Я шла марафонским шагом с работы в магазин, обогнать меня можно было только бегущему человеку. Как не старалась купить только самое необходимое, набралось все равно две неподъемные сумки. После магазина планировала забрать сына из детского сада, теперь же нужно отнести свою ношу, которая не тянет, домой. Раз не удастся сэкономить энергию, заберу дома собаку, чтобы потом не выгуливать, с ней сходим за Пашкой.
Мой большущий королевский пудель Джерри проволок меня по всем дворовым кустам, пока не справил свои туалетные потребности, к детскому саду мы не приблизились. Задрав в последний раз ногу на поребрик, пес разрешил вести его по моим делам.
Пятилетний Пашка увидел нас сразу, как мы вошли в калитку детской прогулочной площадки. С гиканьем индейца он ринулся к нам, а за ним – вся гуляющая группа. Пашка бросился на шею к своему четвероногому другу, а я стояла и глупо улыбалась: растет мужчина, к маме на шею не вешается. Дети стали просить поводок, чтобы погулять с собачкой. Воспитатель Лариса Юрьевна кивнула мне головой, я, с ее согласия, как всегда, отстегнула от поводка Джерри. Он понесся со всех ног от толпы визжащих малышей. Мы с воспитателем смеялись, наблюдая, как ребятишки гонялись за собакой. Рядом с нами стояли родители, зазывали своих чад домой, но их никто не слышал. Я окликнула Джерри, он подбежал ко мне, пристегнулся к поводку. Запыхавшийся и счастливый сын с разбегу сунул мне ладошку в руку, и мы пошли впереди других родителей. Малышня меня уговаривала, чтобы завтра опять пришла с милой собачкой, которая с ними играет и не кусает. Я смотрела на своих «детей», не разбирая дороги, они шлепали по лужам. Прикидывала: сначала мою собаку, потом стираю сырую и грязную одежду сына. Нужно не забыть помыть обувь и поставить сушить.
Эта поздняя осень не радовала хорошей погодой, почти целыми днями шли проливные дожди. К подъезду мы пробирались вброд, у самых ступенек была огромная яма, заполненная водой. На этом испытания не закончились: отключили лифт. Мы пешком пошли на 8 этаж. Джерри, как ездовая собака, тащил нас за поводок наверх, мы только переставляли ноги. Он вдруг встал, мы с ребенком от такого резкого торможения чуть носом не уткнулись в ступени. На полу лежал мужчина, он полностью перекрыл проход к следующему пролету лестницы. Джерри сел и завыл. Пашка дергал меня за руку.
- Мам. По-моему, это наш пьяный папа спит.
Если бы спал. Судя по завываниям пуделя, он уже не проснется. Я оттащила собаку от своего непутевого мужа и позвонила к соседям в квартиру. Минут через двадцать приехала милиция. Собравшуюся толпу соседей разогнали. Я наблюдала за всеми манипуляциями милиции как бы со стороны, будто это не я и не мой муж Николай. Супруга перевернули на спину, из живота торчал нож. О чем бы меня не спрашивали. Я кивала головой, совершенно не слыша вопросов, но заранее со всем соглашаясь. Думала, хорошо, что сегодня он не придет пьяным домой, мы с сыном выспимся до утра, не будет бить собаку и кричать на всю квартиру, что ни на какой работе я не была, а шлялась с мужиками. Наверное, это грех, но я чувствовала освобождение.
Оперативники сидели и передвигались на корточках, искали улики. Сквозь ватное окружение пробился голос.
- Женщина. Завтра придете в отделение милиции к следователю Петренко. Узнаете меня?
И тут у меня прорезался голос. Я почувствовала, что говорю, да и смысл вопроса дошел до меня.
- Да, как же я могу узнать, если вы все на одну спину и голову, все в кителях и фуражках ползаете по полу.
Следователь Петренко никак не хотел от меня отставать.
- Гражданка Васнецова. Вам вызвать врача?
Какого врача? Кому? Николаю не нужен. Пашка! Я посмотрела на свои руки, они были свободными. Куда девалась ладошка сына и поводок собаки? Я строго посмотрела на Петренко.
- Где мои дети?
Следователь опешил.
- С вами был один ребенок, он в 56 квартире.
- А, собака? Где моя собака?
Тут до него дошло.
- Этот пудель тоже ваш ребенок?
- Да. Где мой пудель?
- Тоже в 56 квартире. Вы успокойтесь гражданка Васнецова, - умоляющим голосом взывал ко мне следователь.
- А я и не волнуюсь. Вот возьму детей за руки и буду спокойна.
Я развернулась и пошла в 56 квартиру, а этот Петренко ехидненько заметил.
- Черного, кудрявого, на четырех лапах вы тоже за руку водите?
Оглянувшись на тупого оперативника, я строго поставила его на место.
- Нечего из меня строить ненормальную. Я вожу пуделя за поводок.
И тут следователь высказал совсем дикую мысль.
- Надо было и мужа водить на поводке, тогда бы мы здесь не находились, гражданка Васнецова.
- Он не ребенок, а мужчина, как вы. Что вас жена на поводке водит?
Я приблизилась к 56 квартире, когда сзади меня раздался сдавленный смех, вроде, как не место для веселья.
- Что, съел, Петренко? Не удалось Дамочке рот заткнуть? Это тебе не с нами пикироваться в остроумии, - милиционеры издевались над следователем.
Пашка с Джерри, прижавшись друг к другу, сидели у самых дверей на мягкой тумбе для одевания обуви. Только я перешагнула порог, они бросились ко мне: сын обхватил меня за живот, спрятав в нем голову, а пудель прижался к моим ногам, засунув нос в мою руку. Соседка Галя жалостливо смотрела на осиротевшую семью. Как же, кормильца потеряли !?
- Варвара, проходите на кухню, я вас ужином накормлю.
- Нет. Спасибо. Мы сырые и грязные. Пойдем домой. Помыться, посушиться. Еды я принесла две сумки.
