Тихая Одесса

Было раннее утро. Солнце недавно взошло, и его лучи ласково опустились на землю. Воздух еще не прогрелся, но по всему было видно, что день снова предстоит очень жаркий. Изнурительная жара стояла уже больше двух недель. К середине дня город словно вымирал. Редкие прохожие, которых неотложные дела вынуждали выходить на улицу, старались поскорей пройти по тенистой стороне и укрыться в каком-нибудь помещении. Исключение составляли отдыхающие, идущие в утренние часы толпой к морю, чтобы вдоволь накупаться, позагорать, а к вечеру, разомлевшие и голодные, возвращались обратно в санатории, пансионаты, базы отдыха, съемные квартиры, короче, в места своего временного пристанища.
В это утро в тени каштановой аллеи прогуливался мужчина пенсионного возраста, опираясь на бамбуковую трость и слегка прихрамывая. Прогулка явно приносила ему удовольствие. Он смотрел по сторонам, щурился на солнце и чему-то улыбался.
- Извините, - услышал он. Обернувшись, увидел молодого человека  с объемистой сумкой и в больших солнцезащитных очках.
- Вы мне сделали что-то плохое?
- Я? – Удивился молодой человек.
- Ну, да! Вы!
- Ничего плохого я никому не сделал.
- Значит, собираетесь?
- С чего вы взяли?
- А за что вы тогда извиняетесь? Или может, вы хотите проколоть шины на этом «Москвиче»? – Мужчина показал рукой на припаркованную у обочины машину, - так знайте,  этот «Москвич» не мой. Этот «Москвич» принадлежит Абраму Семеновичу.  Он, со своей женой Софьей Михайловной пошли на Привоз. Машина почему-то не завелась. Вероятно, сел аккумулятор. Пошли пешком. Я думаю, они сильно не устанут. Здесь недалеко. Хотят купить килограмм помидор на салат, и немного зеленого лука. Вечером к ним должны придти гости Соломон Моисеевич и Ольга Эдуардовна со своей внучкой Цилей. Вы их знаете?
- Нет! Да я собственно не за этим.
- А зачем?
- Вы не знаете, как пройти на площадь Мартыновского?
- Что? Я не знаю, как пройти на площадь Мартыновского? Ой, не смешите меня! Я всю свою жизнь прожил в Одессе. Здесь я родился и вирос, здесь женился на моей жене Саре Соломоновне. У нас с ней через три года будет золотая свадьба. И я не знаю, как пройти на площадь Мартыновского? Я вас умоляю!
- Ну?
- Вы утверждаете или спрашиваете?
- Спрашиваю!
- А вы сами, откуда будете?
- Из Владивостока.
- Это далеко!
- Да далеко.
- Ну и как там?
- Нормально!
- А зачем же вы тогда сюда приехали?
- Я ни разу не был в Одессе.
- Да! Здесь-таки есть на что посмотреть!
- Так как же пройти на площадь Мартыновского?
- Вы куда-то хотите ехать?
- Тут в объявлении написано, что сдается комната.
- И дорого берут?
- Не знаю, еще не разговаривал.
- У них, что нет телефона?
- Телефон в объявлении не указан.
- И где это находится?
- Написано, пригород.
- Вас как зовут?
- Андрей!
- Послушайте, Андрюша! Зачем вам ехать на край света и даже еще дальше? Моя соседка Мария Львовна сдает комнату приезжим и недорого берет. Все равно из пригорода вы будете приезжать в центр. А здесь все рядом! Ну что? Пошли?
- Интересный поворот! Ну что ж, пошли!
Повернувшись, они направились в ближайший дворик.
- Здравствуйте, Родион Борисович, - навстречу им попался мальчик, лет десяти, с удочкой и большим целлофановым пакетом в руках.
- Доброго здоровья! – Приветствовал его пожилой мужчина, прикасаясь кончиками пальцев к краю полей своей соломенной шляпы, - это Беня Крик, отправился ловить бычков - пояснил он Андрею, - Крик, это не фамилия, это прозвище! Когда он был маленький, его мама имела неосторожность потерять соску. Так он так кричал, что прибегали люди с соседней улицы. Кстати, у него очень умная мама. Когда моя жена не знает, что ответить, когда я задаю ей вопрос, почему она так много денег тратит на продукты, она посылает меня к ней. Она так и говорит: «Иди ты к Бениной матери». Я не ходил. Думаю, что Бенина мама тоже не знает ответ на этот мой вопрос.
Как-то незаметно, за разговором они поднялись по крутой лесенке, и зашли в раскрытую настежь дверь.
- Мария Львовна! С вас причитается! Я привел вам постояльца. Он из Владивостока, его зовут Андрей, он хотел уехать на край города, но я уговорил его придти к вам.
Мария Львовна, пожилая женщина средней упитанности, критически осмотрев Андрея, пригласила, - проходите! Вы носите темные очки? Сейчас звонила тетя Беся. Ее опять ограбил какой-то биндюжник в темных очках.  Она несла квитанции в налоговую инспекцию в своем кошельке. Так этот бандит вырвал кошелек у неё из рук и убежал. И это уже в третий раз! Ей никак не могут начислить налоги!
Андрей в смущении снял очки.
- Что вы так испугались? У вас же алиби! Тетя Беся живет в Нью-Йорке, на Брайтон Бич, а вы находитесь в Одессе. Проходите! Сейчас будем пить чай и знакомиться! Родион Борисович, вам чай с сахаром, или вас до сих пор мучает диабет?

Андрей, вдоволь накупавшись и назагоравшись под лучами жаркого июньского солнца, вернулся в квартиру Марии Львовны. Ее племянник сидел за письменным столом и, высунув кончик языка, что-то старательно писал.
- Андрей, нет, вы посмотрите, что написал этот идиёт, - Мария Львовна  протянула Андрею открытку, - мы с Фимой решили написать поздравления с праздниками всем и сразу за весь год. Фима, это мой старший племянник. Он работает в ГАИ. Так вот, на перекрестке, где он дежурил, перевернулась машина, в которой были открытки с надписью «Поздравляю»!  Он  взял немного и дал этому идиёту. Вы посмотрите, как он поздравил свою учительницу с «днем восьмое марта».
 Андрей посмотрел на текст, написанный  на открытке, каллиграфически-корявым почерком и невольно улыбнулся. Текст  гласил: «Дорогая Юлия Трофимовна, поздравляю Вас, и мать Вашу также, с Вашим профессиональным праздником днем «восьмое марта» …
- Андрюша, вы видите, что он там написал? Рома, ну что профессионального в празднике «восьмое марта» у Юлии Трофимовны, а также ее матери? Ты портишь уже третью открытку! Или ты думаешь, что машины с открытками будут переворачиваться здесь каждый день?
Рома засопел, но промолчал.
- Ну что, Андрей, как вам понравилось наше море?
- Великолепно!
- У вас хуже?
- Не то, чтобы хуже, но по-другому.
- Вы всегда отдыхаете один?
- Нет. Просто сейчас обстоятельства так сложились. Хотели приехать сюда с другом, но друг в последний момент передумал.
- И вам не скучно?
- Да, в общем-то, скучно.
- Не переживайте. Завтра приезжает из Киева моя внучка Соня. Она там учится в институте. Соня покажет вам Одессу.
- Я, как бы, уже видел. 
- Что? Вы приехали сегодня утром и уже успели увидеть Одессу? И где же ви били?
- На Дерибасовской, погулял по Приморскому бульвару, прошелся по набережной.
- И это все?
- Нет! К оперному театру еще ходил.
- Считайте, что ви ничего не видели! Соня приедет, она вам все покажет. Ви работаете, учитесь?
- В этом году я пришел из армии, и еще не успел определиться.
- Так определяйтесь! Вы что намерены делать?
- Думаю устроиться на работу и поступить в институт на заочный.
- Наверно, это будет правильно.
Андрей зашел в свою комнату, не раздеваясь, лег на кровать и задумался. Надо же, как все быстротечно в этом мире. Еще совсем недавно он учился в школе. Затем институт. После первого же семестра завалил сессию и загремел в армию. Бесконечные наряды, учения, тренировки, парашютные прыжки, стрельбы. Все так закрутилось, не продохнуть. Два года пролетели как один день. После демобилизации решили с Серегой, армейским другом, поехать в Одессу, но у Сергея украли паспорт. А скорей всего, сам где-то потерял, по пьянке. Одному ехать было скучно, но билеты на самолет были уже куплены, сумка собрана, и Андрей решил не откладывать. И вот он здесь! Практически центр города. До пляжа добираться недалеко. Город чудесный! Люди, с которыми ему посчастливилось познакомиться, очень гостеприимные и к себе располагающие. Жизнь прекрасна!  К пережитым волнениям прибавилась усталость, и семичасовая разница во времени. На этой мажорной ноте он закрыл глаза и словно провалился в некую темную бездну.

Первым человеком, которого он увидел на следующий день, когда проснулся и зашел в кухню, была Соня. Она приехала рано утром и уже успела выпить чашечку кофе, пока Андрей спал. Соня оказалась молодой стройной кареглазой девушкой с густыми темно-каштановыми вьющимися  волосами. Уголки ее губ были слегка приподняты, что создавало впечатление блуждающей улыбки.
- Ну что, Андрей, давай знакомится! – Соня протянула Андрею руку, - С чего начнем? Я предлагаю, с утра - на пляж, а вечером – культурная программа. Идет?
- Идет! – Андрей невольно улыбнулся. Девушка ему, определенно нравилась.
- Вы не очень-то там купайтесь, - подала голос Мария Львовна, - в этом году, прямо жуть какая-то. Люди тонут как гнилые помидоры. Только вчера утонули трое. Это надо же, раньше за все лето столько не тонуло, а сейчас за один день.
- Может, они плавать не умели? – Улыбнулся Андрей.
- Кто плавать не умеет, тот не тонет! Не умеющий плавать, на глубину не заплывает.
- Не беспокойтесь, Мария Львовна! Мы не утонем!
- Ну, дай бог, дай бог!

