Король Генрих IV Часть первая, 5-2

АКТ ПЯТЫЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Лагерь мятежников.

(Входят  Ворчестер и Вернон.)

ВОРЧЕСТЕР:
Нет!
Мой племянник знать не должен, сэр,
О том, что предложил учтивый сир,
Приём любезен был, но не настоль,
Чтоб исполнять, что требует король.

ВЕРНОН:
А, может, лучше рассказать?

ВОРЧЕСТЕР:
Тогда беды не миновать.
Не может слово, данное монархом,
Вернуть любовь, похеренную прахом.
Под маскою учтивости притворной
Обиду на восставших затаит,
И выместит, при случае, бесспорно, -
Чем дольше терпится,
Тем больше аппетит.
Уверен я, вне всякого сомненья,
Преследовать нас будет подозренья.
Измену принимают, как лисицу,
Не зная, что в душе её таится.
Причины погрустить иль посмеяться
Всегда превратно будут толковаться.
Как скот в хлеву нас будут содержать,
Который кормят, чтобы убивать.
Племяннику за молодость простится
И кровь горячая и яростный порыв,
Сочтя за озорство, вердикт смягчится,
А я с отцом монарху, как нарыв.
Его прорвать он всё равно захочет,
Нас устранив, позицию упрочит.
Вот главная причина, почему,
Племяннику всё ведать ни к чему.

ВЕРНОН:
Вы правы. Так всё может статься.
Придётся с вами, сударь, соглашаться.
А вот и ваш племянник объявился.

(Входят Хотспер и Дуглас.)

ХОТСПЕР:
Мой дядя невредимым возвратился.
Тогда уж Вестморленда отпустите.
Какие новости, скорее мне скажите?

ВОРЧЕСТЕР:
Король рассержен. Выступить горазд.

ДУГЛАС:
Лорд Вестморленд пусть вызов передаст.

ХОТСПЕР:
Вот вы ему об этом и скажите.

ДУГЛАС:
С большой охотой.
Только прикажите.

(Уходит.)

ВОРЧЕСТЕР:
Немилостив сегодня государь:
Не принимает жертв его алтарь.

ХОТСПЕР:
Ужели, дядя, милости просил?
За это бог - и тот бы не простил..

ВОРЧЕСТЕР:
Я на обиды тонко намекнул,
Напомнив королю его обеты.
Монарх взорвался злобою на это,
И молнией в меня свой взгляд метнул.
Честил иудами, крамолою корил,
Грозил оружием и словом бранным бил.
Его нельзя теперь оставить,
Нам с королём придётся  в бой вступить.

(Входит Дуглас.)

ДУГЛАС:
К оружию!
К оружию, друзья!
Нанёс удар я в челюсть короля.
Зубодробительный момент
Везёт монарху Вестморленд.
И пусть король узнает,
Как сталь моя блистает!

ВОРЧЕСТЕР:
С тобой сразиться принц Уэльский хочет,
При нас он клялся в этом, между прочим.

ХОТСПЕР:
Когда бы это разрешило спор,
Сразились б мы, нахмурив в схватке брови,
Судьба бы вынесла кому-то приговор,
Не проливая в поле реки крови.
А было ль в вызове презренье?

ВЕРНОН:
Скорей всего боязнь и нетерпенье.
Как будто брат в потешном поединке
Хотел позировать пред братом на картинке.
Галантен был, напомнив о дуэли,
Уста его вам дифирамбы пели,
Как летописец действовал и мыслил:
Заслуги "от и до" все перечислил.
Он сожалел, что слов таких не знает,
Которыми вас славить подобает.
И будто душу вынув из оков,
Себя хулил он, не жалея слов,
Казалось, что в одном - два человека:
Один - Адонис, а другой - калека.
На том он вызов-речь свою закончил.
Скажу я вам, и не потупив очи,
Все шалости его отбросив прочь,
Настанет день, и сгинет порчи ночь.
Коль этот день сей муж переживёт,
Британия надежду обретёт.

ХОТСПЕР:
Вы очарованы безумцем многократно,
Не знал я принцев более развратных.
Поступков оных и стыдился, и стыжусь,
Но как бы ни было, а с принцем обнимусь.
Моих объятий он не избежит,
Дай бог ему их нынче пережить.
Мои товарищи, солдаты и друзья,
К оружию зову, взываю к бою я!
Пусть долг - не речи будут вам призывом,
Моя же смелость - доблестным позывом.

(Входит посыльный.)

ПОСЫЛЬНЫЙ:
Милорд, я должен письма передать.

ХОТСПЕР:
Мне письма некогда читать.
Жизнь коротка, мои друзья!
Но убеждён, милорды, я,
Что будь она мгновением в обзоре, -
Казалась бы нам вечностью в позоре.
Позор - король, и мы его сметём,
Коль не судьба,- героями умрём.
У совести всегда достойный меч,
Дарован нам теперь он зло пресечь.

(Входит второй посыльный.)

ПОСЫЛЬНЫЙ:
Готовьтесь! К нам спешит король.

ХОТСПЕР:
Спасибо, что прервал. Конец речам!
Ни слову доверяю, а мечам.
Отвага пусть за нас сегодня молвит,
А каждый воин молча долг исполнит.
До справедливости утерянной голодный,
Окрашу саблю кровью благородной.
Вперёд!
Вперёд!
Надежда, Перси, с нами!
И не страшны мундиры с галунами,
Бей барабан!
Звените громче трубы!
И пусть прощальные объятья наши грубы,
Быть может, это для кого-то знак,
Что никогда он не обнимется уж так.

(Под звуки фанфар все обнимаются и уходят.)