Альби. глава 19

- Не понимаю, чего ты ждешь, отец.

- Чего я жду? Ты спрашиваешь об этом в сотый раз! Довольно.

- Ты дал слово, что поддержишь Монвалана. Пора выполнять обещание. Видишь, срок настал так скоро.

- Мы выступим утром.

- Утром может оказаться слишком поздно.

- Бриджид!

- Ты не понимаешь. Ценна каждая минута. Сейчас я выйду к солдатам и объявлю, что мы выступаем.

- Здесь приказы отдаю я, - сказал Дюваль. – Оставь меня.

- Отец, бездействие тоже имеет свои последствия. Я не прошу слушать меня, я прошу лишь подумать и принять правильное решение. Я не сдамся, буду бороться. Правда, пока не знаю, каким образом, но Монфор заслуживает того, чтобы противостоять ему.
- Какая пламенная речь. Уж не собираешься ли ты отправиться со мной?

Бриджид опустила глаза и задумчиво молчала. Дюваль снимал нагар со свечи. Потом резко повернулся и задал прямой вопрос:

- Ты влюблена в Монвалана, Бриджид?

Она ответила не сразу, но все-таки ответила.

- Да, это правда.

- Была бы неплохая партия для тебя, не будь он женат.

- Для меня это не имеет значения.

- Как сказать, - медленно проговорил граф. – Жизнь - штука непростая. Желай одно, делай другое. Я не могу позволить тебе страдать.

- Зато я сама могу себе это позволить.

- В этом ты права.

Граф видел, в каком состоянии Бриджид, и прекрасно понимал, что она не уйдет, пока не добьется своего.

- Ты еще не раздумала идти в Монвалан?

- Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь ответ.

- Так, на всякий случай.


***



Было уже темно, а сражение не прекращалось. Стены замка еще выдерживали удары снарядов. Катапульты, которые подкатили крестоносцы, работали без перерыва. Грохот, крики, шум битвы – вот что за изнанкой прятала ночь.

Мари стояла на балконе, прижимаясь животом к перилам. На равнине бесились тысячи огней, но черный пейзаж оставался неизменным.

Загорелась башня, ветер развернул полотнище огня. Запах не ощущался, но дышать становилось все труднее.

- Дитя любви, - услышала Мари знакомый голос. – Все, что происходит здесь – не случайно. В этом и твоя вина, ты привела за собой беду.

Мари увидела, что Колетта стоит в центре мозаичного круга, черты ее лица заострились, а глаза блуждают.

- Все хорошо, успокойтесь…

- Да? – Колетта грубо рассмеялась. – Ты всегда говоришь: все хорошо, когда мир несется в ад?

- Нет…

- Нет? То есть, ты не лжешь?

- Не более других, Колетта.

- А… это другое дело.

Тут Мари заметила в руке Колетты нож.

- Я тебе кое-что скажу. Нас всех скоро убьют, и я хочу, чтобы ты знала.

- Все не так, вы просто пали духом.

Мари протянула к ней руки, Колетта откинула голову. Почему-то именно в эту минуту она показалась Мари особенно беззащитной.

- Беатрис, мать Жана, скончалась, - сказала Колетта обыденным голосом. – Моего сына увезли. Муж в опасности. И ты стоишь передо мной, его любовница. Все потеряно. Вернее, не потеряно, а отнято. Я ненавижу тебя, слышишь? Мне все в тебе противно. Твой голос. Твои глаза, которые так спокойно смотрят, как будто что-то понимают. Твои губы и самодовольная улыбка. Не думай, что ты победила меня. С такой же улыбкой я отниму у тебя Жана.

- Он ваш, Колетта.

Она махнула ножом.

- Зачем ты здесь?

- Это случайность.

- Врешь. Случайностей вообще не бывает.

Мари отпрянула. В этот момент рухнули деревянные части горящей башни. Искры рассыпались, как фейерверки. Где-то еще начинались пожары. Запах дыма был повсюду, он поднимался вверх, окружал, обволакивал душной пеленой. Жаркие волны накатывали со всех сторон.

