Как Хорский дрова колет

Не помню, что я писал про Стёпу, когда учился в школе, но как дрова рубил Хорский, помню. Примерно так.

Позднее летнее утро. Холодно и туманно. «Сейчас бы в тайгу, с ружьишком побродить», – размышляет дед.  Но сегодня нельзя никак.  Накануне бабке пообещал дрова переколоть, когда та показала сковородник. Огромный чугунный сковородник, на котором бабка ничего не жарила. Но изредка показывала деду, как последний аргумент.  Что означало «сегодня получишь, старый хрыч, по спине. А завтра варить не буду «из прынципа».  А дед любит поесть.

Хорский плетётся на кухню. На столе творог, жареные яйца с черемшой и салом. Дед с удовольствием съедает яичницу с кусочком хлебушка, пьёт чай со сливками  вприкуску с сахаром. Лениво выходит на крыльцо.
– Кхе, кхе, ма-ать, а ма-ать? – гнусяво тянет дед.
Тишина. Только злобное звяканье ведерком, банками в летней кухне и ещё бог знает чем, что даёт громкий звук.
– Ма-ать, слыш-ка?
Звяканье становится громче.
– Вот я дрова рубить буду. А ты знаешь, что дерево живое? "Буратина" помнишь? – начинает дед.

Жалкое начало. Но с чего-то надо начать. К звяканью в кухне добавляется шепот:
– От Ирод. Ну ничего исделать по-людски не может. Буратина чертова.
Дед почесался и, не обращая внимания на бабкин шип, тянет:
- Вот еслив Карла рубил бы все поленья без понимания, не было бы ни Буратины, ни...Хрюши со Степашкой.

Зацепило. Хрюша и Степашка – любимые актеры бабки. Бабка возмутилась и выглянула из кухни:
–Хрюша со Степашкой – это из передачи, а Буратина из сказки, понятно, старый хорёк?
–Вот-вот, – обрадовался дед. Налей немного, чтоб работалось тому хорьку как в сказке.
Бабка  отрезала:
– Нету.
–Как нету? – дед возмутился. – А Клавка сказывала, что ты брала вчера у ей в магазине.
–Так это для того, кто тебе, старый хрен, привез из тайги дрова и на полены распилил. Или ты сам по тайге бегал? – выпалила старуха и тут же спряталась на кухне.

Дед вздохнул. Достал махорку. Закурил.
–Ты, мать, слышь-ка, не горячись. Врачиха говорила, что мущинскому роду после шестидесяти полагается пятьдесят грамм.
–Это ещё почему? – удивилась бабка.
Грохот банок прекратился в кухне. Наверно сильно удивилась.
– Потому что с вашим бабским родом как на войне. Все в глазах серое, в дыму и тошнит. А так, пятьдесят грамм и жизнь становится у нас, мущин, красивше, а у вас – спокойнЕе. Опять же сырость, туман на улице...
Бабка не выдержала, протянула деду бутылку:
– На жри, жри, Буратина. Тебе же хуже будет!

Дед повеселел, зашел на кухню. В ведерной кастрюле на печке варился картофель для коровы и хрюшки, вытащил из кастрюли пару картофелин, взял немного крупной соли. Стакашек засунул в карман. Вышел за калитку, сел возле дровяника на пень для рубки дров. Выпил немного. Крякнул. Заел картошками с солью...
Через несколько минут бабка выглянула из кухни. Проверить, здесь дед или ветром сдуло в тайгу. Да нет, здесь. До неё донеслось:
– Это тебе, Буратина, – хекнул старик. И – тюк полено по деревянной башке. А это тебе Карабас Тарабас. Досталось и Карле и Хрюше со Степашкой и Акеле за то, что Диздемону  обидел.
– Хек. Русские не сдаются, понятно тебе? А тебе? И тюк очередного по башке.
Старуха облечено вздохнула:
– Слава Богу! А то от людей стыдно. У всех дрова как положено в дровяниках, а у них  россыпью перед калиткой.
Бабка прислушалась, до неё донеслось:
–Хек!