Жизнь перед жизнью

     Странно, но рождаются не по собственному желанию, а живут – по собственному. Где эта грань: несобственник – собственник своей жизни?
     Моя мама заканчивала обучение в химико-технологическом институте в Иваново. Её звали Аня Ермошина.
     Мой папа, Вася Мягков, был старше её, он уже окончил институт и остался в нём работать. Был партийным секретарём. Вроде был на фронте, а вроде не был, скорее не был.
     И была у них любовь на 5-м курсе, которой многие завидовали. Как хорошо всё складывалось: молодые, деревенские, кровь с молоком…
     Сейчас трудно понять, восстановить, но я ощущаю, вдруг, какую-то ломку, спешку, суету в их любви. Что-то произошло, кто-то задёргался, скорее оба. Но не всё ещё было кончено… А тут майские праздники, День Победы, весна, комната в общаге, железная казённая кровать, сливаются две клетки в одну большую. Вот я и готов, тяп-ляп. Привет мама с папой! Я уже живу, а никто ещё не знает об этом. А Бог знает?
     Защита диплома у мамы. И я с ней защищаюсь, всё слышу и запоминаю. Иногда думал, почему диплом так легко и красиво сделал и защитил – поняли, нет? Да у меня уже был собственный опыт нашей с мамой защиты. Вот это открытие сделал!
     Спираль закручивается, напряжение растет, и впервые в жизни мне плохо. А ведь ещё только месяц от… зачатия. Свадьбы не будет, папа не хочет, мама мечется, система советская, жёсткая  –  распределение. Мама выбирает самое близкое место к Иваново – Буй. Химзавод, захолустье. Надежда еще живёт, а вдруг уже ушедшее ещё вернется? – Чем ближе, тем больше шансов. Вам понятно, что уже не вернётся? – И мне понятно. К сожалению (а может к счастью?). А ей-то непонятно. Доходит долго, больно. До прозренья – попытки встретиться, объясниться. Бесполезные надежды. Всё уже погасло. Не дай бог давить на жалость. – Разрыв мгновенен, как молния. – Нет жалости. Есть ощущение свободы: наконец-то, а то всё откладывал, боялся. И вот оно свершилось, и вся жизнь еще впереди!
     А мне-то как быть? Если у них не сложилось, значит любовь была неидеальной, а значит и я зачат не по высшему разряду?  -  Из тлеющих углей с примесью жалости, превосходства низшего над высшим, некоторой брезгливости и самодовольства. И не было пламени любви, жизни, энергии тепла, счастья… Теперь мне тлеть, тлеть… «Мама, не рожай меня!!!» – Не слышит.
     Вот уже и Буй, борная кислота, она попадает в маму, из мамы в меня. Химическая атака внезапна. Я не готов. Я не знал, что надо защищаться, думал, мама заметит.
     Мама думает не обо мне. Она думает о нём. Пишет письма. Он отвечает. Признаки игры? Она его пугает – ты коммунист. Она на него жалуется. Его разбирают на партбюро. А он: «Не имел никаких отношений, кроме походов в кино»… Всё. Конец. Катастрофа. У неё. Я сам по себе, я брошен папой и мамой, хотя я ещё в маме… Я же просил, а теперь уже поздно, поздно…
     Готовлюсь появиться на свет. Настроения нет. Ещё не родился, а уже прожил такую большую и трудную жизнь. Устал, спрятался, уснул.
     Вдруг просыпаюсь, сегодня 4 февраля. Как хорошо было вначале. – А теперь я уже взрослый. Возмужал. Немного боюсь, но риск благороден. Пора. Прощай мое родное, тёплое, сытное мягкое убежище. Ныряю в неизвестность.
     Мне больно и страшно. Где я? Где моя пуповина? Я без неё не смогу жить! Хочу вдохнуть, не получается. Меня бьют, трясут, за что? Что-то вылетает, хватаю воздуха, захлебываюсь им и, вдруг, как заору от ужаса, который только что пережил, и от облегчения, что всё уже позади.
     Проголодался. Ищу, где бы перекусить. Пахнет мамой и едой. Сейчас, сейчас. Мне суют что-то похожее, но не вкусное, и плохо пахнет. Вот гады. Обманули. Хочется есть, и я впервые в жизни принимаю самостоятельное решение – сильно всасываю в себя то, что дают. Жить-то надо. Чмок, чмок, чмок, чмок…
     Открываю глаза и тут же закрываю – глазам больно – слишком светло, больше ничего не успел заметить. Подожду немного и попробую ещё. В животе бурлит от чужой пищи, и я чувствую, что от неё надо избавиться. Подумал – сделал. Тепло и липко. Глаза не открываю – некогда. Меня кладут, заворачивают во что-то жёсткое, колючее, руки по швам, ноги по швам. Пробую кричать - надо права отстаивать. Открываю глаза. Всё незнакомое, всё вверх тормашками. Это и есть жизнь? Как же так? Почему всё так странно и непривычно? Почему так одиноко? Где же мама? - А-а-а-а!!! Не хочу такой жизни. Протестую. - Глаза закрываются от усталости. Как будто горы передвигал. Засыпаю. Накапливаю силы для следующего контакта с миром.
     Иии – фю-юю… иии – фю-юю… иии – фю-юю…