- Колетта, - сказала Мари, - нужно уходить отсюда. Идемте, ну же!

- Теперь недолго осталось. А ты боишься… - Колетта усмехнулась.

- Нужно уходить.

- Куда? Тебе есть куда бежать?

Колетта преградила Мари дорогу.

- Смотри, что делается с моей жизнью. Смотри хорошенько и запомни. Мне отсюда уже не выбраться, все кончено.

- Колетта, это не так. Нас спасут. Должен же быть выход.

- Он есть, но не для меня.

- Колетта…

- Ты действительно не понимаешь?

Мари схватила ее за руку и пыталась увести за собой. Но это оказалось непросто, Колетта была куда сильнее, чем казалась.  Словно прошли часы с того момента, как они сцепились. Но в действительности миновало всего несколько минут, на балкон посыпалась раскаленная каменная крошка и полетели стрелы. Воздух дрожал и плавился. Все было в оранжево-красном цвете, словно из замка поднималась заря. Горели его резные перекрытия, его витражи и горгульи, его гордо поднятые флаги, а из-за стены летели тучи пылающих стрел.

Поджог этого старинного замка казался немыслимым преступлением, но Монфор был злым гением, а хотел стать богом войны.

- Госпожа Колетта, - хрипло позвал кто-то. – Моя госпожа!

Колетта отозвалась, яростно оттолкнула ослабевшую Мари и обернулась. В клубах дыма стоял рыцарь, весь забрызганный кровью, с черным крылом за спиной.

- Следуйте за мной, моя госпожа, - сказал он.

- Зачем?

- Мне приказано вывести вас из замка.

- Кто приказал, мой муж? Я больше не подчиняюсь его приказам.

- Простите, мадам, но я подчиняюсь.

Он подал руку, но она отскочила и зашипела, как кошка.

- Прошу вас, мадам, - сказал рыцарь, - положение очень серьезное. Сами видите, что творится. Мы можем не успеть.

Но Колетта не могла согласиться с ним, как не могла и противостоять. Он поднял ее на руки. Колетта визжала, кусалась, пыталась вырваться – он не обращал на это внимания.

- Следуйте и вы за мной, мадемуазель, - бросил он Мари, прежде чем исчезнуть в дыму.

Мари оглянулась на стены Монвалана. Для многих этот день стал завершающим. Какой из дней станет последним для нее, знает только бог, а она узнать не спешила.
Они быстро спускались по лестницам, коридоры сменяли узкие залы, менялся и воздух. Здесь не было запаха гари, только вековая сырость и плесень.

- Куда вы ведете нас, в ад? – с раздражением сказала Колетта.

- Нет, дорогая госпожа, из ада я вас вывел, - ответил рыцарь. – Мы в подземелье замка. Вряд ли вы бывали здесь. В подземелье несколько уровней. Монвалан стоит на руинах еще более древнего замка.

- Боже мой! – воскликнула Колетта, и звук ее голоса разнесся по коридору. – Кто жил здесь?

- Люди, - просто ответил рыцарь. – Отчаянные воины и прекрасные женщины. Все уже случилось в этом мире, не думайте, что с вами происходит что-то новое. Поэтому не плачьте, госпожа, жизнь не стоит слез.

- А чего же она стоит?

Рыцарь не ответил, он пошел вперед, держа факел на вытянутой руке.

- Чего она стоит? Отвечайте!

- Не знаю, госпожа. Может быть, чести, может быть, любви. – Он пожал плечами. – Может быть, она вообще цены  не имеет. Мы пришли.

Они остановились перед низкой дверью из почерневшего дерева, обитой ржавыми кусками железа. Серая паутина свисала клочьями.  Вид двери наводил  на жуткие мысли.

- Мы на поверхности? – дрожащим голосом спросила Колетта.

- Нет, госпожа. Здесь начинается настоящее подземелье.

Ему  пришлось плечом вышибать дверь, чтобы ржавые петли поддались.

