Занимательное почвоведение. Рассказ

   Занимательное почвоведение.          

Фантастический рассказ.*( Первое место Третьего этапа конкурса "Великое кольцо" в номинации "фантастический рассказ".)


 Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения являются случайными.


- Ну и на фига они тебе нужны? - Артем утер пот со лба грязным мокрым рукавом рубахи.

- О-о-х… Ну я уже три раза объяснял. Теперь повторяю для особо… одаренных: эти чертовы тензиометры нужны для определения всасывающей способности почвы! – отдувающийся Рашид уже не улыбался, и не смотрел на выпрямившегося Артема. Он, стоя на коленях возле устройств весьма техногенного вида, торчащих из склона холма, что-то сосредоточенно в них протирал.
- Да нет, это-то я понял. Я спрашиваю о другом: вот ты определишь эту самую всасывающую способность – и что дальше? На кой ляд она тебе нужна?

- А-а-а… Вот ты о чем. Ну… Короче, эта штука позволит мне определиться с вот этой, дан-ной почвой, в естественном ее, так сказать, состоянии. Ну, то есть, что она из себя представляет без нашего полива! На основе этих данных я и буду определять качество этого самого полива.

- Здрасьте! »Качество полива!» Мы же уже все пробурили, через каждые двадцать сантиметров пробы отобрали… Устали как ишаки, кучу бюксов наполнили, все взвесили… Вот это я понимаю: выпарили, и узнали влажность! Поймали «пузо» максимума. Ну вот тебе и качество полива!

- Э-э! Хватит! Короче: это лично мне нужно для диссертации. Ну и в отчет заодно воткнем.       

Владимир Николаевич будет просто счастлив – он обожает наукообразие! Да и Шеф только похвалит за то, что мы такие крутые… И престиж отдела будет на высоте! И ни одна сволочь из нашего Института, могу спорить, здесь, в Паркенте, ничего такого не  делала уже лет пятьдесят…

- А что, в-натуре, здесь этих тензиометров до нас никто не ставил? Из всего САНИИРИ? Как же тогда почвоведы? – Артем, наконец, отдышался и выпрямил затекшую спину.

- Почвоведы уже все давно сделали. Но – только для себя. Они всю республику еще в тридцатые годы облазили… У них есть многолетние данные по всей нашей территории… И все они сведены в карты-схемы, на которых два поколения этих самых… почвоведов… позащищались! - Рашид теперь сосредоточенно навинчивал на горловины торчащих труб похожие на будильники измерительные устройства, - Так что им-то на мои… »экскременты»  глубоко…

- А-а-а… - Артем сплюнул густую слюну, - Все равно не понимаю: на черта тебе так подробно исследовать всю эту почву – она в Паркенте одна, а в Заамине – другая. А мы наши трубопроводы по всей Республике собираемся применять. И везде ты будешь вначале всю эту тряхомудию устанавливать?
- Нет! Слушай, ты заколебал!.. Или..  А, понял. Ты специально достаешь меня, чтобы не скучать! Ладно, готово! - Рашид встал с колен, и влюбленным взглядом окинул стройные ряды труб с «будильниками», и здоровенный щит с трубками, сверкавший бликами от стекла и столбиков ртути, - Теперь осталось только снимать показания каждые шесть часов!

- Что?! И ночью будем сюда таскаться?- особого энтузиазма в голосе Артема не наблюдалось. Еще бы! За эту неделю они пробурили три пятиметровых скважины, и установили тензиометры на склонах двух холмов, где еще не было распашки. Не говоря уже о «шахте», выкопанной в склоне одного из холмов пока только на двухметровую глубину. А надо было – тоже до пяти.

- Да, будем. Зря я, что ли, фонарик купил?! Правда, ночью я буду ходить один. А вот днем – с тобой или Маратом. - оба оглушительно заржали.

Уж Марата-то точно невозможно было сдвинуть из сада при базовом Лагере. Он весьма успешно выполнял обязанности повара в… Скажем так: не совсем трезвом виде. А правильней – днем еле стоял на ногах. Что, впрочем, не мешало ему прекрасно готовить, и мыть посуду, ни разу не разбив ни тарелки.

-Ладно,поперлись.

Друзья собрали буры, лопату и кетмень, оставшиеся трубки, и прочее экспедиционное хозяйство, которое принесли для работы, и двинулись обратно в базовый Лагерь.

Лагерь находился, собственно, недалеко – метров в трехстах от оборудованной площадки.

И в этом был смысл: за установленным недешевым хозяйством надо было постоянно приглядывать, и оно должно было быть в зоне прямой видимости. Иначе, как метко подметил начальник партии, Владимир Николаевич, - Местные ребята – они как галки: ничего в науке не понимают, но все блестящее, и могущее «пригодиться в хозяйстве» смело… утащат!

- А правда, что ты купил эту дурацкую ртуть за наличку?

- Да. Еще содрали как спекулянты: за два килограмма – сто сорок рублей!..

- Ого! Ну они и гады! Не ученые, а жадные аферисты... Пользуются тем, что институт почвоведения у нас один!.. - голоса затихли, и на склоны холма вновь опустилась тишина  полуденного зноя.
Легкий ветерок, всегда овевающий предгорья, шевелил иссохшие стебли травы, росшей здесь, на девственных землях, неисчислимые миллионы лет, да иногда пролетали стрижи, норовя выловить роящихся в душном мареве над нагретыми холмами и долинами, мошек.

Вид местности  отнюдь не располагал к умилению. Тенистых лесов, полян с дивными цветами, рек с поросшими зеленой мягкой травой берегами здесь не было. А были только застывшие в своей монументальности гряды пологих холмов, рассеченных сглаженными долинами, »украшенными» лишь все той же выгоревшей изжелта-белой травой, каждый год упорно всходящей под весенними дождями, и своими цепкими корнями мешающей превращению этих самых холмов в плоские равнины…
Лишь вниз по склону одиноко маячил островок тусклой зелени, щедро припорошенной за лето вездесущей пушистой пылью – сад при лагере экспедиции. Да и то сказать: если бы сами обитатели восьмикомнатного одноэтажного Дома не подсуетились, и не провели трубу от Насосной станции, построенной в яме-котловане  у подножия холмов – не было бы и этого сада.

И только пыльные и слегка сглаженные неспешным Временем холмы окружали бы главное и единственное строение экспедиции, похожее на самый обычный барак функционально-казенного вида.
Но когда институту Ирригации выделили этот Дом, десять лет назад, все тот же Владимир Николаевич, бессменный руководитель Паркентского филиала, подсуетился: собрал с ребят наличные деньги, нанял экскаватор и сварщиков, и труба была проложена.

Теперь, когда работали насосы, весь сад орошался по прокопанной тогда же, десять лет назад, системе арыков.
Яблони самых разных сортов приобрели тоже за свой счет, в питомнике. Посадили и виноград – правда, за эти годы он выродился, и почти не давал плодов… Ведь за ним нужен уход. Кто-то должен регулярно удобрять почву навозом, выламывать непродуктивные побеги… А как же этим заниматься, если коллектив живет неделю в городе, а другую – в Доме? Да и… лень уже.

Зимой же восьмикомнатный «оплот науки» навещал только сторож. Да и то пару раз в месяц. А остальные ирригаторы, разложив таблицы и графики по рабочим столам кабинета на пятом этаже Института в Столице, бодро писали Отчеты о проделанной за «оросительный сезон» работе… И сдача такого отчета отнюдь не была пустой формальностью.

Так что с отсутствием сочных плодов на заматерелых лозах все мирились – достаточно было и того, что летом всю застекленную веранду украшала приятной «резная» от широких зазубренных листьев, тень, и особо срочные работы чертили прямо на теннисном столе, стоявшем здесь же.
Сама экспедиция возникновением и возможностью работы в Паркентском филиале, бесспорно, была обязана только Насосной Станции.

Построили ее для освоения плодородных, но крайне сложных в орошении, богарных земель предгорий. Строители поработали на совесть: уже многие годы все работало, как часы.

