Обращение к тем, кого пугает жить в обществе ивано

Обращение к тем, кого пугает жить в обществе
"иванов, не помнящих родства"

В век, когда просвещенностью общества управляют ловкачи, которым удаётся превратить основную массу населения в потребителей их "интеллектуального продукта", гармонии в обществе быть не может, ибо ловкачи всегда гнут не к тому, чтобы люди чувствовали себя свободными гражданами отчизны, а знали своё место. Короче, в разные времена под просвещённостью понимают разное. А ловкачи всегда скрывают истинные мотивы изрекаемой ими идеологии, прикидываясь, естественно, интересами своего народа, нации, будто только ради их процветания они и "трудятся в поте лица".

Если оставить в стороне главное обстоятельство любой политики, которую ловкачи сводят к тому, чтобы их усилиями богатые чувствовали себя хозяевами положения, так как самим тем заниматься "ерундой" некогда (а проблема существует из-за того, что все в обществе богатыми быть не могут, остальная же масса, те, кто к ним не относится – в любой стране составляют подавляющее большинство), вот откуда в разные времена закручивается борьба разных взглядов на жизнь.

В XIX веке "западники" развязали отчаянную борьбу по поводу изменения пути, каким развиваться Российскому государству со "славянофилами": мол, надо сворачивать со славянского пути, стремясь слиться со странами Западной процветающей Европы. Но люди, мыслящие самостоятельно, понимали, что речь идёт о том, что в общество внедряется новая идеология, ибо старая подустарела, и деление общества на "господ" и "холопов" уже не воспринимается народом покорно, и надо изъять из обихода унижающие бедных ярлыки. А то, что Россия в XIX веке не могла стать ни Германией, ни Францией было ясно, как говорили недавно, и ежу. Избавление от нищеты огромных масс народа тогда и более справедливых порядков надо было добиваться как-то иначе, нежели в тех странах. И слово "славянский путь" означало не браваду терминами, а стремление создать особое внутреннее устройство в государстве, когда "холопы" не будут чувствовать себя изгоями в обществе. Этот вопрос не простой, если вдаваться в детали, текст Обращения вырастет до невероятных размеров, а у меня цель: хочу, чтобы меня поняло как можно больше людей, которые не погружаются в дебри идеологических изысков.

Короче, в том веке "западникам" не удалось задавить "славянофилов". Но вдруг в России грянула Пролетарская революция, которая смешала все карты. Эта тема необъятная. Поднимать её в одной статье просто смешно. Тем более, что после того, как страна СССР, сменившая Россию, рухнула, образовалось огромное количество ловкачей, готовых "верой и правдой" служить новым "господам", чтобы те чувствовали себя уверенно в новых обстоятельствах, когда на первое место абсолютно во всех делах вышли деньги. Обрисовывать современную ситуацию не буду, скажу главное: в конце XX века "западники" нанесли "славянофилам" сокрушительное поражение, и дело не в том, что теперь понятие "славянский дух" станет "предметом старины глубокой", жизнь людей на территории бывшего СССР изменится в корне – речь не о строительстве коммунизма, в который верили только грудные дети, а о том, что люди, отказавшись от своих прежних общечеловеческих ценностей, вряд ли создадут у себя дома такой же быт, в каком живут немцы и французы. Не оказаться бы кое-каким из государств на территории бывшего СССР на задворках процветающего Западного мира. Но новые "господа" уже в большом количестве не беднее тех, которые живут в завидных странах, а вот что будет с новоявленными "холопами", большой вопрос.

Кстати, добавлю, что большевикам, которые правили СССР, славянство тоже было "до лампочки", но не тем мощным личностям, без которых СССР как государство, не состоялось бы. Главное же то, что народ, несмотря на Власть, ибо "казаковали" не те, кто был оплотом славянства на Руси, сумел послужить своей отчизне так, что СССР, как государство, не ударило лицом в грязь, хотя путь его был трагичным и не скорым.