Андрей с Соней расположились на большом покрывале, расстеленном на песке. Ласково шумел прибой. Воздух начал прогреваться.
- Не заплывайте за буйки, - послышался голос из репродуктора.
- Соня, ты хорошо плаваешь? – Спросил Андрей.
- В детстве я занималась в бассейне. Даже выполнила норматив на второй юношеский разряд. А ты?
- Да так, плавал немного.
Андрей не любил распространяться о том, что подводное ориентирование было основной частью его боевой подготовки в армии. Он проходил службу в подразделении морских пловцов. (Морские котики), как они сами себя в шутку величали.  (Халулай), - такую татуировку в армии ему сделали на предплечье, которой он стеснялся и в людных местах старался особенно не афишировать, хотя значение этой надписи мало кто понимал. А обозначала она ни много, ни мало - принадлежность обладателя этой татуировки к элитным войскам одного из самых могущественных государств мира.
- Ну что, окунемся? – Соня встала и, демонстрируя красивую  фигурку, побежала к воде, - Догоняй! – на ходу крикнула она и с разбега нырнула в набежавшую волну. Андрей бросился за ней. Впереди плыла Соня. При желании Андрей легко мог бы ее догнать, но решил дать ей возможность утешить свое самолюбие. Вдруг голова Сони исчезла в воде, затем на короткое время появилась на поверхности.  До Андрея донесся сдавленный короткий крик, и Соня снова исчезла из вида.  Андрей сделал несколько мощных гребков и нырнул. В чистой, незамутненной воде он увидел, как человек в легком водолазном костюме схватил Соню за ногу и тянет на глубину.  Не раздумывая, Андрей подплыл к водолазу, сорвал с него кислородную маску, гофрированной трубкой сдавил ему горло и потащил к берегу. Откуда-то из глубины к ним выплыл второй водолаз. Андрей ударом пятки разбил ему на маске стекло. Стекло, разбившись, глубоко поранило ему ногу. Другой осколок вонзился водолазу в глаз. От острой боли водолаз закричал, но вода поглотила звук его голоса. Андрей выволок из воды полузадушенного водолаза. За вторым плыть не пришлось. Истекающий кровью он выбрался на берег сам. Андрей завернул ему за спину руку и усадил рядом с первым. Следом за Андреем на берег буквально выскочила Соня. Вокруг них, на берегу стала собраться толпа.
- Ах вы, сволочи! – Соня была вне себя от ярости, она схватила валяющуюся палку,  прибитую к берегу прибоем и старалась ударить по голове, пытавшегося ее утопить водолаза. Тот слабо сопротивлялся.
- Твари! – Размахивая палкой, сквозь зубы шипела она.
- Что случилось? – Послышался голос из толпы.
- Утопить меня пытались, суки, -  продолжая лупить палкой водолазов, ответила Соня. Андрей оторвал от своей футболки рукав, разорвал его поперек вроде бинта и перетягивал им рану на ноге.
- Это же спасатели! – Донеслось из толпы, - они за каждого утопленника премии получают. Утонет человек, его родственники к спасателям обращаются,  а те утопленника из-под коряги вытащат и родне за деньги отдают. Бизнес такой!
- Так это они, получается, на прошлой неделе моего племянника Гришку утопили, - раздался истеричный женский выкрик. - Ты, что глазенки-то прячешь?  Узнала я тебя, гад ползучий!
Яростная толпа обступила спасателей.
- Милицию надо бы вызвать, – прихрамывая, подошел Андрей.
- Не волнуйся, братан, вызовем, - его под руку взял мужчина, все тело которого было сплошь разукрашено разводами синей  татуировки. - Ты сядь пока, отдохни. А то из тебя, гляди, как кровь хлещет.
В это время десятки рук взметнулись над головами водолазов. Их били палками, камнями, руками и ногами. Те сначала пытались кричать, но потом затихли. Когда толпа расступилась, они уже не подавали признаков жизни.
- Это же самосуд, – обратился Андрей к татуированному.
- Это волеизъявление  народа! Не переживай ты так! Они девушку твою утопить пытались, а ты ей жизнь спас. Да и в ментовке они бы до утра не дотянули. Поверь мне, я знаю, что говорю. Водки выпьешь?
- Нет, не пью я.
- Спортсмен?
- Вроде того.
- Уважаю! Ну ладно,  иди, а то твоя невеста тебя уже заждалась. Если проблемы возникнут, обращайся. Я каждый день на этом пляже загораю. Зовут то тебя как?
- Андрей!
- А я «Рисованный», то есть Евгений. Но если нужен буду, «Рисованного» спроси. Меня здесь каждый знает.  С этими словами Рисованный повернулся и пошел в сторону пивного ларька. Послышался вой автомобильной сирены, и на большой скорости к пляжу подъехала сначала милицейская машина, а за ней скорая помощь.
- Пошли отсюда, - Соня стала сворачивать покрывало. - Не надо с милицией связываться, а то потом не расхлебаемся. 
- Так мы же ни в чем не виноваты!
- Это еще доказывать нужно! Пойдем. Тебе перевязку необходимо сделать! – Соня взяла Андрея под руку, и они медленно пошли к выходу с пляжа.
- О чем это ты с «Рисованным» разговаривал?
- Да так, познакомились. Ты его знаешь?
- Его здесь все знают. Это местная достопримечательность. Смотрящий!
- Что значит смотрящий?
- Ну, есть смотрящий в зоне, а «Рисованный» у нас смотрящий на воле.
- Что, тюремные порядки здесь устанавливает?
- Ничего подобного! Просто, если кого-то несправедливо обидели, к нему идут. Он выслушивает и принимает решение, кого наказать, а кого помиловать.
- И его слушаются?
- Еще как! Он у нас словно Третейский судья. Как скажет, так и будет!
- А как же милиция, суд?
- Ты знаешь, я заметила, что милиция всегда приходит не вовремя. Когда они нужны, их нет. А когда нежелательны, тут как тут. Да и суд! Во - первых это дело долгое, а во - вторых, всегда ли справедливое? У тебя голова не кружится?
- С чего это?
- Кровь у тебя из ноги хлещет. Давай в травмпункт.

Рана, действительно, оказалась глубокой. Андрею наложили два шва, плотно забинтовали и отпустили, с условием обязательно показаться врачу.

Через два часа Андрей с Соней сидели на кухне у Марии Львовны, и пили крепко заваренный чай. Вскоре на лестнице послышались шаги. Открылась дверь и на пороге появилась сама хозяйка квартиры.
- Соня!  На Привозе сказали, что ты на пляже в одиночку сражалась с бандитами! Это так?
- Баба Маша! Мы сегодня на пляже и десяти минут не были. Андрей ногу сильно о стекло  порезал, когда из моря выходил, – сделала Соня честные глаза.
- А кто же их тогда убил?
- Кого?
- Ты знаешь, два водолаза топили в море людей и зарабатывали на том деньги. Их вытащили из воды и убили. Это были не вы?
- Нет, баба Маша!
- А почему за вами милиция приехала?
- За нами, милиция? – Удивилась Соня.
В комнату за Марией Львовной зашли два человека в милицейской форме.
- Ну что, молодые люди, здесь будем признаваться, или в отдел поедем? – Милиционер в капитанской форме, не спрашивая разрешения, сел на стул, снял фуражку и носовым платком вытер с лысины пот.
- В чем признаваться? – Подбоченилась Соня.
- Как в чем? На пляж ходили?
- Ну, ходили!
- Без «ну»!
- Ходили!
- Вот! В море купались?
- Ну, купались!
- Я же говорил, без «ну».
- Да пошел ты… Будешь еще меня воспитывать! Что ты хочешь?
- Не «ты», а «вы»!
- Ну-ка встал и быстро вышел отсюда! Если нужны будем, повесткой вызывай! А сейчас вали! – Щеки Сони раскраснелось, глаза сверкали.
- Соня! Ну, зачем ты так? Люди на работе, - попытался урезонить ее Андрей.
- Тогда, так пусть говорят, что им надо, а то воспитывают!
- Так я и пытаюсь, а вы мне слова сказать не даете! – Милиционер громко высморкался в носовой платок, которым минуту назад вытирал пот.
- Это я не даю?
- Соня, не заводись! – Андрей посмотрел на милиционеров. - Ребята, в чем проблема?
- Три часа назад на городском пляже двух человек убили.
- А мы-то здесь причем?
- Может, видели чего?
- Да нет! Я как из моря вышел, так сразу на стекло наступил, и мы в травм. пункт ушли. Так что, к сожалению, ничем помочь не можем. А откуда вы узнали, что мы на пляж ходили?
- Мария Львовна сказала.
- Баба Маша! – Соня посмотрела на Марию Львовну.
- Ну что, баба Маша? Подумаешь, милицию в дом привела, не бандитов же!  Они все равно к вам ехали. Меня подвезли заодно.
- А почему они к нам ехали? – Соня продолжала подозрительно смотреть на свою бабушку.
- Ну, так я же им сказала, что вы на море купаться пошли. Они и приехали. Чай пить будете? – Обратилась она к милиционерам.
- Спасибо, Мария Львовна! В такую жару не хочется. Мы сейчас кваску холодненького попьем. Напротив вашего дома бочка стоит, - капитан грузно встал и, не прощаясь, вышел. За ним вышел второй.

- Как думаешь, они? – Обратился капитан к своему напарнику.
- Никаких сомнений! Ты только скажи, почему мы их сразу не забрали?
- Слушай, Вова! Хороший ты парень, а дальше своего носа не видишь.
- Почему, это?
- Ты только не обижайся! Ну, взяли бы мы их, и что?
- Как что? Допросили бы!
- А дальше?
- Материалы дела отправили бы в суд.
- Какого дела?
- Ты что, смеёшься?
- Нисколько! За что судить-то их?
- Ну, ты даешь! Два трупа, и судить не за что?
- Вся их вина в том, что они не дали себя убить. Парень выволок этих ублюдков на берег, и всё. Остальное, сделала толпа. 
- Значит, в толпе нужно искать. Ведь кто-то же их убил.
- А как ты определишь, чей удар оказался смертельным? И потом, чисто по - человечески, если бы не они, а мы, милиция, поймали  этих водолазов, как думаешь, какой бы им приговор суд вынес?
- Я думаю, высшую меру!
- Ну вот! Значит, справедливость восторжествовала! Впрочем, они бы до суда все равно не дожили. Свои бы грохнули. Кстати, их в спасательной команде водолазов трое было. Еще остался некий Молдаван. Так что скоро еще один труп намечается.
- Думаешь, и его убьют?
- Обязательно! Вопрос только во времени. Если он не успел еще покинуть Одессу, то убьют его очень скоро. А если уехал, то немного позже. Бандиты ему свой приговор уже вынесли.
- Откуда ты это знаешь?
- Поработаешь в милиции с моё, и ты будешь знать! Еще вопросы есть?
- Есть!
- Ну?
- Семеныч! А почему мы с пляжа сразу на Привоз поехали?
- А ты бы куда хотел? В «Гамбринус»?
- Ну, все-таки?
- Потому, что Привоз – это Одесское «Информбюро». И все, что в городе случается, сначала обсуждается на Привозе, а затем как круги на воде, растекается по всему городу.
- А Мария Львовна?
- Что Мария Львовна?
- Ну, если бы мы ее там не встретили?
- Тогда бы встретили тетю Сару, дядю Изю, или еще кого-нибудь.

