Пара сношенных

1.

Двое парней со второго класса резались в сотки прямо на полу и ещё пара таких же кренделей стояли, наблюдая за ними. Мы с Вовиком расположились на батарее, обитой фанеркой. В нашей школе полно таких батарей, но эта, в холле второго этажа, самая огромная. Словно здоровенная лавка, она тянется вдоль окон. Тепло снизу и холодок в спину. Кайф. Там отлично сидеть перед географией, упираясь пятками в фанерки.

От Вовика несло сигаретами, как от собаки. Он больно ткнул меня в бок.

Я ему:

- Чё творишь?
- Да вон!

Соскочили в секунду. Начнёт орать опять. Лужицы с ног текут по линолеуму.

В холл вошла учительница географии, покачивая кружевной гривой волос. Торопилась в класс. Восемь ноль два на Вовиковых китайских с калькулятором. Пора бы.

А следом… как же, как же. Наш новоиспечённый стиляжка. Бежит, машет, улыбается. Кивать даже не стал ему. Поглядел на ноги. Ну конечно! В них самых. Замша, широкие шнурки.

Почти не опоздал, гад. Бредём медленно на урок.

На географии зачётно, сидели на предпоследней. Трещали тихонечко.

Этот… весь урок дёргал ножкой, как кузнечик. Бешенный что ли? Так смеялись с Михой. Написал Вовику записку, чтобы тоже посмотрел. Уже даже представил, как он лыбу прячет в ладони. Вовик так вечно делает, когда поржать охота на уроке. Но вдруг дошло, что надо передавать как раз через… этого. Смял.

Он, наконец, не выдержал:

- Чё ржёте, ребят?
- Сам ты ржёшь, конь! – сквозь зубы ему.

Замер ненадолго. Обиженно отвернулся. И снова задёргал. Вот дурачок-то!  До слёз.
Наконец, поймал направление наших взглядов. Додумался. И училка тоже поймала… Гад, из-за него всё. Двойка за устный ответ. Посмеялись…

Перестал дёргаться, спину выпрямил. Кроссовки вместе поставил. Они ему слегка велики, по ходу. А мне бы в пору, наверно. Хорошие. Сейчас у многих такие. Модные. Почему придуркам всё хорошее?

2.

А потом на алгебре сидели как раз за ним. Вот отлично. Ткнул ему ручкой в шею. Обернулся со смехом. Глупый что ли?

- Отвернись!
- А чё тычете тогда?

Молчим.

Отворачивается. Смеёмся.

Вовик ему с дырокола конфетти за шиворот. Вздрогнул весь, изогнулся.

- Чё творите? Кто это сделал? – и стал вытрясать снизу, футболку выправил.
- А тебе какая разница?

Училка увидела:

- Так! Что там у вас?!
- Мне за шиворот что-то насыпали, – ябедничает… гад!
- Так, знаешь что! Давай хватит, может! Тебе всегда кто-то мешает. Слишком обидчивый! – почти спокойно, строгим математическим тоном.

Шея покраснела, затих. Вот и нечего.

Смеёмся.

3.

На английском этот гад совсем зарвался со своими кроссовками.

Ему Вовик дёрнул волосок с головы и этот так прыгнул, что коленками об стол бахнулся. Смеху было. Я чуть со стула не съехал.

Англичанка бухтела у доски что-то. Старая она. И того немного.

Этот встал и своим новеньким кроссовком Вовику в плечо саданул! Вот гад! Как смелости хватило? Что за гад-то? Вовик вспыхнул только:

- Стрела, урод!
- Плевать! Давай!

Англичанка вылупила глаза до предела. Вышла вдруг из кабинета, как будто, крикнуть: «Пожар, убивают, грабят!» А потом вернулась через минуту и продолжила урок. Она того, немного.

4.

На перемене Вовик его толкнул при всех в спину слёту, и он влетел в ребро двери башкой своей. Кроссовком прочертил по линолеуму. Замшу стёр, гад. Тупой непоседа.
Башку тёр пол-урока. Но не жаловался уже. То-то.

Студентка его к доске вызвала. Да! Привстал криво, опёршись локтями на парту, худой зад выпятил. Сбоку видно – жуёт что-то:

- Ленладимировна! – с полунабитым, ну клоун, – а можно я расскажу не шестой, а пятый параграф?
- Ну, попробуйте.

Попробуйте… на вы с нами. Студентка она. Скромная такая. Ведёт историю. Симпатичная, хоть и в очках.

На ходу жевал шёл. Вообще бесит.

Над доской – одиннадцать тикает. Жрать охота.

