Джи Норби

 - Папа... меня уволили... - едва слышно произнесла Джи. Никто не мог представить себе, насколько тяжело было сознаться в том, что потеряла работу. Девушка, практически вчерашняя школьница, понимала, что отец будет недоволен, разочарован. И сделать с этим она ничего не могла, равно как и утаивать информацию об увольнении.

 Опустив голову, она сжала кулачки и прикусила губу. Лишь бы несильно ругал, лишь бы не напомнил ей о другой вине, более крупной.

 На отца ей было страшно смотреть. Боялась увидеть в его глазах жесткость и услышать тот приказной тон, который он использовал для подчиненных.

 В чем-то она действительно была права. Айку и правда очень сильно не понравился тот факт, что его младшая дочь осталась без работы. Содержать ее всю жизнь он не собирался: на его взгляд, для нее он сделал достаточно. Айк всегда старался держать себя в руках во всех делах, что касались Джи. Принесла замечание или записку о штрафе? Надо просто молча оплатить. Вызвали в школу из-за проделок дочери? Просто сходить и даже не наказать Джи дома. С того времени, как Джи окончила школу, прошло три месяца. Он ни разу не упрекнул девушку в том, что работает не настолько усердно, чтобы не получать штрафы. Вот только сейчас он вспылил. Разозлился сильно. Пощечина. Ему не важна была реакция Джи, он дочь все равно не понимал. Не обращал внимания и на то, что она всего лишь сжимала кулачки и пыталась не расплакаться.

 - Папа...

 - Ни слова! - он окинул дочь взглядом. Затем посмотрел на настенные часы. - Время не столь позднее. Наверняка он на работе. Немедленно отправляйся к нему и сделай все, чтобы он вернул тебя на работу!

 - Но...

 - Джи! - Айк стукнул кулаком, но на этот раз по столу. - Если тебя не возьмут обратно, домой можешь не возвращаться.

 Джи с раннего детства знала о том, что с отцом лучше не спорить. Отец никогда не изменит своего мнения, всегда поступит так, как считает нужным и верным. Она была уверена, что если не вернется на работу, то о доме можно будет забыть - слова отца были не просто угрозой. С невеселыми мыслями она подходила к высокому зданию. Оно значительно уступало в высоте Цитадели, но все же было выше многих. Когда Джи еще училась в школе, то часто любовалась Зеркальным Зданием. Оно манило ее, вызывало любопытство и надежду на то, что когда-нибудь она гордо будет проходить сквозь стеклянные двери и подниматься на один из этажей для работы. Тогда, будучи школьницей, она мечтала работать в Цитадели. Теперь же, идя к владельцу завода, она проклинала все свои детские мечты. Плечи опущены, смотрит в пол и все же продолжает идти. Машинально достала пропуск и показала охраннику. Тот несколько долгих минут проверял информацию.

 - Проходи.

 Джи удивилась. Пропуск еще работал, и это было странным, ведь ее уволили. Две минуты до стеклянного лифта, минута до восьмого этажа и четыре минуты до кабинета того, в чьих руках ее судьба. Вдох. Выдох. Стук в дверь.

 Джи слышала каждый удар своего сердца. Стоя перед дверью, с закрытыми глазами, она оттягивала момент. Решение все же пришло само. Дом и семью терять не хотелось, и именно поэтому она просто была обязана быть учтивой и вежливой, сделать все, чтобы вернули на работу.

 Джи потянулась к дверной ручке, положила на нее ладонь. Та поддалась, и дверь была открыта. Войдя в кабинет, она выдохнула. Самое сложное было сделано. Закрыв дверь, прислонилась к ней спиной, бросила взгляд на владельца завода и предпочла смотреть в пол.

 - Здравствуйте... - слова давались с трудом. Она буквально ощущала какой-то металлический привкус во рту. - Вы еще на работе... и я пришла просить вас восстановить меня на работе, не увольнять.

 Беглый взгляд на владельца завода, и Джи вновь смотрит в пол. Он был похож на свое имущество. Наверное, правду говорят, что дети похожи на своих родителей. Крупный завод, один из самых крупных в городе, был на хорошем счету и всегда выполнял рабочую норму. Процент смертности был низким. Руководителей уважали и боялись, а о владельце говорили исключительно шепотом. Еще бы! Владелец был с Островов. Было в нем нечто такое, что заставляло смотреть на него снизу-вверх.

 Молчание тяготило. Было неуютно и хотелось, чтобы он хоть что-нибудь сказал. Но владелец молчал и, казалось, даже не замечал девушку.

 - Пожалуйста. Восстановите меня на работе. Я знаю. Это в ваших силах.

 Джи рискнула. Осмелилась поднять голову и посмотреть на мужчину. Поймав его взгляд на себе, испуганно опустила голову.

 Взгляд у него был тяжелый. Джи показалось, что на нее давит неподъемный груз прожитых этим человеком лет. Еще была насмешка. Он насмехался над ней. Он был уверен, что она вернется, придет просить прощения. Он слишком хорошо знал людей.

 - А зачем мне работник, который не выполняет свою работу и перечит начальству? - голос его был тихим и немного скрипучим. Джи казалось, что так должны скрипеть шестеренки в больших и очень старых часах, отсчитывающих столетия. - Ты поступила очень некрасиво сегодня. Твоя гордость погубит тебя. Женщине нельзя быть гордой. Это лишнее качество, которое ей не к лицу.

 - Я прошу прощения. За те слова. - сказала Джи уверенным голосом, в котором все же проскользнул страх. - Простите меня. Я выполняю свою работу и не буду вам перечить. Вот только...

 - Только что? - спросил мужчина, глядя на нее в упор. Глаза его были похожи на глаза ящерицы - казалось, он никогда не моргает.

 Он был доволен. Почти рад, ведь его предположения оправдались. Этим миром правят те, у кого есть чем платить. Пока у него есть время, ему будут подвластны все жизни, а оно у него будет еще очень долго, в этом он был абсолютно уверен.

 Стоящая перед ним Джи теперь казалась ему совершенно не такой привлекательной, как раньше. Такая же как все, просто девчонка. Девчонка, чья гордость ломается так же просто, как и у остальных. Стоит лишь ему пожелать.

 - Я отвечу на вопрос. - храбро сказала Джи, позволив себе улыбнуться. Она, наконец-то, справилась с собой и теперь смотрела на владельца завода, от которого, по иронии судьбы, зависела и ее собственная судьба. - Только сначала восстановите меня на работе.

 - Наглость - тоже не самое подходящее качество для женщины. Она должна быть кроткой и послушной. Разве отец не учил тебя этой простой истине?

 Мужчина покачал головой и стал похож на фарфорового болванчика, который кивает в такт шагам, если нести его во время ходьбы. Джи будто ступила на тонкий лед, а мужчина качал головой, отсчитывая шаги, которые она успеет сделать прежде чем провалится. Может и не провалится. Всегда есть вероятность того, что ей удастся перейти на другую сторону реки по льду целой и невредимой.

 - Я похожа на свою мать.

 Ложь. Джи и сама это знала. Внешне Джи и правда похожа на свою мать, но характером - нет. Милая и заботливая Кана была светлым лучиком в этой жизни. Она была той, которой следовало жить долго, и было что-то несправедливое в ее смерти.

 - Вы ведь были уверены, что я вернусь, - заметила она очевидную истину, которую гнала от себя прочь. - Вы были уверены. Более того. Ждали. Я права?

 Хозяин завода усмехнулся, глядя на нее свысока, словно Джи была размером с наперсток. На его лице читались самодовольство и некоторое ехидство. Конечно же, он был уверен, что она вернется. Конечно же, он ждал. Ведь это было так приятно - чувствовать свою власть над людьми.