На следующее утро Андрея разбудил стук кастрюль, доносящийся из кухни. Андрей приоткрыл дверь. Мария Львовна взбивала омлет. Напротив неё сидела Соня и чистила картошку.
- Ну как там тетя Беся? Не звонила больше? – продолжила разговор Соня, бросив в большую миску с водой очередную очищенную картофелину.
- Тетя Беся выиграла суд!
- Какой суд?
- Она подала в суд на начальника полиции за то, что тот не смог обеспечить ей спокойное существование. Я говорила, что у неё вырвали из рук кошелек, в котором она несла квитанции в налоговую инспекцию?
- Да!
- Так вот! В качестве возмещения морального вреда ей выплатили пять тысяч долларов. Она просила пятьдесят. Дали ровно в десять раз меньше. Она жалеет, что не попросили сто.  Теперь у ее дома дежурит полиция.
- Доброе утро! – приветствовал Андрей, заходя в кухню.
- А, Андрюша, проснулся! – улыбнулась Мария Львовна. - Как твоя нога?
- Спасибо, уже лучше.
- Соня говорит, что это ты поймал тех бандитов?
- Соня! – Андрей укоризненно посмотрел на девушку.
- Ну, извини! Не утерпела!
- Послушайте, молодые люди, - Мария Львовна с подозрением посмотрела сначала на Андрея, затем на Соню, - Вы разговариваете как муж и жена. Соня, ты что, собралась за него замуж?
- Вот еще! – смутилась Соня.
- Так собралась или нет? Брать мне с него деньги за проживание?
- Не бери!
- Ты смотри! И когда же вы снюхались?
- Баба Маша, да ничего мы не снюхались!
- А почему же ты не хочешь, чтоб я брала с него деньги?
- Ой! – вспыхнула Соня. - Андрей, пошли отсюда, - она взяла Андрея за руку и повела на улицу.
- Давай на лавочке посидим, пока баба Маша завтрак готовит. Как твоя нога?
- Нормально! Когда на пляж пойдем?
- Какой тебе пляж? Теперь тебе на лавочке сидеть и семечки щелкать, пока нога не заживет!
- В море быстрей заживет!
  На аллее показался Родион Борисович. Он как всегда, опирался на бамбуковую трость, другую, точно такую же трость, нес в руке.
- Здравствуйте, молодые люди! – приветствовал он их, прикасаясь кончиками пальцев к полям своей соломенной шляпы. - Андрюша, на Привозе сказали, что вы сражались с бандитами, и они поранили вам ногу?
- Откуда на Привозе всё знают? – смутился Андрей.- Я просто на стекло наступил.
- Я хочу подарить вам трость. Вот, - он протянул Андрею бамбуковую трость, - теперь вам ходить будет легче.
- Спасибо большое! А как же вы?
- У меня их две, эта запасная. Впрочем, когда у вас заживет нога, вы можете ее вернуть. Как вам Одесса?
- Прекрасный город!
- Вы еще не всё видели! Соня, своди его в оперу, в собор, в катакомбы.
- Свожу обязательно!
- Ну, вот и хорошо! Когда у вас свадьба?
- Какая свадьба? – покраснела Соня.
- А вы посмотрите на себя в зеркало, у вас по-особенному блестят глаза! Особенно у него.
- Как это по-особенному? – как можно более равнодушно спросил Андрей.
- Как у мартовского кота!
Пришла очередь краснеть Андрею.
- Да вы не смущайтесь так, молодые люди. В этом нет ничего предосудительного. Я вам просто завидую. У вас, как говориться, вся жизнь впереди. Это у меня остались одни воспоминания. Ну, будьте здоровы! – он снова коснулся пальцами края полей своей соломенной шляпы и, прихрамывая, пошел по аллее.
- Слышь, Соня! Поехали отсюда, куда-нибудь подальше. Меня эти разговоры уже достали.
- Поехали!
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас!
- Не заходя, домой?
- Не заходя!
- Прогулка на катере тебя устроит?
- Устроит!
Они встали и медленно двинулись к автобусной остановке.

Прогулка по морю, как и ожидалось,  доставила обоим большое удовольствие. Катер сопровождала небольшая стая дельфинов. Чайки буквально из рук выхватывали кусочки хлеба. Свежий морской воздух приятно бодрил. Андрей с Соней сидели на лавочке, тесно прижавшись, друг к другу, и с восторгом смотрели по сторонам. Вдруг Андрей неожиданно для себя обнял Соню за плечи и поцеловал.
- Не надо! – тихо произнесла Соня и потянулась губами к его губам. Все вокруг сразу, как бы растворилось, исчезло, перестало существовать.  Их было только двое в окружающем их мире. Время внезапно остановилось. Важным были лишь глаза, губы, руки друг друга. Все остальное не имело значения.
- Молодые люди, мы прибыли, - объявили по громкой связи. Андрей с Соней растерянно оглянулись. Катер стоял уже пришвартованный у причала. Рядом с ними никого не было. Трап, спущенный с катера на берег, слегка поскрипывал, как бы приглашая их к выходу. Они подскочили и, торопясь, сошли на берег.
- Ну, как тебе прогулка? – Соня лукаво посмотрела на Андрея, и оба громко рассмеялись.

- Слышь, Молдаван, валить тебе надо отсюда! И чем быстрей, тем лучше. «Рисованный» на тебя охоту объявил, -  двое мужчин сидели за столом в заброшенном флигеле на краю города и распивали бутылку водки. Вместо скатерти стол был застелен старой газетой, на которой лежали крупно нарезанный хлеб, кусок полукопченой колбасы, несколько стрелок зеленого лука и раскрытая консервная банка «Бычки в томатном соусе». Окурки горкой лежали в тарелке.
- И куда же я поеду?
- Не знаю, думай сам. Я к тебе больше приходить не смогу. Если братва узнает, так меня вместе с тобой на одной ветке вздернут.
- Не время сейчас.
- Думаешь, тебя здесь не найдут?
- Не знаю! Но отсюда, если что хоть в катакомбы можно нырнуть.
- А может вплавь, вдоль берега? Лодкой я тебя обеспечу. Приду сюда на моторе, а отсюда автобусом. А ты, как стемнеет, в лодку и вдоль берега, насколько бензина хватит.
- Когда сможешь пригнать?
- Да хоть сейчас!
- Нет, через три дня, не раньше. А до этого адресок мне один пробьешь, паренька этого, рассчитаться за корешей нужно.
- А не боишься? Этот парень один с двумя дюжими мужиками справился. И заметь, он без акваланга был.
- Нет, не боюсь! Я же не в открытую на него полезу. Так что завтра к вечеру, чтоб я о нем все знал. Да! И про девчонку не забудь. Красиво уйти хочу.
- А может, просто уедешь и все! Сколько на твоей совести душ загубленных? Пальцев сосчитать не хватит! Народ посудачит да и забудет про тебя.
- А что, «Рисованный» тоже забудет?
- Поищет тебя немного, не найдет да и забудет! Убедил?
- Не убедил! За корешей рассчитаюсь, потом свалю. Всё, кончай базар. Видишь, темнеть начинает. Иди потихоньку. Калитку закрыть не забудь. Да поаккуратней там!
- Знаю! Не учи ученого.
 
Беня выскользнул из- под одеяла и на цыпочках вышел из комнаты. Взял приготовленные с вечера удочку, баночку с опарышами, целлофановый пакетик и по каштановой аллее быстрым шагом направился к морю.
- Эй! Пацан! – услыхал он. Обернувшись, увидел парня, сидящего на лавочке с папиросой в зубах.
- Чего тебе?
- Подь сюда!
- Зачем?
- Подь! Не боись, не обижу!
- А я и не боюсь, - Беня с независимым видом подошел к незнакомцу.
- Садись, папироской угостить?
- Давай!
Незнакомец протянул Бене папироску.
- Тебя как зовут?
- Беня!
- Понятно, а я Семен, - незнакомец протянул Бене руку.
 - Друг «Рисованного» что ль?
- Ты смотри-ка, все знаешь!
- Ну и что? Чего надо?
- Давно здесь живешь?
- С рождения.
- Здесь никого постороннего не видал случаем?
- Да, здесь, почитай, пол улицы посторонних. Прикурить дай!
- А не боишься, что мамка увидит?
- Не, она спит еще.
- Ну, на, кури, - Семен зажег спичку. Беня прикурил и закашлялся.
- А кто такие, эти посторонние?
- Всякие! На море отдыхать приехали.
- А парня с перевязанной ногой ты среди них видел?
- Видел! А зачем он тебе?
- Да так, дело к нему есть. Где живет?
- У бабы Маши, вон в том дворике, - Беня показал пальцем в направлении  аккуратного дворика.
- И часто он здесь гуляет?
- Нет, редко.
- Один гуляет или с кем?
- С Соней, внучкой бабы Мани.
- Понятно. А ты, я вижу, на рыбалку собрался?
- Да, сейчас бычки хорошо клюют.
- Ну, давай, удачи тебе! Еще папироску дать?
- Давай!

Семен на ходу снял тенниску и, не спеша, пошел к морю.
- Сема! – Семен остановился, сзади к нему подходил «Рисованный». - И где ж ты пропадаешь, друг мой ситный? Друзей забывать стал!
- В Таганрог ездил к тетке, -  хмуро ответил он.
- Ну и как она там?
- Нормально.
- Если не ошибаюсь, Молдаван тебе братом приходится?
- Двоюродным!
- Ну и где он?
- А я знаю? Может, уехал куда. Он, помнится, в Николаев собирался. 
- Чего он там забыл?
- Да на пляже с телкой одной познакомился, а она из Николаева оказалась.
- А не врешь?
- Чего мне врать? Зачем он тебе?
- Нужен! Увидишь, скажи пусть лучше сам придет. Если мне его искать придется, пожалеет, что на свет родился.
- Что он тебе сделал?
- У моей сестры дочку утопил!
- А может не он это?
- Вот и разберемся! – «Рисованный» повернулся и, не прощаясь, пошел к крытому пивному павильону. Проходя мимо загорающего на песке парня, негромко сказал: Леха,  присмотри за ним.
Парень согласно кивнул головой и стал одеваться.

