Неман

Себя я помню с пяти, а может с шести лет. По словам моих родителей и, согласно документам, (свидетельство о рождении) родился в городе Неман Калининградской области в 1952 году и зимой 31 января. Бр-р. Если в роддоме  было тепло, а он находился буквально в двух минутах ходьбы от нашего дома, то ещё ладно, а вот в квартире, когда меня принесли, было около десяти градусов тепла, за день квартира успевала остыть. Квартира была на третьем этаже под самой крышей, это сейчас всё утепляется, а тогда, главное расселить людей и дать кров над головой. Отец сразу стал заниматься растопкой печи, она была очень красивая из-за её, керамической плитки, даже где-то фотография была, надо порыться будет в архивах. Через несколько минут уже в печи потрескивали сухие дрова, благо их было заготовлено вволю. Первую ночь и последующую неделю я вёл себя спокойно, по словам очевидцев, спал и ел, меня кормила мама, самым вкусным молоком в мире, хорошо, говорила она, у неё его достаточно. Отец, после моего рождения, демобилизовался, т. е. ушёл на гражданку, надо начинать мирную трудовую жизнь.
Но вернёмся в то время, когда мне было пять лет. Из окна третьего этажа, по улице Победы, дом № 6, мне было видно всё, даже тот родильный дом через дорогу, выложенной исключительно из булыжника, о нём я ещё вспомню, в котором, это же надо, я родился. Буквально, в сотне метров жила моя родненькая бабушка Варя, Варвара Семёновна, мама моя, в своё время успела увезти её из колхоза Калининской области, Бибиревского сельсовета. В то время бабушке шёл 56-й год. Она достаточно поработала на Советскую страну. Мама и родную сестру Валю хотела взять с собой, но она по своей боязливой натуре, не поехала, посчитала, что это далеко. А вот братья Ваня и Женя – с удовольствием, новое место, да и всё новое, Восточная Пруссия.  ;Учитывая европейскую культуру строительства зданий, сама архитектура была своеобразной, особенно крыши и отопительные печи. Крутые, узкие лестницы тоже можно взять во внимание. Поднять мебель наверх было трудоёмко, ведь она не продавалась в разборном виде, как сейчас. У нас в кухне стоял стол и пара табуреток. В комнате большой стол, две кровати, родителей и моя детская, с ограждением, перильцами. Родители обещали купить новую побольше. Обещание выполнили. Это был аэродром. На ней можно было кувыркаться и плясать, её металлическая сетка-пружина это позволяла. Кувыркаться, я помню, кувыркался, а вот плясать, это я «загнул», мал ещё, только через десять лет этому научусь, в Дворце пионеров.
– Вова, мы с мамой хотели бы сходить в кино, «Бродяга» называется, сможешь побыть один дома и ничего не бояться, – обратился папа ко мне.
–Наверное, смогу, – сказал я, – вы же уходите на работу, а я иду к бабушке, если она дома, – ответил я.  ;
– Мы быстро, через три часа придём, будет поздно, ты, как почувствуешь, что хочешь спать, ложись на свою кровать и спи, – сказала мама.
Уже темнело, и родители ушли, я прошёлся по комнате, подошёл к окну. Увидал, как они переходили дорогу и направились в сторону центра города. Даже обернулись в сторону дома и помахали мне руками. Это недалеко, десять минут для родителей, а со мною, полчаса было бы. Спать вроде ещё не хотелось, а вот перекусить можно. На столе стоял глиняный кувшин с молоком. Попил его с хлебом. И опять не знал, что делать дальше. И тут меня привлёк папин бритвенный прибор, он так и назывался «опасная бритва». Встал на табурет, дотянулся до бритвы. Её стальная поверхность блестела, как лезвие ножа. Я взглянул в зеркало, поднёс к щеке бритву и движением, как делал папа, провёл по щеке. Резкая боль прошла по моему телу, а из раны потекла кровь. Я спрыгнул со стула, зажал щеку ладошкой, но кровь хлестала между пальцев. Сколько времени прошло не знаю, но что меня несут на руках, это я чувствовал.
 – Потерпи,сынок, – слышал я голос отца, но голос был каким-то странным, каким-то далёким.
Очнулся я, как мне потом сказали, через сутки, после наркоза. Рассказали... Мама смотрела с отцом кино и всё не находила места на стуле.
– Саша, я сбегаю домой, - сказала мама отцу. Что-то не по себе, ты смотри, а я сбегаю, если дома нормально, прибегу опять.
– Ладно, пошли, ты всегда чувствуешь что-то, если не так.
И когда родители пришли домой, меня на кровати не было. Сначала позвали, а потом увидели кровь. Отец, было, бросился на улицу, но ключ у него, и, выйти из дому я не мог.
– Тогда Вовка, дома, давай поищем, - с какой-то игривостью сказал папа.
– А кровь, откуда кровь? – спросила мама, – Боже, он весь в крови, живой? – выкрикнул папа и вытащил меня из-под кровати, как я туда заполз, совершенно не помню. Отец замотал мне всю голову полотенцем и быстро побежал на улицу, благо больница рядом. Оказывается, если бы родители смотрели фильм до конца, а это три часа, то… а за час я потерял столько крови, что стал терять сознание. Спасибо маме, за её чувствительность, медицине, всегда их благодарю, что живой и в дальнейшем всегда благодарил, когда моя жизнь зависела от наших докторов. Шрам на правой щеке у меня ещё долго был, не скажу, что он меня украшал, как Жана Марэ в фильме, но с годами, на этом месте осталась маленькая полоска. Мне повезло, когда я уже  стал бриться, то были безопасные бритвы, а  ;затем и электрические. Через полгода мы переезжали на Украину… только мы, дядя Ваня,дядя Женя и бабушка оставались в Немане, а нас ждали новые семейные приключения и новый город. Новым городом был Чернигов, древний и современный. Наступал 1958год.