Всё сказанное – вводная часть. Понимаю, что поднятая тема неисчерпаема в дискуссиях для тех, кто болеет ею, но я хочу затронуть конкретный вопрос, ради которого и выставил в Интернете своё Обращение. Ограничусь своим поколением, которое выросло и возмужало в СССР, приняв самое непосредственное участие в превращении этой страны во вторую державу в мире по могуществу. Назвать нас, людей, которые легко мирились со скромным образом жизни, не жалея в труде своих сил ради того, чтобы экономика страны делалась способной обеспечить всех своих граждан более высоким материальным достатком, мало сказать – несправедливо. Да, такую жизнь проживать способны были только славяне. Не буду вдаваться в идеологические тонкости, лишь скажу, что игры в "большую политику", пребывание во власти авантюристов и не чистых на руку людей были не только в истории советского народа, и от заблуждений не застрахован никто. Я имею в виду отношение людей к жизни, своём в ней месте и прочих вещах, с какими сталкивается каждый человек в любом обществе – так вот в этом качестве моё поколение в своей массе себя не замарало, и объявлять его (законопослушных граждан) недоумками, тех из них, кто не отрёкся от своего прошлого, очень непорядочно со стороны тех, кто прекрасно понимает "общую философию жизни", ибо для той части общества, которая вознамерилась быстро и много ухватить "из общенародного достояния", они наперегонки бросились изображать из себя "поводырей в новое общество", и с этой целью страну СССР измордовали словесно так, что отреклись от своего прошлого даже те, за кем водилось очень много добрых дел.

Поношение СССР было органически необходимо, чтобы переориентировать народ на полностью противоположные взгляды и ценности, а бывшая принадлежность к славянству тут тоже пошла в ход наряду с другим, ибо создание в народе совсем иного мышления начало строится на отрицании абсолютно всего, чем жил народ прежде.

Конечно, если бы удалось резко поднять материальный уровень всему населению, то создавать мощную пропагандистскую империю по опорочиванию СССР не было бы нужды. Но чудес на свете не бывает, ибо чтобы организовать эффективную работу граждан, что только и может устранить бедность в стране, нужно иное поведение общества, но об этом отдельный разговор. Отмечу только, что почти в каждой стране на территории бывшего СССР (прибалтийские страны – особая статья) простой трудящийся люд сильно недоволен существующими порядками.

А теперь о том, для чего я публикую своё Обращение. Лично мне не встречаются люди, которых бы я мог назвать единомышленниками. Отношу это к тому, что у меня был специфический круг общения: гуманитариев практически не было. Ибо не хочется верить в то, что высказанное выше мною не примет за разумный текст вообще никто из живших в бывшем Советском Союзе.

Совсем коротко о себе. Я не филолог, в гуманитарных науках дилетант, ибо самоучка; очень любил художественную литературу, однако высшее образование получил техническое и всю жизнь трудился в научно-производственной сфере, но гуманитарные науки считал очень важными в формировании мировоззрения, иметь которое не роскошь. Литературу я любил всякую (имею в виду принадлежность к странам авторов), и мой вкус, уверен, оценил бы положительно всякий просвещённый человек, Но основу моего мировоззрения, как мне станет ясно уже под занавес, заложили во мне классики русской литературы XIX века, хотя получал я огромное удовольствие и от многих крупных писателей Запада. Что касается моей основной профессии, то обстоятельства сыграли со мной "злую шутку": ещё не сформировавшись во взрослого человека, я оказался на должности, что не могла мне присниться в самом страшном сне – она-то была не бог весть какая, но для меня любая, связанная с тем, когда надо давать указания другим людям, создавала во мне дискомфорт, ибо я был нацелен на то, чтобы проживать скромную жизнь. И тут во мне взыграло самолюбие, и я приложил много сил, чтобы оправдать доверие тех, кто посчитал меня способным руководить людьми, остановив выбор на мне, хотя я был обескуражен таким предложением. Это потребовало от меня больших жертв, и я сильно отклонился от того пути, какой считал своим предназначением. Считаю важным отметить и то, что воспитался я (школа, институт, давший высшее образование, а потом короткий срок службы в НИИ) в России, в Ленинграде, что оставило след во мне на всю жизнь. А в 27 лет я оказался в Киеве, женившись на киевлянке, и основную взрослую жизнь прожил там, в связи с чем разрушение СССР сделало меня иностранцем по отношению ко всем родным и бывшему моему месту формирования, т.е. к Ленинграду.