После такого разговора купаться расхотелось. Семен развернулся и пошел назад, к автобусной остановке. Краем глаза он увидел, как следом за ним к этой же остановке идет незнакомый ему парень. Семен зашел в подошедший автобус и прошел к передним дверям. Парень остался на задней площадке. Семен несколько раз, как бы невзначай поглядывал на него. Парень один только раз скользнул по нему равнодушным взглядом и уставился в окно. Поведение его было настолько естественным, что начавший было беспокоиться Семен, постепенно стал успокаиваться.
-  Да нет! Скорей всего показалось, не следит он за мной. Просто попутчик. Нервы стали сдавать. Хотя, черт его знает! Береженого бог бережет, - подумал он и в последнюю секунду выпрыгнул в начинающую закрываться дверь. Парень не обратил на него никакого внимания.
- Фу! – выдохнул Семен, - Так и до психушки недалеко.
На остановке к нему подошла пожилая женщина с кошелкой в руках. - Молодой человек, где тут у вас Привоз? – обратилась она к Семену.
- Мадам, вы жутко не доехали!
- Разве? А в автобусе мне сказали, что пора выходить!
- Вы сидели или стояли?
- Какая разница?
- Я думаю, если бы вы стояли, то вам бы так не сказали!
- Так и что мне теперь делать?
- Садитесь на следующий автобус и езжайте еще три остановки.
Дальше Семен решил идти пешком. Пройдя два квартала, он оглянулся и увидел вдалеке знакомый силуэт.
- Значит, все-таки следит!
Пройдя еще немного, оглянулся снова, улица была пустынна. Он завернул за угол и побежал. Отбежав метров сто, спрятался за углом дома и стал внимательно всматриваться в прохожих. Парня не было. Простояв так с полчаса, решил идти дальше. По пути зашел в магазин, купил бутылку водки, булку ржаного хлеба и плавленый сырок. Поминутно оглядываясь, наконец, добрался до знакомого строения.
- Где тебя черти носят? – приветствовал его Молдаван.
- Да понимаешь, показалось, следили за мной!
- Показалось или следили?
- Не знаю! Парень какой-то вместе со мной в автобусе ехал.
- С тобой вместе вышел?
- Нет, дальше поехал.
- Ты когда сюда шел, оглядывался?
- Оглядывался.
- Его видел?
- Видел кого-то на него похожего, но думаю, ошибся.
- Так подождал бы.
- Я ждал, а он на другую улицу свернул.
- Так что же ты паникуешь?
- Не знаю. Нервы, наверное!
- Ладно, узнал чего?
- Да! Он вместе с телкой по этому адресу живет, у бабки ее квартирует. - Семен протянул Молдавану клочок бумажки.
- Хорошо! Хлеба порежь! – Молдаван внимательно прочитал адрес. - «Рисованного» видал?
- Видал!
- И что он?
- Говорит, что ты у его сестры дочку утопил.
- Тоже мне, нашел, о чем жалеть! Маленькое сопливое создание. Откуда же я знал, что она его племянница. Смотрю, барахтается кто-то возле берега. Ну, я ей и помог дорогу к Богу найти.
- «Рисованный» сказал, чтоб ты сам к нему пришел, а то, говорит, пожалеешь!
- Перетопчется! Лодку завтра к вечеру подгонишь. Понял?
- Ага!
- Ну и хорошо, что понял!

Беня! Ты снова ходил на рыбалку? – Софья Израилевна стояла перед сыном, уперев руки в бока.
- Софья Израилевна, разве это плохо, когда мальчик не хулиганит, а ходит ловить рыбу? – Родион Борисович сидел на лавочке и решил вмешаться в разговор.
- Родион Борисович, а вы знаете, на что он их ловит?
- Ну и на что же?
- На опарышей! Поставил между оконных рам стеклянную банку, накидал в неё дохлую рыбу,  чтобы на неё садились мухи. Рыба так завонялась, что приходили соседи и спрашивали, что у нас пропало. Кроме того опарыши стали расползаться. Я их ловлю по всей квартире. И они тоже жутко воняют.
- Мама, - подал голос Беня, - опарыши - это лучшая наживка. На них любая рыба клюет!
- Пусть клюет! Она запах не чувствует, а дома, чтоб их не было. Забирай и девай куда хочешь!
Беня низко опустил голову и уже готовился расплакаться, но тут ему на выручку пришел Родион Борисович.
- Беня, а почему бы тебе не хранить их в сарае? Я думаю, в сарае они твоей маме не помешают!
Беня вопросительно посмотрел на мать.
- Ладно, неси в сарай! – махнула она рукой, - Как поживаете, Родион Борисович?
- Софья Израилевна, разве это жизнь? До обеда боремся с голодом, после обеда со сном. Вы уже видели Соню?
- Что, разве приехала Соня?
- Она здесь уже третий день. Такая красавица! Прямо невеста!
- Одна приехала или с женихом?
- Приехала одна, жениха здесь нашла.
- Это тот парень с перевязанной ногой?
- Вы его видели?
- Он хромал здесь с вашей тростью. Так он что, хочет жениться на нашей Соне?
- Я думаю, да! Но он об этом пока не знает.

«Рисованный» сидел за столиком в летнем кафе и лениво потягивал пиво. Со стороны остановки подошел Леха.
- Ну как наш друг Сема? – вопросительно посмотрел на него «Рисованный».
- На край города ездил, вот адресок, - он протянул «Рисованному» клочок бумажки.- Перед этим  в магазин заходил, продукты покупал. Наверно, Молдавана подкармливает.
- А может в гости к кому ходил?
- Нет! Там флигель заброшенный. Соседи сказали: в нем уже лет пять никто не живет. Раньше там одинокая бабка жила. Пять лет назад померла. Её всей улицей хоронили. С тех пор дом пустует.
- Понятно! Сема там долго пробыл?
- С полчаса, не больше! Потом домой поехал. Осторожный гад! То и дело оглядывался. Я еле прятаться успевал.
- Он тебя не заметил?
- Не думаю! Если б заметил, то к заброшенному дому бы не привел.
- Хорошо! Пиво будешь?
- Нет, некогда. Светке обещал сегодня пораньше вернуться.