Местные председатели так называемых колхозов постепенно стали чуть не миллионерами: за наличные, официально, и не слишком, они раздавали теперь уже поливные земли так называемым «гектарщикам» - самодеятельным земледельцам, которые еще при колхозах вовсю осваивали «рыночную экономику».
Арендовав такой участок, в соответствии со своими возможностями, гектарщик строил прямо там крытый ветками и рубероидом сарайчик, а иногда и просто навес, и вывозил «в поле» всю свою семью. После чего вплоть до сбора урожая все они сутками пропадали посменно на этом участке, куда нанятый опять же за наличные, трактор посадил – или морковь, или лук, или картофель.
Работы на участке много: пропалывать сорняки, вносить подкормку из нитратов, опылять порошком серы и пестицидами от болезней и горячо любимого эмигранта – колорадского жука.

И, главное: постоянный контроль этого самого полива. Поскольку рельеф сложный, и стоит зазеваться  – чуть больший чем положено ручеек воды борозду может и размыть.

И тогда – прощай, десятая,или даже четверть урожая! Так называемая «ирригационная эррозия» запросто вымывает в легких супесчаных грунтах десятиметровые промоины, которые засыпать практически невозможно… Как невозможно заранее и предсказать, где именно кротовую, или мышиную нору «найдет» и ринется туда, вода.

Если же не уследить, и не «поймать» такое дело в самом зародыше, то чтобы засыпать размыв, уже нужен грузовик земли… И тогда  приходится забрасывать участок, и арендовать другой!

Поэтому во время трех-четырехсуточного полива как арендаторы, так и научные работники почти и не спали, обходя подотчетный участок с фонарями.

Вот проблему смыва плодородных земель и пытались решить по мере достижений науки члены экспедиции Научно-исследовательского института Ирригации: предотвратить возможность ирригационной эррозии.
Для этого они разрабатывали хитрые трубопроводы с не менее хитрыми водовыпускными устройствами,позволявшими точно дозировать воду в каждую борозду.

Да оно и понятно: дедовский способ с лоточками из толя, в которых напротив борозд делают дырки гвоздем, или вообще – обрабатывают оголовки борозд кусками полиэтиленовой пленки, или обрывками толстой бумаги от крафт-мешков, - в двадцатом веке… несколько архаичен!

Одно плохо: трубопроводы намного дороже рулонов толя и полиэтиленовой пленки, а покупать-то их колхоз отказывается. А гектарщики – и подавно!..

Вот и проводят члены экспедиции свои поливы на полях «частных предпринимателей»  в порядке личной инициативы, привозя каждый раз трубопроводы с собой. И быстро забирая обратно на склад в конце поливного сезона… Поскольку оставлять такое добро без присмотра… сами понимаете!

- Марат! Марат! - громкий голос Артема мог бы разбудить и мертвого. Но – не Марата.

Его состояние описывалось не этим словом. Поэтому пришлось применить руки, и растолкать храпящего с широко открытым ртом повара. Храп, разносившийся по всему Дому, нисколько не мешал, однако, остальным членам экспедиции - Владимиру Николаевичу и Саше Акопяну - играть в настольный теннис на застекленной широкой веранде. Звонкий цокот шарика и отчаянные выкрики повара не беспокоили.
Проснувшись, однако, Марат быстро сообразил, что от него требуется:

- А-а… Ладно. Давайте, мойтесь, а я пока подогрею. – и пошел разжигать огонь в самодельном очаге. Очаг служил верой и правдой не первый год.

Дело в том, что привозить газ в баллонах оставалось накладно, а проведение газа от Паркента, за девять километров, представлялось вообще нереальным. Так что очаг сложил все тот же Рашид, а казан, уезжая на зиму, каждый раз вымуровавали, и забирали с собой. Дрова же приходилось везти аж из города, потому что деревьев вокруг не было. Ну а те, что были, еще плодоносили – их рубить было жалко. Все-таки яблоки. Их и ели, и сушили, и использовали для компота. Зато, как говорится, еда получалась с экзотическим ароматом дыма… Впрочем, отсутствием аппетита никто из ученых и так не страдал.

- Ну что, закончили? – загнав Сашка в угол, и послав шарик неотразимым ударом в другой, Владимир Николаевич шумно выдохнул, посмотрев с удовлетворением на присевшего под столом замотанного противника – тот был ничуть не менее потным, чем «копальщики».

А поскольку трехсуточный полив на этой неделе был закончен, они с напарником могли смело отдохнуть от бегания вдоль двухсотметровой трубы с банками и секундомером, а с помощью тенниса еще и поддерживали «спортивную форму».

- Да, Владимир Николаевич… Вы ели? – Рашид кивком головы обвел остававшихся дома.

- Нет еще… Вас ждали – до часу бы подождали.

- А-а… Хорошо. Сейчас двенадцать. Мы пойдем тогда помоемся, и придем. Марат как раз успеет разжечь и подогреть.

- Валяйте. Я пока салат настругаю.

- Подождите… Я с вами. – Акопян положил ракетку на край стола, и пошел за полотенцем.

Спуск много времени не занимал. Ребята уже давно прокопали прямо по пологой стенке котлована удобный наклонный проход непосредственно к зданию Насосной.

К всасывающим трубам насосов воду доставлял подводящий канал. По берегам он буйно зарос камышом и прочей травой, и в этих «джунглях» водились и щитомордники, и ужи, и вообще – всякие змеи,которые едят мышей, в свою очередь, питавшихся зерном, остающимся на полях после сенокоса.
Как на личном опыте выяснили ребята, соваться в эту чащу смысла не было.

А если змей не трогать – и они относились терпимо. И сами из зарослей не лезли. Правда, иногда их находили и около дома: однажды даже на стене деревянного «домика», заменявшего туалет. Таких непрошенных «гостей» убивали лопатой, чтобы другим неповадно было, и закапывали с ее же помощью, подальше от жилья.

Мытье происходило просто - с полотенцами и сланцами молодежь прошла в торец насосной. Там из запасной трубы с краном всегда можно было получить струю теплой мутноватой воды, подаваемой и на все поля через глубоко зарытые толстенные трубопроводы, проложенные по всем водоразделам (то есть наивысшим точкам гребней холмов ).

Водовыпускные гидранты маячили там через каждые сто метров – поливай- не хочу! Правда, лет через пять из-за неизбежного отложения наносов подводящий канал должен был полностью заилиться и обмелеть, но пока – вся система работала. Поля поливались. Дехкане богатели. Фрукты-овощи мощным потоком поступали на рынки и… в соседние республики.

Раздевшись до трусов, мужчины попрыгали по небольшой бетонированной площадке, что было традицией, вопя, обливаясь и шлепая друг друга по мокрым спинам, гоняясь за наглым хулиганом, особенно сильно сдернувшим вниз чужие трусы, вокруг этой самой трубы.

Потом все обтирались принесенными полотенцами и перебрасывались ленивыми, тоже традиционными, фразами о том, что, дескать,вода – просто жуть. В-смысле, грязная. Солнце – палит, как зараза… И на обед опять плов.

Помыв все, кроме волос, научные сотрудники стали вполне похожи на цивилизованных людей. Затем переоделись в сухое – когда работаешь физически, рабочая одежда за сезон превращается в монолитную твердую массу – ну, совсем как штаны в фильме «Джентльмены удачи» - от пота и вездесущей пыли. Например, про рубаху Артема говорили, что она сшита из мелиоративной ткани* – настолько она выгорела, потеряла эластичность, и запачкалась.

 * Это такой крайне плотный, серый, толстый и прорезиненный материал, гибкие трубы из которого тоже применяются для полива.

Впрочем, справедливости ради надо сказать, что вся рабочая одежда членов экспедиции никогда не служила больше одного сезона. Работенка была не из легких, и стирай - не стирай, а к осени все разлезалось по швам, поскольку гнили нитки, и солнце не щадило ткань, не говоря уже о едком поте…

Пообрывав немного слив и все тех же яблок, росших и вокруг насосной, стали подниматься к себе наверх. Дежурный по насосной мирно спал в каптерке, в огромном бетонном с редкими стеклами, здании, и даже не вышел поздороваться – уже виделись утром.

Его маленький «кабинет» среди шкафов со всякими реле и выключателями был единственным местом на десять километров вокруг, где температура держалась ниже тридцати… Конечно, не хочется лишний раз вылезать! Ну а если что-то случалось с этими самыми насосами, срабатывала сигнализация - проснешься поневоле… Хотя техника, как правило, действовала исправно - все посадки в радиусе двух-трех километров зависели только от Станции.