- Ну, с богом, - сказал рыцарь мягко, не оборачиваясь.

- Вы уже бывали здесь, сударь? – тревожно спросила Колетта.

Приступ ярости прошел, она снова стала кроткой, пугливой женщиной.

- Не могу обманывать вас, госпожа, я не бывал здесь. Но в туннеле есть ориентиры, о которых мне известно.


***

До рассвета оставалось совсем немного времени, когда крестоносцы перебили цепи, и мост, закрывающий ворота, упал. С этой минуты ров уже не был препятствием, солдаты подкатили таран и принялись разбивать ворота.

Как ни старались солдаты Монвалана не допустить крестоносцев в замок, они все-таки ворвались.

Самая жестокая схватка произошла как раз здесь, в стенах замка. Уцелевшие солдаты бились насмерть, и с ними был Жан.

Мысленно он простился со всеми, кого любил. Он искал смерти в этом сражении. Он знал, что если его не убьют, то возьмут в плен, лишат чести, изуродуют, он станет изгнанником в собственной земле. Этого он допустить не мог. Умный отец говорил ему не раз, что смерть не самое страшное, есть вещи гораздо хуже. А смерть позора не имеет.

Жан думал о Колетте и Мари, как об одной женщине. Много лет Колетта была для него дороже всех на свете, и Жан не смог бы объяснить, что случилось с ним, когда он разглядел Мари так близко. Но то, что она есть, что пришла к нему, что-то для него меняло.

Он хотел, чтобы Мари и Колетта выжили, уцелели в этой бойне, чтобы безумие, творящееся в замке, не коснулось их. Именно поэтому он приказал Люсьену Фруа вывести их через подземелье.

Но это еще не конец. Жан скрипнул зубами. Он снова станет владеть своими землями, и Мари больше нечего будет опасаться. Мари? Он сказал: Мари?

Он сказал – Мари…

Внезапный удар рассек плечо. Жан пришел в себя сразу, скачком. Он находился в комнате, где все было перевернуто вверх дном и залито кровью. Он увидел перед собой трупы, меч в своей руке и крестоносца, который шел на него. Жан перепрыгнул через распростертые тела, снес голову с плеч этому уроду и проткнул еще нескольких, прежде чем смог оглянуться. С ним было несколько солдат и оруженосец, бледный от потери крови.

- Как ты? – спросил Жан.

- Как видите, сударь, - его взгляд потемнел. – Держусь.

- Отлично. После заварушки я сам посвящу тебя в рыцари.

Мальчик улыбнулся.

- Это честь для меня, сударь. Спасибо.

В комнату ворвалась целая толпа северян. Жан тяжело вздохнул.

- Стань мне за спину, - сказал он.

***


Наружу вела такая же заплесневелая дверь. Люсьен отодвинул засов, осторожно выглянул. Было почти светло, воздух состоял из чередований темных и светлых точек,  светлых становилось все больше, и серебрились они на востоке. Рыцарь приложил палец к губам, призывая женщин к молчанию. Он вслушивался в звуки, доносящиеся снаружи, в свист ветра. Колетта всхлипнула и спросила:

- Ну, что там?

Он мог бы сказать, что сражение окончено, что крестоносцы убрались от замка, но она бы поняла, что он лжет.

- Они ворвались в замок, госпожа. Монвалан в огне.

- О, боже! – Она залилась слезами.

- Еще не все потеряно, госпожа.

- Зачем, зачем вы увели меня оттуда? Я хотела остаться с Жаном. Что мне теперь делать?

- Жить.

- Но как, для чего? Кто я теперь?

- Успокойтесь. Возможно, ваш муж жив.

- О, боже, боже! За что мне это, что я сделала, что ты так наказываешь меня? В чем я виновата?

Люсьен взял Колетту под локоть, заставил подняться и заглянул в глаза.
- Никто ни в чем не виноват, мадам. Это просто течения внутри огромного мира. Не взывайте к небесам, там нет никого, один только пар.

- Как вы можете говорить такое? Вы – безбожник!

