга начала одеваться.

Мне пришлось медленно одевать куртку. Я намеренно тянула время и ждала, когда же выйдет эта бабушка. Но она всё не выходила. Меня потянули за руку, и мне пришлось поддаться. Как только мы вышли из кафе, в лицо вновь подул резкий ветер. Минут пять мы шли молча. Я постоянно оборачивалась. Я думала, надеялась, что она выйдет. Вот-вот выйдет и я к ней подбегу. Я остановилась.

- Ты чего?

- Знаешь, а ведь я хотела дать ей денег. Она глубоко несчастна и, вероятно, кушает не каждый день. К ней что-то тянет. Кажется, я раньше видела её в церкви.

- Деньги? И зачем? Ради чего?

- Вернется больше...

Она меня не понимала. Совсем не понимала.
 
- Некогда.

Она прибавила шаг. Мне пришлось догонять её быстрыми мелкими шажками. Каждый порыв ветра будто бил меня пощечинами каждый раз с новой силой. Я обратила внимание на прохожих, которые попадались мне на пути. Все эти люди были в возрасте, в потрепанной одежде, некоторые были с явными дефектами на лице. Чем-то они были похожи на ту бабушку и мне казалось, что каждый из них направляет на меня свой пронзительно-укоризненный взгляд. «Не помогла» - читалось на их лицах. «А вдруг эти пятьдесят рублей продлили бы ей жизнь на один день?» Я шла и краснела. Немного выйдя из состояния замешательства, я всё же подняла взгляд на прохожих. Каждый их них занимался своим делом. Никто не обращал на меня никакого внимания.

«Наверное, это совесть» - пронеслось в моей голове.

Я постаралась отвлечься. Действительно, нужно было успеть. Я утешила себя мыслью, что всем не поможешь и ничего от этого не изменится. На какое-то время я просто перестала об этом думать.

Нужно было вернуться домой. Начинало темнеть, и мы зашли в автобус, который как бы поджидал нас на остановке. Я села в угол к окну, она рядом. Мы не разговаривали: каждый думал о чем-то своём. За стеклом уныло мелькал пасмурный пейзаж. Снежинки таяли по ту сторону окна и были похожи на маленькие слёзы.

«И всё-таки надо было вернуться. Надо было резко развернуться и добежать. И неважно, кто бы и что подумал. Может и правда это было бы ещё одно доброе дело. А вдруг у людей тоже возникают мысли о помощи, но они бездействуют, находя такие же отговорки? Вдруг именно поэтому никто никому не помогает? Некогда… Некогда совершать добро? Некогда помочь человеку?…»

Капли тихо стучали по окну. Они навевали грусть и какое-то уныние. Мне было невероятно стыдно. Наверное, это и правда была совесть…