Обед прошел традиционно весело.

Владимир Николаевич - замечательный рассказчик, а случаев в его кочевой и оседлой жизни и работе было предостаточно. На этот раз он познакомил всех, кто еще не был знаком, с Толиком Орловым – мрачным и крайне неразборчиво изъясняющимся научным работником соседнего отдела, уже двадцать с лишним лет проводящего исследования на НИСТО – научно-исследовательской станции в соседней области.
Исследования эти Ученый Совет Института никак не мог проконтролировать, да и выяснить, для чего они нужны, тоже не удавалось: на Отчетных Сессиях Толик (ну как Толик – мужик лет пятидесяти! ) так неразборчиво что-то бубнил, тыкая указкой в малопонятные диаграммы и плакаты, развешанные перед ученой аудиторией, что толком понять – не то, что исследовано – а и то, что сказано, не удавалось еще практически никому. Но заказчик регулярно подписывал Толику процентовки и принимал Отчеты. Значит, работа нужная…

В Паркентский филиал Орлов заглядывал только один раз, девять лет назад. Так что помнили его приезд только Рашид и Марат - Артем и Сашок пришли в отдел позже, прямо из Вуз-а.   

Отметился Толик тем, что привез с собой мрачного и неразговорчивого аспиранта со странным именем Кучкар, что в вольной трактовке Шефа означало – муж-баран. Не в том смысле, что как человек, а – самец барана. То есть, качественный производитель…

Готовили они себе сами. И, как сказал Марат, слава богу!

Неразговорчивые почвоведы привезли с собой три решетки яиц. В первый же обед разбили прямо в казан одну решетку, все хорошо перемешали и прожарили. Затем вынули получившуюся желтоватую линзу с вкраплениями подгоревшего лука, поделили ее пополам, и съели, уничтожив еще три буханки хлеба, и все наличные запасы чая (пять литров). И так было все три дня, пока они находились в Доме.
Водителю экспедиции Олегу пришлось съездить специально в Паркент – привезти еще четыре решетки яиц (благо, яйца тогда были дешевы!), и десять буханок хлеба.

Из Научной же деятельности этой парочки широко известен факт, что Орлов с Кучкаром выкопали огромную (глубиной метра четыре) яму, которую потом сами же смело закопали… Что происходило там, в яме, спросить никто так и не решился – уж больно грозный вид был у этого самого Кучкара…
Эта версия «посещения», с обычным неназойливым юмором озвученная Владимиром Николаевичем, вызвала у всех и смех, и желание узнать поподробней об этом самом Толике… Каковое и было им удовлетворяемо на протяжении часа, когда все умиротворенно переваривали тут же, за столом в саду, сытную пищу и ядреный салат. А шеф с Маратом – еще и использовали тот же салат и как закуску…
Затем природа взяла свое – все разбрелись по комнатам, в поисках прохлады и сна.

Спать можно было смело. Гектарщики да и вообще все, кто мог появиться у Дома, летом занимались своими полями и делами, и на «визиты вежливости» ни времени ни сил обычно не оставалось.
Хотя Дом имел восемь комнат, экспедиция Отдела Полива пользовалась и жила только в четырех. Остальные были заняты только первые два-три года, когда еще Дом посещали сотрудники Насосного отдела, курировавшие Станцию. Позже эти комнаты постепенно расхищались, поскольку насосники не озаботились оснащением дверей крепкими и мощными засовами с амбарными замками: были вынуты даже некоторые оконные рамы из своих проемов, исчезли шкафы, столы, и прочая мебель, и кое-где особо ретивые расхитители даже сняли часть половиц.

Но так как это происходило зимой, и числилось на балансе чужого отдела, после соответствующих Актов на Списание и Комиссий все успокоились, и все так и было спущено на самотек.

В первой комнате «жилой» части Дома стояла газовая плита – пережиток краткой эпохи привозного газа в баллонах, стол для еды в осеннее время, холодильник «ЗиЛ», и скамейка.

Во второй, оснащенной мощными решетками на окнах – хозяйство, привезенное лично Рашидом: муфельная печь для выпаривания бюксов с образцами почвы, электронные весы, для их взвешивания, два вполне рабочих стола, даже с выдвижными ящиками, и раскладушка. Из-за того, что Рашид, помимо работы на Отдел, еще и проводил свои, связанные с диссертацией, исследования, он мог работать и среди ночи, вычисляя и вычерчивая сложные графики и кривые до рассвета, и спал тут же, при приборах, чтобы никому не мешать.

В остальных комнатах стояли кровати, диваны и раскладушки остальных членов отряда - в числе не менее восьми. И хотя сейчас членов экспедиции было шестеро, обычно Шеф отдела имел скверную привычку: приезжать внезапно среди рабочей недели. Типа, проверять, все ли в порядке с дисциплиной, и на какой стадии находятся проводимые работы…

Собственно, самой работы в такие дни уже не было, Марат начинал готовить праздничный обед (он же и ужин), в процессе которого, и после, местное очень вкусное вино пили ящиками, и к утру не оставалось ни спиртного в бутылках, ни еды в холодильнике, ни курева в пачках.

Приезд Шефа знаменовал собой практически беспрерывный Преферанс, купание при луне под трубой, и повальный полнейший отрубон на весь следующий день. Но поскольку Шеф почтил присутствием на прошлой неделе, все вполне мирно расположились, и спали до ужина.

Такой же примерно режим работы, по уверениям все того же Шефа, был принят на Кубе, куда он ездил работать на три года, как действительно востребованный грамотный специалист-гидротехник.

С другой стороны, практика послеобеденной сиесты вполне подходила и в Паркенте – все равно, когда палило полуденное солнце, расплывались изображения в теодолитной и нивелировской трубах. Да и реально ходить-то по пеклу было трудно, не то, что уж работать…

Часов в шесть приехал Олег, с благодушного разрешения Владимира Николаевича использующий экспедиционный грузовик в «личных целях», и всех поперебудил.

У шофера экспедиции в этот год был очередной бзык – теперь он увлекался пчеловодством. Купил у соседа три «улика», и теперь носился с ними, по выражению Владимира Николаевича, как дурень с писанной торбой, по всему Паркентскому району, и ставил то «на верблюжью колючку», то «на чабрец», хотя какой, к черту, в Паркенте чабрец!

Незадолго до этого – примерно за месяц – у него «ушел рой». То есть,из улика, стоявшего, к счастью, тогда в саду у Дома, вылетел свежесформированный рой с молодой маткой, и облюбовал одну из ветвей стоявшей рядом с уликом яблони. Несчастный до глубины души Олег привез новый, пустой, улей, и до вечера ждал приглашенного им «специалиста» - рой сам трогать боялся…

Приехавший «специалист» - черный от загара дехканин лет шестидесяти - потребовал пилу, и смело отпилил ветку с огромным молодым роем от дерева. Подошел к новому улику, открыл его, и конкретно треснул веткой об края этого улика. Весь рой оказался внутри. После чего осталось только закрыть крышку.

Вместе с пилением это заняло около двух минут. Зато обмывали это событие до двенадцати ночи – а до этого Олег не пил. Еще бы: пчелы ненавидят запах спиртного, и могут закусать даже хозяина.
Ну вот, приехавший Олег рассказал, как нашел очередного местного, согласившегося (за деньги, конечно), дать приют его уликам на очередную неделю «на карагач». Поужинав, все занялись делом. Марат с Владимиром Николаевичем стали крутить маленький экспедиционный телевизор, надеясь поймать хоть что-то по его четырем каналам, Олег пошел в сарай, натягивать вощину на новые рамки.
Артем с Рашидом посетили площадку тензиометров, после чего стали взвешивать высушенные уже в печи бюксы с пробами от последнего бурения.

Акопян присоединился к Олегу, развлекаясь его рассуждениями о пчелках и рассказывая о своих амурных похождениях – все остальные уже были в курсе оных, а иногда и по третьему разу.

