Лейтенант и Змей Горыныч. Глава 21

                Глава двадцать первая.
 
                Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и на пороге явился запыхавшийся от долгого бега Ваня Федотов в расстёгнутом кителе и тапочках на босу ногу. «Лейтенант! Полундра! Наших бьют»!- закричал он.   
                «Что такое»?- явился, нахлобучив фуражку задом наперёд,  из-под ходящего ходуном стола  Серёга. «Дядя Коля»!- оборотившись  к, лежащему без памяти,  Просфорову, продолжал старшина: «Ты зачем же Петьку Ворожкина машинкой управляться научил?! Я, грешен, наших отпустил с трактором на танцы в район, так он и придумал  – я их машинкой в пять секунд заброшу, и забросил. А только что чёрт довольный прилетел, говорит, там у них драка с 5..м ВСО. И наших бьют»! «Как это наших бьют»?- пробормотал лейтенант, в голове которого нежданно всплыли картины отрочества, овраг в конце их улицы, где редкую субботу не случалось драки ребят из их школы против ПТУ кирпичного завода, разбитые лица одноклассников, и он, не помня себя от пьяного гнева, выкрикнул срывающимся от жажды боя голосом: «Наших бьют»!!!
                «Где»?- встрепенулся левый крайний, выпуская из зубов ухо среднего.  «Амзук Горыныч, что же ты»?!- обернулся к нему лейтенант, видя, что Просфоров нетранспортабелен, а старики слишком заняты. Змей совместными  усилиями мгновенно примирившихся голов своих сорвал бидончик, застрявший на ушах правого крайнего, и вслед за Серёгой  с топотом вылетел в двери, на ходу принимая свой естественный облик. У них за спиной водяной, вооружившись оторванной ножкой стола, полной мерой воздавал Крутикову за открывшееся  злодейство, пытаясь загнать его между причудливыми конструкциями  экологически чистого агрегата «воздух-самогон».
                Многие жители районного города Петровска могут засвидетельствовать тот факт, что поздним вечером в субботу, во время обычной для этого времени года драки возле районного дома культуры между военными строителями разных частей, по утыканному яркими, будто начищенными ради такого серьёзного события, звёздами прилетел  трёхглавый огнедышащий змей с лейтенантом и прапорщиком в тапочках на борту. Змей покружил над площадью, пока его пассажиры жадно всматривались с вышины в толпу дерущихся, где бойцы дорожно-строительной части были теснимы превосходящими силами мелиоративного батальона. В толпе выделялась щуплая фигура дембиля с рейкой от забора в руках, прикрываемая с  фланга младшим сержантом Пащенко, а с тыла каптёрщиком Хакимовым. За трактором  таился сержант Мичурин, его нашли, стукнули пару раз и, опрокинув  его вялое сопротивление,  переключились на тракториста, но вскоре поняли, что сунулись зря и отступили, подсчитывая выбитые зубы.
                И вот, змей приземлился на глазах восторженной толпы, на ходу превращаясь в трёх здоровенных мужиков, ринувшихся на толпу несчастных мелиораторов и обративших её в бегство. Теряя колы, лопаты и последнее мужество, противник бежал к восточной окраине. На поле минувшего боя прапорщик Федотов построил своих подчинённых, объявил общую благодарность, замечание побитому Мичурину и, воздав всем сестрам по серьгам, убыл из города на тракторе под  восторженные крики толпы. 
                Лейтенант же и Змей, сокрушив последнее сопротивление несчастных мелиораторов, увлёкшись, опрокинули и высланную для пресечения беспорядков дежурную роту мотострелковой дивизии, а её командира, старшего лейтенанта Муковозова лично, мордой в грязь на задворках ДК, и, осознав, что воевать более не с кем, растаяли вновь в холодном звёздном небе подобно гигантской ночной птице.
                Так как факт участия в драке трёхглавого змея противоречил материалистическому подходу к делу начальника политотдела дивизии полковника Дубова, лично при этих событиях не присутствовавшего, но обладавшего трезвым взглядом на вещи, то и проведённым расследованием он был признан  нереальным. Раз так, то не менее нереальным стал и факт избиения одним неизвестным лейтенантом более трёхсот военнослужащих и военных строителей. В результате  этих умозаключений  было принято  решение событий огласке не придавать. Снимок же следов змея, сделанный на месте его приземления  дотошным учителем биологии Самокатовым был признан нечётким и неубедительным.   