 - Твоя мать закончила не самым лучшим образом. Ты жаждешь такой же судьбы? - спросил он насмешливо, намеренно делая вид, что не слышал последних ее слов. Его взгляд сам отвечал на этот вопрос. Слова тут были ни к чему. - Запомни, девочка, в этом мире выживают только сильные и послушные. Мужчина должен быть сильным, а женщина послушной. Это золотой закон нашего мира. Всегда помни, что ты - женщина. И женщина обязана во всем слушаться мужчину. Ты меня понимаешь, Джи?

 Джи, смотревшая на него, слишком долго обдумывала его слова. Машинально помотала головой. Нет. Она не хотела повторения судьбы мамы, несмотря на то, как сильно ее любила. Джи все же сильнее любила саму жизнь и не готова была с ней распрощаться. Машинальный взгляд на часы. Те отсчитывали ее время. Без работы долго не проживет. После штрафов на эту секунду у нее оставалось полных четыре с половиной месяца.

 - Я понимаю то, что вы говорите, сэр, - вежливо ответила Джи. - Как дочь, я слушаюсь своего отца и ему послушна. Я уважительно относилась к своему руководству и вам. Не позволяла себе сплетни, клевету и плохие отзывы. Я была не на плохом счету. Ведь так?

 - Не думай, что ты действительно умна, лишь потому, что хорошо выполняла свою работу. Это не делает тебя мудрой.

 Он помолчал, глядя на нее тем взглядом, каким обычно смотрят на жука, пришпиленного булавкой к деревяшке, но все еще продолжающего трепыхаться. Возможно, для него Джи и была таким вот жуком. Жуком, которого он пришпилил своей силой-булавкой, а он все равно продолжал трепыхаться, не осознавая того, что никакого выхода у него нет.

 - Что мне сделать ради восстановления на работе?

 Джи не замечала главного: мужчину начинал раздражать этот разговор. Он шикнул на нее, скривив полные выразительные губы, и отвернулся к большому окну. Он начинал жалеть о том, что вообще впустил ее. Ему не нравилось, когда что-то шло не так, как он задумывал. А сейчас все шло не так.

 - Я приму тебя обратно. Но назначу тебе штраф. Большой штраф, которого ты заслуживаешь.

 - Какой штраф? - упавшим голосом спросила девушка.

 Мужчина молчал, продолжая глядеть в окно и размышлять. У него уже был готов ответ на ее вопрос. Давно готов. Но он получал удовольствие, ощущая ее растерянность и страх.

 - Три дня, - его голос прозвучал сухо и напоминал резкий треск ломающегося дерева. Ему не было жаль Джи. Ни капли. Тот, у кого есть власть, всегда прав. В это хозяин завода верил больше, чем во что-либо еще.

 Три дня. Не минуты, не час... до этого момента, на взгляд Джи, самый большой штраф, который она получала - восемь часов. Но он забирает семьдесят два. Семьдесят два часа - это шесть дней работы. Вот только штрафы не снимут с зарплаты. Кто поверит девчонке? Никто. Штрафы забирали всегда сразу.

 Она поджала губы. Сердито посмотрела на мужчину. Все, что у нее осталось - это эмоции. Но и те улеглись. Вдох. Выдох. Это всегда помогало. На негнущихся ногах она подошла к его столу. Протянула руку, чтобы он забрал время.

 - Возьмите три дня, - девушка не стала оспаривать его решение.

 Для него три дня были мелочью, но он знал, что для Джи это была большая цена. Мужчина ожидал хоть какого-то выпада, попытки торговаться. Но этого не было. Это даже разочаровало его, и он вновь закачал головой как фарфоровый болванчик. Только на этот раз он отсчитывал не воображаемые шаги, а вполне реальные дни, которые забирал у этой девочки. Он смотрел на часы. Стремительный отсчет сокращающейся жизни. Жизни, до которой ему нет совершенно никакого дела.

 - Хватит! Не надо! Я не настолько сильная, чтобы как взрослые равнодушно смотреть на убывающее время! Не могу! Я не такая и взрослая... - Джи опустила голову.

 Она до последнего пыталась быть взрослой и сильной, но не справилась. Ей было четырнадцать и ей было страшно. На двадцать седьмом часу она вырвала руку. Брови мужчины сошлись на переносице, образуя глубокую складку. Возмущен, Джи знала этого, но не стремилась извиниться и исправить ситуацию, не осознавала того, что владелец завода вправе потребовать больше времени, ведь ему не отдали то, что он уже начал забирать.

 - Ай-яй-яй... - его голова вновь качнулась вбок, отсчитав последнюю отобранную минуту. - Ты обещала быть послушной, но вновь перечишь. Разве это верный поступок? Я согласился вернуть тебя на прежнее место, так прояви благодарность и смирение.

 - Я послушна! - нервно сказала Джи. На кон поставлено слишком много. Ее время, которого не будет, и ее дом, ведь отец не пустит обратно, если она не вернется на работу. - Двадцать семь часов. Этого ведь достаточно. У вас ведь много времени... не то, что у меня. Ну, пожалуйста! Давайте я лучше за бесплатно... четыре дня поработаю... чем вы сразу заберете столько времени. Идет?

 Мужчина продолжал глядеть на нее хмуро, с некоторой укоризной во взгляде. Он вновь смотрел на нее как на трепыхающегося жука. Джи выглядела испуганной и растерянной. Ему доставляло удовольствие созерцание такого ее положения. Она была в его власти и все же продолжала трепыхаться. На ее предложение он не спешил отвечать, заставляя девушку нервничать, давая ей время бояться, мысленно представляя, как она борется сама с собой в подсознании, как сжимается от страха ее сердце, и звенят в голове до предела натянутые нервы. Мужчина представлял это так ярко, что даже на пару секунд забыл о том, с чего начинал думать.

 Джи в какой-то момент показалось, что хозяин завода похож на большую хищную рыбу. Такие рыбы всегда не прочь съесть кого-то еще, даже когда сыты.

 - Пять дней. Ты будешь работать без оплаты пять дней. За то, что вновь стала мне перечить.

 Джи честно пыталась обрадоваться такой новости и поблагодарить, уйти. Вот только прежде чем она взяла себя в руки и согласилась с его условием, девушка вспылила:

 - Но это почти четыре дня! - возмутилась Джи. - Вы забрали у меня двадцать семь часов и хотите забрать еще два с половиной дня?! Мы договаривались на штраф в три дня!

 И все же она взяла себя в руки. Вдох. Выдох. Мысленно спрятаться за старшим братом. Это почти всегда помогало успокоиться, перестать нервничать и говорить глупости. Сегодня Джи будет послушной. Ради дома.

 - Простите... вы правы. Пять дней без оплаты. Я буду честно работать... спасибо, что восстановили на работе. Мне пора. Домой. Да. Мне пора домой.

 - Иди, - только и ответил мужчина, с некоторым любопытством пронаблюдав столь внезапную и яркую сцену ярости.

 В его скучной и однообразной жизни, длящейся уже долго, было слишком мало моментов, насыщенных эмоциями. Но сегодняшнее происшествие, этот маленький взрыв Джи, насытил его на какое-то время. Теперь он еще больше походил на сытую рыбину. Он и чувствовал себя примерно так же. Захотелось уединиться и насладиться этим чувством, пока оно было свежо и ярко, поэтому он поторопил Джи, подгоняя ее взмахами кисти, будто отгонял назойливое насекомое.