Наконец, часам к десяти все покончили с делами, и пришло время для «священного» действа.
Марат расчистил большой стол в саду, где летом происходила еда и камеральная работа, и Владимир Николаевич, Акопян,Рашид и Артем сели играть в преферанс под мощным светом двухсотваттной лампочки, вокруг которой непрерывно вились всякие ночные мошки, а иногда и «двухмоторные» здоровущие жуки.
    
Сверчки и цикады создавали вполне адекватное звуковое сопровождение. Луна… не мешала сложным расчетам и психологическим построениям.

Занятие это и вправду, рассматривалось как полумистическое и, в какой-то степени, священное. Если накануне за преферансом не удавалось доиграть до часу, или хотя бы, до полпервого,         
день обычно незадавался: еду Марат готовил подгоревшую, тензиометры врали, трубопроводы не соединялись, и о достоверности топографической съемки и речи быть не могло. Не говоря уже о том, что улики, поставленные на весы, не показывали привесу ни грамма!..

По манере игры можно было точнее, чем по визиту к психоаналитику, определить характер и привычки каждого. Акопян играл довольно бесшабашно – примерно так же, как знакомился и проводил время со всеми своими девушками: получилось сыграть заявленную игру – хорошо. Не получилось – ничего, в следующий раз повезет…

Рашид играл, как старый хитрый татарин (как, собственно его, и в глаза и за глаза, все и называли ) - озабоченно хмурился, типа, блефуя, что, мол, карта слабая, теребил подбородок, – хотя все уже знали этот его финт, и не покупались…

А вообще, благодаря огромной практике, лучше него играл только Владимир Николаевич, с которым не мог сравниться даже Шеф.

Артем играл нестабильно, но иногда – творчески, чем мог поставить в тупик даже матерых ветеранов. А поскольку ставка была чисто символической – по копейке за вист – игра не могла нанести серьезного урона ничьим интересам, и проходила весело и азартно, с шутками, прибаутками, и анекдотами. Марат никогда не участвовал – отговариваясь тем, что для него «слишком сложно». А на самом деле просто отсыпался – днем «очень устал».

Олег предпочитал смотреть все то, что показывал  все тот же крохотный черно-белый телевизор. Но обычно часов в одиннадцать ложился спать и он – с утра надо ехать проверять улики.

На этот раз все закончилось в час. Владимир Николаевич выиграл рубль. Рашид остался при своих, Артем и Саша проиграли по полтиннику.

Почистив зубы, все отправились на боковую.

Прошел еще один день летней работы – вполне традиционно и буднично.

На следующее утро Артем с Рашидом начали с тензиометров, а вернувшись на базу часам к семи, позавтракали. Завтрак всегда был камнем преткновения. Марата так рано поднять не удавалось никогда. А уж заставить готовить!..

Так что приспособились привозить с собой пару килограмм сливочного масла, много хлеба, и – иногда – здоровенную палку колбасы, а иногда – брусок сыра.

Съев по паре огромных бутербродов, и выпив весь вчерашний чай ( Марат, когда встанет, заварит новый ) друзья отправились за два холма: яма,которую Рашид готовил к приезду «знакомого» почвоведа, Галины Стулиной, находилась почти в километре от Дома. Но ее можно было смело оставлять без присмотра – спереть в ней было нечего.

Копая по-очереди, поскольку поместиться вдвоем в пространстве метр на метр было нереально, они как всегда мирно переругивались.

- Ну ладно. Вот Галина приедет, залезет в яму, определит тебе все эти слои, и карбонаты всякие… И что тебе это даст?..  – На что следовал не менее традиционный ответ:

- Наукообразие! Вот включим в отчет… Да и Шеф любит… И мне – для «диссера»…

На глубине трех метров лопата Артема вдруг ударилась обо что-то, отдавшееся странным звяканием. Артем крякнул, затем, наклонившись,ударил еще раз в то же место.

Звякание повторилось. Склонив голову набок, и подбоченясь, Рашид торжественно  изрек:

- Помни, несчастный! Яма моя, и все сокровища, которые мы найдем, принадлежат МНЕ!

-Ага, два раза… Хрен тебе с маслом – все!.. Наши только двадцать пять процентов! Да и то, если остальные не прибегут с ножами и вилками, и не закопают нас в этой же яме.

Поприкалывавшись еще пару минут – Артем воспользовался ими, чтобы не копать – они поменялись местами: Артем выбрался по оставленным специально для удобства почвоведа-Галины ступенькам, а Рашид слез на дно.

И пока Артем расчищал окрестности ямы, отбрасывая кучи рыхлой светло-желтой земли так, чтобы можно было ходить, не боясь сверзиться с откосов, Рашид сосредоточенно откапывал здоровенный, как они считали, »тошак». То бишь, камень по-местному,- грозивший сорвать дальнейшее углубление ямы до расчетной отметки в пять метров.

Выяснилось, однако, что это не «тошак».

Когда Артем, более-менее расчистив одну из сторон, подошел к краю ямы, привлеченный отсутствием в ней звуков, и соответственно, поступления кучек земли, периодически вылетавших наружу, он был весьма удивлен.

Рашид сидел на корточках перед чем-то, весьма напоминавшем плоский железный лист. Поверхность тусклого желтого цвета выглядела диковато – еще бы, на глубине трех-то метров! При ударе лезвием лопаты она отдавалась явным металлом. Запыхавшийся Рашид злился: блин, пропала яма!
- Да хрен с ней, с ямой! Чего это мы тут раскопали – вот что ты мне объясни!

- Не знаю. Нет, в-натуре, не знаю! Похоже на кусок листового железа…

- Бред какой-то… Ты же, вроде, говорил,что скорость почвообразования в предгорьях – три миллиметра в год! Вот и получается, что этой дряни… э-э… побольше тысячи лет. Да за такое время сгниет любая «нержавейка»! Давай, вылезай. Я попробую.

Попытки выяснить границы «листа», предпринятые по всем направлениям ямы, толку не дали: он простирался во все стороны по-крайней мере еще на метр. Залегал он наклонно – от горизонтали отклонение было, пожалуй, градусов в пять. Цвет был тусклым, но очень однородным, а поверхность была еще и очень гладкой, словно у настоящего железного листа.

- Черт! Насколько я помню, под землей железо корродирует со средней скоростью четверть миллиметра в год. Это при условии его незащищенной  поверхности, и при свободном притоке влаги…  А здесь – даже следа нет ржавчины! И - дерьмо такое! - Артем постучал лезвием по поверхности – от лопаты-то, кстати, не остается ни следа!

- Да, я тоже помню учебник. Может, сверху какое-то напыление, или покрытие сверхпрочное - вроде титанового?
- Рашид, кончай. Кто тебе будет сюда зарывать фиговину с титановым покрытием, если все такое, с этим самым титаном - летает в Космосе? А уж стоит – миллионы!..

- Ну, здорово! Космический корабль!.. Интересно, почем его можно продать? – зная Рашида, Артем понял, что тот не шутит: его коллега и друг во всем прежде всего искал личную выгоду. Впрочем, заработать на странной находке, пожалуй, был бы не прочь и он…

- Ладно. А если серьезно – что делать-то будем? Я новую яму копать не хочу, а Галину сюда пускать бессмысленно. Тут и трех метров не наберется.

- Ну и шут с ней. С Галиной в-смысле… Давай все-таки, попробуем покопать вниз по склону – вдруг эта дребедень  там кончается.


Вскоре квадратная яма превратилась в прямоугольную, и метра через полтора действительно, нашелся край «чертовой железяки».

Он был он ровный, как заводской, и за острой кромкой с толщиной не больше миллиметра, переходил в такую же поверхность, наклоненную к первой под углом градусов в сорок-сорок пять.

И поверхность эта уходила на глубину, превышавщую по-крайней мере метр – больше раскопать у ребят сил и терпения не хватило.

Сидя на краю злополучной ямы, отдуваясь, и утирая едкий пот, они смотрели на странный предмет, отливающий серо-желтым цветом в лучах поднявшегося уже довольно высоко солнца, и вяло переругивались.
Рашид хотел копать новую яму. Артем хотел копать дальше – надо же, мол, знать что это за хреновина такая. Сошлись на том, что еще с часок – до полдвенадцатого – пожалуй, можно покопать. Но не раньше, чем они отдохнут с полчасика… По мере того, как ребята успокаивались, и дышали ровнее, число версий росло прямо пропорционально лени к продолжению копания.