Что касается славянства, то его опорой я считаю Россию, а Украина, хотя мне очень близка и местом рождения, и национальностью отца, погибшего в Отечественную, и жил я в ней "не спустя рукава", но состояние данного вопроса там сейчас буквально снято с повестки дня, и думать о действенных шагах по поводу спасения славянского духа от вырождения там пока может только чудак. Вот почему я, гражданин Украины, рассчитываю вступить в творческий контакт с кем-то в России, без которой славянство ждёт та же участь, как греческий дух, а потом римский в древнем мире…

Я глубокий пенсионер (считаю важным в этом признаться, учитывая то, что навязываю своё общество), и очень многое в моей жизни получилось противоестественным, хотя бы то, что я в своём возрасте горю надеждой ещё что-то совершить в новом для себя деле. Впрочем, это самое противоестественное, что я вроде жизнь свою, особенно по современным меркам, уже прожил (имею в виду момент крушения СССР), однако вдруг стал готов начать новую. Уверен, произошло это потому, что это событие стало как бы кирпичом, свалившимся мне на голову, чего я никак не ожидал получить. Не потому, что безумно любил реальность, в какой жил… впрочем, как я относился к этой стране, обмолвлюсь чуть ниже.

Сейчас же скажу, что "в миг" рухнуло всё, чем жил: профессия, заботы, которыми был загружен по горло, что оправдывало мой жизненный путь и придавало уверенности, что я имею право себя уважать… А поскольку сразу стало ясно, что дальше управлять смыслом жизни станут деньги, то для меня это означало полный крах – уж себя-то я знал. В СССР вроде не было богатых, но моё скромное материальное положение было скромнее того, что имели некоторые другие, даже те, кто вроде меньше меня вносил вклад в общенародное достояние (что было главным долгом каждого гражданина той страны), и не потому, что был дурак.

С падением же СССР и то скромное, что я нажил в смысле денежного выражения, пропало, а хватательных рефлексов, как, надеюсь, ясно из уже сказанного, я не приобрёл, чтобы хапнуть, а поскольку всё то, что в СССР было общенародным достоянием, стало ничьим, то я остался в результате, как говорится, гол как сокол… Но если в СССР бедность не была пороком, то теперь таковые стали "презираемыми неудачниками"…

Это я не плачусь на судьбу, а объясняю, почему со мной произошло противоестественное дело: вдруг превратился совсем в другого человека, которому надо начинать с нуля, в моём-то возрасте, ибо приспособиться к противоположным "правилам порядочности" оказался не способен…

Хочу как можно короче, но не получается. Не сочтите за нескромность, но я действительно смог совершить невероятное: так загорелся оставить свои впечатления о том, что произошло на моих глазах, что бросился в писательское творчество, да с такой одержимостью, что недруги могли и в психушку меня определить…

Чтобы было ясно, что это произошло не с бухты-барахты, отмечу, что я с малых лет стал мечтать о писательской профессии, но жизнь складывалась не так, чтобы выбрать себе такое поприще, а ещё более важно сказать о том, что советская цензура отбивала у меня всякое желание что-то написать для публикации в печати. Это первый камень в огород моей "любви" к некоторым пунктам советского уклада жизни.

Добавлю по поводу потрясения: СССР ведь рухнул не от мощного удара, а от толчков изнутри; мне-то казалось, что моя страна, где я родился, огромная, имела весьма разветвлённое общество (народ с разным уровнем развития, включая очень образованных людей, проникших глубоко в законы мироздания), да ещё, немаловажное, атомное оружие страшной силы, что делало её второй по могуществу в мире. Конечно, она была скопищем противоречий, но в современном мире трудно жить без них любому государству. Мне не приходило в голову считать, что та страна, моя родина, была Раем на земле, в которой "вольно и свободно дышалось народу и сытно жилось". Правда, правительство у нас было такое, что новое государство такого типа оно ни за что бы не создало в любом уголке нашей планеты, что пыталось сделать, но наше-то уже было, с огромным населением, короче, не мне одному не приходило в голову, что эта страна может разлететься на куски. Думаю, в ней были лидеры (по крайней мере я в это верил, когда затеялась Перестройка), которые бы смогли реформировать эту страну так, чтобы вывести её из кризиса, в какой она попала, да у руля оказались не те: и вместо реформации произошла профанация…