«Рисованный» или Кондратьев Евгений Федорович родился во вполне благополучной семье в городе Николаеве. Его отец работал на судостроительном заводе инженером. Мать там же, только в бухгалтерии. Все было хорошо. Родители неплохо зарабатывали. Жене было три годика, когда у него родилась сестренка Настя. И, казалось бы, ничто не предвещало беды, как вдруг…  Когда Жене исполнилось пять лет, его родители решили поехать летом в отпуск к Черному морю. Полностью закупили купе и в предвкушении приятного отдыха отправились в путешествие. Ночью к ним постучали, и женский голос, почему-то тихо, сказал: - Приготовьте билеты для проверки.
Лишь только отец открыл дверь, как в купе ворвалось двое мужчин в масках. Отец сразу же получил смертельный удар ножом в сердце. Затем налетчик, приставив нож к горлу матери, потребовал деньги. Вошедшая следом женщина, в такой же маске на своем лице, закрыла детям ладонями рты  лишая их возможности кричать. Из-под ее рук раздавалось лишь их слабое мычание. 
- Возьмите в чемодане. Все забирайте, только детей не трогайте, - тихо попросила  мать.
Второй налетчик раскрыл чемодан и, обнаружив деньги, произнес: - Все в порядке, Веня!
Мужчина, державший мать, полосонул ей ножом по горлу. Брызнул фонтан крови. Мать захрипела, упала на колени, зажимая рану руками, затем как-то неестественно вытянулась, по ее телу прошли судороги, и она практически сразу же затихла.
- А с этими что делать? – обратилась женщина к старшему, продолжая удерживать детей.
- В окно их!
Налетчик, забравший деньги, раскрыл окно и одного за другим выбросил туда сначала Настю, потом Женю. Напоследок Женя исхитрился укусить женщину за палец. Отчего та вскрикнула, да и дети, вылетая из окна в черную бездну, тоже кричали от ужаса. Спасло их то, что поезд значительно снизил ход, подъезжая к станции, а песок, лежащий вдоль железнодорожного полотна, смягчил удар.
Проводник, услыхав крики, встревожился, выглянув из служебного купе, и увидел, как три человека в масках, пробежали по коридору вагона и миновали тамбур. Подойдя к раскрытому купе, он увидел такую картину, от которой кровь стынет в  жилах. Проводник метнулся в конец вагона, одновременно стуча во все подряд двери купе, и с криком: «Милиция»! рванул стоп-кран. Поезд резко остановился. Испуганные пассажиры выглядывали в коридор.
- Никому из купе не выходить! – кричал проводник. - Врача! Срочно нужен врач!
Врача среди ехавших пассажиров не было.
В это время три милиционера курили в тамбуре и рассказывали друг другу свежие анекдоты. Услыхав шум, забежали  в вагон. Увидав картину происшествия, бросились в погоню. Кто-то видел, как три тени, перепрыгивая через рельсы, бегут прочь от поезда. В результате преследования, бандиты были пойманы. Когда их привели, то только самоотверженные действия милиционеров  спасли налетчиков от справедливого возмездия. Услыхав плач детей, нашли и их. Дети сильно не пострадали. У Жени песком была свезена щека, у Насти ободраны коленки. Когда с бандитов сняли маски и показали детям, Женя сразу же в одном из них узнал дальнего папиного родственника дядю Веню, приехавшего из Прибалтики. Какое-то время этот родственник жил с ними в одной квартире, затем отец пристроил его на завод газоэлектросварщиком. От работы Вене дали место в заводском общежитии, и он вскорости туда перебрался. Больше Женя его в своей квартире не видел.
Был суд, бандитам дали от двенадцати  до пятнадцати лет. Для Жени с Настей началась новая жизнь. Сначала детский приют, затем - детдом. Какое-то время они были рядом. Потом Настю перевели в другой детский дом на другом конце города, и они стали видеться реже. После происшедших событий, Женя стал страдать комплексом  повышенной справедливости, из-за чего у него часто возникали конфликты, ссоры, а то и просто драки. Женя, не был от природы сильным мальчиком, но имел достаточно сильную волю, и  вскоре подчинил себе практически всех воспитанников детского дома. В отличие от администрации, у него была реальная власть. За разрешением спорных вопросов дети обращались именно к нему. Как правило, его приговор был справедлив, а потому незыблем и не обсуждался. Когда Жене исполнилось пятнадцать лет, он узнал, что по амнистии из колонии выпускают женщину, принимавшую участие в разбойном нападении на его семью. Никому ничего не сказав, он сбежал из детского дома и отправился к воротам колонии. Увидав, как за его обидчицей закрылись двери исправительного учреждения, пошел за ней следом, догнал и в темном переулке со всего маха вонзил ей в горло большую заостренную сосульку. Женщина захрипела, упала на колени, затем завалилась на бок. По ее телу прошли судороги.
- Как у мамы, - отрешенно подумал он.
Через два дня он возвратился в детдом. За отлучку получил трое суток карцера. Карцером служила бывшая кладовая, в которой стояла кровать, стул и прикроватная тумбочка. В помещении находился туалет и умывальник. Условия в карцере были даже более комфортные, чем в общем помещении. Единственное неудобство состояло в ограничении свободы. Но после пережитых волнений Женя воспринял это как подарок судьбы. Общаться ни с кем не хотелось. Кормили в карцере сносно, и Женя, с удовольствием выспался. Милиция никак не связала убийство бывшей заключенной с Женей. Такая мысль просто никому в голову не пришла.  Второго бандита Женя просто столкнул с платформы под колеса проходящего поезда. Его перерезало пополам.
- Каренина, хренова! – сквозь зубы процедил Женя и затерялся в толпе. В этот раз милиция вплотную им заинтересовалась. Но он делал удивленные глаза, и на все вопросы отвечал: - Не знаю, не видел, не слышал. Следователю ничего не оставалось делать, как отпустить его восвояси. Но за ним установили негласный надзор.
Так как в живых оставался самый главный Женин обидчик, боясь, что он сможет уйти от справедливого возмездия, если на момент его освобождения Женя будет в армии, ему к тому времени исполнялось уже восемнадцать лет, он поступил в институт. Знания школьной программы у него были на довольно высоком уровне. Он чувствовал свою ответственность за судьбу Насти и, понимая, что без образования хорошего будущего у них не будет, каждую свободную минуту посвящал учебе, поэтому в институт поступил очень легко. Перед его двадцатилетием, пришла, наконец, долгожданная весточка, что дядя Веня через неделю выходит на свободу. Как некоторые люди всем сердцем желают, чтобы преступник сел в тюрьму, так Женя желал, чтобы дядя Веня, наконец, освободился.
Лишь только Веня переступил порог, отделяющий тюремную жизнь от вольной, как к нему подошел молодой человек.
- Извините, - учтиво обратился он к бывшему зэку. - Вы не подскажете, как пройти к зданию вокзала? Я здесь немного заблудился. Приехал в гости, а город не знаю. Путаюсь здесь постоянно.
- Не знаю! Самому туда нужно. Надо бы, у какого-нибудь прохожего спросить.
- Вы что, здесь тоже недавно?
- Я здесь уже пятнадцать лет!
- Как? И города не знаете?
- Десять минут как откинулся!
- Что, из тюрьмы вышли?
- Угадал!
- Так это же надо отметить! – Женя достал из внутреннего кармана куртки бутылку водки.
У Вени радостно заблестели глаза.
- Давай, братан, вон за те кустики отойдем. Только вот без закуси-то, как?
- Да я с собой в поезд кой-какой еды взял. - Женя приподнял сетку-авоську, сквозь которую просматривались соленые огурцы в стеклянной банке, кусок домашней колбасы и полбуханки черного хлеба.
- Тогда пошли скорей! Душа горит! Я за это время даже запах ее забыл.
Женя пропустил Веню вперед и как только они зашли за кусты, накинул ему на шею свой брючный ремень, и резко перетянул им горло.
- За что, братан? – засипел Веня.
- Брата своего Кондратьева Федора помнишь, сука?
- Прости, Женя!
- Что узнал, мразь?
- Прости! Бес попутал!
- Бог простит! Ты и так лишних пятнадцать лет землю топчешь. - Женя передавил Вене горло. Когда Веня перестал подавать признаки жизни, вдел в брюки ремень, плюнул Вене в безжизненное лицо и пошел прочь.
Затем задержание, арест, суд и срок – шесть лет колонии строгого режима. Прямых улик против него не было, но как сказал прокурор, и косвенных хватило с избытком. Именно в колонии его тело и было разукрашено, как полотно в картинной галерее. Тут были и купола, и звезды на плечах и коленях, и перстень на пальце с шестью лучами – короче весь криминальный набор. Из-за чего он и получил свою кличку «Рисованный»,  которая приклеилась к нему прочнее фамилии.
Пока он сидел в тюрьме, Настя вышла замуж и родила дочку.  Назвала ее в честь матери Алиной. И вот совсем недавно Алина утонула в море. Девочка зашла по колено в воду и с наслаждением в ней барахталась. Настя рассеянно читала книгу и поминутно поглядывала на дочь. Посмотрев очередной раз, Алину не увидела. Осмотрелась вокруг, Алины нигде не было. Тогда она стала кричать. На крики собрались люди. Добровольные помощники кинулись в воду, стали  искать - бесполезно. Девочки нигде не было. Вызвали спасателей. Среди спасателей был некий Молдаван, которого Женя знал по отсидке в лагере. Молдавана в лагере недолюбливали. Посадили его за кражу. Но ходили слухи, что он специально у всех на виду украл у мужчины часы, чтобы не сесть за совращение малолеток. Увидав в толпе Евгения, Молдаван спросил: - Рисованный, кого ищем?
- Да вот, племянница куда-то пропала.
- Не переживай! Найдем! Ты знаешь, я за ради корешей сам костьми лягу, - с этими словами он одел маску и нырнул в море. Все застыли в напряженном ожидании. Минут через пятнадцать Молдаван вышел из воды, неся на руках безжизненное тело Алины. С Настей случилась истерика.
- Где ты ее нашел? – обратился к нему «Рисованный», протягивая крупную купюру.
- Вон там, под лодкой. Наверно, волной затянуло. - Молдаван показал рукой на стоящую на якоре лодку на удалении не менее трехсот метров.
- Так далеко?
- Здесь подводное течение сильное.
После похорон Алины Настя замкнулась в себе и перестала выходить на улицу. «Рисованный» тоже сильно переживал и старался залить горе водкой, правда, не всегда это помогало. Даже большие дозы спиртного, перестали оказывать на него какое - либо воздействие. Организм просто привык. «Рисованный» стал все свое время пропадать на пляже. И вдруг паренек из Владивостока, спасая свою девушку, вытаскивает из воды двух водолазов. На «Рисованного» сразу нашло прозрение. Он все понял! Лишь только уехала милиция, как он сразу же побежал к спасательной станции, но Молдавана там уже не было. Не показывался он и дома, и у своей подруги. Когда проследили за его двоюродным братом, то у «Рисованного» все сомнения в отношении причастности Молдавана к смерти своей племянницы сразу отпали.
- Ах, ты, мразь! Ах ты, сука! – злился «Рисованный». - Кровью своей захлебнешься, сволочь! Просить смерти будешь!
- Сиплый! – позвал «Рисованный» молодого парня. - Возьмешь с собой Председателя с Фиксой и приволочете мне на хату Молдавана. Если будет сопротивляться, особенно с ним не церемоньтесь, но и не перестарайтесь, он мне живым нужен. Да, если Сёму там встретите, его тоже ко мне. Все понятно? Вот адрес. - «Рисованный» протянул Сиплому смятую бумажку. Тот взял бумажку, согласно кивнул  головой и пошел к выходу.

Андрей сидел за столом и помогал Роме решать задачу. Мария Львовна решила подтянуть Рому по математике к началу нового учебного года. Соня протирала оконные стекла. Ночью прошел небольшой дождь, который долгожданную прохладу не принес, зато оставил грязные потеки на окнах. Изредка Андрей поглядывал на Соню, мысленно восхищаясь ее фигуркой, густыми волосами, блеском карих выразительных глаз.
- Андрюша! Вы говорили, что собираетесь поступить в институт на заочный. Вы будете не врач? – нарушила идиллию Мария Львовна, входя в комнату. В одной руке у нее был веник, в другой губка для мытья посуды.
- Нет. На врачей  заочно не учат.
- Это правильно! Тетя Беся врачей не любит. И ее таки можно понять! Я вам рассказывала про тетю Бесю?
- Это та тетя Беся, которая живет на Брайтон Бич? – сделал умное лицо Андрей.
- Да! Именно так! Когда заболел ее муж дядя Изя, она вызвала врача. Врача долго не было, он запил. Наконец, врач пришел и поставил дяде Изе градусник. Но кроме градусника, врач принес с собой полбутылки медицинского спирта. Пока тетя Беся возилась на кухне, они этот спирт выпили. И вместо одного больного, у тети Беси стало сразу два. Дядя Изя с температурой и врач с разбитой головой! Тетя Беся ударила врача по голове сковородкой. Потом пришлось его спасать. Соня, ты протрешь в стекле дирку! Андрюша тебя уже заждался!
- Сейчас, баба Маша, немного осталось.
- Андрюша! Не смотри на неё так, она стесняется!
Андрей в смущении отвернулся.
Соня спрыгнула с подоконника, сняла фартук. Выжала тряпку и повесила ее сушиться. Грязную воду из ведра выплеснула прямо в окно.
- Все! Я готова! – она посмотрела на себя в зеркало, поправила непослушную прядь и взглянула на Андрея. - Пошли!
- Пошли! – Андрей встал и быстро, насколько позволяла больная нога, направился к двери.
- Вы опять на пляж? – посмотрела на них из-под очков Мария Львовна.
- Да баба Маша!
- А не боитесь?
- А чего нам бояться?
- Ладно, идите, когда Андрюша с тобой, я почему-то спокойна, - она махнула им рукой.