 В последний раз она посмотрела на владельца завода. Кивнула головой. Конечно, ей хотелось, чтобы он выдал ей что-нибудь, подтверждающее статус работницы, а то вдруг отец не поверит. Однако, мужчина не оставлял ей возможности такой просьбы, и ей не хотелось злоупотреблять его добротой. Джи знала, что от ее увольнения предприятие не пострадает. Пострадает только она. Вернули на работу? Стоит поблагодарить и уйти.

 - Спасибо, - искренне произнесла Джи.

 Владелец завода и не догадывался, что сегодня сделал одно доброе дело. Вернув на работу Джи, он позволил той остаться дома. Девушка понимала и сама, что отец ее не любит. Вот только все равно мечтала эту самую любовь заслужить.

 Выйдя из его кабинета, Джи постаралась расслабиться. Не получилось. Все равно была натянута как струна, ведь впереди предстояло самое сложное – разговор с отцом. Был страх, что Айк все равно не пустит ее. Будь Оуэн дома, было бы легче. Вот только ее старший брат в свои восемнадцать уже жил отдельно. Это ей, четырнадцатилетней девушке, до замужества полагалось жить в доме родителей.

 Путь до дома занял ровно девяносто две минуты. Девяносто две минуты жизни в скучной дороге – дойти до автобусной остановки, дождаться автобуса и доехать до шестого района. После того как она сошла с автобуса, ей потребовалось всего двадцать четыре минуты чтобы дойти до домика. В этот вечер, плавно переходящий в ночь, она в очередной раз пыталась представить, каким же их дом был при жизни Каны. Наверное, не таким мрачным.
 Подойдя к двери, вытащила из кармана брюк ключи. На связке было всего три ключа – один от двери, один от шкатулки и один от шкафчика на заводе, где хранится ее запасная одежда и рабочая форма.

 Звонить в дверь и ждать, пока отец откроет, не хотелось. Поэтому девушка открыла ее своим ключом, вошла.

 - Пап, я дома... - неуверенно произнесла Джи.

 Тишина. Отец ей не ответил, а Джи и не ждала его ответа. Она закрыла за собой дверь и прошла в основную комнату дома, которая служила гостиной, столовой и общей комнатой. Когда-то, в то время когда была жива Кана, это была самая оживленная комната. Мать рассказывала детям сказки, истории об Островах и той жизни, которой жила до того, как спустилась вниз, и читала книги вслух. После ее смерти в этой комнате уже не было так здорово, как раньше. Отец никогда не читал вслух.

 В углу комнаты работал телевизор. В кресле сидел отец. Как Джи и предполагала, тот смотрел новости. Это был его ритуал перед сном.

 - Папа, я дома... - повторила девушка, садясь на стул за обеденный стол.

 В какой-то момент ей стало жаль, что Айк не любит ее. Может быть, будь жива мама, к ней бы относились иначе. Единственный момент, когда Айк испугался за дочь, на взгляд самой Джи, произошел семь лет назад. Тогда ей было всего семь и она совершила абсолютное безумство.

 В семь лет весь мир делится на добро и зло. В семь лет Джи верила, что в руках каждого человека есть волшебное оружие – право творить свою судьбу. В семь лет девочка мечтала о том, чтобы жить на Островах.

 В городе, в котором жила Джи, самое высокое здание – Цитадель. Двадцать восемь этажей над землей и одиннадцать этажей под ней. Это здание восхищало девочку, и она считала, что именно с него можно дотянуться до Островов.
 Тот год она запомнит навсегда и будет возвращаться к тем событиям в памяти снова и снова, не давая им умереть и в будущем. А пока что... пока что маленькая Джи, вместо того, чтобы отправится в школу, решила отправиться на Острова. Ведь там, по ее мнению, было гораздо лучше, чем внизу.

 Не будь в тот день в Цитадели школьной экскурсии, Джи никогда бы не смогла пройти незамеченной. Ей повезло. Всего лишь встать позади всех, затеряться в толпе детей и пройти мимо равнодушного охранника.

 Ученики другой школы направлялись на экскурсию вниз, на нижние этажи. Вниз ей не было нужно, поэтому Джи шустро оглядывалась. Вот и заветная дверь. Отделившись от чужого класса, девочка, никем незамеченной, подошла к двери и открыла ее. Смело вошла и так же смело поднялась по ступенькам. Ей было необходимо попасть на самый верх, и ничего, что ей всего семь лет. Она обязательно поднимется.

 Ступенька за ступенькой и вот, последние десять шагов остались позади. Она стоит перед дверью. Той самой, которая ведет на крышу. Детская рука тянется к ручке. Та поддается, и вот Джи на крыше. Ветер. На крыше сильный ветер, но девочка не боится. Ей кажется, что стоит всего лишь протянуть руку, и вот оно – она дотронется до Островов.

 Шаг. Второй. Третий. Она практически дошла до самого края, когда чьи-то руки схватили ее за плечи, подтянули к себе. Пальцы взрослого сжались на детском плече.

 - За мной! – строгий голос.

 От одного только тона хотелось спрятаться, и Джи вздрогнула, отшатнулась. Не держи ее за плечо, девочка и могла упасть. Хорошо еще стояла не на самом краю и расшибиться насмерть не могла.

 - Я...

 - Ты, ты! – хмуро произнес мужчина, уводя ее с крыши.

 Они спустились на последний этаж и в молчании прошли по коридору. Джи рассчитывала, что ее отведут к лифту, и они опустятся на первый этаж. Девочка рассчитывала, что ее просто выставят из здания. В семь лет мир кажется абсолютно другим, что бы ни говорили взрослые, и что бы ни слышала Джи из подслушанных разговоров отца с братом.

 Ее желанию просто оказаться на улице не суждено было сбыться. Ее ответили в кабинет. Мужчина отпер дверь, втолкнул девочку и вошел сам. Дверь была закрыта на ключ, теперь Джи точно без разрешения не выйдет.

 - Садись, - одно слово, и Джи, испугавшись тона, не посмела ослушаться и захныкать, запроситься домой.
 Она подошла к стулу и села. Поерзала, пытаясь устроиться удобней - не получилось. Вероятно, такие стулья специально созданы для того, чтобы сидеть было неудобно.

 - Я не советую тебе лгать, поэтому прямо отвечай на поставленные вопросы, - он говорил уже спокойно, сев за стол и включив монитор компьютера. – Тебе понятно?

 - Да... - тихо ответила девочка, опустив голову.

 - Имя?

 - Джи.

 - Девочка, полное имя. Имя, фамилия, район проживания.

 - Джи. Норби. Шестой, – послушно ответила девочка на его вопрос. Сама же не рисковала даже осмотреться.
 В какой-то момент Джи подумала о том, что ей стоит солгать и представиться иначе. Например, сказать, что ее зовут Кимберли. С той девочкой она училась в одном классе, и Ким ей не нравилась, слишком наглой та была и самоуверенной, считающей, что весь мир должен кружиться вокруг нее. Кимберли, родившаяся внизу, была дочерью тех, кто и сам родился внизу. Вот только ее родителям удалось удачно устроиться внизу, и им не приходилось считать время. Но это был не выход. Обман ведь обязательно раскроется, и тогда будет лишь хуже. В свои семь лет Джи это прекрасно понимала. Именно поэтому она и не солгала, назвала свое настоящее имя.

 - Вы меня отпустите? – тихо спросила девочка, боясь отрицательно ответа.

 Ответом ее не удостоили. Мужчина молча продолжал заполнять форму, изредка сверяясь с данными, которые показывались на мониторе компьютера.

 - Простите? – не выдержала девочка.

 - Еще одно слово, и штраф будет в неделю, - спокойным тоном произнес мужчина.