Мы вышли на площадку, откуда уже увезли Николая, милиция уехала, нас ждал следователь.
- Гражданка Васнецова, вы можете со мной поговорить? – видно он понял, что на завтра не нужно откладывать вопросы и пока дамочка в шоке от нее можно добиться не только показаний, но и признаний.
- До сих пор, вы разговаривали со мной без спроса. Я вам в товарищи не набиваюсь, но обращение «гражданка» раздражает. Меня зовут Варвара Анфиногеновна. Пойдемте к нам в квартиру, там и поговорим, - я решительно прошла мимо его к лестнице, таща одной рукой Пашку, другой – Джерьку за поводок. Тормознув у места, где лежал мой муж, перешагнула его, а сын и собака обошли по краям. Джерри привычно поволок нас на восьмой этаж, за нами еле поспевал Петренко.
- Варвара Офигеновна. Вам и лифт не нужен, есть свой гужевой транспорт.
- Уважаемый следователь, мое отчество не от слова офигеть, а от имени Анфиноген, - и по слогам произнесла:
- Вар-ва-ра Ан-фи-но-ге-нов-на.
Хмыкнув, Петренко представился.
- Тогда, я не уважаемый следователь, а Олег Степанович. Вы, по всей видимости, учитель?
- Олег Степанович, я – адвокат, специализируюсь по гражданским делам, но бывают и уголовные.
- О! Так мы с вами коллеги.
Открыв дверь своей квартиры, я скомандовала:
- Дети – в ванную. Следователь – на кухню. Будем ужинать.
Джерри с разбегу запрыгнул в ванную и сел ждать, когда до него дойдет очередь. Я раздела Пашку, умыла, переодела и, он пошлепал на кухню развлекать Петренко. Переоделась сама, вымыла собаку, немного посидела на бортике ванной, подумала, о чем будем говорить со следователем. Ведь я даже не догадывалась, когда тащила сумки домой, поднималась и спускалась на лифте, что мой муж в это время уже лежал между пятым и шестым этажом. Если работал лифт, что он там делал?
Я зашла на кухню с вопросом.
- Кто будет, есть яичницу?
Пашка заорал.
- Нам с Джерри по два яйца и кусочку колбасы, дяде Олегу – три яйца и два кусочка колбасы, он меня больше в два раза.
Пока жарилась яичница, я настрогала салат. Петренко вел себя так, как будто мы с ним сто лет знакомы, и вообще – женаты. Подразнивал Пашку, неизбалованного вниманием мужчин. Трепал между ушей упрямую голову собаки, не разрешающей чужим людям к себе приближаться. Красавцем следователя назвать нельзя, лицо его, словно вырубленное топором, напоминало воина, подтверждал это впечатление и жесткий, испытывающий взгляд, глубокопосаженных глаз, говорил об уме и непримиримости. А ямочка на подбородке указывала на ехидный изменчивый характер. Хотя лет ему было под сорок, но при своем высоком росте, он выглядел молодо и подтянуто. Пока мы ужинали, следователь постоянно упирался в меня взглядом, рассматривал и наблюдал. Я считала себя обыкновенной женщиной с заурядной внешностью, на работе все восхищались моей каштановой шевелюрой, которую я затягивала жгутом на затылке. Меня нельзя было назвать ни толстой, ни худой, при среднем росте бедра были широковаты, зато талия выглядела осиной. В своей фирме среди пятнадцати адвокатов я считалась первой и единственной красавицей, все остальные были мужчины. Я привыкла работать с мужиками, поэтому Петренко меня нисколько не смущал.
Сопротивляющегося Пашку после ужина я выпроводила к соседям, у которых две дочери были чуть постарше его. Пообещала, что через полчаса заберу обратно.
Петренко мыл посуду, когда я вернулась.
- Олег Степанович. Пишите свой протокол, у меня времени в обрез.
Он неспеша домыл последнюю тарелку, вытер руки и сел за вытертый стол.
- Когда вы в последний раз видели своего мужа? Не было в его поведении что-нибудь странного? Есть ли у него враги? Кто мог его убить?
Я выдохнула.
- Странно уже то, что я видела его вчера вечером дома, да еще и трезвым, поэтому он был злой. Когда он отсутствует 3-4 дня, бывает гораздо добрее. Сегодня после работы я заходила домой, принесла продукты из магазина. Работал лифт, на нем я проехала туда и обратно. Мужа дома не было. Ума не приложу, что ему надо было на пятом этаже. Он не увлекался ходьбой, поэтому просто так, при работающем лифте, туда бы не пошел. Друзей у него нет. Есть только собутыльники, причем все время разные. Домой он их не водит, боится, что сдам в милицию. Убивать его не за что. За никчемность, лень и трусость не убивают. Выгоду оттого, что его не будет, получу только я, только мне он мешал спокойно жить. Но я его не убивала. Я не могла решиться даже на развод, как подумаю, сколько нервов и сил нужно приложить, так и терплю дальше.
- Вот слушаю я вас, Варвара Ан-фи-но-ге-нов-на и поражаюсь. Зачем себя так не уважать и не любить? От такой жизни выть хочется!
- Вот и вою.
Дальнейшие мои откровения прервал дверной звонок. Открыв дверь, я увидела грузную фигуру моего несостоявшегося клиента.
- Господин Арефьев. У вас хватает наглости являться ко мне домой? Я сказала, что ваше дело вести не буду. Не нужно снова предлагать мне баснословные гонорары, я не буду защищать ваши интересы.
Дверь, конечно, я не смогла закрыть, Арефьев со своим телохранителем легко меня отшвырнули и вошли в квартиру.
- Хватит, птичка, чирикать. Твоему мужу не безразличен твой гонорар, аванс он взял, придется его отработать.
От выпрыгнувшего в прихожую, как черт из табакерки, в милицейской форме Петренко, челюсть наглого клиента отвисла.
- Пожалуйста, поподробнее с места про аванс, господин Арефьев, - следователь с ухмылкой наблюдал за толстяком с бегающими глазами.