- Ну, что? – «Рисованный» посмотрел на Сиплого. - Нашли Молдавана?
- Нет его нигде. Весь район прочесали.
- Может, в катакомбы нырнул?
- Черт его знает! Может быть!
- И что теперь будем делать?
- Думаю, нужно подежурить там неподалеку. Жрать захочет – выползет!
- А если он уже того, ту-ту? Где-нибудь в поезде трясется или в самолете?
- Вряд ли! Братва сейчас на всех вокзалах шарится. Ему либо пешком, либо вплавь по морю.
- А если вплавь задумает?
- Да ты что? Ну проплывет он километра три, ну четыре и все! Дальше сил не хватит.
- А если на лодке?
- Слушай, «Рисованный», точно! Там на берегу моторка привязанная стоит. Две канистры бензина в ней. Мужики местные ее раньше не видели. С вечера кто-то пригнал.
- Вот это уже интересно! Давай троих туда! Глаз с лодки не спускать!
- Хорошо, «Рисованный», сделаем!
- Слушай, а куда он мог бы сейчас пойти? Как думаешь?
- Я же говорю, не знаю. Шхер в Одессе навалом!
- А Сема? За ним приглядывали?
- Смотрели! Ничего интересного. Пацана какого-то папиросками угощал и все!
- Что за пацан такой?
- Беня Крик, недалеко от каштановой аллеи живет.
- Ну ладно, Крик, так Крик. Сколько лет этому Крику?
- Да лет семь, восемь.
- И уже папироски стреляет? Не рановато ли?
- Да он и не стрелял! Сема ему сам преложил.
- Как это сам? Он что с головой не дружит?
- Расспрашивал его о чем-то, ну и папироску дал, чтоб малец язык развязал.
- А с этим мальцом, с Криком разговаривали?
- Нет, а зачем?
- Где его сейчас можно найти, знаешь?
- Кого?
- Да Беню этого, господи!
- Здесь, у камней, неподалеку! Он там каждый день бычков ловит.
- Ну-ка пошли, покажешь.
- А чего его показывать, вон он! Видишь, на камне на корточках сидит?
- Хорошо, будь здесь. Пойду с Беней пообщаюсь. 

Беня сидел на камне и внимательно смотрел на поплавок. После небольшого дождя клев был изумительный. Вот поплавок слегка качнулся раз, другой и резко ушел под воду. Беня подсек и выудил очередного, довольно крупного бычка.
- Беня! - услышал он. На берегу, дымя папироской, стоял сам «Рисованный». - Подойди, дело есть.
Беня, перепрыгивая с камня на камень, приблизился к берегу. - Чего тебе?
- Ты что такой грубый? Для начала поздороваться нужно!
- Привет!
- Привет! Как клев?
- Хороший! После дождя с лету хватает! Только срывается много. Крючки уже затупились!
- На, дарю! – «Рисованный» протянул Бене небольшой пакетик с крючками. - Японские, владей!
- Ух, ты! Что, правда, японские?
- Конечно! Видишь на цевье две зазубрины? Это чтоб червяк не соскальзывал.
- Здорово! А тебе не жалко?
- Не жалко! – улыбнулся «Рисованный». - Мне говорили, тебя Сема папиросками угощал?
- Ну и что? – насторожился Беня.
- Ничего, это я так спрашиваю. Чего он хотел?
- Да ничего особенного. Спрашивал, где парень с перевязанной ногой живет.
- Ты показал?
- Ну, да! Показал!
- И где же?
-  У бабы Маши!
- Больше ничего не спрашивал?
- С кем гуляет, спрашивал!
- А ты?
- А что я? Сказал, что с Сонькой гуляет! Внучкой бабы Маши.
- Все?
- Все!
- Ну, молодец! А курить не стоит! Лучше рыбу лови!

«Рисованный» повернулся и, не спеша, подошел к Сиплому.
- Паренька помнишь, который душегубов поймал?
- Ну, помню!
- Приставь к нему кого-нибудь! Думаю, что Молдаван возле него крутится!
- Ты что, «Рисованный», благотворительностью решил заняться? Может, частное охранное агентство откроешь? Зачем он тебе нужен, паренек этот?
- Да не паренек мне нужен, а Молдаван! Ты что, врубиться до сих пор никак не можешь?
- Ладно, приставлю.

Андрей с Соней, не спеша, шли по тенистой аллее. Им было хорошо вдвоем. Соня взяла Андрея под руку и слегка прижималась головой к его плечу. Он тоже склонил к ней голову и щекой касался ее волос. Боль в ноге уже почти не ощущалась и, казалось, что так идти можно целую вечность.
- Слышь, хромой, ну-ка иди сюда! – в стороне от аллеи, под большим каштаном стояли три подростка.
- Не ходи, - испуганно зашептала Соня. - Это хулиганы с нашей улицы. Давай лучше убежим!
- Да куда ж я побегу с такой ногой?
- Ну, давай позовем, кого-нибудь на помощь!
- Если сами не справимся, позовем!
- Ты что, глухой? – снова раздалось из-под каштана.
- Извини, не могу! Видишь нога больная?
- Если я к тебе подойду, хуже будет!
- Да что ты говоришь? – улыбнулся Андрей.
- Ты смотри, какой герой! Ну-ка пошли!
Три парня двинулись к влюбленной парочке. Андрей, глядя на них, улыбался.
- Ты что скалишься? Котя! – обратился, коренастый подросток, очевидно, старший в группе  к своему другу. - Что он скалится? Он что не знает, с кем имеет дело?
- Сейчас узнает!
Крепко сбитый паренек вплотную подошел к Андрею, размахивая у него перед лицом ножом-бабочкой.
- Ребята, да что я вам плохого сделал? – продолжал насмешливо улыбаться Андрей.
- Морда мне твоя не нравится! Понял? – сказал паренек и замахнулся. Андрей сделал еле уловимое движение, и нож, как бы сам оказался в его руке.
- Смотри, - он показал рукой в сторону. Группа невольно посмотрела в ту сторону, куда показывал Андрей, а он тем временем с силой метнул нож в ствол дерева. Нож несколько раз перевернулся в воздухе и по самую рукоятку вонзился в кору.
- Ну, ты даешь! – сделал удивленные глаза лидер. В голосе его уже не чувствовалось агрессии. - Где ты этому научился?
- Случайно получилось.
- Слушай, тут такое дело, нас к тебе «Рисованный» приставил.
- Зачем?
- Защищать, если понадобится!
Андрей от души рассмеялся. - Ну, вы и защитники! Зачем же на меня тогда с ножом полезли?
- Проверить тебя хотели.
- Ну что, проверили?
- Да!
- Какой вывод?
- Годишься! А ты с Сонькой, всерьез или как?
- Или как! – осмелела Соня. - Не суй свой длинный нос не в свое дело!
- Да я чего? – стушевался хулиган. - Если ты не против, то ладно!
- Не против! Понял? И не подходите к нам больше!
- Нам охранять вас велено!
- Вот и охраняйте издалека. Нужны будете, позовем! Пошли, Андрюша! – она увлекла Андрея дальше по аллее. Группа «охраны» в растерянности топталась на месте. За тем, как бы нехотя, двинулась за ними следом.
- Давай от них убежим? – зашептала Соня.
- Как? Боюсь, я бегать еще не могу!
- На автобус какой-нибудь сядем и уедем! Давай?
- Давай! – они подошли к автобусной остановке,  медленно пошли вдоль автобуса и, когда его двери уже были готовы захлопнуться, внезапно в него заскочили. Двери автобуса захлопнулись, и автобус тронулся. Соня с Андреем протиснулись к окну задней площадки. «Охрана» в полном составе стояла у каштана и пыталась вытащить из его ствола нож-бабочку. Соня с Андреем переглянулись и рассмеялись.
- Ну и охрана! – повизгивала Соня. - Интересно, как они перед «Рисованным» оправдываться будут?
- Скажут, что мы от них сами сбежали, - улыбался Андрей. - А ведь правы будут, черти! Надеюсь, мы не сильно спутали их планы?
- Думаю, не сильно.

Но внезапный побег спутал в отношении них планы совсем других людей. Накануне Молдаван после разговора с Семой забеспокоился, а вдруг и, правда «Рисованный» организовал за ним слежку! Опасаясь, что может быть пойман, он из осторожности  переехал на другой конец города в такую же покосившуюся хибару. Затем позвонил Семену по телефону и вызвал его к себе.
- Привет, братан! – приветствовал он Семена. - Ну, как дела?
- Как сажа бела! Ты когда сваливать собираешься?
- Скоро, Сема! Очень скоро! Что надоел я тебе уже?
- Боязно мне, понимаешь?
- Как не понять? Конечно, понимаю! Парочку пришьем, я и сгину!
- Я на это не подписывался!
- Да тебе и делать-то ничего не надо будет. Наймешь такси, посидишь в нем на соседней улице, а когда я приду, выйдешь из него и домой пойдешь! Вот и вся работа!
- А таксиста ты тоже того?
- Чего, того?
- Ну, убьешь?
- А тебе что, его уже жалко?
- Молдаван, у тебя же руки и так по локоть в крови, не надоело?
- Заткнись! Не твое дело! – Молдаван схватил Сему за грудки, - Все вы правильные, суки! Горазды, морали читать! А от денег, почему-то не отказываетесь! Ты что не знал, откуда у меня деньги берутся? Знал или не знал? – Молдаван с силой его тряхнул.
- Ну, знал!
- А чего же тогда сейчас кочевряжишься? – он оттолкнул Семена на диван. - В общем так. Утром эта сладкая парочка, как всегда, выйдет на прогулку. Идем к каштановой аллее вместе. Не доходя одну улицу, ты берешь такси и ждешь меня в нем в течение часа. Если я не прихожу за это время, расплачиваешься и уходишь. Если приду, сам разберусь. Понял?
- Да понял, понял! Остынь!
- Водку принес? 
- Вон в сумке.
- Тогда разливай! Сейчас по стакану вмажем и на боковую.
- Какую боковую? Я домой пойду!
- А это, хрен ты угадал! Здесь останешься!
- Зачем я тебе?
- А вдруг передумаешь? Не хочу в тебе разочаровываться!