- Я солдат. Все будет хорошо, вот увидите. Вашу руку, идемте.

Они выбрались на свет. Было прохладно и дул ветер. Выход был незаметен, снаружи это выглядело как небольшой холмик, заросший травой. Во мраке туннелей ощущение было такое, будто пройдены километры, но оказались они не так уж далеко от замка. С первого взгляда было понятно, что Монвалан взят. Но там все еще шла битва.
С того места, откуда они выбрались, был виден лагерь крестоносцев, но находился он на достаточном расстоянии, так что можно было не опасаться, что их заметят. Люсьен вел женщин сквозь какие-то заросли, высокую траву, острую, как клинки, мимо илистого пруда. Колетта рыдала. Мари молча следовала за рыцарем, и скорбь ее была безгранична.

Они все больше удалялись от замка.

Люсьен обещал, что впереди будет двор, где они смогут взять лошадей. Оставалось надеяться, что это так. Колетта споткнулась и упала. Дальше идти она не могла – так она сказала. Люсьен не долго думая, поднял ее на руки. Колетта была маленькой женщиной, и нести такую ношу рыцарь мог сколько угодно.

Чувствуя, что все внутри заледенело и смерзлось, Мари шла по его следам. Перед глазами была широкая спина рыцаря и расслабленная рука Колетты. Дальше – сплошной туман из слез. Возможно, Жан погиб, а к Монфору она не вернется. Люсьен остановился и сделал шаг в сторону, где росла высокая трава. Откуда-то были слышны голоса с четким нормандским акцентом, и они приближались.
Люсьен поставил Колетту на ноги – она вся дрожала – и беззвучно вынул из ножен меч.

Из-за кустов появились трое солдат. Они что-то оживленно обсуждали, и Люсьена заметили не сразу. Он ринулся вперед. Крестоносцы на мгновение застыли, потом выхватили мечи, но было поздно. Схватка была короткой, на земле осталось лежать три тела.

- Идемте отсюда, быстрее, - проговорил Люсьен, указывая на рощу, которая начиналась сразу за зарослями кустарника.

Но Мари не двинулась с места. Он был уже в двух шагах, готовый схватить ее за руку, как Мари крикнула:

- Оглянитесь!

Там были два всадника в полном боевом облачении, как перед битвой, и пеший стрелок. Они уже успели оценить ситуацию.

Бежать было некуда. Их заметили.

- Госпожа, - обратился Люсьен к Колетте, - простите меня. Теперь вы должны позаботиться о себе сами. Бегите, прячьтесь. Я разыщу вас.

Колетта и Мари бежали так быстро, насколько им позволяли их измученные тела и неудобные платья. Они слышали звон мечей за спиной. Но, что самое ужасное – за ними была погоня. Нормандский солдат несся, как бешеный носорог, еще секунда-другая, и он бы их настиг. Они побежали в разные стороны, и вдруг, оглянувшись, Мари увидела, как Колетта упала. Из ее спины торчала стрела.

Солдат опустил арбалет и, повернув голову, посмотрел на Мари.Она пискнула и помчалась дальше.

Она слышала за спиной его топот. Спасения ждать было неоткуда. Ей даже пришла мысль остановиться. И вот что произошло… Ноги ее вдруг соскользнули, зацепились за пустоту, и она кубарем покатилась в овраг. Внизу лежали полусгнившие древесные стволы, камни, тонны прелых листьев. Мари затаилась и стала ждать. Она видела своего преследователя на краю оврага. Потом он исчез. Потом было сумасшедшее солнце, которое дробилось в кронах деревьев, сумеречная тишина на дне оврага, холодный запах листьев, похожий на запах первых заморозков, и тяжелый сон без сновидений…


***

Рассвет привел за собой армию Дюваля. Отряды выстроились в боевой порядок на холме. Симону де Монфору ничего не оставалось, как вывести свои отряды навстречу графу.

Крестоносцы были к тому времени изрядно помяты. Дювалю удалось выбить их из замка. Монфор отступил.