Петренко решил еще сильнее накалить обстановку.
- А. вы, Варвара Анфиногеновна, идите на кухню и напишите заявление в милицию о преступном налете на квартиру адвоката, - ехидный милиционер произнес мое отчество скороговоркой, даже не споткнувшись.
Уговаривать меня не пришлось, быстренько настрочив заявление в милицию, я вынесла его следователю в коридор, где растерянный богатей напрягал свою голову, как складнее преподнести подкуп адвоката.
Петренко приветливо махнул рукой, приглашая клиентов на свой опорный пункт - кухню. Усевшись, Арефьев вытер носовым платком вспотевший лоб. Тупо смотря на включенный диктофон, выставленный посередине стола, начал признание.
- Так, это, на прием к Васнецовой я опоздал, время поджимает, до суда считанные дни остались. Приехал сюда, позвонил в квартиру, открыл ее муж, сказал, что аванс берет. Я подумал, что он от лица жены говорит.
- Сегодня вы опять опоздали на прием? Время поджимает, решили дома навестить? – с улыбкой простачка уточнял следователь.
- Так, это, деньги не малые отдал. Пять штук деревянных, - талдычил Арефьев.
- Когда вы отдали деньги Васнецову? Подумайте, прежде чем отвечать, - Петренко подвел к основному вопросу.
- Вчера вечером, в пять часов вечера, адвоката еще дома не было, ее муж вытолкал нас из квартиры, сказал, что сам все утрясет, не вру, точно, спросите у него.
И тут следователь задал совсем неуместный вопрос.
- А, сегодня, зачем с Васнецовым встречались?
- Так, это, узнать, когда на прием к адвокату подходить. В три часа дня мы встретили его у дверей квартиры, он деру дал от нас по лестнице вниз, прокричав, что долг вернет через неделю. Значит, деньги он у нас взял в долг, ухохочешься. Мы на лифте вниз спустились, ждали, ждали – не дождались, успел как-то сбежать. Вот вечером и явились уточнить, когда на прием к адвокату.
- А почему за ним по лестнице не побежали? Пусть не сами, ваш телохранитель бы догнал.
- Так, он – телохранитель один, все время при мне, а я по лестницам не бегаю, сердце барахлит и одышка.
Следователь потянулся, не вставая с табурета.
- У меня на сегодня больше вопросов нет. Завтра с 9 до 10 часов утра подойдите в первое отделение милиции в 201 кабинет, подпишите протокол допроса.
Тут я не выдержала.
- А у меня есть вопросы. Вы, господин Арефьев, поняли, что я никаких авансов не получала и ваше дело вести не буду? Ищите другую дуру, которая у детей отсудит вам дом под очередное казино. Видите ли, ему понравилась архитектура здания детского дома!? Где и слов-то таких мудреных набрался. Архитектура! Да, вам понравилось, что дом стоит в центре города, да еще и с небольшим парком! Если еще раз увижу вас у себя в кабинете или дома, то мое заявление о нападении превратится в уголовное дело. Понятно изъясняюсь?
Арефьев уныло кивнул головой и удалился со своим телохранителем. Мы молча смотрели друг на друга со следователем. Он первым не выдержал затянувшейся паузы.
- Вы такой классный адвокат? Арефьев бульдожьей хваткой вцепился в вас.
Я не ответила, сочла вопрос риторическим.
Раздался дверной звонок, я, как выдрессированный швейцар вместе с орущим пуделем пошла открывать дверь. На пороге стоял очередной милиционер, он обошел меня и подался в свой офис, где за кухонным столом прочно засел следователь. Милиционер доложил, что познакомился со всеми жильцами нашего подъезда, нашел свидетелей, которые видели моего мужа, входящим в подъезд около 14.30, а в 15.00 туда вошли два здоровых мужика с Джипа, который стоял у нашего дома, они задержались минут 10-15, после чего сели в машину, постояли у подъезда минут двадцать и уехали. Еще видели двух мужчин в рабочей одежде, которые примерно в это же время несколько раз входили и выходили из подъезда. Лифт сломался примерно в 17.15.
Я стояла в дверях кухни и слушала доклад, прикидывая про себя, что Арефьев со свом телохранителем не могли убить Васнецова. Тогда, кто? Эти неизвестные двое мужчин? Прямо скажем, я – подозреваемая. Только бы нож не оказался кухонным орудием с моими отпечатками пальцев. Не хватало еще отдуваться за несовершенное убийство.
- Олег Степанович, думаю, пришло время нам распрощаться, у меня много домашних дел, нужно успеть сделать, а-то опять придет пьяный супруг, - язык чесался сказать «козел».
Боже. Что я несу! Не придет муж ни трезвый, ни пьяный. Его – нет. Я в трансе уставилась на Петренко, только сейчас до меня дошло, что мне теперь спешить некуда, никто не будет терроризировать и орать. С высоты роста грохнулась на табурет, следователь открыл рот, я его прервала.
- Знаю, знаю. Я не сошла с ума, мне надо подумать.
Петренко встал, но прежде, чем уйти, сделал мне выговор.
- Варвара Анфиногеновна, вы просто поражаете меня своей непосредственностью.Хоть понимаете всю серьезность вашего положения? Я посмотрела на него усталыми глазами.
- Короче, я – подозреваемая. Пришла я из магазина домой в 17.05, бросила сумки с продуктами на кухне, посмотрела на часы, взяла собаку на поводок и спустилась на лифте во двор. Как я входила в подъезд видела соседка с первого этажа из окна, я еще с ней поздоровалась кивком головы. А дальше в свидетелях только мой пудель. Кстати, вы нашли у моего мужа пять тысяч рублей?
- Нет. Денег у него не было.
- Странно. Не мог же он их дома спрятать! Надо спросить у Пашки, он целый вечер вчера крутился около отца. Я вскочила, не успела дойти до двери, как опять раздался звонок. На площадке стояла соседка с моим плачущим сыном.