«Рисованный» стоял, облокотившись на мраморные перила у моря, и задумался. Интересно, если бы не Веня со своей бандой, как сложилась бы его жизнь? Скорей всего он, как и его отец, закончил бы институт, женился, устроился бы работать на какой-нибудь завод инженером. Два раза в месяц получал бы деньги - аванс и получку. В его семье родились бы дети. А сейчас вся его жизнь пошла по другой колее. – Кто я? – думал он. - Злодей или борец за справедливость? Многие, очень многие люди обращались ко мне за помощью, всем ли я помог? Да и надо ли было всем помогать? У пожилой женщины хулиганы отобрали сумку с продуктами. Хулиганов избили, сумку приказали вернуть, а потом оказалось, что пожилая женщина в этой сумке носила наркотики и продавала их детям возле школ. А избитому хулигану делали операцию. От сильного удара у него началось внутреннее кровотечение, парня еле спасли. Да и сумка ему понадобилась лишь только потому, что в ней был кусок мяса и полбуханки хлеба. Парня по несколько дней дома не кормили. Все деньги пропивались его отцом - алкоголиком. А отец его стал пить, потому что на его глазах во время пожара заживо сгорел его младший брат, и он ничем не смог ему помочь. Где справедливость? Где, правда, где неправда?
- Слышь, «Рисованный»! – кто-то дергал его за штанину. «Рисованный» оглянулся и увидел перед собой Беню.
- Чего тебе?
- На, держи, твоя доля! – Беня протягивал «Рисованному» целлофановый пакетик с водой, в котором плавало несколько морских бычков.
- Это мне что ль? – удивился «Рисованный».
- А то кому же? Все по-честному! Ты мне крючки, я тебе рыбу.
- А себе ты рыбы оставил?
- Не боись, я без рыбы не останусь. Видал? – он приподнял в другой руке прутик, на который было нанизано несколько рыбешек.
- Ладно, Беня, спасибо! Мне рыба не нужна. Я тебе крючки просто так отдал.
- Как это не нужна? – в маленькой Бениной головке никак не укладывалось, что рыба может быть не нужна.
- Да так! Не нужна и всё! Хочешь, я тебя мороженым угощу?
- Нет, от мороженого горло потом будет болеть. Лучше чебурек купи.
- Ну, чебурек, так чебурек. - «Рисованный» купил два чебурека и протянул Бене.
- А ты как же?
- Что я?
- Ну, ты же два чебурека купил! Себе один оставь.
- Мне не надо! Я на диете!
- Худеешь?
- Худею! – улыбнулся «Рисованный», - Тебя никто не обижает?
- Нет!
- Если кто обидит, сразу ко мне. Я теперь за тебя заступаться буду!
- Ладно! – солидно, по-взрослому, ответил Беня. - Бывай! – он протянул «Рисованному» свою маленькую ладошку.
- Бывай! – улыбаясь, пожал ее «Рисованный». Беня, повернулся и, кусая сразу два чебурека, направился домой.


Утром Молдаван сидел на лавочке и делал вид, что читает газету. Пистолет ТТ он засунул за брючный ремень сзади. Рубашка, одетая навыпуск, надежно его скрадывала. Рассеянно поглядывая по сторонам, он увидел, как из дворика, держась за руки, вышли Андрей с Соней. Они поцеловались, затем повернулись и, не спеша, двинулись по аллее. Молдаван встал, свернул газету в трубочку и пошел за ними следом. Вдруг дорогу Андрею преградили три подростка.  О чем-то с ним побеседовали, затем Андрей метнул в дерево нож, и они мирно расстались. Молдаван прибавил шагу. Андрей с Соней медленно подошли к автобусу. Молдаван уже готов был вытащить пистолет, как вдруг его кто-то дернул за рукав. Оглянувшись, увидел перед собой цыганку с большой брезентовой сумкой.
- Чего тебе? – зло посмотрел на неё Молдаван.
- Касатик, кроссовки нужны?
- Если мне будут нужны кроссовки, я в магазин пойду!
- Зачем в магазин? В сумке есть! У тебя какой размер?
- Да не нужны мне кроссовки!
- Тогда духи купи!
- А духи мне зачем?
- Бабе своей подаришь!
- Нет у меня бабы, отстань от меня!
- Ты что, Петрилло?
- Что?
- Да ладно, ладно! Не хочешь, не бери.
Когда Молдаван наконец повернулся, то увидел, как Андрей с Соней буквально на ходу запрыгнули  в отъезжающий автобус.   
- Твою мать! – выматерился Молдаван. Он немного потоптался на месте, соображая, что ему сейчас нужно делать, затем пошел на соседнюю улицу и жестом позвал из такси Семена.
- На вечер все переносится! Есть где отсидеться?
- Пошли ко мне в лодочный гараж. В нем можно изнутри запереться. Все равно лодки нет. Только жарко там очень.
- Ничего потерпим! С водилой расплатился?
- Расплатился!
- Вот и хорошо!

- «Рисованный»! Нет, ты посмотри на этих телохранителей! – Сиплый с презрением смотрел на троих подростков. - Вам, что было сказано? Охранять!
- Они сами от нас сбежали!
- Чего им от вас было бегать?
- А я знаю? – шмыгнул носом старший из них.
- Может они не от вас сбежали? – «Рисованный» с интересом посмотрел на парня.
- Не знаю!
- Не понимаю я вас, вам что, поручить ничего нельзя? – грозно смотрел на них Сиплый.
- Если нам поручали, то зачем другие там были нужны? – независимо посмотрел на него подросток.
- Кто это другие?
- Как кто? Молдаван!
- И что он там делал? – заинтересовался «Рисованный».
- Тоже, пацана с девкой охранял! Мы посмотрели, зачем друг другу мешать, ну и ушли.
- Это меняет дело! И куда он делся, после того как пацан с девкой уехали?
- Черт его знает, на соседнюю улицу, кажется упылил.
- А в какой автобус эта парочка села, не заметил?
- Нет! В пригород куда-то поехали!
- Ну что ж, парни, молодцы! Вот вам на пиво. - «Рисованный» протянул старшему несколько купюр.
- Ух, ты! – восхитился тот. - Здорово! А больше ничего делать не надо?
- Надо будет, позову!

Андрей с Соней медленно шли по прибрежному песку вдоль берега. Людей практически не было. Вдалеке, в море чайками, виднелись в дымке, белые паруса. Незаметно небо затянулось  темными, свинцовыми тучами. Резко подул сильный ветер, и крупные капли дождя, сначала редкие, а затем все плотней и плотней стали падать на разгоряченную землю. И вдруг хлынул самый настоящий ливень!
- Бежим, - взяв Соню за руку, стараясь перекричать ветер, закричал Андрей.
- Куда?
- Вон туда! – махнул Андрей в сторону перевернутой лодки.
 Под упругими струями дождя они кинулись к лодке. И когда в небе сверкнула первая молния, скользнули под ее спасительную защиту. Под лодкой лежал старый, грязный матрац и ватная подушка без наволочки. Очевидно, в ночное время лодка служила убежищем какому-нибудь бродяге или влюбленной парочке. От внезапного холода Соню сотрясала мелкая дрожь. Андрей обнял ее, пытаясь согреть своим телом. Губы невольно потянулись к губам. Руки переплелись в ласковых прикосновениях. Струйки воды протекали через рассохшиеся щели днища лодки, но сейчас это уже не имело никакого значения.
- Ах! - коротко вскрикнула Соня. Ее тело пронзила острая, восторженная боль. Она обхватила Андрея руками и до крови закусила нижнюю губу.
Вокруг бушевала стихия. Ярко вспыхивали всполохи молний, шум дождя то и дело перекрывали раскаты грома. Постепенно дождь стих, и шквал стихии переместился по побережью в сторону города. Опять ярко заблестело солнце. Андрей с Соней вылезли из-под лодки. Небо перед ними было украшено яркой праздничной радугой. А на горизонте воздух по-прежнему разрезали яркие вспышки молний, и слышалось недовольное ворчание  грома. Андрей обнял Соню и нежно поцеловал. - Я люблю тебя! – тихо произнесли его губы. Соня критически на него посмотрела и улыбнулась.
- Ты чего? - насторожился Андрей.
- Что, грехи замаливаешь?
- Соня, я же серьезно, с полной ответственностью!
- Что с полной ответственностью? Жениться, что ль хочешь?
- Ну да!
- Это еще зачем? Чтоб мы могли с тобой вполне официально сексом заниматься? Так это и сейчас не проблема. Перевернутых лодок на берегу немало! А если не встретим перевернутую - сами перевернем.
- Соня, ну зачем ты так?
- Как? – у Сони на глазах навернулись слезы. - Не так я себе все это представляла!
- Соня, девочка моя! Ну, успокойся! Все будет хорошо!
- Что хорошо? – устало, произнесла она. – Ну, какие мы с тобой муж и жена? Сам подумай! Я в институте на втором курсе. У тебя ни образования, ни профессии.
- Все вопросы решаемые!
- Господи! Какой ты еще мальчишка! Ну что ты сможешь решить? Тоже мне, жених! А ты подумал, где мы жить с тобой будем? Ты во Владивостоке, а я в Киеве? У обоих ни кола, ни двора.
- Ну, мы первое время можем пожить у родителей!
- Твоих или моих?
- Если не хочешь у моих, давай у твоих.
- А где они?
- То есть?
- У меня из родителей одна баба Маша. Мама меня в роддоме оставила, а баба Маша взяла. Она в этом роддоме санитаркой работала.
- Ты извини, если я чего не так спросил!
- Ничего! Мама у меня алкоголичкой была, баба Маша рассказывала, она потом на «героин» подсела, колоться стала. От передозировки и скончалась через год после моего рождения. А что касается папы, то боюсь, что его даже моя мама точно не знала! Сегодня один, завтра другой, послезавтра третий! Как тут угадаешь?
- А почему Мария Львовна тебя внучкой называет?
- Когда она меня из роддома забирала, ей уже под пятьдесят было. Постеснялась дочкой назвать. Соседям говорит, что мои родители в Киеве живут. Соседи делают вид, что верят. А на самом деле у неё никогда детей не было. По молодости вышла замуж, забеременела, а когда ее муж умер от рака легких, у неё от переживаний выкидыш случился. С тех пор и без мужа осталась, и без детей. Замуж больше так и не вышла. Одна всю жизнь прожила.
- А племянники?
- Тоже отказники из роддома. Так что десять раз подумай, прежде чем такую как я, замуж брать! Наследственность у меня не того…- Соня через силу улыбнулась. Андрей низко склонил голову и с минуту молчал. - В общем, так! – наконец нарушил он молчание. - Едем во Владивосток! Сначала будем жить у моих родителей, а потом получим квартиру. Институт ты и там закончишь.
- Какой институт? У вас же там тигры по городу бродят!
- Тигры?
- Ну не тигры, так медведи! – улыбнулась Соня.
- Какие глупости! У нас город-красавец!
- Как Одесса?
- Их нельзя сравнивать. Владивосток, он просто другой! Здесь словами не объяснить. Ну что, согласна?
- Андрюша, ты ведь еще не уезжаешь? Давай перенесем этот разговор. Сейчас мы все равно ничего не решим. Хорошо?
- Хорошо! – буркнул Андрей и отвернулся. Соня рассмеялась.
- Ты чего? – повернулся к ней Андрей.
- У тебя сейчас такой вид, как у ребенка, у которого забрали любимую игрушку.
- Ладно, пошли домой, - в голосе Андрея прозвучали проникновенно-просительные нотки.
- Пошли! – они обнялись и, не спеша, направились к автобусной остановке.
В автобусе они снова стояли на задней площадке и смотрели в окно. И не потому, что не было сидячих мест, а просто потому, что можно было стоять, тесно прижавшись, друг к другу.

