Женькины истории. 18. Близнецы

Итак, она звалась Татьяна,
Или Людмила может быть.
И выйдя замуж за Ивана,
В любви хотела с ним прожить.

Родили дочку, дочка Тая.
Ну как же Таю не любить!?
- Детей я больше не желаю!
- Сказал Иван,- и начал пить.

Детей хотела так Татьяна,
Что грудь и бёдра глаз маня,
Об этом заявляли прямо:
"Люби меня, люби меня!".

И многие о ней мечтали,
Но право выбора за ней.
Глазами Таню раздевали,
Забыв про жён и про детей.

Со стороны рожать негоже,
Когда законный рядом муж.
И хоть красивым был, но всё же
Был скользкий, как из речки уж.

Танюша хороша собою,
Походкой, голосом, лицом.
И многих, подведя к запою,
Дразнила ласковым словцом.

Такая вот была стервоза.
В одном лице и шип, и роза,
И романтический типаж,
Всему виной - мужик алкаш.

2

Весенний праздник «Жилдомкома»
Над Таней много лет трудясь,
В буфете Тульского обкома,
Столами звал, закусками гордясь.

Сюда съезжались корифеи
Конторы пара и воды,
Кого не грели батареи,
А так хотелось теплоты.

На этот праздник, так случайно,
Серёга Женьку заманил,
Чтоб поддержать его морально.
- А то ты чахнешь,- говорил.

В ту пору, в семьдесят девятом,
Евгений Шварц был не женатым.
И свой весёлый, похотливый нрав
Не сдерживал, считая, что он прав.

Учился Женька в институте
И сознавал ученье - свет.
Науку понимал, по "сути",
Что жизнь идёт, а счастья нет.

3

У Женьки был дружок Серёга,
С великосветскою судьбой.
И свой карьерный рост Серёга
Мог шевелить не только головой.

- Что в нашем трудном деле, братцы,
Всего главнее? Я скажу:
«Понять, где палками бросаться.
Кто меня хочет, с тем дружу».

И эта жизненная притча
Работала, как точный механизм.
Не соблюдала этику приличия,
Баб возбуждала словно онанизм.

Главбух или начальник кадров,
Когда с Серёгою болтал
То, платье пальчиками задрав,
На день рожденья приглашал.

Давался шанс неоспоримый,
Являясь светским ходоком,
Ворваться в прелести интима
И слыть любимым мужиком.

Любая женщина начальник,
Она же баба, а не только шеф!
И стоит ей погладить чайник,
Как на кушетке новый лев.

Свои простые наблюдения
Серёга Женьке доводил;
Как надо всё без промедления
Внедрить, и будешь, сыт и мил.

И Женька слушал ловеласа,
Гордился, что он дружен с ним.
Знакомых, нужных женщин массу
Серёга знал, и был любим.

Такой вот был у них кружок,
Один другому был дружок.
Занятия велись спонтанно,
Во время вечеринок званных.

4

И два красавца, сев за столик,
Вели беседу, глазками сверля:
"Что Танин, Ваня, алкоголик.
Она не для него, для короля!".

- Да, я король, а Таня фаворитка,
- Серёга про себя шутил.
Но только эту «паразитку»
Его дружок не зацепил.

Серёга с женскою толпою
Кружился у съестных столов.
Своей изящною рукою,
Культурно брея женихов.

Банкет гремел во все литавры,
А Женька тихо созерцал.
Как вдруг Серёга минотавром
Над ним повис и прошептал:

- Меня прислали за тобою,
Из-за центрального стола.
Твоею жизнью холостою
Интересуется метла.

- Короче, Таня приглашает
Тебя за свой интимный круг.
- Там с ней одна замнач. скучает,
- Ей, как и Тане нужен друг.

- Пойдём, утешим бедолажек,
Повеселимся, вдруг не зря.
- А может ровно карта ляжет,
- А может завтра на моря!?

- Пора,- ответил Женька сходу,
- Раз веселиться, то вперёд!
- Придётся, что-то дать народу,
Коль сам народ его зовёт.

Продефилировав красиво,
Раскачиваясь при ходьбе,
Серёга, подходя учтиво,
Нёс поцелуи на губе.

- Мы Вас приветствуем девчонки!
- Так фамильярно и глупя,
Серёга молодецки, звонко,
Представил Женьку и себя.

Татьяна сразу оживилась,
На Женьку бросила глаза.
Затем под музыку кружилась
Её счастливая слеза.

Потом стояли на балконе,
Друг к другу, головы клоня.
И на груди её, на троне
Дышала сочная броня.

- Какая женщина,- подумал,
Любви обильный Женькин ум.
- Какой красавец,- думала вуман,
Превозмогая гвалта шум.

Побыв на празднике немного
И Женька, уводя Серёгу,
Душевно Тане помахав  рукой,
Шёл, думая о ней, по мостовой.

5

Наставший новый день к обеду
Звонком до Женьки постучал.
Серёги голос: "Сейчас заеду,
Сказал конкретно, не мычал".

Опять звонок, вопрос Серёги:
"Ты сможешь бросить всё и к нам
Спуститься? За углом дороги,
Мы в белой «Волге», бабы в хлам!".