Избави меня бог призывать к революции. Во-первых, вспять никакая река потечь не может и та страна СССР – уже лишь история, а новую подобную (как уже сказано выше) никто просто не создаст. А что революции несут много зла, явная закономерность, это можно сказать и по поводу цветных, вроде замысливаемых "истинной демократией" – благостных примеров нет. Во-вторых же, меня лично политика к себе никогда не притягивала, я ясно осознаю, что эта профессия не для меня, и я в неё не полез бы и ранее. А теперь скажу совсем уж вроде пессиместическое в контексте моего Обращения: я вполне отдаю отчёт, что в стране (как в России, так и в Украине) всегда были люди, для которых слово патриотизм почти пустое, а теперь, в новые времена правления либералов, они рождаются (если не говорить, что их штампуют) в гораздо большем количестве, т.е. они с удовлетворением воспринимают любую возможность оказаться на жительстве в какой-либо процветающей стране Запада, где им легко удаётся обеспечить себе комфортную жизнь. Так вот молодых из новых поколений, которые становятся, например, прекрасными компьюторщиками-программистами и загораются желанием переметнуться на Запад, мне в голову не придёт перевоспитывать по части патриотизма, ибо это в подавляющих случаях бесполезно. Мои слова о том, что там на Западе они не становятся полноценными гражданами тех стран (исключения мизерные) – для них пустые. И я ничуть их не осуждаю – каждый имеет право на свою индивидуальность, и добавлю, что оставаясь жить на родине, в условиях, от которых их воротит, они ничего не делают для того (по крайней мере осмысленно), чтобы условия жизни в их стране изменялись в корне. Говорю об этом потому, что просто необходимо призывать граждан к консенсусу, несмотря на разные взгляды на жизнь – это самое разумное, что должно торжествовать в обществе. А вот рассчитывать на активность в укреплении славянского духа можно только у тех членов общества, в кого этот дух попал с молоком матери. Для них издержки принадлежности к этому племени, возможно, будут в наличии всегда, но они и хотели бы, да не смогут избавиться от тех едва уловимых человеческих черт, определяемых для многих непонятным словом духовность.

Это, конечно, сильно вредит потенциалу стран, из которых выкачивается много талантов, но корить их содействием тому, что их родные места "по-быстрому", так уж сложилось исторически, могут стать только задворками процветающего Запада, бесполезно…

То потрясение во мне возникло, конечно, не в один миг. Месяц за месяцем, когда Горбачёвская перестройка "стала набирать обороты", в моей груди зарождался крик: "Караул! Люди добрые, что вы творите?!" Мне, обычному человеку (скромных запросов, без чинов, власти и других общественных заслуг) было совершенно очевидно, что приведённый в неистовство народ (про лидеров, вставших во главе общенационального движения, я сказал) может и в этот раз натворить такое, что потом очень многим (таким, как я, не хватким и проворным) придётся расхлёбывать это много-много лет, а может и всю дальнейшую жизнь, едва сводя концы с концами. А уж когда СССР оказался – простите за метафору те, кто сочтёт её неудачной – в положении Каддафи, валяющегося на пыльной дороге – то тут потрясение меня и накрыло с головой…

А затем со мной произошла метаморфоза. Что я мог сделать, чтобы моя продолжающаяся жизнь не превратилась в сущую муку (на почве мгновенного обнищания)? Я не собираюсь утверждать, что все, у кого не только не ухудшилось материальное положение по сравнение с тем, какое было в СССР, а резко увеличилось, достигли этого бесчестным путём; по крайней мере (Бог тому свидетель), злоба или зависть во мне не зародились, не говоря о том, что многие нашли весьма достойные пути выжить в сложившейся ситуации, не пускаясь в авантюры и подлые делишки. Но я лично, в силу своеобразия натуры, был лишён праведных способов удержаться "на плову" (говорю об этом потому, что обстоятельства вполне позволяли использовать своё служебное положение, чтобы не упустить момент, который обогатил очень многих). Эти слова – не жалкий лепет неудачника, к каковым отнесли всех, кто остался ни с чем, после расфасовки общенародного состояния, я лишь объясняю то, в силу чего превратился в одержимого человека…

