Альби. глава 20

- Почему ты говоришь это мне, отец? Ты видел его тело?

- Я не стал бы так говорить, если бы была какая-то надежда. Хорошо, Бриджид, давай начистоту. Из гарнизона Монвалана осталась горстка солдат. Графа среди них нет. Я понимаю, это причиняет тебе боль, но по логике вещей…

- К черту логику! И все остальное. – Она подняла левую руку, будто ставя преграду. – Я не для того проделала такой путь, чтобы мне просто сказали, что он мертв! Я хочу видеть его.

Она говорила с графом резко, точно с конюхом. Тон дочери покоробил Дюваля, но он смолчал.

- Я буду искать его сама. Переверну весь замок. Жан может быть ранен. Возможно, именно от меня зависит сейчас его жизнь.

Дюваль налил вина, выпил и налил еще. Поднялся, подошел к дочери. Они стояли и смотрели друг на друга. Затем Дюваль сказал:

- Здесь полно трупов.

- Даже если бы замок был зачумлен, я все равно сделала бы это, - ответили Бриджид очень серьезно.

- Тебе нужно было родиться мужчиной.

- Почему?

- В тебе заложена определенная способность.

- Да? И что же это?

Дюваль вздохнул:

- Способность принимать решения.

Бриджид смотрела на отца без улыбки, со странным выражением на лице: смесь упорства и обреченности. Его всегда трогала красота этого лица. Он подошел к окну, выходящему во внутренний двор, и посмотрел вниз. То, что он там увидел, нисколько его не обрадовало.

Он осушил кубок и снова поглядел в окно.

- Я думаю, тебе здесь не место, - сказал Дюваль, не оборачиваясь. – Солдаты все сделают. Если граф Монвалан в замке, его найдут… живого или мертвого.

- Спасибо, отец.

Она не закрыла дверь. Некоторое время он слышал в коридоре ее затухающие шаги. Очень красивая и очень одинокая. Пламя. Роза в пыли. Она могла бы быть счастливой. Сколько молодых, знатных рыцарей сваталось к ней! А она выбрала Монвалана. И что же? Сердце ее разбито. Как жить теперь? Проклятая порода Дювалей! Все не как у людей.

- Жак! Жиль! – заорал граф громовым голосом.

В комнату вошли два офицера.

- Предупредите людей, - сумрачно сказал Дюваль. – Вероятно, в замке находится молодой граф. Пусть будут внимательны. Его нужно найти. Если граф мертв, предъявите его тело.

- Хорошо, господин.

- Идите.

Бедная, бедная девочка. Что же делать?



***

По забрызганным кровью стенам медленно сползал сломанный солнечный прямоугольник. Скоро от него останется небольшой кусочек. Он затухает всегда в одном и том же месте. Очень давно, ребенком, он часто бывал здесь, сидел в тишине в то время, как его искали по всему замку.  Здесь хранили белье, да, это именно та комната.
Жан скосил глаза – бесформенные груды тел, кровь и рассыпанные повсюду перья, точно снежные хлопья. Войска Монфора под Тулузой. Это все меняет. И занято все побережье. Реки крови влились в Лионский залив, меняя его цвет.

Запах гари проникал и сюда, в эту бельевую. Мысленно Жан поднялся над замком. Что он увидел! Развалины, обугленные остовы башен. И тяжелые дни впереди.
Сознание медленно угасало. В черных вратах появились ангелы в полном боевом облачении. Двигались они бесшумно, переворачивали и осматривали мертвецов. Глаза его закрылись…

Когда он вновь очнулся, ничего не изменилось. Так же сияло солнце. Только теперь свет вызывал резкую боль в глазах. Небо было однотонное, холодного синего цвета, в нем парил орел. Прошел единорог, вестник мира, и огромный силуэт женщины, склонившись, заслонил все собой.

Жан еще мог жить – во сне. Вероятно, он отдал бы душу за возможность один только день прожить как прежде. Сделать все, что не успел, сказать что-то. Сказать, пока не сыграл в ящик.