                Предположив, что именно такой ход расследования драки наиболее очевиден, Змей успокоил Сергея, маленечко протрезвевшего и осознавшего всю тяжесть содеянного: «Я здесь был. А меня в природе нет. Значит ничего и не было». По достоинству оценив логику его заявления,  Сергей вспомнил о «герое» : «Амзук Горыныч, а чего  с ним-то делать»? «Давай, в болоте утопим»,- отвечал Змей. «Нет, так нельзя»!- возмутился Перевалов: «Его нужно судить по всей строгости Советских законов»! «Не получится». «Почему?!  Преступление налицо, а во всех газетах пишут, что нужно разоблачать преступленья времён культа личности»!  «Не получится. Магнитофон разбили, а свидетелей двое – я да водяной, кроме нас, кто такой был Шурка Карпёнков вряд ли кто и помнит, а нас в природе не существует, значит, опять же «ничего не было»…
                «Нда»,- протянул Сергей.   
                Они летели между небом и землёй, летели под звёздами, чуть поблёкшими в клубах поднявшегося из болота тумана, летели, почти задевая верхушки чёрных елей, а внизу… внизу,  сквозь лес  светлела бетонная полоса  дороги, а где-то далеко на востоке натужным  вращением шестерён небесной механики усталые ангелы подымали декорации нового дня…      
                Увиденная внизу, когда на минуту он отвлёкся от своих переживаний, дорога более всего поразила воображение лейтенанта. Он поглядел-полюбовался, да и  обратился к Змею за разъяснениями, что за сила и по какому праву соорудила её в этих полных чудес  местах, и почему тогда ему, лейтенанту Перевалову, нельзя строить такую же. Змей рассмеялся: «Ну, ты даёшь, зёма, твоя ж дорога! Я полдня для тебя старался, а ты хоть бы спасибо сказал». «Моя? Вот дела»!- обескуражено протянул лейтенант, а потом спросил: «А фонари  вдоль дороги откуда? И горят уже».  «Ну, фонари это подарок».  «От тебя? Спасибо»! «Зачем от меня. От старшего прапорщика  Занина.  Был такой ВРИО командира роты, электрик хренов. Хотел от меня проволокой под током отгородиться, за что и поплатился. Он теперь за приписки последний год в тундре комаров кормит. Я его готовую подстанцию и фонари за одну ночь в Карпёнковом болоте спрятал, а тут к нему проверка из  самого Главка. Где, спрашивают, подстанция, где фонари, черти съели или дракон утащил? А может, говорят, ты, дядя, нам лапшу на уши вешаешь, а сам провода и стройматериалы налево пустил? И всё – разговор короткий!  Зато, теперь тебе, зёма, подарок. Главное, наш уговор не забывай».
                От упоминания про тундру и про комаров Серёге стало жарко, потом холодно. Однако, холод этот помог привести ему в порядок мысли, и он вдруг с ужасом представил себе, как по болотам и лесам путаным перепутанным после змеевой работы, потеряв все ориентиры, блуждает его старшина. «Ничего с ним не случится»!- успокоил его Змей: «Дорогу, в конце концов, они найдут, горючки у них – до Китая хватит, а в  лесу с голоду не пропадут, сейчас в лесу прокормиться несложно. У тебя ведь проверка не завтра, значит, успеют, а я  тебя сейчас прямо в казарму доставлю, к вечерней поверке. А там, ложись спать – утро вечера мудренее».   
                Поверки в роте не было. Сегодняшний дежурный по роте Хачикян о ней и не заикался, а вместе со всеми  уселся к телевизору. Сел, закурил, расслабился, но тут в небе над казармой нечеловеческий хор пропел: «Выходим строиться на вечернюю поверку»! и перед испуганной, мгновенно построившейся ротой явился её новый командир верхом на трехглавом  змее.
                Поверка в тот вечер прошла так, как проходит она в гвардейских частях в присутствии    Министра обороны, настолько все были подтянуты и так преданно кричали: «Я!», услышав свою фамилию, что предположение о том, что в этой роте ещё вчера  мало кто мог объяснить, что такое поверка вообще, звучало, по меньшей мере, кощунственно. Участники же коллективной  драки возле ДК города Петровска были помечены в книге поверок словом «командировка». Затем прозвучала команда «Отбой!» Отбились и уснули все мгновенно, так, что даже кот не успел  проявить свои таланты.  Он тоскливо сопел сквозь сон, стянув на себя одеяло со спящего как мешок Юсупа.
                Лейтенанту же не спалось.  Всё оставшееся до рассвета время он почти не спал, каждый час вставал, выходил на крыльцо, слушал, не раздастся ли вдали гул тракторного мотора, расстрелял  в небо почти весь запас ракет  обнаруженной в канцелярии сигнальной ракетницы, но ответа не было, видать крепко заблудился старшина на перепутанных Змеем за день путях-дорожках. Далеко за полночь водяной привёл Николая Ивановича, но, на просьбу лейтенанта поискать по своим каналам Федотова,  ответил решительным отказом: «Нету теперь моих каналов. Всё змей перепутал, паршивец…» и исчез.  Растворился в ночном тумане.
                Лишь за полчаса до подъёма Сергей уснул. Спи, Серёжа, утро вечера мудренее. Что-то будет завтра?