Будем кроткими как дети. А. Ким

               
 Взгляни: в осколки твердый камень
 Убогий труженик дробит,
 А из-под молота летит
 И брызжет сам собою пламень.

 И если ты богат дарами,
 Их выставлять не хлопочи:
 В твоем труде заблещут сами
 Их животворные лучи.
(Н.Некрасов.Поэт и гражданин)               
               
               
Я читаю рассказ Анатолия Кима «Будем кроткими как дети» перед отдыхающими в пансионате. Вот он в кратком изложении.

Река в  прилив широко разливалась, потому что поднявшееся море затворяло устье. И в туманный день, когда за полсотни шагов уже ничего не видно, можно было вообразить, что подступило само море. И вот на такое-то море я пустил трёхмачтовый фрегат с матерчатыми парусами. Трюм был набит крупой, сухарями, кусочками сала и  вяленой рыбы, на корме –  баночка из-под консервов – бак для пресной воды. Корабль был оснащён со всей старательностью сердца.

Вдруг над ним взметнулся водяной столб, потом ещё и ещё.  Я оглянулся. Местные мальчишки забрасывали его камнями.
– Стойте! Не вы делали! –  крикнул я.
Их было трое – то были наши – поселковые.
– Чего вам надо? Я вас не звал!
Тут один, пониже меня ростом, но щекастый, кругленький, вдруг размахнулся и метнул в меня камень. Багровый огонь взорвался в моём левом глазу.  Я упал на колени, зажимая лицо руками. Между пальцев текла кровь. Глаз перестал видеть. Через какое-то мгновение я с диким визгом   вскочил и бросился на пиратов. Я мчался за ними со страшным воем, единственным глазом высматривая того, щекастого. Двое других свернули в сторону  и скрылись в тумане.

Я его догнал, схватил за шиворот, но в руках оказалась только куртка. Он выскользнул и дальше нёсся, не оглядываясь, к ближнему бараку. Я вбежал за ним в барак и успел увидеть, за  какой дверью он скрылся. Потоптавшись,  зашёл туда же. За занавеской слышны были всхлипывания и бормотанье. Я кинулся было туда, но что-то большое и мягкое обхватило меня сзади. На меня смотрела испуганными глазами женщина, я отбился и снова рванулся к багровому плывущему облаку, в котором притаилась моя месть. Но женщина снова оттащила меня.
– Беги!– взвизгнула она, охватывая меня сзади.
– Тётя Рай, дяржи его! Я к папеньке, – взмолился мой враг и выметнулся из комнаты.
Я  бился из последних сил … и тут заплакал. Чувствуя, что слабею, я собрался и пошёл головою вперёд. Женщина резко отшвырнула меня и, уже отлетая в сторону, я невольно ухватился за вырез блузки – вмиг оголив женщину до пояса. Она присела, закрываясь руками.

На крыльце я долго откашливался, потом сошёл по ступенькам и направился к реке в сторону рыбоконсервной фабрики. Я шёл  упрямо с надеждой получить конечную справедливость. Подошёл к фабрике, пролез в дыру в заборе, перешёл жестяной сугроб консервных крышек, попал в ущелья, дымящие паром – между штабелями бочек и ящиков, прошёл под жёлобом, по которому неслась в потоках воды ещё живая выловленная рыба, миновал цехи и, наконец, оказался возле фабричной кузни.

Железная дверь была распахнута настежь, красным цветком светился горн. Мой враг сидел в углу, всё ещё всхлипывая, ел большой кусок хлеба  с кетовой икрой. Заметив моё появление, перестал жевать, вздохнул и с равнодушным видом отвернулся.
Папанька мальчишки был в полуистлевшей рубахе, распахнутой до пупа.
– Ну, чяво хотел? – подойдя ко мне, спросил он со спокойной угрозой. Но увидев моё разбитое лицо, окровавленную одежду – что-то искрою промелькнуло в его глазах.
Я стал ему жаловаться. Он слушал, важно выпятив губы и нахмурившись. Не дослушав, почесал грудь, зевнул и вдруг хмуро уставился на меня.
– Иди-ка ты, пацан,  откеля пришёл! – сказал и, отойдя к штабелю длинных полос, загремел железом.

Я снова шёл по берегу. Мой корабль, невредимый, качался на воде там, где я его оставил. Но это уже был не тот кораблик, что я спускал у берега. Это был огромный фрегат. Я прошёл не оглядываясь. Джемс Кук, Лаперуз, Крузенштерн и другие знаменитые капитаны в этот день потеряли одного из своих…

 Я закончила чтение рассказа на сцене. В наступившей тишине, ожидающей ответной реакции, рыхлая, заметных размеров женщина протянула дважды:
– Нам бы что-нибудь по ВЕ-СЕ-ЛЕ-Е!.. 
– Другие есть на то…– ответила я.

И тут из зрителей вышла и встала перед ними дама в белой шёлковой, украшенной воланом блузке и чёрной удлинённой юбке. Она заметила, что рассказ многоплановый, сложный, глубокий по содержанию…
Потом рассказала случай из своей жизни:
– Я шла в районе оперного театра. На скамейке сидели четверо парней. Когда я подошла близко, один из них, подойдя, встал передо мной и начал изощрённо материться. Парни на скамейке ухмылялись, наблюдая за нами. Я стояла и напряжённо думала: «Что мне ему сказать?..» Потом подошла к ребятам. Я сказала: « Вы думаете, что он хотел меня обидеть, оскорбить?.. Он хотел доказать себе, что он может это сделать! Что у него хватит смелости, дерзости!..» Парни, смущённые, перестали улыбаться.
– Примерно, через год, – продолжала она, – мы с ним встретились в поликлинике, узнали друг друга. Он поздоровался первым. А года через три встретились вновь на улице. Он вёл за руку малыша, подошёл ко мне и после того, как мы поздоровались, проговорил: «Извините меня, пожалуйста, за тот дерзкий поступок!».

"А учиться надо везде и всегда", –  закончила дама своё выступление.
Только  с этим рассказом я больше не выходила. Могло случиться, что за меня некому было бы заступиться…

19.11.2013