Вошел Карл. На нем был зеленый камзол и рубин в воротнике. Такой прекрасный, что перед ним меркли все алмазы. Карл остановился перед Жаном и позвал его по имени.

- Чего ты хочешь, отец? – спросил Жан.

- Показать тебе кое-что. Идем со мной.

Они поднялись по лестнице и вошли в большой зал, где каждый шаг сопровождался раскатистым эхо. Зал рос, колонны множились, сверху полился мягкий свет. И вдруг все исчезло, было накрыто холодной ладонью.

Кто-то спросил:

- Ему лучше?

- На все воля божья, госпожа, - отозвался другой голос.

Сердце налилось драконьей кровью.

Хотелось жить.

Что бы он попросил у сатаны? День. В его руке был бы меч, и Монфор получил бы свой последний вызов!

Так Жан парил на черных крыльях, и мысли неизменно возвращались к замку Монвалан. Вдруг захотелось плакать, и он открыл глаза.

- Бриджид.

Жан узнал девушку сразу, в одно мгновение. Она резко обернулась. У нее был такой вид, словно ее застали врасплох за чем-то стыдным. На ее голове была серая вуаль. Две косы спускались на грудь. Глаза у нее были красные, как у смертельно уставшего человека. Она бросилась к нему.

- Слава богу, слава богу, слава богу, - шептала она и сжимала его руку.

Жан не сразу нашел силы, а потом спросил:

- Что там, как?

И она стала говорить быстро, сумбурно, со страдальческим выражением на лице. Он ничего не мог понять из ее слов. Было очевидно только, что она плачет, и что все кончено.

- Бриджид, - сказал он с запинкой, - ты одна здесь?

- Здесь, в замке? Нет-нет, Жан, я не одна, я с отцом, с его армией.

- Я признателен графу Дювалю. Передай ему…

- Да, Жан, я все знаю, все знаю…

- Вы хорошо разместились?

Она удивленно на него посмотрела, потом все поняла.

- Прости, Жан, прости меня.

- За что?

- Твоего замка больше не существует. Монвалан сожжен крестоносцами и разрушен до основания.

- Вот, значит, как…

Он обвел взглядом комнату.

- Ты в замке моего отца. Добро пожаловать.

Он не знал, что сказать. Страшные догадки теснились у него в голове. Теперь он различил шум дождя. Медленно и жестоко тот проникал в комнату.

- Где моя семья, мать, жена? – сказал Жан совершенно твердым голосом.

- С ними все в порядке, Жан, поверь. Все в порядке, - быстро ответила Бриджид.

- А девушка? Мари?

По лицу Бриджид пробежала тень.

- Не знаю. Я такой не встречала, - сказала она.

И он посмотрел на нее с недоверием.

Дверь закрылась, стукнуло медное кольцо. По бокам стояли стражники с каменными лицами. У входа был постелен мягкий ковер, чтобы звук шагов не беспокоил раненого. Бриджид остановилась, прислушалась. Ей казалось, что даже за закрытой дверью она слышит его дыхание.

Ее кто-то позвал. Голос оказался знакомым, и Бриджид не ошиблась – это была Мари.

- Чего тебе? – еле сдерживая холодную ярость, спросила Бриджид.

- Я хочу видеть его. Ты не можешь мне препятствовать, - ответила Мари.

- Могу.

Губы Бриджид искривились в улыбке, в глазах зажегся недобрый огонек.

- Не смей входить туда. Попробуй нарушить мое распоряжение и увидишь, что я с тобой сделаю.

Бриджид пошла прочь, гордо выпрямившись, но обернулась.

- Тебе лучше уехать, Мари. Я позабочусь обо всем. Хочешь в Арагон или Британию, а, может быть, на острова? Куда скажешь. Все сделаю, кроме одного: Жана тебе не отдам.

Она замолчала и задумчиво посмотрела на девушку. Сильная соперница. Красивая. Даже слишком.

