Любимая

До «реинкарнации»  у Николая было всё по-другому – была другая страна, была другая жизнь. Школа, институт, работа по специальности, семья. Он руководил автотранспортным предприятием, его уважали в городе, ценили в коллективе. В половодье перестройки, в потоке вспенившегося мусора, в разгуле алчности, жадности, хамства и преступности он потерял всё, он перенёс шокотерапию, он воплотился в другой образ.
Теперь он работал шофёром-дальнобойщиком, недели и месяцы проводя в дороге. С друзьями отношения были потеряны – одни разбогатели, другие процветали во властных структурах, третьи канули в Лету. Ломка стереотипа далась ему не легко. Он многое переосмыслил, многое открыл для себя нового, во многом и во многих людях разочаровался. Масштаб лжи, предательства и подлости человеческой его потряс, сделал его мизантропом.
Отнимать, грабить, ни с кем не делиться, - человек человеку волк – извечная философия капитализма укоренилась повсеместно. Он никому не звонил, ни к кому не обращался ни с какими просьбами – он знал, что ему везде откажут, что все дельцы видят в нём потенциального конкурента и опасаются, что он может вдруг подняться и их обойти. Они не добра желают, - они ждут когда же он и иже с ним такие же умники передохнут и перестанут быть свидетелями  дел их неправедных. Не добитая ходячая совесть – как она им всем надоела!
А мир был разноцветный, мир был красочный, природа не предавала, природа всегда была выше богатства и пороков человеческих.
Как-то ему встретилась девушка – идеальной красоты девушка на странице глянцевого журнала. Он посмотрел ей в глаза и потонул в них, он очаровался ею, он поверил в чистоту и святость её – он её полюбил.
Журнальный лист с её изображением он аккуратно приклеил на стенке кабины справа от себя и смастерил лёгкую шторку, чтобы можно было закрывать любимое лицо, при случае, от посторонних глаз и от собственных, чтобы иногда не отвлекала от движения.
Как с живой он каждое утро разговаривал с ней: рассказывал как ему спалось, какой он видел сон, спрашивал у неё совета, вводил в курс дела предстоящего дня, шутил с нею и при необходимости успокаивал её. Друг друга они понимали и доверяли друг другу самое сокровенное. Он знал, что она его не предаст, она знала, что он её никогда не разлюбит.
- Ну что, Ласточка, - говорил он ей, садясь в машину, - бумаги я все собрал, вроде бы ничего не упустил – мы можем ехать.
- Да, Милый, я тоже думаю, что уже пора, дорога то дальняя – отвечала она ему ласково и они отправлялись в очередной рейс.
Эта поездка начиналась как всегда – выехали вовремя, ехали соблюдая правила, не торопливо беседовали, не много шутили.
В Орехово дорожные службы неожиданно объявили, что дальше проезд по трассе на сутки закрыт – снежные заносы. В самом Орехово стояла нормальная погода и они, посоветовавшись, свернули на объездную дорогу – через сёла и поля.
Несколько поселений миновали благополучно, оставалось проехать ещё километров тридцать и они могут выехать на автомагистраль, оставив позади проблемы.
Едва заметная просёлочная дорога была вполне проезжей, но когда до магистрали оставалось километров семь, они остановились – снежная река, бегущая с востока на запад, переливала окончательно скрывшуюся дорогу и ширины этого снежного потока было трудно определить.
- Я, наверное, пройду, проверю дорогу, а ты не скучай дорогая – сказал Николай своей Ласточке, и выключив двигатель, вышел из кабины.
Снег был свежий. Местами его намело до метра толщиной, а местами совсем не много – сантиметров десять-пятнадцать, и всё это препятствие тянулось километра на два, - дальше проезд был открыт.
Придётся немного поработать лопатой и мы будем у цели, решил Николай, возвращаясь к машине. Неожиданно резко потемнело и густой снегопад сплошной пеленой закрыл всё вокруг. От его следов на снегу не осталось и признаков, какое-то время он шёл наугад как с завязанными глазами и ему казалось, что шёл он в правильном направлении, пока не упал в какую-то яму, выбравшись из которой, он понял, что сбился с пути.
Быстро вечерело. Снегопад не прекращался. Николай попытался вернуться по следам к потерянной дороге, но дорога не находилась. Он снова изменил курс и пошёл в сторону машины, беря немного левее от своих следов – дороги нигде не было.
Ранний вечер плавно перешёл в ночь. Снегопад прекратился, но никаких ориентиров не было.
Несколько часов Николай, пытаясь найти дорогу, ходил то вправо, то влево – дорога как сквозь землю провалилась, а силы его стали покидать и когда он в темноте наткнулся на торчащий из снега куст, похоже ивняка, он, обхватив ветки руками, лёг на него передохнуть. Ветки куста под ним пружинили и как-будто укачивали его, обещая сладкий сон.
Надо успокоиться, надо поискать выход из этого глупого положения. А как же там она без меня, моя Ласточка, наверное, беспокоится, ждёт – думал Николай, борясь со сном и погружаясь в блаженную невесомость.
Неожиданно он услышал её голос.
- Коля, Коля, я здесь, иди ко мне – звала Ласточка, - иди ко мне.
Николай очнулся. Сон пропал. Силы вернулись. Он пошёл, он побежал на голос, который, кажется, отчётливо слышал.
Он не задумывался над тем, правильно или неправильно он делает – он верил, что она его зовёт и ничто не могло бы его сейчас убедить в обратном.
Тьма немного рассеялась. Серебряный шар луны стал пробиваться сквозь толщу облаков и вскоре из снежной пелены выплыли контуры стоящего на обочине его грузовика.
- Ты заждалась меня, Ласточка? Сейчас я включу двигатель. Сейчас мы с тобой согреемся. Поужинаем, попьём чайку и заночуем здесь, а утром поедем – куда нам спешить, - убедительно и немного виновато говорил Николай, глядя в ласковые глаза своей любимой – своей спасительницы.