- А что, если это, в-натуре, космический корабль… инопланетный! – Артем немного увлекался проблемами НЛО, о которых в те далекие восьмидесятые еще не принято было широко и спекулятивно трубить по Телевидению.

- Отличная идея. Вот уж молодцы, эти самые инопланетяне – сволочи паршивые! Они специально закопали свою бандуру именно здесь, чтобы нарушить мне почвенные изыскания! А если придумаешь еще как нам от этой заразы  избавится, и углубиться еще на пару метров, я разрешаю тебе все бабки от продажи чертовой «тарелки» оставить себе! – уже одно это заявление меркантильного до крайности «старого татарского еврея» доказывало, что он уже ни в грош не ставит раскопанное «сокровище» из Других Миров. Артем… почесал в затылке.

Спустя десять минут он слез в образовавшийся сбоку от кромки странного предмета приямок, и стал углублять и расширять его. Когда выкопанная яма достигла глубины от кромки железяки побольше метра, в ней стало удобно поворачиваться.

Артем сделал перерыв, вытер вездесущий пот, и, положив сбоку лопату, рукавицей расчистил открывшуюся нижнюю поверхность.

Цвет и текстура ее ничуть не отличались от того, что имелось сверху. Присев на корточки, Артем вдруг стал очень увлеченно тереть рукой с перчаткой нижний раскопанный участок, приговаривая:

- Ух, ты!.. Ну-ка, ну-ка!..
- Чего там, – зашевелился Рашид, проявляя признаки заинтересованности, и даже слез в яму, наступив обеими ногами прямо на желтую поверхность. Но поскольку Артем продолжал остервенело тереть, он не выдержал,

- Ну?! Что там?!

- Надписи!!! В-натуре!!! И – не по-нашему! - округлившиеся глаза напарника не оставили бы равнодушным никого.
- Пусти-ка! –Рашид спрыгнул в приямок, чуть не отдавив ноги молодому научному сот-руднику, и нагнулся пониже, - Где?!
- Да вон же! Там, слева! - Артем подвинулся, потом залез на желтую поверхность, чтобы не мешать, - Подожди, пока глаза привыкнут!

Убедившись, что голова Рашида скрылась за кромкой в яме, Артем быстро выбрался по осыпающимся ступенькам, и приготовился убежать. И не напрасно.

- Скотина! Купил-таки! – в Артема полетел увесистый ком земли, и он,смеясь, увернулся.

- Видел бы ты себя! Ха-ха! «Наши лучшие ученые изучают посланца с Небес, в поисках внеземных технологий!» - Артем показал язык, пользуясь тем, что достать его из ямы было никак нельзя. «Лучший ученый» встал на ноги, оперевшись рукой на верхнюю поверхность.

- Не знаю, как там насчет надписей, - отсмеявшись вместе с Артемом, Рашид снова посерьезнел, - А вот то, что эта штука, скорее всего, никакого отношения к нашей планете не имеет, думаю, сомнения не вызовет даже у таких заплесневелых скептиков, как Шеф, или Владимир Николаевич. Уж больно она прочна, и – вот, посмотри – кромка идет по дуге! Так что, как мне кажется, она реально круглая!

А если учесть, что форма очень похожа на диск, так и получается – тарелка! Артем присмотрелся. Кромка действительно, чуть заметно изгибалась. Но так как в их поле зрения был только крошечный участок, если предположить, что здесь закопан действительно диск, то получалось,что он просто чудовищных размеров: диаметром не менее пятидесяти-шестидесяти метров!
- Так что,- он выжидательно посмотрел Рашиду в глаза, - Продолжим раскопки? Или – ну его нафиг, закопаем, и перенесем нашу яму?..

- Не знаю. Черт. Я действительно не знаю – что делать. С одной стороны, это, может быть,как там – «эпохальное открытие нашего века!» С другой: нам сейчас эта тарелка - хуже горькой редьки. Да и копать уже поздновато. В-смысле, новую яму. – он снова присел, пытаясь получше разглядеть поверхность, находившуюся в глубокой тени, и из-за резкого контраста освещения казавшуюся почти черной, - Ни хрена не видно, но видимо, внутренний объем должен быть офигенным! Особенно, если это и правда – диск. Интересно было бы попасть вовнутрь! – мозолистой ладонью он от души треснул по ровной прохладной поверхности.

Рот Артема автоматически открылся, но звука почему-то издать не удалось. Тогда он снова закрыл его и отпрыгнул от края ямы подальше, не зная, что предпринять: Рашид… исчез.

Вот так, просто и буднично. Взял – и исчез!

Спрятаться на крошечном пятачке не смог бы и хомячок! Не то, что ставосьмидесятисантиметровый мужик на восемдесят килограмм! Пронесшаяся вначале глупая мысль о том, что напарник решил отыграться, приколов уже его, уступила место другой: что делать?!

Воздействие обучения и привычка к научному подходу в работе сразу однозначно указали на причину произошедшего: Рашид высказал желание попасть внутрь, и произвел… физическое воздействие – хлопнул по корпусу чертовой хреновины.

Очевидно, это и вправду тарелка инопланетян! У нее управление ментальным способом, и активация – мануальным действием! Короче, Рашид привел в действие чужеродный механизм так же просто, как если бы просто нажал выключатель лампочки!

Часть сознания переваривала эту немудреную мысль, другая же напряженно искала – как помочь?! Как вытащить Рашида из железного гроба?! Ведь его не то, что лопата – наверное, и автоген не возьмет! Да и ехать за сварщиком надо аж в Паркент!..

К счастью, растущую панику прервало появление в яме самого Рашида.

Он все так же сидел на корточках, но когда повернулся лицом кверху, Артем не узнал его – лицо было бледное, словно у покойника на второй день (тьфу-тьфу!), а выражение глаз было такое, что ни один фильм ужасов никогда передать не смог бы…

- Слава Богу!..  – вырвалось у Артема, - А я уж за ребятами бежать собрался. Ты… как?

- Я…я…. Фу-у-у… - Рашид разлепил сжатый в тонкую ниточку рот, но звук пошел только с третьей попытки, - По… моги-ка мне. – он протянул руку, встав на все еще явно трясущиеся ноги.

Артем не заставил себя долго упрашивать, и сам не понял как, но в доли секунды вытащил Рашида, который был потяжелее его на добрый десяток килограмм, из ямы в три метра, да еще и оттащил от края метра на два.
Не сговариваясь, оба припустили вниз по склону, плюнув на лопаты, флягу с водой и прочее оборудование, так и оставшееся у ямы. Рашид задыхался,словно только что пробежал марафонскую дистанцию, да и Артем чувствовал противную дрожь в коленях, и поминутно оглядывался.

Однако никаких «инопланетян» из ямы в догонку за учеными не полезло.

Бежали ребята, впрочем, со вполне определенной целью. Метров через сто перешли на быстрый шаг, но продолжали стремиться в нужном направлении. Через пять минут, забравшись на самую высокую точку противоположной гряды холмов, остановились. И придирчиво рассмотрели покинутые раскопки уже с позиций ученых.

Через несколько секунд Артем сказал:

- Точно! Вон, видно, как вспучило холм, когда эта дрянь врезалась в землю!.. Хорошо: трава уже высохла, и отлично дает тени по контуру! А размерчик-то – будь здоров! Метров шестьдесят точно будет - в диаметре …
Рашид, который все никак не мог отдышаться, только кивнул, затем сел прямо на траву, продолжая, впрочем, пытливо вглядываться в открывавшуюся с этой точки обзора картину.

Посмотреть было на что.
Теперь, когда они представляли себе, чего ждать, и какие признаки искать, вполне возможно оказалось восстановить, как происходило крушение.

Слегка наклонная, но все еще отлично видимая в нижней части холма впадина, метров шестидесяти в длину, ясно показывала, куда врезалось дискообразное и относительно плоское тело НЛО. Конечно, она затянулась землей, но понять теперь, что это такое, было несложно. Недаром же говорится: нет ничего в мире более долговечного, чем дырка в земле.