- Варя. Я не смогла объяснить, что его отец не ангел. Ты извини, он подслушал мой разговор с мужем, понял, что отца убили.
Пашка ревел на всю квартиру, периодически взмахивая руками и хлопая ими по бокам, как делают старушки при великом изумлении. Я никак не ожидала, что он так тяжело перенесет потерю отца, который и вниманием особым его не баловал, когда был трезвым, а пьяным вообще не замечал или орал, как на мое досадное дополнение. Я присела на корточки, обняла сына и стала уговаривать, поглаживая по голове.
- Родной мой, у тебя есть еще мама и Джерри. Мы тебя очень любим. Не плачь. Моя кровиночка. Иди ко мне на ручки. Я положу тебя на диван, поглажу спинку. А Джерри ножки полижет.
Пашка лежал на диване и вздрагивал от проходящей истерики, я разглаживала ему спину и пела песенку про львенка, который лежит на солнышке. Пудель пристроился у него в ногах и вылизывал между пальчиками.
- Мама. Если папа умер, он стал ангелом? Теперь будет у нас тут летать и наблюдать все время?
Так вот, что его волновало – незримое присутствие отца.
- Пашенька. Нашего папу в ангелы не возьмут, так что летать и наблюдать за нами он не будет.
- Это точно?
- Точнее не бывает. Сам подумай, какой из нашего папы ангел!
- Вот и я думаю, поэтому и расстроился.
Петренко встрял в наш разговор, я была уверена, что он давно ушел.
- Павел. Вчера ты не видел, как твой отец что-нибудь прятал.
- Вон, там, за телевизором у него тайник, мне не дотянуться.
Следователь молча спросил моего согласия, я кивнула головой. Он достал полиэтиленовый мешочек, в который было завернуто 25 рублей. Облегченно вздохнув, я расслабилась.
- Странно. Если бы у моего благоверного завелись деньги. Он бы через час напился, а тут, весь вечер просидел дома и «ни в одном глазу». Олег Степанович. Не давали ему никаких денег. Они, если его и не убивали, то видели мертвым, поэтому утверждают, что одарили пятью тысячами.
Петренко положил сбережения моего мужа на стол, сверху свою визитку.
- Пойду я. Завтра после обеда позвоните, когда подойдете, нужно оформить протокол нашей беседы. Вы не боитесь остаться одна?
- Я ведь не Пашка, ангелов не боюсь.
- Не об ангелах речь, а о двуногих, которые по земле ходят. Ведь за что-то убили вашего мужа.
Слава Богу. Следователь не думал обо мне, как о потенциональном убийце.
Опять неожиданно раздался дверной звонок, хотя уже можно привыкнуть, что в сегодняшний вечер моя квартира – проходной двор. Джерька вперед меня рванул к двери и заорал грозным утробным лаем большущей собачины, видно, его тоже достали незваные гости. Придерживая его за ошейник, я открыла дверь. Моя подруга с детских лет Эльвира отстранила собаку.
- Не ори, не боюсь.
Ввалилась в квартиру с очередным бой-френдом изрядно «навеселе».
- Варька, мы тут шли мимо, решили тебя развлечь. Вовка доставай бутылек. Ого! А, это, что за красавчик? Никак, ты, Варвара, совсем перестала бояться своего придурка. Дома его, понятно, нет. А, вдруг, явится?
Элька ураганом пронеслась на кухню, заталкивая нас вперед себя. Пашка выскочил из комнаты и запрыгнул на любимую тетю, визжа от радости. Элли усадила его к себе на колени.
- Зайчик мой, залезай в сумку. Что я тебе принесла?
Пашка вытащил шоколадку и пачку жвачки, расцеловал улыбающуюся любимую тетю, которая начала руководить вечеринкой.
- Быстро все за стол. Варька мечи закуски и рюмки. Давайте отпразднуем знакомство.
Петренко без колебаний, привычно уселся за кухонный стол. Элька почувствовав мое замешательство, отстранила меня от холодильника, из которого достала колбасу, рыбные консервы, огурцы. Быстро настрогала, дала команду своему ухажеру наливать, и через пять минут у всех в руке оказалась рюмка с водкой. Элли решила по всей форме представиться моему знакомому.
- Со свиданьицем. Я – Эльвира. Мы с Варюхой дружим с детского сада. И мне это до сих пор нравится. Терпеть не могу ее вторую половину, по-моему, взаимно, поэтому я до сих пор не замужем. Вы, небось, трезвенник. Иначе бы не понравились ей.
Следователь решил подыграть симпатичной женщине.
- Я – Олег. Мне тоже нравится Варвара Анфиногеновна, я совсем не трезвенник, но меру знаю. Нравлюсь я ей? Не уверен.
- Ого. Как официально. Значит, вы не тот, за кого я вас приняла. Тоже адвокат? С Варькиной работы? Значит, бездельник, там все такие. Что здесь потеряли? Опыт перенимаете? – подружка засыпала Петренко вопросами.
Володе, бой-френду Эльки, надоело оставаться без внимания и без водки.
- Давайте выпьем, а потом уж выясните, кто есть кто.
Я решительно поставила свою рюмку на стол.
- Хватит. Эля, сегодня днем в нашем подъезде убили Николая, я его нашла, когда возвращалась из детского сада с сыном и собакой. Олег Степанович – следователь, я – подозреваемая.
Элька махнула содержимое рюмки в рот.
- Тогда выпьем за упокой его души. Про этого засранца ничего хорошего сказать не могу, а плохое про мертвых не говорят. Но, Варька – убийца! Абсурд! Она даже мотыльков в доме вылавливает и выпускает на улицу, по траве с опаской ступает, боится букашку придавить, а вы – убийца. Смех, да и только. Почему только у нее очередь нуждающихся в защите? Мужики в офисе баклуши бьют, а у нее работы не в проворот. Потому что она всегда найдет в любом паршивце хорошее, и защищает его, как чистого праведника. Сидит такой долдон, слушает, как Варвара его расхваливает, на лице глупая улыбка, сам уверовал, что только он – борец за правду. А платят ей гроши. Всем мужикам в их юридической фирме за ее счет зарплату дают. Ну, где справедливость?