Я не приобрёл даже друзей, что с моей натурой даже в СССР, состоя в должности хоть и небольшого начальника, но живущего сугубо по справедливости, было трудно сделать. Но очень хотелось закончить жизнь так, чтобы "не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы". И сработала моя детская мечта стать писателем, вот это и привело к метаморфозе во мне – я стал совсем другим человеком, которому надо было только одно: реализоваться в литературном творчестве, не обращая внимания на жалкое материальное положение!

Не буду заикаться о подвиге, моя судьба – моё личное дело! Но я действительно стал рыть землю, чтобы быть способным отразить в прозе то, что я понял в этой жизни. Притом, что весь проект СССР был признан большим злом, и это массового протеста в народе не вызвало, заводить разговор на эту тему безвестному человеку, не историку, вообще никакому не деятелю – просто идиотизм, и я взялся высказаться только по поводу своего поколения. У наших предшественников была очень сложная жизнь, а мы появились в СССР, когда все основные страсти, за которые многие в мире возненавидели эту страну, были позади. Мы не замешаны ни в свержении государственного строя, ни в Гражданской войне, сделавшей врагами отцов с детьми и братьев между собой, ни в репрессиях, связанных с политическими воззрениями, и во времена, когда народ СССР принял на себя основную тяжесть уничтожения фашистской военной машины, мы были малыми детьми и лишь познали, что такое жить в лишениях. А когда стали взрослыми, не без нашего участия та страна, которая "наделала много шума в мире", стала одной из великих держав. Так что обозвать нас совками и поставить точку – это не по-человечески. Вот я и восполняю пробел.

А теперь о технологической стороне дела. Писателям не надо объяснять, что это такое: в процессе всей жизни писать лишь деловые письма, связанные со служебными обязанностями и вдруг захотеть стать писателем! Потому оставлю за скобкой то, во что обернулись мои лет пятнадцать, когда из-под пера у меня появлялись лишь тексты, за которые можно было сгореть со стыда, а если учитывать мой возраст, то и станет понятно, почему я заикнулся о подвиге.

Говорю об этом потому, что никто из современных писателей и вообще имеющих отношение к литературе даже в руки не захотел брать первую мою книгу, которая появилась у меня после невероятных мытарств. Это штрих, который много говорит о том, что за время появилось на Руси, а со своей книгой я пытался ознакомить кое-кого именно в России (по поводу Украины я уже высказался, тем более, что ко всему человек я русскоязычный). Впрочем, особо хочу сказать об одном человеке, главном редакторе журнала "Нева" в Ленинграде, который оказался таким, каким я представляю себе Горького и многих других литераторов, служивших литературе и правде жизни. Он единственный не отмахнулся от меня, киевлянина (а происходило это уже после распада СССР): в каком же положении были все журналы, в какую нищету попали многие прежде видные писатели и прочие печальные обстоятельства новой жизни, описывать излишне. Его журнал и соратники дела испытывали невероятные материальные сложности, но он находил время уделять мне внимание, читая куски моих текстов, которыми я "полз на брюхе" в литературу, исписывая горы бумаг. В Перестройку он был полностью на стороне тех, кто хотел глубокого реформирования СССР (читатели журнала "Нева" это прекрасно помнят), потому было огромное опасение, что и его отпугнёт моя тема, связанная с СССР. Но его фраза, что он почувствовал в моих литературных упражнениях что-то привлекательное, окрылила меня. Дальше – больше; испытав со мной много мороки, благодаря его содействию появилась на свет та первая моя книга, а его слова о том, что я могу, наконец, считать себя писателем, сделала счастливым… Но с ним случилось нелепое, трагическое несчастье – этот особо чтимый в наше чёрствое время литератор ушёл из жизни. Второго подарка судьба мне не сделала до сих пор…