Выше по склону холма явственно намечалось вздутие метра в два высотой – очевидно, что эти слои приподняло, когда в склон, словно нож в масло, врезалось на огромной, судя по-всему, скорости, массивное устройство. Отчетливо просматривалась и его круглая в плане форма. А ведь вблизи, когда выбирали место для получения данных о «характерных почвенных условях», было абсолютно незаметно, что этот холм и его склоны хоть чем-то отличаются от окружающих десятков и сотен других…
- Ну…Ты как ? – Артем обеспокоенно смотрел на Рашида, который, наконец, отдышался,- Говорить-то можешь?..
Тот, все еще бледноватый, кивнул. Потом оторвал взгляд от холма и ямы.

- Знаешь… Я в жизни так не пугался. - голос его все еще дрожал, и казался охрипшим.Однако выглядел Рашид уже немного очухавшимся. - И еще: знаешь, какая глупейшая мысль была у меня тогда… ну, когда я?..
- Нет… О Боге? - взор Артема прямо-таки лучился восторгом.

Рашид открыл рот, пытаясь втянуть в себя побольше воздуха от возмущения. Потом – понял. Теперь оба просто закатывались какое-то время от смеха – наступила неизбежная разрядка.

- Ты, свинья! – Рашид уже выглядел намного лучше. - Нет!.. Мне тогда подумалось, что уж теперь-то точно мне диссертацию не написать - увезут меня проклятые пришельцы, и будут со мной опыты делать. Ну, ты понимаешь – сексуальные…  Ладно. Повезло мне.

- Ну хорошо. Хорошо, что ты снова здесь. А как же ты… Как тебе удалось вернуться?

- Да сдуру. Я когда туда попал, так поразился – сначала даже испугаться забыл… Вокруг – темнота, хоть глаз выколи! И – запах!.. Ну… Странный. Нет, не тухлятиной какой-нибудь, и не плесенью… Даже не знаю – у нас, на Земле, я такого точно никогда не нюхал!..

Ну вот – принюхался я, и уж тогда только испугался… Знаешь, так быстро я, по-моему, ни-когда не соображал! Вот, думаю – тарелка хренова! Работает, оказывается! Скорее – назад! А – как ?! Ну, наверное – так же, как и сюда!..

Я… ага, я же высказал глупую мысль – типа, попасть бы ВНУТРЬ! И – ладонью треснул…   

Ну вот я и стал искать, обо что бы треснуть! А как нащупал что-то, как мне казалось, оболочку изнутри – снова пожелал как можно быстрей оказаться снова в нашей яме, и хлопнул – уж можешь быть уверен! – изо всех сил! Сработало!.. - Рашид, хоть старался виду не подать, было заметно,               
что – опять волнуется: появившиеся  в силу наследственности непропорционально большие залысины покрылись бисеринками пота.

Какое-то время оба молча смотрели на яму и склон, на котором она выделялась еще не высохшей темной землей отвалов.
 
Ничто вокруг не нарушало мирной тишины очередного жаркого полудня – словно даже мошки с птичками угомонились. К счастью, оросительные трубопроводы к этим холмам проведены не были, поэтому вокруг не маячили никакие «труженики полей».

Собственно, поэтому Рашид и выбрал это место – здесь их исследования никому не помешали бы, и им никто не стал бы предъявлять претензий за порчу плодородного участка.

Потом Артем все же встал, отряхнул исколотый зад, и выдавил:

- Ладно. Что делать-то будем?..  Ребятам скажем?

- Нет, – поспешно, пожалуй, даже слишком, отозвался Рашид, - пока не будем. Я с этой штуковиной хочу сам разобраться…
- А – как? Снова полезешь вовнутрь?- скепсис в голосе Артема даже не был прикрыт.

- Ну уж нет!!! – Рашида даже передернуло, - Я… Еще не знаю, что делать. Хотя нет – одно знаю точно: никакую Галину Стулину я к этой яме не подпущу!

Оба, уже не торопясь, двинулись назад, к яме. Там все было по-прежнему.

- Ладно. Придется хотя бы как-то замаскировать, чего мы тут нарыли, а то местные любители поживиться обязательно припрутся – вдруг мы чего забыли… Или еще круче – раскопали чего стоящего…
С этим Артем не мог не согласиться, и, вновь надев рукавицы, стал помогать Рашиду засыпать столь старательно разрытую яму. Рашид ловчее действовал без рукавиц, к тому же он предпочитал работать кетменем, и весьма споро. Через полчаса и приямок, и поверхность диска были укрыты не менее чем двухметровым слоем грунта. Раскоп почти исчез, выделяясь только цветом.

- Все!- с удовлетворением констатировал Рашид, - Теперь точно никто не польстится! Но придется после ужина идти копать другую яму. Стулина должна приехать завтра с утра, и мы вполне успеем вырыть хотя бы метра четыре…

- А что ребятам-то скажем? Они же не поверят, что мы такие идиоты, и готовы выбросить коту под хвост два дня работы?- Артем устал, и выглядел не лучше Рашида, все еще бледного.

- Ничего, я смело совру, что мы… к примеру, нарвались на нетипичные условия – огромные камни и гравий. И это, кстати, вполне сообразуется с местными условиями – по данным  геолого-разведочных скважин здесь эти слои лежат на двадцати метрах…

Вот и скажем – что не повезло! Мы, мол, нарвались - на трех! – Рашид уже почти успокоился, и обычная рассудительность и расчетливость вернулись к нему, - Владимиру Николаевичу эти мои исследования сами по-себе – до лампочки. Он даже не подойдет посмотреть яму… А Сашка, сам знаешь, от книги можно оторвать только теннисом…

- Ты что! А как же Марат?! Уж он-то обязательно побежит смотреть!..

Оба снова рассмеялись: Марат, уже десять лет выезжавший в Дом, дальше ста метров от него отходил только однажды – когда водку оставили в экспедиционной машине, а машину – отогнали к трубе Насосной, чтобы помыть, да там и оставили – уже сохнуть.

Поскольку возвращение произошло к полпервого, были высказаны пожелания со стороны руководства, чтобы молодежь не слишком переусердствовала с этой самой работой – солнечные удары им, дескать, не нужны, а до ближайшего знающего врача – пятьдесят километров (именно такое расстояние было до Города, где находился Институт).

На что Рашид вполне достоверно описал Владимиру Николаевичу, как они столкнулись с гравием и камнями, явно не там, где они рассчитывали, и чтобы он, мол, не беспокоился – они не столько копали, сколько возмущались некрасивым поведением этого самого галечника, и что яму пришлось забросить, и даже засыпать…

Прошло нормально. Тем более, что Акопян – небывалый случай – выигрывал, и шеф был занят восстановлением, так сказать, статус кво, при котором он был неоспоримым чемпионом экспедиции. Так что ребята ушли мыться даже без Сашка, и звонкие удары шарика, и громкие комментарии были слышны, пока они не скрылись за бугром котлована станции.

- Ну видишь,- прокомментировал Рашид, - Если бы я сказал, что мы откопали голую бабу, они и тогда бы не почухались!

- Ну нет! Сашок-то точно бы тогда почухался. Даже побрился бы! - о привычках Акопяна охмурять всех и всяческих попадавших в его поле зрение женщин – молодых, или старых, симпатичных, или… скажем так – менее симпатичных – было известно не то, что отделу – всему институту. Причем было это у него где-то на уровне инстинкта.

Зато – приходилось признать: Акопяну эти объекты отвечали взаимностью, а нашим друзьям – нет… Даже несмотря на их старания.

- Хм!..  А если бы мы сказали, что она… мумия?

- А почему ты думаешь, что это бы что-то для нее изменило?!

Пока они мылись, и вытирались, выполз, для разнообразия, и Бирсумбой, бывший в эти сутки дежурным по Станции. Поздоровались. Перекинулись традиционными фразами о том, »как там дома, родные, близкие, дела, урожай, .т.п.», после чего хозяин Насосной пошел собрать себе яблок и слив на компот, а ребята полезли на свой бугор.