Вовчик опять попытался привлечь внимание к рюмкам.
- Давайте выпьем, а потом разберетесь, где справедливость.
Я тупо смотрела, как подружка с мужиками опустошала бутылку. Петренко после третьей рюмки согласился с ней, что справедливости в моей фирме нет, что денег мне мало платят. То, что я не убийца, он пришел к выводу после пятой рюмки. Вовчик быстро достал вторую поллитровку, во время распития которой они почти вычислили убийцу и решили провести следственный эксперимент. Роль убиенного согласился исполнить Володя. Поскольку я отказалась участвовать в их поисках, Элька была мной, а Олег фиксировал время. Я распрощалась со спитой компанией, пошла укладывать Пашку спать. Он не дождался нормального отхода ко сну и мирно спал на диване в обнимку с собакой. Я взяла на руки сладко сопящего во сне сына, перенесла в спальню и уложила в кровать. Джерри терпеливо ждал, когда я уложу Пашку, затем улегся на кровать с краю. Мой милый, расстроенный за день мальчик привычно высвободил из под одеяла руки и ноги, уложил их на собаку, которая обреченно вздохнула и закрыла глаза. Джерри с малолетства сына был его оградительной подушкой, без него Пашка через 10-15 минут после засыпания, скатывался на пол.
Дальше я действовала машинально: поставила сушиться вымытую обувь на батарею, постирала белье, прибрала на кухне, помылась и уже хотела идти спать, как услышала постукивание в дверь. В глазок увидела взволнованную компанию, возвращающуюся с эксперимента. Они громким шепотом обсуждали полученные показатели и периодически скреблись в дверь. Я решила, нужно выспаться, завтра нелегкий день, значит, всех отправляю восвояси. Но мне даже слово не дали вымолвить, Эля развернула меня и затолкнула на кухню, когда вошли все остальные, захлопнула дверь. Вовчик обиженно оглядывал чисто убранный стол, решительно вынял из-за пазухи очередной бутылек.
- Давайте выпьем, надо снять стресс, все-таки роль убиенного действует на нервы.
Я так и не смогла от них добиться, что входило в следственный эксперимент, кроме того, что Вовчик лежал на месте убитого Николая. На меня, вообще, не обращали внимания. Элька с Петренко увлеченно обсуждали все существующие варианты убийства, Вовчик в перерывах между версиями успевал говорить тост.
- Давайте выпьем.
Без толку было вмешиваться в процесс расследования и, я ушла спать.
Встаю я без будильника, но в это утро вместо привычной тишины по квартире разносился разноголосый храп. Заглянула на кухню: посуда вымыта и со стола убрано. В гостиной на разложенном диване втроем одетые спали экспериментаторы. Я поставила чайник и заорала «Подъем!»
Виновато и быстро мимо меня шмыгали Вовчик и Петренко. Элла сообщила, что она в отпуске, поэтому Пашку отведет сама в садик, а вечером заберет, так что я могу заниматься своими делами. Сын моментально вскочил с постели, узнав, что нас вчерашние гости, и побежал купаться во внимании мужчин, которого ему не хватало. Петренко застенчиво спросил у меня, в котором часу я буду свободна? Чтобы он на своей машине свозил меня в милицию с последующей доставкой домой.
Эльвира кормила яичницей и ворчала. Что в доме еды «шаром покати», никакого мяса нет для мужиков, я огрызнулась.
- На мясо пусть мужики сами зарабатывают. А из морозилки, заготовленные для Джерьки свиные уши, не тронь.
- Варька. Так это были уши? Мы ночью их съели. То-то думаю – мясо хрящеватое, да и постоянно какие-то жесткие волосы попадались, я брезгливо плевалась. А это и всего-то была щетина! Не делай большущие глаза, сегодня куплю нормального собачьего корма и телятины, меня премировали тремя окладами к отпуску. Кстати, я купила путевки для нас и Пашки в Сочи на десять дней. Отбываем через неделю. Ничего не говори. За эту неделю похороны организую, с почетом отправим в последний путь твоего благоверного и поправим нервы на юге, да и Павел моря не видал. Иди на работу и не забудь слезу пустить перед начальством, чтобы дали отпуск на пару недель, скажи «нервы ни к черту».
Я махнула рукой, бесполезно что-то говорить Эльке, если она что-то решила, найдет массу аргументов правильности своих действий.
Петренко открыл было рот, что во время следствия действует подписка о невыезде с места жительства, но и тут Эля оказалась на коне.
- А ты, Олег, не бери с нее эту подписку. В бега мы не ударимся. Вечером привезешь Варвару домой с допроса, оговорим, как будем ловить убийцу. Вчера вроде нащупали нить и почти обнаружили преступника, а сегодня на свежую голову, ничего не помню. Вот, вечером сядем спокойно за стол и восстановим ход наших мыслей. Вовчик, ты тоже приходи, вдруг опять потребуется следственный эксперимент.
- Так, я сегодня пить не могу. Мне завтра на работу. Я не пить и лежать «убитым» - не заставить. Может, сегодня Олег побудет трупом? Пусть лежачий дает указания. А? – Вовчик обеспокоено смотрел на своего кумира – Эльвиру.
- Б! Не можешь пить, не пей. Потребуется полежать – ляжешь. Мужик ты или нет? – Элли гневно смотрела на своего бой-френда.
При всей своей могучей фигуре и гренадерском росте он оказался слишком мягким, но с тонким чувством юмора.
- Хорошо. Скомандуешь «лежать!» - лягу, - Вовчик с обожанием взирал на своего деспота.