Но написать что-то, что может вызвать интерес читателей, но не по вкусу либералам, контролирующим сферу искусства и влиятельные СМИ, это даже не полдела. Прежде, чем я это понял, долго бился о стену лбом. Я говорил о том, как трудно мне было найти сочувствующего, когда меня выворачивало всего наизнанку в стремлении стать способным писать литературно-художественную прозу. А теперь никому из круга литераторов не удавалось всунуть свою первую изданную книгу в руки, чтобы кто-то её прочёл (естественно, я не скрывал, что моя тема: о жизни людей в СССР). Поскольку в советские времена помимо классиков русской литературы меня сформировала "Литературная газета", которая ещё в "перестройку" продекларировала приверженность гласности и плюрализму (правда потом, когда началась вакханалия неограниченной свободы во всём, потеряла лицо, но потом снова приобрела боевой дух), я кинулся к Редакции ЛГ, найти там взаимопонимание своей попытки осмыслить происходящее с трезвой головой, но ни в одном из отделов Редакции внимания к себе не встретил. И очень бросалось в глаза, что рьяные либералы и там тоже на особом положении, а для них моя тема СССР – это чума с холерой. Как наивный человек, я с жаром взялся за то, чтобы "выйти к людям" с помощью литературных конкурсов, но не во всякий можно было попасть негражданину России. О засилье либералов в конкурсах повторяться не буду, отмечу лишь то, что свои надежды я связал с Попечительским советом Бунинской премии. И первая попытка увенчалась успехом – мой первый роман эпопеи попал в "длинный список". Но там двойной кордон на пути к победе, и я отнёс к тому, что пролетел с конкурсом, засилье либералов в Жюри, набираемом из "независимых" экспертов. Поскольку же первый роман был типа "Детства и юности" как бы в подражание маститым русским писателям, я решил посчитать именно это причиной неудачи. Ко второй попытке я подготовил более серьёзное произведение, и оно тоже попало в "длинный список", но финал был тот же. Однако, что второй роман о жизни в СССР не отвергли с порога (при том, что в обществе по-прежнему было заикаться про страну СССР – вызывать раздражение) очень меня поддержало, и я форсировал один из последних романов эпопеи, в котором поставил уже "основные точки над i" в темах, которые считал очень злободневными в борьбе с либералами. И когда и этот роман попал в "длинный список", моя надежда выйти к читателям "взмыла в облака". Но и тут мне выпало "упасть на землю"…

Остаётся последнее: прибегнуть к помощи Интернета. Многим трудно понять, какова может быть сложность в использовании этого достижения человечества. И относят это к ограниченности умственного развития. Попытаюсь оправдаться. До 70-ти лет я трудился в промышленности (занимаясь научно-технической деятельностью), и круг моих обязанностей не позволял распоряжаться свободно силами и временем таким образом, чтобы, выкраивая время, научиться овладеть компьютером (увы, я не вундеркинд). Кто помнит, до 1991-го года купить в личное пользование ПК (персональный компьютер) мог далеко не каждый человек (я не мог). А наше предприятие (и таких было огромное количество), не имело вообще ни одного ПК, хотя выполняло очень престижные и сложные работы для космической отрасли СССР. В СССР тогда широко использовались вычислительные машины совсем иного уровня, которые для конструкторов наукоёмкой продукции были очень слабым подспорьем. И мне, с моей натурой, казалось снобизмом – загореться желанием пуститься во все тяжкие, чтобы приобрести ПК для служебных надобностей.

Тогда ведь только продвинутые ребята понимали, что вскоре программное обеспечение компьютеров станет конкурентом самых талантливых инженеров, работающих творчески. У меня же голова была забита таким обилием проблем текущей работы, что было не до фантазий. Это ведь истинная правда, что ПК долго считались у нас блефом в качестве заменителя самых высокопрофессиональных исполнителей; вот избавиться от потребности в машинистках и техников (инженеров низшей квалификации), выпускающих чертежи, т. е. техдокументацию – это да, тут маячили перспективы. Когда у нас появились первые ПК, главная интеллектуальная работа всё же выполнялась головами главных наших гениев, а загрузка в моей административной работе не позволяла разбрасываться временем, тем более, вникать в суть работы на компьютере, а если к этому прибавить то, что в это время во мне уже стал вызревать замысел броситься в писательство, то могу не добавлять, куда я жаждал вкладывать каждую свободную минуту. Именно в это время я начал в бешеном темпе создавать черновой материал (объём его рос фантастическими темпами), на основе которого я потом построю в своём воображении целый мир, который отразится в моих произведениях. Уж я-то хорошо понимаю, что такое пределы человеческой памяти, и как трудно обычному человеку прыгать выше головы.