Несмотря на то, что пережитый стресс не мог не отразиться на лицах и поведении научных сотрудников, никто ничего не заметил – Владимир Николаевич и Марат были уже… довольно хороши, а Сашок вообще не реагировал на представителей своего пола – они были «вне его сферы интересов».
Олег же опять отсутствовал – они с машиной были делегированы на пополнение запасов хлеба и… напитков. Впрочем, через полчаса он заявился, полностью выполнив заказы, к вящей радости «потребляющей» части экспедиции. Марат настолько расщедрился, что даже самолично принес ему касушку* с едой прямо на стол – а так, в связи с некоторыми особенностями координации движений, касы приходилось перетаскивать от казана тем, кто помоложе…

* Большая и глубокая восточная тарелка.

Сегодня Владимир Николаевич, попеняв, что теперь нужно, мол, поспешить с новой-то ямой, поведал легенды и слухи, связанные с этой самой «Галиной-Стулиной» (он произносил это слитно), и ее «новым и оригинальным» способом защитить диссертацию.

Впрочем, новыми подробностями, связанными с «углубленным изучением» шурфов, как по-научному назывались копаемые ямы, он не столько удивил, сколько пояснил для все того же Рашида: оказывается, если изучать такие шурфы вдвоем с Научным руководителем, который еще вполне в силах…, диссертацию напишешь за полгода!

Последовавшие затем советы Рашид справедливо расценил, как несоответствующие, и неактуальные - его Руководителем был мужчина. Обед прошел как всегда.

Заснуть Рашиду и Артему все равно не удалось.

Они крутились, и пыхтели, но сон не шел – а они даже не могли спокойно переговорить – в соседней комнате Олег увлеченно смотрел футбол.

Так что в полшестого, снова взяв «орудия труда» и напялив «рабочую униформу», друзья двинулись в противоположную от прошлой ямы сторону – подальше, как говорится, от греха… 

Впрочем, найти неполиваемый холм проблемы не представляло.

Взялись за дело всерьез. К тому моменту, как стемнело,то есть, часам к девяти, все три с половиной метра были выкопаны. Правда, поговорить толком за работой так и не смогли – не до разговоров, когда машешь лопатой, и устал, как сволочь…

Все же Рашид признал, что там, внутри, помимо темноты и запаха было еще и… странное ощущение – словно где-то рядом лежат трупы! 

По здравом размышлении оба пришли к выводу, что скорее всего, так и есть – при таком ударе явно не выжил бы никто: хоть с ремнями безопасности, или там, антигравитационной защитой, - хоть без оных! А раз уж тарелку не забрали коллеги пришельцев – значит, не могли найти. Слой земли, вероятно, экранировал любые пеленгационно-поисковые устройства.

По виду входной щели Рашид мог сказать только, что выглядит она лет на двести – триста. Заплыла хорошо.               

Видать, дело было весной, и выброшенную землю ливнями смыло и унесло – иначе все равно нашли бы… Не иголка, все-таки.

Устали, конечно, как пингвины в Африке. Так что преферанс после ужина отбывали на последнем энтузиазме. И концентрация внимания была не  та – проиграли больше, чем по рублю! Это уже было событием. Над которым не приминули поприкалываться Владимир Николаевич и Сашок.

Сон ребят, скорее, правильнее было назвать все же бешенным отрубоном.

Но часа в три ночи был прерван и он.


Огромное бело-голубое зарево со стороны злополучной ямы сопровождалось еще и глухими, на пределе слышимости, басовитыми раскатами не то грома, не то взрыва - но непрерывного. От него земля под ногами реально содрагалась, и Дом ходил ходуном, да так, что выполз даже совершенно невменяемый Марат, утверждавший в свое время, что «его и землетрясением не разбудишь! И что опасаться, даже если тряханет, в одноэтажном-то строении, совершенно нечего!»

Все столпились у подножия холма, на границе сада, не проявляя, впрочем, особого желания «пойти и посмотреть, что там такое.«

Всполохи и зарево пропали минут через пять. Тряска прекратилась. Яркие звезды вновь поблескивали на черном одеяле Неба, словно ничего и не произошло. Владимир Николаевич высказал мудрую мысль, что дескать, утро вечера мудренее, и пошли-ка досыпать!

Никто не возражал – мало ли что там произошло… Все равно ночью – не разглядишь.

Утром все встали совершенно разбитые – то ли сказалась усиленная работа, то ли недосып, то ли переедание и пере… Ну чего обычно в экспедициях пере…

Рашид впервые не рвался докапывать яму. Позавтракав часам к восьми, все, кроме все того же проявившего крайнее равнодушие к явлениям природы Марата, и Олега, отправились посмотреть – вдруг на месте станет понятным, из-за чего весь сырбор-то…

Видно это стало почти сразу – ну, как забрались на противолежащий холм.

- Так!.. – осуждающе-гестаповским тоном произнес сразу просчитавший ситуацию Владимир Николаевич, - Быстро сознавайтесь, чего это вы здесь такого раскопали?!

- Да… собственно… Ну, как мы и сказали – гравий да булыжники! – по части вранья с Рашидом мог потягаться разве что Чемберлен, Киссенджер,… ну и прочие политики.

Во всяком случае его « честная « физиономия выражала ничуть не меньшее потрясение,чем у всех остальных. Артем, выпучив глаза, только согласно покивал в подтверждение…

Сердито надув щеки – что было у него проявлением верха неудовлетворения – Владимир Николаевич двинулся вперед. Все, словно солдаты в наступление, двинулись за ним, бессознательно вытянувшись этаким «атакующим» клином.

Впрочем, чтобы оценить то, что открылось их глазам, лучше всего было бы остаться в достаточном отдалении – катастрофа впечатляла своей масштабностью.

Склон холма был словно вспорот огромным консервным ножом. Гигантский оползень достигал в длину метров двухсот, спустившись до склона противолежащего холма, частично приподнявшись на него, и даже съехав вниз, по ложбине между этими холмами.

Толщина оплывшего слоя сырой глины достигала в самом толстом месте, не менее пяти метров, а у краев – более двух.

Промоина же, откуда все это вывалилось, в диаметре составляла не меньше шестидесяти-семидесяти метров, при высоте сохранившегося откоса больше десяти метров. Объем «выплывшего» из склона холма грунта просто потрясал – такого жуткого проявления естественной эрозии члены экспедиции не видали за все десять лет!

Осмотр места катаклизма вблизи ничего путного не дал: потоки грязи и комья размокшей земли хаотично громоздились по всей длине склона, и ходить по «телу» оползня оказалось никак невозможно – при попытке взобраться на него Сашок провалился больше, чем по колено.

Вытаскивали его коллективно. Ругались тоже. Взойдя снова на место, откуда масштабы события просматривались особенно хорошо, несколько успокоившийся Владимир Николаевич спросил:

- Кто-нибудь видел, как вы тут копаетесь?

- Нет! - в один голос уверенно заявили Артем и Рашид, после чего Рашид счел нужным пояснить: - Здесь на полкилометра нет ни одного гектарщика, и поэтому мы и выбрали… Это.

- Ладно. Ваше счастье! Короче, - повернулся шеф ко всем участникам экспедиции, - Чтобы не было неприятностей с местной администрацией, председателями и т.п., поясняю нашу позицию : Экспедиция САНИИРИ никакого отношения к этому событию не имеет, и никакие работы ЗДЕСЬ нами не проводились!
И чтобы даже в сильно пьяном виде вы никому из местных , и не-местных об этом не трепались! – металл в голосе не позволял усомниться в серьезности намерений Начальника наказать ослушавшихся со всей строгостью.
 
А поскольку авторитет его был абсолютно непререкаем, все согласно закивали головами, признавая разумность решения – никто ведь не хотел, чтобы экспедицию закрыли! И неважно, что к оползню они и вправду, могли отношения не иметь: доказать это, если бы было признано, что в склоне была выкопана яма, бюрократам местной администрации и вправду было бы невозможно.

Так как больше высказаться желающих не нашлось, Владимир Николаевич развернулся, и увел свое бравое воинство обратно за холм. По дороге тоже никто не проронил ни слова, что было вообще уникальным явлением.
Разговорились только дома, объясняя напаребой сонному Марату, какую жуткую картину увидали: оползень – просто гигантский! Хорошо, что никто там ничего не поливал! На слабые попытки Марата выяснить, где они все-таки копали, ему убедительно доказали, что яма, на самом-то деле – в совершенно противоположной стороне!..