На Эльвиру невозможно было сердиться и злиться и, вообще, противостоять. Эльвиру Максимовну Бог наградил ростом 180 сантиметров и точеной фигуркой, ноги у нее, что называется, росли из ушей. Она любила серый цвет, и сейчас, на ней были серые джинсы и стального цвета джемпер типа «кольчуга». Элька была всегда выше меня на пол головы с русыми волосами и крупными чертами лица. Ее полные губы и темно-карие глаза с поволокой своей сексуальностью сводили с ума всех мужчин, которых она меняла, «как перчатки», чтобы не предъявляли на нее никаких прав.
Мать я потеряла в пять лет, воспитывала меня бабушка и отец, который не вылезал из командировок. Эля в детском саду взяла надо мной шефство: вытирала мне нос, растирала ушибленные коленки, смешила и уговаривала, когда я плакала. С тех пор она считала меня младшей сестрой, хотя только на три месяца у нее раньше день рождения, как старшая сестра она несла ответственность за меня. Ее родители тоже со временем привыкли, что у них две дочери. Когда я заканчивала институт, тихо во сне, как святой человек, умерла бабушка. У отца, которого я не помнила, давно появилась своя семья, куда меня не приглашали. Бабушкина двухкомнатная квартира по наследству перешла ко мне, правда, меня вызвали в суд, чтобы половину отобрать новой семье отца, там я первый раз и последний увидела свою мачеху, оравшую на судью, что слишком жирно иметь студентке такую шикарную квартиру. Но судья решила иначе: мне оставили не только квартиру, но и алименты с отца до окончания института. С тех пор я не видела и не слышала своих родственников. Пока Эля была полгода на стажировке в Париже, я вышла замуж за напористого шикарного мужчину Николая. Моей подружке, дизайнеру модной одежды, его шикарность показалась пижонством, а напористость – наглостью. Они просто ненавидели друг друга, но Эльвира терпела его из-за любви ко мне, а он, потому что жил в свое удовольствие и при выборе между им и подругой, оказался бы в проигрыше. Его никчемность я поняла позднее, чем забеременела, а дальше жила по инерции, поскольку знала, что все тяготы жизни ложатся на плечи женщины.
В нашей частной адвокатской фирме информация была поставлена на самом высоком уровне. Владелец Плачев Семен Семенович ежедневно получал сводки из всех горячих точек города, в том числе, из УВД. А как еще выловить богатых клиентов?
Не успела я перешагнуть порог нашей фирмы, как уже стала принимать соболезнования. Сам Эссэ встретил в коридоре, произнес трогательную речь, приобнял за плечи и завел к себе в кабинет.
- Варвара Анфиногеновна. Я думаю, что вам необходимо свободное время для решения скорбных проблем и, чтобы набраться сил душевных и физических. Я решил дать вам длительный отпуск за прошлый и этот год, - рокотал, патетически выражаясь, шеф.
Он помпезно вскинул руки.
- О! Не благодарите меня! так бы решил любой умный руководитель. Кроме того, выделяю вам материальную помощь, чтобы вы не нуждались во время печального периода вашей жизни.
Тут я испуганно подняла глаза на слишком щедрого начальника, просто так он деньги и отпуска не дарит, сейчас последует последняя просьба перед отпуском.
- К вам у меня есть последняя просьба. Переговорите с нашим новым клиентом, он желает только вашу юридическую помощь. Если дело дойдет до суда, то он согласен вас подождать, когда вы, посвежевшая, вернетесь после отпуска.
Еще не посвежевшая, но уже покрасневшая от внутренней злости, я елейным голосом спросила:
- Семен Семенович, этот клиент, случайно, не Арефьев?
У шефа забегали глазки, он попытался надеть на лицо маску оскорбленной добродетели.
- Что вы, что вы! Это он самостоятельно вышел на вас, не с моего согласия. Я был уверен, что вы не возьметесь за его дело, тем более, судиться с городом за выселение детского дома, - мне сразу стало понятно, что шеф посоветовал Арефьеву заполучить меня своими методами. Ну и гусь!
- Варвара Анфиногеновна. Дело, которое я вам вверяю – сложное, но не для вас. Десять лет назад в пригороде скончался владелец особняка Лазарев Павел Иванович, оставив дом по завещанию внуку Лазареву Павлу Алексеевичу, который проживает в Германии. Поскольку его не оповестили о смерти деда, в положенные сроки он не оформил дом на себя. Сейчас он в России, основал здесь совместную фирму и захотел вернуть свою собственность. Думаю, вам лучше встретиться с ним и узнать от первоисточника все подробности. Вас устроит, если Лазарев подойдет к 10.00? До этого времени все находящиеся у вас дела передайте секретарю Марине, она сама переговорит с клиентами: будут они общаться с другими адвокатами или ждать вас.
Мой шеф не дал мне даже времени на размышление, через полчаса подойдет Лазарев, а мне еще дела нужно сдать Марине. Но спорить, себе дороже. Конечно, я переговорю с «протеже» моего начальника, узнаю, что он имеет на руках, выдам задание и отбуду в отпуск. А, когда вернусь, решу, буду защищать его или нет.
Я встала, постукала пальцем по своим часам, показав шефу, что время поджимает, пора ему заканчивать патетические речи, и выскользнула за дверь. А Эссэ и за закрытыми дверями распространялся, что мне нужно спешить, времени в обрез до прихода клиента.
Из дома я выходила в спешке, не задумываясь о своем внешнем виде. Сейчас я вспомнила, что на мне черные джинсы и коричневый джемпер, на лице – ни капли косметики, значит, ни одной подчеркнутой черты – безликая. Не гоже миллионера в таком виде встречать, мне наплевать, что он обо мне подумает, просто, я сама буду комплексовать. Мариночка наманикюренными пальчиками стучала по клавишам компьютера, я придирчиво осматривала ее рыжий костюм, пожалуй, он мне подойдет, только юбка коротковата и в бедрах узковата будет, зато в районе груди – все нормально. Правда, цвет почти в тон моим волосам, затеряюсь, как в саванне, но выбирать не из чего. Маринка затравленно вскинула глаза, не ожидая от меня такого внимательного изучения.