Вышел такой и пошёл чесать, как наизусть. Вот ботаник-то. А я-то радовался сначала. Думал запорет. Нечестно! Шестой рассказывай! И тут шум поднялся, я не понял даже. Гомон типа. Говорят все, обсуждают что-то, смеются. А студентка сидела спокойно, слушала его, в журнал смотрела. А он спокойно стоит и чешет абзац за абзацем. Гад. С кроссовка на кроссовок переминается. В него Вовик швырнул чем-то, а он просто отступил и дальше чешет. Студентка молчала сидела, ну даёт. Я тут не выдержал – засмеялся. Прям так в голос, со слюнями даже. «Толстовой» нашей её толстую спину забрызгал. Вовик посмотрел удивлённо, лицо рукой закрыл, удержал смех. Тихо.

Студентка глаза подняла:

- Выйдите за дверь!
- За что?
- За дверь. Там.

Пошёл я. Он дальше чешет, как ни в чём не бывало. Плевать ему. Ну на скрепкой в волосы. Попал. И в дверях уже студентке:

- За что хоть? Все смеялись ведь.
- Закройте, пожалуйста. Спасибо, пять, садитесь, – он пошёл, я закрыл.

А потом минут через пятнадцать засмеялись все в классе. Я дверью скрипнул. Что там? И звонок. Зашёл, рюкзак-то надо забрать. Уже не поймёшь, о чём смеялись.
Да и пошли все!

5-6.

На русском – изложение. Два урока. Ну, здрасти.

- Дай списать.
- Жена даст.

Ну, сука!
Три/два влепили. Ясно.
За дополнительные плати, Толя. Надо русский подтянуть. Пока, кроссовки.

Уроки кончились.

Шли сзади за ним. Я, Вовик, Миха. Осень.

Говорю:

- Давай!
- Чё?
- Ну!

Стартанул Вовик. И как на коня ему на шею. Вот и стрела. Да ещё чего, какая там стрела. Не заслужил он. Так вот. Всё правильно.

Кроссовком в лужу наступил. Держал равновесие полминуты. Да и повалился. Вовик ему по лицу даже бить не стал. След от ботинка только на куртке оставил. Красота! Как с трафарета. Уходить стали, а он в спину нам кричит:

- Иди сюда! Чё со спины?

Я говорю Вовику:

- Идём. Пошёл он.
- А чё?
- Настучит.

Мы закурили и пошли. А он всё равно настучал, гад. Но Вовику плевать было. Да и всем плевать на него. На стукача, нытика.

* * *

Я их случайно увидел. Решил остановиться. Вышел из машины. Почему-то случай вспомнился в седьмом классе. Когда с Володей подрались. Ударил его ногой на уроке. Дурак, зачем? Правда, он потом меня в грязи извалял.
Лет пятнадцать уже прошло…

Подхожу к лавке сбоку к ним, слышу, Толя сипит:

- Мы пошли. А он всё равно настучал, гад. Но Вовику плевать было. Да и всем плевать на него. На стукача, нытика.
- Здорова, ребят!

Смотрят. Серёга, Толя, Володя. Давно не видел. Лет пятнадцать.

- О, здорова! – Серёга привстал, руку пожал. Все пожали. Молчат.
- Как дела деньские, парни? – спрашиваю.
- Да вот, работу обсуждаем. На заводе пьяный мужик из кары выпал. И ему эта кара по голове. А мужику плевать. Пошёл курить.

Серёга договорил и засмеялся. Все засмеялись, и я тоже.

- А у тебя как дела? Тачку купил что ли?
- Да. Год назад. Нормально. Директором не стал, детей не приобрёл, не женился.

Смотрю, а у Толи кроссовки. Почти точь-в-точь, как те мои, из седьмого класса. Типа замшевые. Только не замшевые ни фига. Дерматин с Черкизона. У меня порвались за месяц.

Он сидит небритый, пиво пьёт. Молчит. Смотрит на эти кроссовки. Говорю:

- Толя, крутые кроссы.

Вздрогнул он. Задел что ли его? Смотрит на меня:

- Да. Фирменные. В магазине около Краски купил.

Голос у него совсем сиплый стал.
Молчат. Володя встал, пошёл за дерево.
И тут Толя говорит:

- Ты не думай. Мы не остались такими же, как тогда в школе.

Зачем сказал? Смотрит так серьёзно. Мне даже неловко стало. Засмеялся:

- Да ты чё, Толян! Вижу, что нормально всё. Закупаешься в дорогих магазинах. Пивко не из дешёвых тоже. Я бы с вами попил, только на машине. Может, пересечёмся как-нибудь?
- Конечно, давай-давай, – Серёга закурил, сунул сигарету в зубы, привстал опять, руку жмёт. Толя тоже привстал-пожал. Володя от дерева идёт, махнул рукой:
- Давай, – говорит, – надо пересечься.
- Да, счастливо, парни. Я наберу как-нибудь.

Ну-ну, набрал.