- Ты у меня в долгу, Мари, не забывай об этом. Я спасла тебя, но могу и забрать твою жизнь. Но знаешь, я все-таки не убийца. Соглашайся с моим предложением, право.

Бриджид ушла, и Мари осталась одна в коридоре, состоящем из чередований света и тени, с портретами предков на потемневших холстах. Итак, путь лежит в сказочный Арагон, где ветра и реки слез. Мари почему-то улыбнулась. Я отложу это путешествие до следующей жизни, Бриджид. Еще будет время – потом. Мари покинула замок пешком, отказавшись от кареты и денег, предложенных Бриджид. Она не собиралась далеко уходить. Теперь она как призрак привязана к замку Дювалей.
Деревня, в которой Мари остановилась, была собственностью Дювалей. Понадобилась большая осторожность, чтобы не привлечь к себе внимания. Но выбора не было. Зато сплетен было сколько угодно – ее хозяйка, очень любопытная и не лишенная ума женщина, знала все обо всех и на каждое событие имела свое мнение. От нее-то Мари и узнавала последние новости.

И именно благодаря ей – Анис – Мари тайно проникла в замок.

Но случилось это не сразу. Много дней прошло в ожидании и тоске. Жан не выходил у нее из головы. И это было как медленное угасание.

А что же Бриджид? Лучше не думать о ней, она – ведьма.

Сознание того, что она рядом с Жаном, окружает его собой, расставляет сети, убивало Мари. Но вскоре произошло нечто, заставившее ее не думать о потерях, вновь почувствовать вкус к жизни. Мари сидела в своей крохотной пыльной комнате и разглядывала перстень – подарок Монфора. Вошла Анис. Такая драгоценная вещь не могла оставить ее равнодушной. Нравится? Да, да, очень. Сколько же она стоит? Цена высока, очень высока. Если продать такую вещицу, вся деревня могла бы полгода жить безбедно. Да, это так. Она – ваша, Анис.

Маленькие глазки Анис забегали. Что вы сказали? Да, вы не ослышались, Анис. Этот перстень может стать вашим за одну небольшую услугу. Услугу? Ну, хорошо, не в моих правилах отказывать ближнему, если можешь что-то сделать для него.
Так вот, Анис согласилась помочь, и план был придуман тут же. В теории все было несложно. Оставалось узнать на практике, так ли это.

Анис ушла, унося с собой обещание награды. Мари тихо рассмеялась. Как бы там ни было, но я победила тебя, Бриджид! Еще день-другой потешь свою гордыню, а потом я отниму у тебя Жана, как это сделала ты.


***


Теперь все его тело было прибежищем боли. Раны оказались опаснее даже, чем думали вначале. Но постепенно, очень медленно, Жан выздоравливал. Раны его затягивались, превращаясь в багровые рубцы. Хуже всего было то, что у него постоянно кружилась голова, но Жан сказал себе, что это не помешает ему встать на ноги. Бриджид Дюваль почти всегда была рядом. Это несколько стесняло Жана, но, поразмыслив, он решил, что, если она сама выбрала эту роль, пусть довольствуется тем, что есть. В конечном счете, у каждого свои методы в достижении цели. А чего хочет Бриджид, он отлично знал.

Если бы он еще и знал, чем это кончится…

Дверь распахнулась. Конечно, это была Бриджид. В этот раз на ней был охотничий костюм. Она принесла с собой запахи конского пота, горячего ветра и холмов. Она была возбуждена. Щеки ее пылали. Без сомнения, Бриджид была очень красива, но именно эта красота – хотел он того или нет – вселяла в него страх.

- Сегодня необычный день, - выпалила Бриджид, стремительно приближаясь. – Не такой, как другие.

- И чем же он необычен? – Жан усмехнулся.

- Я пока не могу сказать. Охота не удалась. Зверь ушел…. Я видела во сне огромную голову собаки, объятую пламенем. Это не в первый раз…. Это знак.