Потом, не освой я ПК самым примитивным образом, как печатную машинку и хранилище кусков прозы и обрывков мыслей (при том, что просто на бумаге у меня за последние годы жизни скопился огромный архив), я бы ничего того, что сделал, создать бы не смог. (Тем более, что и на печатной машинке я работал одним пальцем, и без бескорыстной помощи вообще не осуществился бы как сочинитель.)

Сказано это для того, чтобы оправдаться: я так и не завёл себе Интернет, ибо, как и прежде, каждая свободная минута плодотворного состояния у меня на вес золота, а Интернет, кто бы что не говорил, съедает очень много времени. Тем не менее, общение с теми, кто проявит ко мне интерес, предполагаю в основном, осуществлять электронной почтой…

Но, наконец, завершу цель Обращения до самого конца. Конечно, я хочу вызвать интерес к своим произведениям, но хочу, чтобы мне поверили: создаю я их не для того, чтобы стать ещё одним писателем в стане огромного их числа. Я действительно в трансе от того, какие изменения происходят в нашем обществе. (Я понимаю, что очень многие не понимают меня, потому и таков тон моего Обращения: я взываю к тем немногим, кому небезразличен славянский дух, но они надеются, что это временное явление!) К теме, какую я затрагиваю, в общество внедрено уже такое неприятие, что она вполне может уйти из сознания людей, особенно печально восприятие её новыми поколениями, для которых та страна почти тоже самое, что для нас была страна Бразилия со столицей Рио де Жанейро, из романа "12 стульев", но с обратным знаком. Невозможно написать одну книгу, чтобы она переменила отношение к стране СССР в том плане, что там было и много хорошего в представлениях людей о нравственных ценностях, вообще о взглядах на жизнь, на себя, на свои поступки; я, по крайней мере, написать такой книги не могу. Мои усилия донести до сознания людей то, о чём я говорю, стали реализовываться в серии романов, которые можно назвать эпопеей. Я очень надеюсь, что кто её одолеет, почувствуют этот особый дух людей, которые составляли моё поколение. Причём, я пишу только о самых простых людях и вроде о нехитрых их нравах и поведении, но дела после себя они оставили весьма впечатляющие, если отбросить всю ту хулу и поношения, в которых утонули все те дела, а в довершение и всё разрушили до основания, в результате чего новые люди и не верят, что та страна была второй в мире по могуществу.

Но чтобы завершить эту эпопею (а сделано уже очень много) и опубликовать, мне необходимо не сильно обременительное содействие и, конечно, читатели, ибо писатели без них, как артисты без зрителей. Главное, что я хочу подчеркнуть: эффект произведёт не часть моих произведений, а полностью эпопея. Чтение моих романов, дело не очень лёгкое (это не набивание себе цены, а печальный для меня факт), предпоследний роман, который я издал, чтобы послать на Бунинскую премию, несколько человек, которые его прочли, сказали, что он очень трудный для чтения… но прочли его. Чтобы облегчить задачу для тех, кто захочет вникнуть в тексты моих произведений, я решил создать сборники рассказав, читать которые будет значительно проще. Дело только за тем, чтобы такое желание у людей возникло, а в той атмосфере, какая существует сейчас в обществах, это почти невероятно.

Очень хочу, бы это Обращение не было воспринято попыткой "пропиарить" себя как ещё одного автора, который хочет подзаработать деньжат на литературе, ибо инфляция беззастенчиво шалит, и жить на пенсию всё тяжелее… У меня лишь неуёмное желание послужить в преклонном возрасте тому обществу, в котором возник и впитал его корни.

Александр Дорский