 Девочка вздрогнула. Опустила голову. Что такое штраф в неделю, она уже представляла. Отец будет, мягко говоря, в ярости. Наверное, совсем пропадет на работе, перестанет разговаривать даже с братом. Такого Джи не хотела. Именно поэтому она прикусила язычок, чтобы не заговорить опять. Молча дождалась, когда мужчина закончил писать и отложил ручку.

 - Джи Норби, семь лет, шестой район. Дочь Айка Норби и Каны Норби, в девичестве Сьера. В личное дело заносится запись о непослушании и поступке, направленном против Островов. В случае повторного штрафа ты будешь отправлена на исправительные работы в шахту «Эдем».

 Тогда, в семь лет, ее отпустили из Цитадели всего лишь с записью о проступке. К тому моменту, как ее вывели из здания, уже успели позвонить Айку и вызвать того с работы. Как итог – отец с дочерью в тишине возвращались домой. Джи прекрасно помнит его просьбу неожиданно тихим голосом, чтобы она больше не попадала в неприятности. Он не хотел, чтобы девочка оказалась в «Эдеме», и эта забота окрылила Джи. Больше она не нарушала правил и старалась быть послушной.

 - Джи, тебя восстановили на работе? – выключая телевизор, спросил Айк.

 Он встал с кресла, посмотрел на дочь, которая все так же сидела на стуле.

 - Да, папа.

 - Иди спать, - кивнул Айк.

 Сам он прошел в свою комнату, служившую одновременно кабинетом и библиотекой, закрыл дверь на ключ. Джи лишь улыбнулась.

 - Спокойной ночи, папа... - прошептала девушка.

 О штрафе в шестьдесят часов и о том, что будет работать так долго абсолютно бесплатно, Джи не сказала. Вначале замешкалась, пытаясь представить реакцию отца, а затем было поздно - Айк ушел в свою комнату.

 - И тебе, мама, спокойной ночи, - вдох и выдох. Девушка посмотрела на фотографию. Это была счастливая фотография, где Айк, обнимавший красавицу жену, улыбался. Ее старший брат, Оуэн, стоял рядом с родителями. Джи не было. Она еще не родилась.

 Вздох. Порой Джи казалось, что если бы она так и не родилась, жизнь тех, кого она любила, была бы лучше. Отогнав от себя грустные мысли, она встала со стула. Завтра будет рабочий день, и ей лучше попытаться вздремнуть. На работу необходимо идти с полными силами. Знать бы заранее, что будет завтра...

 За работу следует держаться, даже если эта самая работа не ценится и мало оплачивается, даже если на работе есть серьезные штрафы. Если есть работа – есть время. Если есть время – есть жизнь. Замкнутый круг.

 Более двух тысяч лет назад, когда не было Островов, жизнь только-только изменялась. Ученые смогли найти источник вечной молодости, практически источник вечной жизни. Именно тогда в обществе произошел серьезный раскол. Одни считали, что это богатство для всех, а другие – для избранных. Естественно, избранными были те, кто имел много денег. На тот момент, деньги играли важную роль в жизнях людей. Постепенно деньги сменились временем, и один переворот сменялся другим, пока не были созданы Острова. Общество разделилось окончательно.

 Одни жили на Островах, другие остались в привычных городах. Всего половина тысячелетия потребовалась для того, чтобы привычный мир многих людей изменился до неузнаваемости. Перевороты и революции, попытки свергнуть Острова и разделение из-за времени не пошли миру на пользу. Не было уже крупных городов, которые когда-то были известны всему миру. От них остались лишь заброшенные руины, и сейчас, спустя более две тысячи лет, городские жители и не помнят о том, какой жизнь была ранее, до того, как время стало валютой. В Нижних Городах давно уже не преподается история, и образование нижних детей скупое: чтение, чистописание и общие рабочие дисциплины.

 Айк Норби родился и вырос на Островах. Родившись в богатой семье, приближенной к Правителю, его судьба была бы предрешена с самого рождения: продолжить семейное дело. Если бы не одно серьезное "но". Айк – младший сын, у него был и есть старший брат Кай. Именно брат и являлся наследником семейного дела, а младший был волен выбирать свою дорогу сам. Айк выбрал и в своем выборе разочаровался далеко не сразу. Привыкший жить на Островах и оценивающий жизнь как верхний, мужчина, тогда еще молодой человек, свято верил во все те дела, которые творились Советом Островов под руководством Правителя.

 И все же Айк решился на то, чтобы круто изменить свою жизнь полностью в противоположную сторону. За две недели до свадьбы своего брата мужчина покинул Острова навсегда, бросив прежнюю работу и спустившись вниз. Спустя девять дней после ухода, он женился на Кане, прелестной девушке, которая внизу проходила практику, работая врачом.

 Когда-то Айк изменил свою жизнь до неузнаваемости и попытался быть счастливым. Не получилось. После смерти жены он отгородился от многих знакомых и прежде всего от дочери, потому что та слишком сильно напоминала жену. За прошедшие годы после трагедии Айк так и не смог пересилить себя и заставить относиться к дочери, которую считал виновной в произошедшей беде, иначе.

 Единственное, что Айк делал для дочери, о чем Джи была не в курсе - проверял ночью, все ли нормально: заведен ли ее будильник, есть ли у нее время. Несколько раз бывало и такое, что пару часов времени он подкидывал дочери. И все же любви к Джи не испытывал, хотя в какие-то моменты переживал и надеялся, что та не повторит судьбу Каны.

 Поэтому перед тем как лечь спать, мужчина и в этот раз зашел в детскую комнату. Когда-то давно, до рождения сына, Кана расписала все стены витиеватыми узорами. С тех пор ремонт здесь больше не делался, и сейчас узоры выцвели от времени. Остались лишь намеки на былую красоту. Дочь спала. Подойдя к кровати Джи, он посмотрел на будильник. Заведен. Качнув головой, Айк не стал проверять наличие часов жизни у дочери, тихо вышел из комнаты.

 - Пап? – сонно пробормотала Джи.

 Айк не ответил. Сон дочери был чутким, просыпалась быстро. Когда-то давно он хотел, чтобы его дети росли в спокойном мире и крепко спали. Теперь же он был рад беспокойному сну дочери. Будь что не так, она сразу проснется и среагирует быстро. Несмотря на то, что особой любви к Джи он не испытывал, причинить ей вред не даст.

 Она точно помнила, что заводила будильник как раз перед тем, как лечь спать. Уже не спала, просто лежала в кровати и ждала, когда будильник издаст свою противную трель. Будильник молчал. В какой-то момент Джи протянула руку и с табуретки, служившей ей прикроватным столиком, взяла будильник и посмотрела время.
 Проспала! Несмотря на то, что проснулась вовремя, пролежав всего лишь лишние двадцать минут, Джи не была готова к выходу из дома. Отбросив будильник, она вскочила с кровати. Отца дома не было, тот уходил на два часа раньше. Не было и завтрака на столе, обычно Джи брала что-нибудь из холодильника и разогревала, на это ее кулинарных талантов хватало. Сейчас даже на это не было времени, главное - успеть на работу. Именно поэтому она в спешке забыла запереть входную дверь, лишь хлопнула ею.

 В этот раз ей повезло. Пожертвовав завтраком и неспешными сборами, Джи успела. Вовремя пробила пропуск, своевременно взяла план дня. Девушка даже удивилась тому, что в коридорах тишина и нет привычной суеты. В какой-то момент подумала, что опоздала и сейчас придет распоряжение о штрафе, но часы, висевшие на стене, показывали, что до смены еще пятнадцать минут.

 - Норби, ты чего застыла? – старший ее смены как раз зашел в здание.

 - А… - растерялась девушка. Джи часто терялась, если обращались напрямую к ней.

 Тот качнул головой.

 - В общий зал, Норби. В общий зал.