Из ее сбивчивых слов он понял, что ее одолевают новые фантазии. Он уже стал привыкать к ее эксцентричности. Но Бриджид была совсем чужой, и Жан чувствовал, что она может быть опасна.

- Мой рыцарь. – Она низко склонилась над ним. Он видел перед собой ее мягкие губы, слегка запекшиеся в уголках – сухие ветра Франции.

- Как ты?

- Нормально.

- Тебе больно?

- Не то, чтобы очень.

- Кошон заходил?

- Да, был сегодня два раза. Милый старичок.

- И чем же он так мил?

- Он из тех лекарей, что наносят пациенту наименьший вред.

Бриджид рассмеялась. Жарко поцеловала его в губы. Раз. Другой.

- Не хочешь вернуть мне поцелуй? – прошептала она. – Другого я и не ждала. Ничего. Все еще впереди.

Она шептала в самое ухо Жана, касаясь его губами.

- Бриджид.

- Что такое? Тихо… тихо. Все хорошо. Ты со мной, Жан.

- Бриджид, так нельзя. – Жан повернулся, откинулся на подушки.

- Нельзя, почему, что нельзя?

Она придавила его своим телом, целовала грудь, шею, губы. Заставила разжать зубы, и как змею, впустила внутрь язык. Он вырвался.

- Перестань!

- Перестань.

- Черт! Да что с тобой такое?

- Что с тобой?

- Бриджид, я не могу принять твой поцелуй.

- Я не могу принять твой поцелуй.

- Это не смешно!

- Это не смешно.

- Перестань повторять, Бриджид.

- Перестань повторять. А то что? Что будет, если я не перестану, Жан?

Она тихо смеялась и целовала его, гладила. Каждое ее прикосновение отзывалось в нем болью.

- Прости, прости. Ты пьяна?

- Нет. Да. Я пьяна тобой. Я хочу тебя.

Он смотрел на нее со смешанными чувствами. Непристойность поведения Бриджид удивляла и завораживала его. Он протянул руку, взял ее за подбородок и заглянул в ее глаза.  Она безумна. Это совершено ясно.

Бриджид вдруг успокоилась, стала серьезной и даже немного печальной. Чуть касаясь прохладными пальцами, она очертила контур его лица. Жан подумал, что у этой девушки много образов, и он никак не может разобраться, сколько ни всматривается  в них.

У нее зеленые глаза. Он думал, что синие…. А вчера, когда солнечный свет упал на ее лицо, ему показалось, что глаза у нее желтые, как у рыси.

- Замок Дюваль окружен рвом, мост поднят, - зашептала она. – Высокие стены сторожат восемь башен. Но внутренние стены еще выше, до самых облаков. До самых звезд поднимаются шестиугольные башни. Там горят огни, и громада замка отбрасывает ночные тени на ближайшие холмы. Никто не потревожит тебя в моей обители.

- Я не желаю покоя, Бриджид, - ровным голосом сказал Жан. – Я солдат. Идет война, и я не успокоюсь, пока не убью Монфора.

- Не только ты хочешь убить его.

- Тогда пусть становятся в очередь.

- Нет, Жан, для тебя война окончена. Ты – мой.

Она подошла к двери и заперла ее. Затем спокойно повернулась и как кобра посмотрела на него остановившимися, помутневшими глазами.

Раздевалась она медленно, хотела, чтобы он целиком разглядел ее. Не отводила глаз, и видела, как меняется его лицо.

Одежда упала к ее ногам. Она, белая, нагая, как в день рождения, стояла перед ним. Солнечные лучи четко обрисовывали ее тело золотым контуром. Соски ее груди затвердели. Между ног темнел треугольник. Она  улыбнулась так, точно держала его за горло – самодовольно и с издевкой.

- Ты – мой, - повторила она и приблизилась.

Одеяло упало вниз, вернее, она сорвала его. Жан поморщился и приподнялся. В нем закипала холодная ярость. Она толкнула его в грудь. Жан со стоном откинулся назад, на лбу высыпала испарина.