И вот уже природа матка,
Закрыв окно своим платком,
Смеялась, обнималась сладко,
Крутила толстеньким задком.

Вчерашний праздник продолжаться
Хотел, и Таня, и замнач. уже
Готовы были обнажаться,
Кусая губы в кураже.

- Куда красавицы поедем?
- Чего изволите желать!?
- На сеновал, водитель Федя,
Нас отвези, чего ещё желать!?

И честный парень у баранки,
Повёз весёлую толпу,
К себе на дачу, как хотели самки,
Давя на газ и выхлопную, рвя трубу.

6

Веселье поджимало ноги,
Ложилось грудью на плечо,
На руки Женьки и Серёги
Ему всё было нипочём.

Красивой бабе много ль надо...
Себя отдать тому, кто ей
Напомнил облик мужа гада,
И от него родить детей.

А видно Женька был тем самым,
Её счастливчиком желанным.
И если б он надел венец,
То был бы муж, его близнец.

7

Татьяна нежными словами
Лизала Женьку по ушам.
И руки Женьки под трусами
Её, блуждали тут и там.

Тепло, уютненько и сыро.
Раздолья много! Ешь! Бери!
И Женька радостный проныра,
Соски давил, как жирные угри.

- Ещё! Ещё! Давай мой милый!
- Стонала Таня вся горя.
И целовала пенис в жилу,
Сдавив его в низу шныря.

А за стеной замнач. отдела,
Раздела друга донага.
Кричала, развестись хотела,
Клеймя позором супруга.

И заводясь под эти крики,
Татьяна, сбросив всё с себя,
Легла под солнечные блики
Окна и прошептала: "Я твоя".

Колючий домик настежь двери
Открыл, молчание храня,
Не сожалея о потери,
О том, что предал он коня.

Что из его ведра повеса
Напьётся вкусного вина.
И что потом, ломая кресло,
Качаться будет с ним жена.

У Женьки стало столько силы,
Что предложи ему косить,
Косу подать, большие вилы,
Работать будет и любить.

Чуть было, не проткнув перину
Конёк горбатый взяв аллюр,
Бежал, взлохмачивая тину
Прекрасных берегов ажур.

И полноводные карбасы
Спускались из канала в рай,
Где воцарившись сладкой массой,
Качался белый каравай.

Потом зыбучими песками,
Таща всё глубже под мосток,
ОНА, схватившись, как руками,
Тянула длинный стебелёк.

Приняв его во все объятья,
Ворота распахнулись в рай.
Там стебелёк помазал братьев
И не забыл про каравай.

Прошло всё гладко без укора.
Не испытав в душе позора,
Татьяна ласковой была
И угождала как могла.

8

Обратный путь был очень скорым,
Глаза слипались, было всем
Приятно, что они не воры,
Что не заблудшие совсем.

Что повстречавшиеся люди
От безысходности в быту
Нашли себя, и в грешном чуде
Нашли ту самую мечту.

А за окном природа матка,
Детей, прикрыв своим платком,
Лежала тихо, обнимая сладко
Колени тёпленьким задком.

Так, неизвестно что случилось
То ли любовь, то ли беда.
Но это длилось, длилось, длилось
И не кончалось никогда.

И как-то вечером опять
Пришлось все планы поменять.

9

Звонит Татьяна: "Муж любезный
Сегодня в ночь уходит в семь".
А в восемь Женька чистый, трезвый
Стучит в квартиру двадцать семь.

На кухне ужин, красный «Касис»
И Тани ждущие глаза.
В постели маленький оазис,
В душе - прожилок бирюза.

И оплетающие ноги,
Давя коленями бока,
Прекрасны были, словно боги,
Раскачивая облака.

Красивый рот Татьяны ищет
И хочет выловить язык.
А губы жарки и зловещи,
Опустошить хотят ястык.

Поймав язык, Татьяна страстно
Внутри хранила у себя
И красным перчиком лобастым
Соски раскрылись, тубами трубя.

На Женьке дрожжевое тело
Поспело и сползало вниз,
И обволакивало смело
Руками бешеный сюрприз.

Она его, как птичку гладя,
Пускала погулять в камыш.
А после вынимала сзади
И пропускала между крыш.

Татьяна Женьке ухо нежно
Губами мыла много раз.
И счастливо и безмятежно
Сказала: «Будет маленький у нас».

А после крепче прижималась
Горячей печкой к лежаку.
Слезами горькими смеялась
Над тем, кто в ночь ушёл к станку.

А на стене висел портрет;
Она и он, держа букет,
Смотрели счастливо с любовью,
На их постель «залитой кровью».

10

Потом, все Женькины стремления
Найти Татьяну, всё решить,
Заканчивались к сожалению
Лишь фразой: "Не мешай нам жить".

И что она в виду имела,
Осталась тайной навсегда.
Она нашла чего хотела,
А он любил, её тогда.

Итак, она звалась Людмила
Или Татьяна, может быть.
Но с нею было всё так мило,
Что с этим можно было жить.

Он с этим жил, не ощущая боли,
Как будто ему восемь дней.
И он играл другие роли,
Всё время, оставаясь с ней.