 Общий зал использовался крайне редко, поэтому большую часть года стоял пустым. Последний раз всю рабочую смену собирали в нем в тот день, когда в очередной раз сменилось руководство. Не предчувствуя никакой беды, Джи быстрым шагом проследовала за старшим смены и вошла в общий зал. Действительно, все, кого она привыкла видеть в утренние смены, находились в помещении.

 Пробравшись сквозь людей, несколько раз извинившись за то, что кому-то наступила на ногу, Джи подошла к своим подругам. Они дружили еще со школы и были рады тому, что попали на работу в одно место. Вместо приветствий просто кивнули друг другу.

 - Что происходит? – шепотом спросила Джи.

 - Просто всех собрали. Экстренная ситуация. Вечно у них все не так, как надо!

 Джи уловила в голосе подруги недовольство и невольно улыбнулась. Сколько они были знакомы, ровно столько же Энда всегда находила повод быть недовольной. Девушка покачала головой.

 - Джи, просто подождем. Может, опять руководство изменилось, - неуверенно произнесла Шона. – Ты чуть не опоздала! Сказала бы, что задерживаешься, подождали бы или пробили твой пропуск за тебя.

 - Я успела, не переживай.

 Вторая ее подруга, Шона, вечно за всех переживала. Ей бы быть врачом, но внизу нет такой специальности - врач. Все доктора были сверху.

 Ровно в девять дверь закрылась на замок. Теперь никто не мог не только войти, но и выйти. Из руководства никто не появился, и никаких объявлений никто не делал. Впрочем, о том, что дверь автоматически закрыта, недолгое время никто не переживал. Рабочая смена должна была идти уже двадцать минут, а они все еще были в помещении, и никто не работал. Джи так и не поняла, у кого же не выдержали нервы, кто первым подошел к двери и попробовал выйти.

 - Дверь закрыта! – крикнул смельчак, попытавшийся первым открыть дверь.

 Ему не поверили, и еще несколько человек подтвердили, что дверь закрыта. Джи заметила отца в стороне. Тот явно нервничал - это можно было заметить по тому, как он сворачивает и разворачивает газету.

 Растерянность постепенно сменилась страхом перед неизвестностью. Никто ничего не объявлял, и было непонятно, почему их всех заперли в помещении и не выпускают.

 Все восемь мониторов, прикрепленных к стене его кабинета, показывали людей. Тех самых работников, которые были заперты в общем зале. На его столе лежали шесть аккуратных стопок с папками. В них были личные дела каждого из работников. Не глядя, взял первую попавшуюся, лениво пролистал и положил обратно. Посмотрел на часы, в уме прикидывая, какие убытки понесет завод за целый день. На первый взгляд казалось, что громадные. Хотя, на самом деле, все то, что сегодня не было сделано, будет сделано завтра, он просто увеличит рабочую норму, пока не вернет утерянное.

 Стук в дверь отвлек его от наблюдения за рабочими.

 - Разрешаю, - спокойно сказал Роджер, управляющий заводом.

 Вошла невысокая девушка с блокнотом в руке. Как он ни пытался отучить ее от этой привычки и приучить к мысли, что записывать за ним не стоит, ничего не получалось.

 - Э-м… а-м… - замялась девушка, пытающаяся подобрать слова. – Понимаете…

 - Говори четко и ясно, - нахмурился Роджер. – Что еще случилось?

 - Ой, простите! Вы понимаете… ну, там… эти пришли!

 Роджер выдохнул. Сколько раз он думал о том, что стоит сменить эту сотрудницу на кого-нибудь более толкового, столько же раз откладывал.

 - Не "эти", а господа проверяющие. Можно их называть Инспектора. Пригласи их в мой кабинет и готовься - сегодня тебе придется бегать больше обычного, и твой блокнот тебе наконец-то понадобится. Инспектора называют имена, ты их записываешь, бежишь в общий зал, открываешь дверь и приглашаешь пройти за тобой. Каждого названного отводишь к тому Инспектору, который вызвал. Рядом с каждой фамилией работника оставляй свободное место. Под конец рабочего дня жду от тебя полной информации о том, кто обнулен, у кого забрали время, кто переведен в другое место. Поняла?

 - Да, - кивнула девушка и поспешила выйти из кабинета Роджера.

 Тот откинулся на спинку кресла.

 Один в своем кабинете Роджер был недолго. Первые дни после своего назначения мужчина все никак не мог привыкнуть к тому, что живет внизу, а не на Островах. Для него все было новым. Он привык к искусственному городу, где даже растительность постепенно стала созданной человеком, а не природой. Этот мужчина не забыл, как его мать отдала более ста лет за невзрачный горшочек с настоящим цветком. Люди из этого города и не подозревают, что Острова на самом деле не настолько притягательны, как им хотелось бы. Здесь у людей было настоящее богатство, за которое наверху отдают десятилетия - живые растения. К несчастью, комнатные растения перестали разводить в Нижних Городах, а если взять дикое, то на Островах погибнет. Порой Роджер задумывался о том, чтобы сделать неплохой бизнес на этом. Только потребовались бы столетия, чтобы найти растения, которые выживут на Островах.

 Вскоре дверь его кабинета вновь открылась, и друг за другом зашли шестеро. Роджер с удивлением понял, что двое из вошедших были женщинами, а ведь раньше в Инспектора брали только мужчин.

 - Здесь все личные дела?

 Вот чего Роджер точно не ожидал, так того, что Старшей из пришедших окажется женщина. Кивнул головой.

 - Все личные дела рассортированы на шесть стопок. Здесь все сотрудники этой смены.

 - Все по договоренности? – уточнила женщина, пока ее коллеги брали папки.

 Они не взяли лишь ту, на которую Роджер положил ладонь.

 - Всё как договаривались. Смена, в которой работает Норби, - кивнул руководитель.

 - Отлично, - она улыбнулась и, взяв папку, посмотрела на Роджера. – Если я узнаю, что вы их предупредили, то именно к вам будут применены штрафные санкции.

 Роджер побледнел, помотал головой и выдохнул.

 - Ну, что вы. Я верен Правителю и о проверке никому ни слова не сказал.

 Минута за минутой, и вот уже целый час прошел с того момента, как их закрыли в помещении. За это время ситуация не улучшилась, а неизвестность и боязнь того, что будет, заставляли людей нервничать. Джи прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза, пытаясь не выдать того, что сама очень сильно переживает. Скрывать свои эмоции она научилась уже спустя два месяца после четырнадцатого дня рождения, когда ее часы запустились. К собственному несчастью, Джи родилась в феврале, а школу закончила лишь в середине марта, когда сдала профилирующие экзамены. Процедура запуска часов для младшей Норби произошла болезненно. После полуночи, когда запустился таймер, температура оставалась высокой еще в течение недели. Джи до сих пор не любила вспоминать тот период, когда организм привыкал к новому состоянию, но никогда не забудет, что первая мысль была горькой и касалась того, что она стала взрослой, детство закончилось.

 - Нас и не выпустят. Уморят голодом и все. Потом лишь трупы выкинут… - мрачно сказал мужчина. – Поработали и хватит, всем спасибо, все на свалку.

 Айк мрачно посмотрел на говорившего.

 - Им это невыгодно. Так что не рассказывай здесь страшные сказки, - спокойно произнес мужчина и стоило ему замолчать, как, словно в подтверждение слов Айка, дверь открылась, и вошла невысокая девушка.

 - Когда нас выпустят?

 - Зачем все это?

 - За что?!

 На бедную девушку набросились с вопросами, а та лишь испуганно смотрела, не зная как реагировать: бежать подальше или плакать. Ситуацию под контроль взял старший смены.