Подъехав к своей остановке, они вышли и медленно пошли по аллее, как вдруг в босоножек Соне попал камешек. Она наклонилась, чтобы его вытряхнуть, и увидела, что какой-то парень направил на Андрея пистолет.
- Ааа! – закричала она и что было, силы толкнула Андрея. В ту же секунду раздался выстрел. Соня схватилась за живот, материя платья под ее пальцами сразу окрасилась кровью. От боли она присела, затем, потеряв сознание, упала. Андрей оглянулся и увидел, как мужчина направляет ствол пистолета в его сторону. Не имея времени на обдумывание ситуации, он бросил в незнакомца бамбуковую трость и, забыв про боль в ноге, стремительно побежал на него. Раздался второй выстрел. Пуля обожгла Андрею предплечье с таинственной татуировкой и ударила в ствол дерева. Увидав бегущего разъяренного Андрея, незнакомец выбросил пистолет и бросился бежать. Андрей в несколько прыжков догнал его, повалил на землю и, сев ему на живот, стал яростно молотить кулаками ему в лицо. Незнакомец попытался вырваться, тогда Андрей нанес ему удар ребром ладони в челюсть. Кость хрустнула, и незнакомец потерял сознание. А Андрей все бил и бил, его разум на какое-то время помутился.  Он видел перед собой только темное пятно, в которое необходимо впечатать удар. Внезапно он почувствовал, как чьи-то сильные руки взяли его под локти и поставили на землю. Два рослых мужика держали его под руки. Прямо перед ним стоял «Рисованный».
- Женя! Отпусти!
- Не надо тебе этого, Андрюха! Тюрьма, это не твое будущее! Дай мне возможность самому с ним расквитаться. Это мой клиент. У меня к нему особый счет. А ты, лучше иди невесту свою спасать. Эта тварь, похоже, ей живот прострелила.
Соня сидела, привалившись к дереву, и через силу пыталась улыбнуться. Андрей, плохо что-либо, соображая, подошел к Соне, взял ее на руки и вышел на проезжую часть дороги. «Рисованный» тем временем подобрал пистолет, вложил его в руку Молдавана, поднес ствол к его виску и указательным пальцем нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Голова Молдавана дернулась, тело конвульсивно вытянулось и затихло.
- Вот и все! – прошептал «Рисованный». - Теперь воздух в Одессе станет немного чище.
Раздался вой автомобильной сирены, к месту происшествия подъехал автобус, из него выскочила группа людей с короткоствольными автоматами в масках и окружили, стоящих около трупа. Следом подъехала машина «Скорой помощи», в которую погрузили Соню, потом в неё заскочил Андрей, и машина на полной скорости с воем помчалась в ближайшую больницу.

- Ну что, Евгений Федорович? Как будем разговаривать? - следователь пытливо уставился на «Рисованного».
- Нормально!
- Что значит нормально?
- Ну, разговаривать будем нормально!
- Это радует! А раз так, то объясни мне, пожалуйста, как ты ухитряешься все время оказываться рядом с трупами?
- Какими трупами?
- Ты же нормально разговаривать обещал!
- Ну, обещал, и что?
- Ну, так и отвечай!  За последнюю неделю ты уже второй раз засветился.
- Борис Евгеньевич! Но ведь по эпизоду с водолазами с меня подозрения сняли.
- Пока сняли!
- А сейчас почему меня здесь держат?
- А ты не догадываешься?
- Нет, не догадываюсь!
- А Молдавана кто убил?
- Борис Евгеньевич, но это, же был типичный суицид!
- Надо же, какие мы слова знаем!
- Да у парня видать от наркотиков крыша поехала. Вот он и начал палить во всех подряд. А потом и сам застрелился. Свидетели же есть!
- Ты на Сиплого, что ли намекаешь?
- А что Сиплый, не человек? Когда ОМОН подъехал, пистолет у Молдавана в руке был, они же видели.
- А почему у тебя руки в крови?
- Пульс ему щупал, думал вдруг живой?
- А морду ему кто разбил?
- Не знаю! Я его там уже с такой мордой увидел. Наверно, раньше ему настучал кто-то.
- А Сему кто повесил?
- Борис Евгеньевич! Побойтесь бога! Я здесь уже три дня сижу, так что у меня алиби! А его действительно повесили или он сам?
- Самому-то ему, зачем вешаться?
- Может, не смог перенести разлуку с братом, решил к нему, так сказать, поближе быть. Может любовь неразделенная, да мало ли?
- Слышь, «Рисованный»! Не зли меня!
- Ладно, Борис Евгеньевич, дозволь пару слов без протокола?
- Чему нас учит семья и школа?
- Вот-вот!
- Ну?
- Эти водолазы, людей топили, и на том себе деньги делали. Они ели, пили, ходили среди нас, за руку с нами здоровались. А потом надевали акваланги, ныряли, хватали человека за ногу и под корягу. Ты, на чьей стороне?
- Их все равно судить надо было!
- Да брось ты! Ну, дали бы им по пятнашке, а лет, эдак, через пяток, по какой-нибудь амнистии выпустили. И давай, Боря, начинай все сначала! А Молдаван? Пулю девчонке в живот вогнал, парня в руку ранил! Что же это получается, он в людей стреляет, а его трогать нельзя? Где же справедливость? Кстати, как там девчонка?
- Нормально! Операцию сделали, через три дня выписать обещали.
- Что так быстро?
- Пуля вскользь прошла. Кожу пробила, а жизненно-важные органы не задеты.
- Фу! Гора с плеч! Спасибо тебе, Борис Евгеньевич!
- Мне-то за что?
- За то, что рассказал!
- Ладно, распишись вот здесь и дуй отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели.
- А что это за бумажка?
- Подписка о невыезде. Давай, шагай! Тебя твои дружки уже целые сутки дожидаются. Их еще вчера выпустили.
 
Рана у Андрея была неопасной. Пуля ему только слегка обожгла кожу. После перевязки он сидел на кушетке в приемном покое и делал героические усилия, чтобы не вдохнуть в себя пары нашатырного спирта с ватки, которую ему поминутно подсовывала под нос медсестра.
- Да не кружится у меня голова, - вяло сопротивлялся он ей.
- Это сейчас не кружится, а потом может и закружиться.
- Ну, когда закружится, тогда и нюхать буду!
- Тогда нашатыря может рядом не оказаться!
- Ну, накапайте мне на ватку и с собой дайте.
На пороге послышался топот, и в помещение вбежала Мария Львовна.
- Деточка! – размазывая слезы, причитала она. - Сонечка! Андрюша! – увидав Андрея, кинулась она к нему. - Где Соня? Что с ней?
У Андрея при виде ее, комок встал в горле. - Успокойтесь, Мария Львовна! Соня сейчас на операции. Врач сказал, что рана неопасная. Все будет в порядке!
- Андрюшенька! Только не обманывайте  меня! Что случилось?
- Какой-то идиот открыл стрельбу из пистолета. Наркоман, наверное. Одна пуля попала в Соню, потом он застрелился.
- В вас он тоже попал? – Мария Львовна показала на свежую повязку на плече Андрея.
- Меня пуля совсем немного задела.
- Что будет? Что будет? – повторяла она. - Андрюшенька, вы Соню не бросите?
- Куда?
Мария Львовна через силу улыбнулась. - Не шутите так, Андрюша! Соня вам нравится?
- Да, баба Маша, очень!
Открылась дверь операционной, и из неё стали выходить врачи. Хирург, сняв повязку, подошел к Андрею с Марий Львовной.
- Ну, как она? – плаксивым голосом прошептала Мария Львовна.
- Она ваша внучка?
- Да моя!
- В рубашке она у вас родилась. Через неделю танцевать будет. Жизненно-важные органы не задеты.
Мария Львовна обессилено села на стул и тихо заплакала.
- Ну что вы? - врач погладил ее по плечу. - Все в порядке!
- Дай бог тебе счастья! Ее можно увидеть?
- Завтра! Она сейчас спит.
- Что ей можно кушать?
- Все! И побольше положительных эмоций! А у тебя, герой, рука не болит?
- Так, немножко!
- Ну и славно! – врач помахал им на прощание рукой и быстрым шагом направился в свой кабинет.
- Пойдем домой, Андрюшенька! – Мария Львовна взяла Андрея под руку, и они вышли на крыльцо поликлиники.

Эпилог.


Прошло десять лет. Андрей с Соней живут во Владивостоке. Соня окончила педагогический институт и устроилась работать в школу. На этот момент находится в декретном отпуске по уходу за ребенком, маленьким Женей. Андрей получил образование в институте на факультете журналистики и работает инструктором по рукопашному бою в закрытой воинской части. «Рисованный» женился. Жена родила ему сразу двух мальчиков. Он устроился работать в порт учетчиком. Все свободное время посвящает жене и детям. От криминала отошел, но по-прежнему пользуется в криминальной среде большим авторитетом. Его сестра Настя родила вторую девочку и назвала ее Алиса. Беня в институт не поступил, не прошел по конкурсу. Служит в войсках ВДВ. Он уже сержант. Мария Львовна сильно постарела. Живет, по-прежнему, в своей старой квартире. Каждый год ждет в гости Соню с Андреем, но они все не приезжают. Мешают неотложные дела. Следователя Бориса Евгеньевича повысили. Он теперь начальник уголовного розыска. Иногда за кружкой пива встречается с «Рисованным» в пивном баре «Гамбринус». Глядя на них, можно подумать, что они закадычные друзья.