Вот когда Рашид с Артемом порадовались, что не поленились подготовиться…

Вопросы же о том, что полыхало, остались без ответа.

Саша Акопян даже не зашел в Дом – чтобы не «насвинячить», как элегантно высказался Владимир Николаевич, и полотенце ему вынесли. После чего он потопал к трубе, оставляя вокруг шлепки сырой глины.

И тут как раз из-за гребня ближайшего холма, по дороге, спускавшейся к Дому, стало здорово пылить. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это Шеф собственной персоной, на своем личном «Жигуленке», и с ним долгожданная Галина Стулина.

Владимир Николаевич грозно зыркнул руководящим оком на всех своих и счел нужным повторить: - Для Шефа – это будет отличная фишка! В отчете так и напишем: »для нормальной эксплуатации и сохранения земельного фонда необходимы противоэррозионные мероприятия».    

И обязательно приложим фотографии. Артем, фотоаппарат – за тобой!

Артем кивнул – он был практически штатным фотографом экспедиции, так как снимки придавали отчетам солидность и столь необходимое «наукообразие».

Далее последовали также вполне традиционные распоряжения Марату насчет обеда.

Шефа и Галину приветствовали. После того, как они переоделись в рабочую одежду, которая у шефа весь сезон висела на вешалке, а Стулина привезла с собой, - отправились.

Вначале, конечно, показать результаты природной эрозии.

Галина заинтересовалась, что-то долго выковыривая из обнажившегося откоса, излагая что-то о карбонатах. Шефа же это заинтересовало, как ни странно, довольно слабо. Впрочем, он согласился, что в отчете фото будет смотреться неплохо…

После того, как все вернулись, и попили чаю, Шеф с Владимиром Николаевичем и Сашком составили «кворум» для Преферанса. Олег стал помогать Марату, а Рашид и Артем с Галиной пошли-таки к яме. Новой.
Скривившаяся физиономия Галины показала, что глубиной она не слишком довольна. Так что пока она отдыхала, расположившись позагорать в своих шортиках на склоне холма, словно холеная кошка, принимая жеманные позы (хорошо, что местные не видят!), Рашид с Артемом, сменяясь, в полчаса углубились до желаемых пяти метров.

После чего ее Величество соизволили почтить яму своим присутствием.

Пока почвовед и Кандидат биологических наук с умным видом ковыряла специальным ножичком поверхность вертикальной стенки, диктуя заинтересованному Рашиду свои выводы по слоям и их сантиметрам, Артем просто прилег рядом, и мирно… захрапел.

Рашид, устав любоваться на весьма упитанные и длинные ноги, записывал уже не отвлекаясь. Да и то сказать – кроме них остановить взор было почти не на чем. Впрочем, остановить Акопяна это не могло. Правда, пока его подъезды к сорокапятилетней женщине с тремя детьми особым успехом не увенчались. Но, как говорится, надежды юношей…

Часа через два, когда солнце опять встало вертикально над головой, с почвоведческой частью было покончено. Допили воду из фляги, собрали вещи, и двинулись к Дому.

Дома все оказалось в порядке: Шеф был уже в трусах (семейных), Марат что-то ностальгическое рассказывал Олегу, и Преферанс, как и емкости с напитками, были полузакончены. Галина опять ушла переодеваться, Рашид же с Артемом взялись за салат, хлеб, и прочую снедь, требовавшуюся к Плову.
Через еще полчаса все было готово, преферансистам предложили прерваться, и все уселись за стол кушать. Для Галины Шеф специально привез пятилитровую бутыль «своего» - он замечательно делал вино из Паркентского же винограда, который они с Владимиром Николаевичем закупали осенью по триста килограмм – больше в багажники их машин не помещалось.

Обед прошел на достойном уровне. Даже Галина не ломала из себя «Кандидата» (еще бы – в присутствии Шефа – Доктора технических Наук! ), и вела себя расковано и… мило. Особенно после того, как бутыль опустела на добрую треть.

После обеда, длившегося побольше часа, из-за традиционного разговора об общих коллегах, преферансисты продолжили. Марат с Олегом тоже.

Артем же с Рашидом пошли спать.

Ужин и вечерне-ночной преферанс ничем не отличались от традиционных… Как и полуночное купание под трубой для снятия симптомов чересчур обильного возлияния.

Ночевали тоже традиционно: Галина в отдельной комнате, специально подготовленной для таких гостей, остальные – как всегда. То есть – на своих постелях. В полностью отключенном состоянии. На следующий день после завтрака, состоялся отъезд Шефа с дамой, чем-то напоминавший отступление Наполеона из Москвы…

Владимир Николаевич, поотдувавшись, позвал Акопяна на партейку. Марат встал к казану – есть-то надо! Олег уехал переставлять улики.

Рашид с Артемом не придумали ничего лучше, как пойти посмотреть на Оползень.
 
- Как думаешь, что все-таки произошло? - неторопливо поднимаясь по первому склону, они задумчиво поглядывали вперед,и друг на друга.

- Думаю, они испугались твоих пропотевших штанов, и предпочли быстренько убраться с этой планеты!
- Ага. Смешно. А в-натуре?.. Ты же у нас, типа, спец по НЛО?

- Тоже мне – спец… - Артем тяжело вздохнул, - А в-натуре, я думаю ты своим появлением  ТАМ, внутри, что-то активировал, а поскольку мы убрали слой земли, они смогли засечь сигнал, и прилетели ночью, чтобы, значит, забрать ее наконец…

- А… Нам они как-нибудь… Вредить будут?

- Вряд ли… Я так думаю, они про нас и не узнают – скорее всего, решат, что эта хреновина сработала сама. Во-всяком случае,я  на это очень надеюсь… Иначе нас всех уже забрали бы!

- А… Наша яма?
- Мы же ее засыпали – может, они решили, что мы и так достаточно напуганы…

По-видимому обоих эта немудреная мысль успокоила и они замолчали вплоть до достижения вершины. Там оба на какое-то время замерли.

- Ты будешь кому-нибудь… рассказывать?.. - спросил Артем, обозревая  сверху картину мирного пейзажа с большой неаккуратной дырой посередине холма.

- Нет! – категорично заявил Рашид.

-Почему?
- Это просто. Мне зимой защищаться. Если мы хотя бы заикнемся, что видели чего-то такое, сплетни так или иначе дойдут до членов Ученого Совета. Мне не хотелось бы прослыть …   Идиотом, или, там, фантазером…
Ну, ты же понимаешь – реально никто не поверит, а авторитет и все полученные нами результаты будут… дискредитированы. А я хочу быть Кандидатом. Все-таки, пять лет работы. Не хочется выбрасывать коту под хвост… Сам знаешь.

Артем знал. Рашид не сачковал – все его данные были получены потом и бешенным терпением. Да и насчет сплетен он стопроцентно прав… А он сам? Да верит ли он сейчас, даже глядя на «природную эрозию», в то, что они позавчера видели?!..

А как же… И его будущая Научная Карьера?! Возникнет ведь наверняка и у него «Проблема доверия к результатам!«
- Если ты не скажешь, и я никому не скажу. – буркнул он. - Будем придерживаться версии Владимира Николаевича.
- Договорились.- они молча пожали друг другу руки, и стали спускаться обратно – к Дому.

Владимир Николаевич, как всегда, оказался прав – фотографии, сделанные с нужного ракурса произвели неотразимое впечатление на членов Ученого Совета. Отчет утвердили. Владимир Николаевич был доволен. Шеф тоже. Сдачу отчета традиционно… отметили.

Артем с Рашидом… держали слово.



Об этом случае мне рассказал один из его участников, когда был уже дедушкой со стажем.

И я ему не поверил.
Пока волей случая мы с ним не оказались в уже полуразрушенном и заброшенном, давно необитаемом Доме экспедиции, и он не сводил меня туда.

Огромный оползень никуда не делся. Только оплыли под ливнями и таящими снегами его стороны и сгладилась поверхность.

Дырка в склоне холма до сих пор хранила контуры вырванного оттуда неизвестными силами округлого предмета…
Все равно, я предпочитаю называть повествование об этом фантастическим рассказом.