 - Успокойтесь! Сейчас все будет ясно! – громко сказал он, вставая между людьми и девушкой. Сам потом развернулся к ней.

 - Кита, хотя бы что-нибудь объясни.

 - Но я же ничего не знаю! – протянула испуганно девушка.

 В ее глазах застыли слезы, она вздрагивала и шмыгала носом.

 - Я правда ничего не знаю! Мне лишь сказали прийти и забрать шестерых… - всхлипнула девушка.

 Старший смены, которого звали Джеймс, вздохнул. Покачал головой.

 - Все будет нормально. Никого не уволят, – постарался он ободрить своих людей.

 Те не ответили, но на девушку наседать не стали. Уже дрожащим голосом она назвала фамилии тех, кого вызвали Инспектора. За людьми приходила не один раз, уводя с собой когда двух, когда одного. Четыре часа спустя сердце Джи рухнуло вниз, и она забыла как дышать. Тихий, испуганный голосок Киты:

 - Норби, Айк.

 В комнате оставалось всего семь человек. Джи без труда нашла взглядом отца. Тот свернул газету, а проходя мимо дочери, сунул газету той в руки. Девушка ее взяла.

 - Папа… - прошептала испуганно Джи.

 - Прекрати, - нахмурился Айк, мотнув головой.

 Он не любил, когда его дочь проявляла такие эмоции, показывая свою слабость и зависимость.

 - Я здесь, Кита, - мужчина кивнул секретарю и вместе с ней вышел.

 Джи развернула газету, пытаясь занять чем-то руки и не думать о том, что отец где-то там, что его для чего-то вызвали, а она сама тут. С удивлением обнаружила на полях запись, сделанную карандашом. Писал явно отец - его небрежный почерк она узнает.

 «Только не нарывайся!»

 Поджала губы. Порой она не могла понять то, как же он к ней относится. Его забота была странной.

 - Совесть бы имел, Норби, - мрачно сказала женщина, смотря на мужчину.

 Их разговор длился уже второй час, и все формальности были соблюдены, теперь же они подошли ко второй части. Именно из-за второй части и была затеяна чистка рядов на заводе, причину они нашли хорошую, чтобы поговорить с Айком.

 - Я ее имею ежедневно, - ответил равнодушно Айк, прикуривая сигарету. – Ежедневно с тех пор, как вы убили мою жену. Мой ответ остался прежним. Нет.

 Инспектор села за стол, напротив мужчины, и покачала головой. Она смотрела на того, кто когда-то был своеобразной легендой. Один из лучших. Теперь он был предателем, беглецом в Нижний Город. Когда-то она восхищалась этим мужчиной, а теперь даже не могла понять, что же испытывает к беглецу. В отличие от многих, она не презирала его, но и не испытывала прежнего восхищения. Айк был предателем и теперь, по иронии судьбы, ей с ним разговаривать. Единственное, что она поняла - по-хорошему не добиться от Айка исполнения той задачи, которую перед ней поставили.

 - Я поняла, Норби. Иначе не получится. Что же, тогда говорить будем иначе, - она покачала головой. - Не люблю я грубую силу, но пора ее использовать, в твоем случае.

 - И что же ты предпримешь? - насмешливо спросил Айк. - Хотя да, я же теперь нижний, а значит должен догадаться сам. Дай-ка подумать. Сейчас ты позовешь пару охранников, которые, уверен, как щенки за дверью стоят. Далее они приложат меня пару раз... не важно куда ударяя. Затем ты решишь оставить мне минимальное количество времени. Ах да! Еще можешь забрать меня наверх, на пытки и показательную казнь. Чтобы другим было неповадно.

 - Хороший сценарий, но не в твоем случае. Видишь ли, Норби, даже на тебя есть ниточки воздействия.

 - А, вперед! Увольняйте, - кивнул Айк.

 Внешне он был невозмутим и готов ко многому, потому мог позволить себе разговаривать в любом тоне. В конце концов, Айк давно был готов к тому, что рано или поздно к нему придут на подобный разговор, только в его случае слишком долго чего-то ждали.

 - Ну зачем сразу увольнять? Пойми, Острова всегда добиваются того, чего хотят. В данном случае у меня приказ в отношении тебя и разрешение пользоваться любыми методами. Тебе же стоит вспомнить, что здесь работает и твоя дочь.

 Айк хмыкнул. Его предположения оправдывались. Эта женщина не рискует открыто действовать против, значит приказ у нее явно глубже, чем говорит. То, что будут использовать дочь, он тоже предполагал.

 - Можете ее казнить даже. Точно так же, как ее мать, - равнодушно сказал Айк.

 - Вот как... - протянула женщина, покачав головой. - Думаю, ты изменишь свое мнение. Так как твоя дочурка многое может сказать. Ты неосторожно разговаривал при ней, она же, уверена, многое слышала. Она скажет все, что требуется, а затем тебе просто придется согласиться с нашими условиями, чтобы спасти свою шкуру. Норби, ты не хозяин положения.

 Инспектор действовала наугад. Приказа выпытать у нее сведения не было. Вот только Айк этого не знал, и она с удовольствием заметила, как изменился его взгляд на краткий миг, как он напрягся.

 - Выбора у тебя два. Первый, тебя отведут в одну комнату, где два человека, которых ты знаешь и с которыми пересекался по службе на Островах. Они помогут принять тебе верное решение. Второй, ты сейчас подписываешь документ и возвращаешься на Острова. Твой брат будет тебе очень рад.

 Айк не медлил с ответом. Покачал головой.

 - Пускай будет первый вариант. Плясать под вашу дудку я не намерен.

 Женщина покачала головой.

 - Ну что же, Норби. Ты не оставил мне выбора.

 За прошедшие четырнадцать часов с начала рабочего дня из зала лишь забирали людей, и никто не возвращался. Рабочий день должен был закончиться два часа назад, а Джи все еще находилась в зале. Последние полчаса она была одна. На месте девушка не могла просто стоять, потому ходила из угла в угол, пытаясь не переживать и убедить себя в том, что про нее не забыли. Не знала Джи и того, что отец до сих пор не дома, что до сих пор с ним ведут беседу. Наконец-то дверь открылась, и спустя каких-то десять минут Джи привели в кабинет.

 За столом сидел мужчина. На первый взгляд, он не обращал внимания на Джи абсолютно, да и сама девушка не горела желанием говорить с ним.

 Джи не выдержала первой, да и после такого длительного ожидания была слишком уставшей.

 - Я тихая работница, никому не мешающая. Все мои данные есть в личном деле, уверена, оно у вас на столе. Думаю, мне можно идти домой.

 - Сядь, пока что прошу, - презрительно нахмурившись, мужчина едва сдержался от обличительной речи.

 Джи вздрогнула.

 - Я постою. Спасибо. - помотала головой девушка. - Что, мне следует сказать стандартную информацию о себе? Так перед вами мое личное дело. Там все написано!

 Девушка смотрела на рабочий стол и могла заметить, насколько лениво Инспектор открывает папку. Тот пробежался по написанному глазами, перелистнул страницы.

 - Инспектор Мэттьюс, - мужчина сквозь стиснутые зубы прорычал собственное имя, - А вам следует сказать свои данные, а не состязаться в остроумии. И сядьте! Какой мужчина может сидеть в присутствии дамы? - из-за улыбки Мэттьюс стал похож на облезлую крысу, но словно бы и не заметил этого, словно всё было нормально, а часть его сущности вовсе не напоминала какую-то мерзость.

 - Норби, Джи. Четырнадцать лет. Отец - Айк Норби, рабочий завода. Мать - Кана Норби, в девичестве... Сьерра. При жизни работала врачом. Мертва. Я же являюсь рабочей этого завода.

