Шерри

    Он стоял на смотровой площадке над бывшим кратером вулкана.
    Позади возвышалась гора-верблюд с  каким-то военным сооружением, с которого, видимо, обозревалась огромная часть сирийско-африканского разлома.
    Великие скульпторы — ветер  и песок с сезонными, почти тропическими, ливнями тысячелетиями трудились над камнями этих склонов, как Микеланджело отсекая все лишнее. Вот выглядывает голова слона, а вот — морда тигра, а тут — какое-то сказочное существо с ликом  лукавого старика.   
    Он сделал несколько снимков.
    Вдруг налетел шквальный ветер, стал вырывать  из рук камеру,  как-будто не разрешая уносить отсюда копии наскальных скульптур.
    Он повернулся спиной к яростному ветру, уперся в ограждение смотровой площадки и упрятал камеру в кофр. И тут увидел, что к  ногам подкатилось, сухое растение  похожее на перекати-поле. Он поднял его и стал рассматривать.  Что-то было в этом клубке такое замысловатое, что  заставило  отправить его следом за камерой.
    В тот же миг ветер утих. Словно  отключился гигантский ветродуй, хозяйничающий в этой пустыне.
    Пора было возвращаться.
    А через несколько дней он выходил из аэропорта уже на другом берегу океана.
    Прошло много времени, пока  у него появилась возможность вернуться к своим снимкам разлома. Доставая камеру, он почувствовал укол в палец. Заглянув во внутрь кофра, обнаружил то, о чем давно забыл —  клубок беспорядочно переплетеннных серовато-коричневых стеблей, конфигурацией своей похожий на вилок цветной капусты или на пучок запутанных морских водореслей, выброшенных прибоем на прибрежный песок.  Но ему показалось, что  в расположении стеблей проглядывается рисунок только-только начинающего распускаться бутона розы.
    «Моя Роза» , - произнес он вслух. Он  достал глубокую тарелку, налил в нее воды и положил туда это засохшее природное переплетение, не рассчитывая, что  безжизненные перекрученные стебли когда-нибудь оживут.
    И долгое время Его Роза оставалась серой и безжизненной. Тогда он стал просить ее откликнуться на его призыв, каждый вечер стал разговаривать с ней. И однажды, когда по своему обыкновению, вернувшись домой, пошел поздороваться со Своей Розой, увидел, что стебли зазеленели. Он очень обрадовался, сел рядом и, забыв даже об ужине, стал говорить с ней. И, о чудо!,   на зеленых стеблях появились маленькие почки. Они постепенно увеличивались в размере, потом стали лопаться и превратились в маленькие розовые цветочки.
    «Сладкая моя, дорогая моя, - обращался он к растению, - если бы ты знала, как я благодарен тебе за подаренную радость возрождения. Ты такая милая, нежная, ты внесла в мою жизнь столько разнообразия, украсила мое одиночество. Своей расцветкой ты похожа на японскую вишню — сакуру. Я буду называть тебя Шерри. Это и дорогая, и сладкая, и вишня — все в одном таком чудесном имени. Если не против, дай мне какой-нибудь знак»
    Он  даже не заметил, как его голова склонилась к столу, и он так и заснул, положив голову на руки.
    Ему снилось, как Его Роза заговорила с ним. Она благодарила его за то, что он вернул ее к жизни и обещала радовать  своими цветами до тех пор, пока он не забудет подливать воду, и с удовольствием откликаться на новое имя.
    «Моя Шерри, я буду всегда с тобой, - сказал он, -  даже если ты захочешь отдохнуть и  станешь без цветов и как-будто безжизненной, я буду беречь тебя и снова дам тебе возможность зацвести, как-только ты этого пожелаешь»