Ей было наплевать на его боль.

Она сидела на нем, сжимая коленями его бока. Начала ласкать его искусно и грубо. Она знала мужчин – в какой-то момент он почувствовал это кожей. Это сразу подействовало, и он осознал вдруг, что отвечает на ее жадные ласки. Еще холодная, расчетливая часть сознания протестовала против этой опасной страсти, но он уже ничего не слышал, целиком подчинившись ей. Она была сверху, совершая плавные, ритмичные движения. Грудь ее колыхалась перед его лицом. Он закрыл глаза, чтобы не видеть самодовольной улыбки губ, припухших от поцелуев.

И она забрала его себе.

Прошло еще несколько дней, безумных, иррациональных, он жил, как бы во сне. Бриджид приходила к нему, и все повторялось снова. Она совсем истощила его, но ей хотелось большего. Жан поймал себя на мысли, что ждет ее появления и страшится его. То, что творила Бриджид, сильно смахивало на изнасилование, но при этом она не прекращала твердить о своей любви.

Несколько безумных, насквозь пропитанных ядом секса дней…

Смеркалось. Из окна его комнаты была видна Рона. Над водой и темной землей стоял желтоватый туман, еще окрашенный тающим отблеском заката. И вдруг все изменилось, как-то разом, в одно мгновение. Сквозь сетку мелкого, медленного дождя Жан видел весь мир, пепельный и золотой, темные воды реки и поднятые паруса рыбачьих лодок. Жан приложил ладонь к стеклу. Повторится ли когда-нибудь для него эта картина мира?

Бриджид вошла бесшумно. Оказалась рядом именно в тот момент, когда он обернулся. Она широко улыбнулась.

- Все хорошо, - сказала она, - скоро ты будешь силен, как бык.

Он ничего не ответил. В нем жило ощущение ее агрессивного вмешательства.

- Сегодня я охотилась, - хрипло сказала она. – Убила волка. Красавец, огромный, дикий. Я бы убила его еще раз – такое это было удовольствие!

Она дотронулась до волос Жана, и он почувствовал желание близости с ней, острое, унизительное для него. Она поняла, погрозила ему пальцем и небрежно кивнула в сторону постели.

- Бриджид, - сказал Жан, - что случилось с Колеттой? Ты знаешь. Теперь я в этом совершенно уверен.

- Откуда мне знать? – Она все еще улыбалась, но не так широко.

- Ты знаешь. Ты лжешь мне.

- Почему ты так решил?

- Твои глаза говорят, что ты что-то скрываешь.

Она фыркнула.

Силы уходили, как вода в песок. Жан облизал пересохшие губы. Тонкий, настойчивый звон лез в уши. Оказаться с ней один на один значило, вероятно, то же самое, что стоять перед армией Монфора. Но ему нужно было, чтобы она ответила.

- Хорошо, не хочешь, не говори. Я спрошу у графа.

- Отец ответит тебе так, как я попрошу, - выпалила она.

- Бриджид, к чему все эти сложности? Что с моей женой?

- Я не хотела быть вестником несчастья, Жан. Не хотела причинять тебе страданий. Но ты сам напросился. Жена твоя убита в тот день, при осаде крепости. Она спасалась, бежала из замка. Рядом оказался стрелок.

Жан смертельно побледнел. Нет, лицо его стало пепельно-серым.

- Все это время ты лгала мне.

- Зато ты жил надеждой!

Он стиснул ее руку. Она пыталась освободиться, но это причиняло ей боль. Тогда она рванулась, браслет слетел с ее запястья, оцарапав ладонь Жана.

Бриджид покраснела, глаза ее наполнились слезами. А потом она произнесла слова, которые как бы повисли в воздухе:

- Да, она мертва. Сам господь расчищает для меня дорогу к тебе.

Он оттолкнул ее. Он ничего не ощущал. Ничего, кроме пустоты, которую нечем было заполнить.