- Ты, что, Варвара? У тебя шок после бестактной встречи с Семен Семеновичем?
Она выбежала из-за стола, усадила меня, погладила по голове.
- На тебе, милая, лица нет! Ух, этот шеф.
- Мариночка, лицо я не успела нарисовать, поэтому его и нет, дай мне твою косметичку. А еще, давай нарядами поменяемся на пару часиков, ко мне сейчас немецкий миллионер пожалует.
Маринка возмущенно фыркнула.
- Это, ты уж загнула, нарядом свои штаны называть.
Но, увидев мои ожидающие глаза, продолжила:
- Поскольку сегодня тебе все простительно, то лицо фирмы даст тебе свое, но в приемной я сидеть не буду. Не хочу, чтобы видели меня немцы в твоих джинсах. Сама уговаривай Славика, пусть за меня посидит, пока ты будешь при моем наряде.
Я побежала к нашему молодому специалисту Широкову Вячеславу, взывать к чуткости. Уговаривать не пришлось, он с удовольствием уселся в мягкое кресло секретаря и подавал реплики на мою новую внешность.
- Варвара. Вид, конечно обалденный, ты такую короткую юбку зря всегда не носишь. А сидит, как вторая кожа, я все время ловлю себя на мысли, что она вот-вот треснет по шву, это заводит, других мыслей у твоего богача не будет, запутается в словах, как в трех соснах. Ноги у тебя, мать, красивые и длинные, так бы и смотрел целый день!
Маринка рассмеялась, при этом, не переставая красить мне ресницы.
- Славка, я всегда была уверена, что ты тайно влюблен в Варвару.
- А чо тайно-то, совсем не тайно. Кстати, Варенька, вам не одолжить мои ковбойские сапожки, смотри какие клеевые, тоже коричневые, под цвет костюмчика, сбоку золотой позумент, на каблучке. Подумаешь, великоваты, пальцами ног внутри сапог придерживать будешь, не свалятся, а я и в носках посижу, что не сделаешь для любимой коллеги.
- Слава. Не буду я лишать тебя ковбойских сапог. Как в носках кофе будешь подавать? Хотя без твоих сапог, конечно, мой внешний вид проигрывает. Мариночка. Хватит гримировать, не на карнавал иду. Так. Ребятки. Сейчас пройдусь, а вы оцените.
Я прошлась по приемной взад-вперед, Маринка с писком выскочила за дверь, наверное, в изумлении от моей красоты. У Славика отвисла челюсть, он потерял дар речи, глядя сквозь меня на входные двери.
- Не слышу хвалебных отзывов! – я встряхнула головой, чтобы рыжая шевелюра волной легла по плечам.
От дверей теплым баритоном выдали комплимент.
- Впечатляет. Если вы свободны сегодня вечером, не согласитесь со мной поужинать? Выдам массу хвалебных отзывов.
Я развернулась на каблуках и встретила внимательные серые глаза высокого стройного блондина в шикарном сером костюме и расстегнутом длинном черном кашемировом пальто. Как пить дать, это русский ариец!
Незнакомец плавно склонил голову, не отрывая своего взгляда от моих глаз, вылезших из орбит от удивления. Он представился.
- Лазарев Павел Алексеевич. Проводите меня, пожалуйста, в кабинет Васнецовой, при чем сказал без всякого акцента, вот тебе и русский немец!
Он по свойски взял меня под руку и повел под локоток в сторону туалета, удаляясь от моего кабинета, воркуя при этом на ушко.
- Как вас зовут красавица? Вот уж не думал, что даже в юридической фирме секретари – фотомодели!
Я шла с ним, как овца на привязи, слушая красивую музыку мужского голоса. Положение спас Славка, он вырисовался прямо на нашем пути и предложил развернуться на 180 градусов, так мы быстрее попадем в кабинет Васнецовой.. Он забежал вперед. Открыл дверь кабинета. Олигарх, видя, что произвел неизгладимое впечатление на секретаршу без мозгов, выпустил мою руку, зашел в кабинет, мне милостиво бросил последнюю улыбку.
- Милочка. Я думаю, что мы еще продолжим наше знакомство, - повесил пальто на вешалку, прошел и занял кресло для посетителей у стола, а ведь, запросто, мог взгромоздиться и - в мое.
Я все еще в ступоре стояла в дверях, Славик ущипнул за руку и слащаво гнусным голосом пропел.
- Павел Алексеевич, сейчас вас примет госпожа Васнецова,- мой молодой собрат подтолкнул меня к столу. Я потрясла головой, стряхивая, как собака блох, мысли о своем позоре. В конце концов, он ко мне пришел за помощью, а не я к нему, и пошла расслабленной походкой мимо изумленного миллионера за свой стол. Села. Мило улыбнулась.
- Васнецова Варвара Анфиногеновна. Вячеслав, будьте добры, две чашечки кофе. Что вас привело ко мне Павел Алексеевич?
Лазарев молчал, в его глазах промелькнуло удивление, восхищение, заинтересованность
- Извините меня, Варвара Анфиногеновна, я опростоволосился, - и он громко рассмеялся, - Давно меня так не удивляли!
Я с улыбкой наблюдала за тем, как он выпутается из ситуации, не предлагая со своей стороны никакой помощи.
- Понимаю.
- В ваших глазах я выгляжу самоуверенным болваном, но и я никогда раньше не встречал адвоката, похожего на секретаршу. Боже. Я опять несу чепуху! – мой клиент опять захохотал и не мог остановиться.
- Господин Лазарев, я уже поняла, что у вас эталон красоты – секретарша. Может, перейдем к делу?
- Да-да. Конечно. Вот документы, которые я имею на руках: завещание деда и его собственность на дом, - «немец» все еще прихохатывал, иногда качая головой. Как бы говоря сам себе «ну и ну!»
Пока я изучала документы, в кабинет мелкими шашками вплыл секретарь Славик, в руках у него вибрировал поднос с двумя чашками дымящегося кофе.