 Джи все же подошла к столу ближе, села на неудобный стул и сжала кулачки. Она чувствовала себя в высшей мере неуютно, ей хотелось как можно скорее сбежать домой.

 Стэн Мэттьюс прекратил терзать папку с личным делом Джи Норби и посмотрел на девушку с легкой улыбкой.

 - Так, кто такая ваша мать?

 - Вы новенький? Не похожи. - как можно спокойней произнесла девушка. - Вы ведь читали мое дело. Там написано. Моя мама умерла. О ней нет смысла говорить. Но я могу поддержать беседу насчет вашей матери. Как вам такое?

 Джи понимала, что нарушает просьбу папы. Это вчера ей следовало всеми путями вернуться на работу и следовало быть милой, покорной и испуганной. Сегодня она не хотела играть и пыталась быть просто собой.

 - Так заметно? - чуть дёрнув плечом, мужчина поджал губы. Он выдохнул, постаравшись легко улыбнуться. - Ну, что же, можно и о моей матери. Она, кстати, сейчас спит. А вы любите спать?

 Не слишком изящно, где-то даже слишком грубо, но действенно. Первое, что усваивали новички: всегда соглашайся, и получишь сполна.

 - Послушайте, ответьте на вопрос... хм... пожалуйста. К чему вся эта беседа? Все написано ведь в моем деле. Разве не так? Время уже позднее. У вас мать спит...

 - Этот разговор - простая формальность, - Инспектор искренне надеялся, что его взгляд прямо в глаза не пылал презрением или насмешкой. Мягко кивнув себе, мужчина слегка пожевал губы. - Но кто сказал, что свою работу нужно делать спустя рукава? Если вас смущают мои вопросы, - невольно кашлянув, Стэн нахмурился, - вы можете мне об этом сказать прямо, и я тут же прекращу.

 - Я нормально выполняла свою работу! - и тут Джи допустила ошибку. Об ее увольнении не было ни слова в личном деле. - И уволили меня вчера не из-за того, что я что-то плохо сделала! Просто владелец... просто он так захотел! Но меня восстановили на работе! Вы ведь читали. Я правда хорошо работаю! Это все из-за увольнения? Так не стоит! Меня официально вернули на работу!

 - Вас уволили? - Стэн улыбнулся. Он добился своего. Девчонка была не настолько умной, какой могла быть. Проговорилась на пустяке, а значит и остальное расскажет.

 Джи испуганно посмотрела на Инспектора. До нее медленно стало доходить, что она сказала что-то лишнее. Стук в дверь. Девушка вздрогнула, обернулась на дверь. Не заметила, как Мэттьюс в стакан с водой, стоящий на столе, бросил пару таблеток.

 - Поправочка! Восстановили на работе в тот же день! - собравшись с мыслями и надеясь на то, что не скажет больше ничего лишнего, Джи попыталась исправить ситуацию. Не стоило ей говорить про увольнение, вот только сказанных слов не вернешь.

 Девушка вновь повернулась к Инспектору, посмотрев на него с укором. Словно он был виноват в том, что Норби проговорилась. И опять она с опозданием подумала о том, что об увольнении и восстановлении на работе должно быть написано в ее личном деле.

 - Там что, не написано об этом? - кивнула на папку, лежащую перед ним.

 - А какие у вас отношения с отцом? - уходя от ответа, Стэн легко притянул к себе папку с делом. На случай, если Джи обладает той наглостью, которая подтолкнет ее к необдуманным поступкам, и личное дело окажется в ее руках. Его мысли были верными. Джи действительно боролась сама с собой и очень сильно хотела посмотреть все то, что написано в ее деле. Желание удалось подавить.

 - Какие-какие... - мрачно ответила Джи, нервно кусая губы. - Замечательные. Он же мой отец! Какие еще могут быть отношения? Как у отца с дочерью. Он заботится обо мне, любит... он хороший отец! Самый лучший!

 - Разумеется, хороший, как иначе? Должно быть, всё готов отдать за вас, - затаив дыхание, Стэн следил за реакцией Джи.

 - Естественно! - кивнула девушка головой, откинувшись на спинку стула и с вызовом посмотрев на Мэттьюса. - Иначе и быть не может! Можно мне стакан воды?

 Это была первая победа Стэна. Он и не ожидал, что девушка сама попросит воды, уже хотел ей предложить. Наглость девушки ее сгубила. Мэттьюс кивнул головой и пододвинул к Джи тот самый стакан, в который недавно кинул пару таблеток. Затем сделал вид, что делает заметки в ее личном деле. Увы, это была всего лишь первая попытка, а сама Норби никак не желала следовать задуманному сценарию.

 - Конечно, можно, - несколько минут стояла тишина. Дождавшись, пока стакан опустеет, Стэн снова заговорил. - А вы его также любите?

 В этот раз Джи, хоть и не медлила с ответом, но не сдержалась. Ответила вопросом на вопрос, пытаясь уйти от прямого ответа. Конечно же, Джи очень сильно любила своего отца и готова была на все, лишь бы Айк ее тоже любил.

 - А вы любите свою мать?

 - Я всё сделаю для того, чтобы она наслаждалась жизнью, чтобы с ней ничего не произошло. Всё сделаю для её благополучия. Буду умолять, угрожать, воровать… И если бы с ней что-то вдруг случилось, я бы не пережил… - вкрадчиво, мягко, мужчина доверительно заглянул девчонке в глаза, стараясь передать ей всю серьёзность ситуации. - Джи, вы со мной согласны?

 - Допустим, согласна. - медленно кивнула Джи. - Только, естественно, воровать и угрожать я не стану. - вовремя поправилась девочка. - У вас есть фора. Вы верхний, и вы Инспектор. А я мало того что Норби, ведь прикапываетесь ко мне из-за моего происхождения, не способны простить моему отцу побег с Островов Вниз, так я еще и простая рабочая на заводе. Вы хотите спросить что-то еще?

 - Прикапываюсь? К вам? - покачав головой, мужчина фыркнул. - Боюсь, вы слишком высоко себя цените.

 Стэн внимательно следил за тем, хорошо ли Джи понимает его слова. Бросил взгляд на часы. До действия таблеток еще было время, но, в любом случае, в этом кабинете диалог пора заканчивать.

 - Но от ваших слов и действий, - качнувшись чуть вперёд, Мэттьюс понизил голос, - полностью зависит, что именно будет в деле вашего отца.

 - Что с ним? - прошептала девушка. От испуга даже голос пропал.

 - Ничего, ваш отец в полном порядке. Мы просто хотим сделать ещё одну запись в его личном деле. Казалось бы - обычная бумажка, а как круто может изменить жизнь… - Стэн тепло улыбнулся девочке и положил её папку на стол. - Надеюсь, вы меня правильно поняли, Джи.

 - Какую запись? - теперь в ее голосе был испуг.

 Джи искренно переживала за отца и боялась, что их жизнь может стать еще хуже, чем сейчас. Вот только девочка не знала того, что в соседнем кабинете все еще вели беседу с Айком, и ее отец не соглашался на сделку. Он не собирался вновь работать на Правителя.

 - Ничего серьёзного, пока что, - положив локти на стол, мужчина почти ласково погладил папку. - Но то, что будет написано, целиком и полностью зависит от вас, - Мэттьюс уже начинал уставать.

 Норби оказалась не просто Норби, она оказалась ещё и идиоткой, на его взгляд, или же умело прикидывалась, что не понимает намёков. Говорить прямым текстом было невыгодно, приходилось идти обходным путем.

 - Нет уж! - повысила голос Джи, вздрогнув и чуть не ударив по столу кулаком. Почти замахнулась, но вовремя отдернула руку. - Говорите прямо! Я ребенок! Я не понимаю ваших обходных путей! Какую запись? О чем?

 Вспомнив о том, что все же у нее есть мобильный телефон, и не думая о последствиях, Джи достала старенький аппарат. Ей нужно было удостовериться, что с отцом все в порядке. Не заметила и то, что Мэттьюс потянулся к ней, выхватил телефон и, воспользовавшись близостью, зашипел в ухо:

 - Покажешь характер, и твой отец окажется ещё ниже, в ворохе проблем, которые его сведут в могилу. Сделаешь, что скажут - никто его не тронет… - откинувшись на стуле, Мэттьюс улыбнулся. - Достаточно понятно, Норби?

 Джи замерла от его слов. Она пыталась осмыслить слова Стэна и совладать с эмоциями. Глупой девушка не была, вот только сейчас просто не сдержалась. Эмоции взяли верх.

 - Мразь. - едва слышно прошептала девушка. - И что я должна сделать? Ах да! Он отказал вам, а вы решили надавить через дочь. Верно поняла? Не выйдет! Мой папа умный человек, и дело важнее.

 Мэттьюс кивнул с улыбкой. Джи была обычной девчонкой, такой как все. И, так же как и отец, не умела держать язык за зубами. Мужчина даже пожалел, что нельзя выжечь ее язык. Впрочем, страх в глазах Норби с лихвой удовлетворил Инспектора.

 - Неверно, - выдержал паузу в пару секунд и вдохновенно продолжил. - Он думает, решает. Его согласие - вопрос времени. Мы просто хотим… - он щёлкнул пальцами, будто вспоминая слово. - Ускорить процесс.

 - Знаете. Есть замечательные слова. Мне их недавно напомнили. Мужчина должен быть сильным, а женщина послушной. Так вот. Я послушна, и я слушаюсь отца своего. Мой ответ будет зависеть от того, что решит отец. Я ничего не сделаю без его одобрения. Если он примет решение не сотрудничать с вами, то так и будет. Вам ясно? - Джи встала со стула.

 - Вы полностью поддерживайте своего отца, даже если его решение приведёт к плачевным последствиям, которые он не сможет преодолеть, и готовы взять на себя решение жить ему или умереть? Я правильно вас понял? - невозмутимо следя за девушкой взглядом, Стэн вздохнул. - Ну, как хочешь… значит по-плохому, - пробормотав остаток фразы себе под нос, мужчина вызвал тех, кто находился за дверью. - Взять её.


 Прошло всего двенадцать часов, а Джи уже пожалела о своих словах. Когда вошли два охранника, которых девушка знала, Норби не переживала. Даже успокоилась, когда Джон уточнил, а не следует ли вернуть девчонку в общий зал. Вот только Стэн Мэттьюс подписал Джи приговор. Именно поэтому ее повели вслед за ним.

 Джи шла молча. Она не пыталась сбежать, да и понимала, что не дадут. Ей четырнадцать, и она же не бегает быстрее взрослых. Зато Норби могла и без подсказки понять, что в случае побега ей же будет хуже.

 Спасти ситуацию не получилось и тогда, когда они спускались по лестнице вниз. Одна лестница, вторая, третья. В какой-то момент Джи испугалась сильнее. Боялась того, что ее казнят прямо тут. Ноги девушки пошатнулись, когда на нижнем уровне, в углу, она заметила тела. Десять работников лежали ровным рядом. Десять человек были мертвы. Сглотнув, она отшатнулась, всхлипнула. Среди мертвых была и ее подруга.

 Впрочем, сейчас ее не убили. Всего лишь провели дальше и ввели в другую комнату. Вместо рабочего кабинета была полутемная комната без мебели, абсолютно пустая. Разве что пыльная.

 - Никого не впускать и не выпускать. Лучше заприте дверь, - уверенным голосом произнес Стэн.

 - Знаете... я тут подумала... Пожалуй, стоит вернуться к тому разговору... давайте я поговорю с отцом? - Джи все же пыталась спасти ситуацию, когда охранники вышли из помещения, и она услышала звук поворачиваемого ключа в замочной скважине. Их заперли. Вероятно, чтобы она не сбежала.
 Стэн Мэттьюс стоял рядом с девушкой. Мягко потрепал ее по голове.

 - В жизни так много огорчений, не правда ли? - голос мужчины медленно приобретал стальные нотки. - Твоя позиция уже известна и не поменяется от пары угроз. А вот твой отец ещё решения не принял.

 Джи подавила желание дернуться в сторону. Она не любила, когда прикасались к ее волосам. Если бы она знала, что произойдет дальше, вела себя иначе в том кабинете. Времени не повернуть назад.

 Для девушки все произошло слишком быстро. Она не успела даже отшатнуться и хоть как-то исправить ситуацию. Удар по лицу. Он отвлек девушку, словно оглушил. Вот только через несколько минут Джи пожалела обо всех сказанных словах ранее. Стэн Мэттьюс был достаточно сильным, чтобы без содрогания сломать кому-то руку. Вот и в этот раз он своим действием пытался донести до Норби одну простую вещь: за все надо платить.

 Мэттьюс, подцепив подбородок Норби пальцами, задумчиво цыкнул языком, не обращая внимания на слезы и всхлипы девушки.

 - Держи язык за зубами, пока не спрашивают, и жизнь покажется легче, поверь.

 - Но... - Джи осеклась, с трудом выдохнула и кивнула головой. - Хорошо. Довольны теперь?

 - Но ты же говоришь, - почти смеясь, мужчина довольно грубо оттолкнул голову девушки и ушёл в другой конец комнаты.


 Айк был уверен, что его дочь давно дома. Беседа была долгой и вымотала его, но наконец-то отпустили. Он спускался по лестнице, когда раздался звук сирены. Что-то произошло серьезное. Вначале Айк и не придал этому значения. Его это не касалось. Все, что он хотел - убраться с завода домой, проверить дочь и самому лечь спать.

 - Норби, беда! - старший смены был бледным, его руки тряслись.

 - Я домой, тут есть охранники, которые разберутся.

 Джеймс взял Айка под руку, покачал головой. Едва слышно произнес что-то, Норби его даже не услышал. Терять работников всегда тяжело, за каждого он чувствовал ответственность. Когда умирают молодые, только начавшие жить, тяжелее вдвойне.

 - Айк... это просто... ну... машина взорвалась. Говорят, ее повстанцы... ну... бомбу подложили... зная, что Инспектора ею пользуются... ну и... Айк... мне правда жаль... - Джеймс не знал, как подобрать нужные слова.

 Айк лишь раздраженно отмахнулся. В другой раз он может быть и понял всю трагедию, но сейчас был слишком уставшим. Он думал о том, что его дети давно дома.

 - Джеймс, без обид. Мне все равно.

 Старший смены покачал головой.

 - В машине была и Джи.

 Норби отшатнулся. В это он верить отказывался. Теперь о доме было забыто, он готов был убить того, кто подложил бомбу и взорвал. Особенно если слова окажутся правдой. Он знал, что Джеймс врать не будет.

 Через семь минут, уже на улице, Айк смотрел на останки. Взрыв уничтожил многое, но... Джеймс был очевидцем. Он видел, как Джи вывели из здания, видел, что у той что-то с рукой, видел, как посадили в машину, и за углом раздался взрыв. Его Джи была мертва. Верхние не стали бы взрывать своих, в этом Айк был уверен полностью. Значит это сделали те, кто недоволен Правителем. Беда состояла в том, что Айк, являясь не последним лицом среди повстанцев, практически ставший их лидером, не давал добро на подобные действия.