- Кофе, господа, - и младший адвокат неумело шаркнул ножкой в ковбойском сапоге, как официант при раздаче.
- Это ваша секретарша? – Лазарев уже не смеялся, а утробно ржал, раскачиваясь в кресле и иногда вытирая слезящиеся глаза.
Славик обиженно уставился на меня. Внутренне умирая со смеху, я боялась открыть рот, чтобы смех не вырвался наружу.
- И вовсе я не секретарша, я ее замещаю, она у нас на спецзадании.
Я рукой остановила словоизлияние моего коллеги, сейчас договорит до того, что Маринка в моих джинсах отсиживается в туалете. Я справилась со смехом и улыбнулась.
- Вячеслав, сделайте копии с этих документов. И принесите воды, видите у человека истерика.
- Понял. Сначала копии или воды?
- Вячеслав. Все и сразу, - довольно жестко заметила я.
Лазарев справился со смехом и уважительно смотрел на меня. В Славкину спину бросил:
- Воды не нужно. Извини друг, я просто отвык от России, только здесь могут кого-то подменить.
- Раз вы успокоились, продолжим. Десять лет назад вы не знали об этих документах? Вы не хоронили своего деда? – я решила ненарочно указать на его меркантильность и черствость.
Лазарев нахмурился и уже не так ласково смотрел на меня.
- Как вы могли подумать, что я не хоронил деда. Конечно, я был здесь и похоронил деда, кроме того - перезахоронил бабушку рядом с ним на сельском кладбище недалеко от особняка, как и завещал дед. В то время никаких завещаний не было и мне сообщили, что дом переходит городу. А в этом году неожиданно из архива передали завещание деда и сообщили, что время ушло, а вместе с ним и дом.
- Вы были в мэрии, вам выдали официальный отказ?
- Мне некогда к ним ходить и получать отказы, для этого я нанял вас. Вы не судите по моему сегодняшнему поведению, со мной такой взрыв эмоций впервые. Я – человек серьезный, даже суровый, у меня в фирме железная дисциплина.
Я нетерпеливо дернула плечом, как меня раздражал этот богатей!
- Да, какая разница, серьезный вы или смешливый человек. Как наемный специалист работу я свою выполню. Думаю, что дело до суда не дойдет. Завтра я подам официальный запрос в мэрию и будем ждать недели через две-три положительный ответ. Чтобы вам отказать, у них на руках должен быть юридический документ, что вы ознакомлены с завещанием, но в положенный срок не явились за своим добром. Мэрия в прошлом месяце через суд заплатила моему клиенту 100 тысяч рублей за аналогичное дело. Сейчас я запрошу 500 тысяч рублей, о чем и сообщу в своем запросе. Секретарь передаст вам ответ из мэрии сразу, как он придет.
- А вы не могли бы мне передать этот ответ?
- Нет. Меня не будет на работе два месяца.
- Ого! Что это за отпуск? У нас больше двух недель за один раз не отдыхают. А вы, значит, гуляете месяцами?
Тут Вячеслав принес копии документов и возмутился.
- У Варвары Анфиногеновны вчера мужа убили, о гулянии речи не идет.
- Вячеслав. Спасибо. Вы свободны, - я быстро выпроводила сердобольного защитника.
Пора заканчивать затянувшуюся встречу, тем более что клиент стал предъявлять требования, не относящиеся к делу. Я встала, протянула руку через стол, пожала жесткую ладонь привставшего миллионера, мне понравилось рукопожатие: не вялое и не сильное, а главное, руки у него не потные.
- До свидания, Павел Алексеевич, всего хорошего. Вот ваши оригиналы документов, а копии вам вернут вместе с ответом из мэрии.
- Простите меня великодушно, Варвара Анфиногеновна. Я сегодня только и делаю, что говорю не дело, а потом извиняюсь. Как в юности пытаюсь произвести впечатление. Еще раз, извините.
Лазарев неторопливо надел свое шикарное пальто, у дверей сообщил, что кофе он не пьет, и удалился.
Тут же ввалились Славка с Маринкой, уселись за стол, выпили кофе, посмотрели на меня многозначительно, хором подняли большой палец вверх «Класс!» Мы одновременно засмеялись, выкрикивая в пространство «Красотка - секретарша!» Повеселившись, принялись за работу, Марина принимала незавершенные дела моих клиентов, а Слава сварил кофе, на который мы только облизнулись. Кофе и меня затребовал к себе Эссэ. Я доложила о пустячном деле, шеф повеселел, широким размахом поставил подпись на получение денег и отпуска. Захмелевшая от тройной зарплаты и двухмесячного безделья я в своих джинсах и куртке выскочила на улицу, полной грудью вдохнула влажный воздух и поплелась в милицию давать показания. Рядом зашуршала машина, я автоматически прижалась к кромке дороги, у дома с нашей фирмой тротуара не было, пережидала, не оборачиваясь, когда проедет машина, чтобы продолжить путь по дороге. Машина затормозила рядом со мной, знакомый мужской баритон пророкотал:
- Варвара Анфиногеновна, давайте я вас подвезу, я уверен, нам по пути.
Почему бы нет? Усевшись к Лазареву в джип на заднее сидение, я забилась в самый угол, уступив ему почти все сидение.
- Да, не жмитесь вы так, я не кусаюсь. Пока вы были у шефа, я познакомился с настоящим секретарем Мариной. У вас одинаковые костюмы? – смеющими глазами он смотрел на меня в упор.
- Ага. Это униформа.
- Вы ее оставляете на фирме? – он скользнул взглядом по моему спортивному наряду.
- Правильно. Это собственность фирмы. А куда мы едем?
- Я взял на себя смелость пригласить вас на обед, а потом отвезу, куда захотите. Я испугалась, что Лазарев привезет меня в дорого ресторан, где я буду чувствовать себя замарашкой, да и говорить о чем-то нужно, а на уме одни протокольные данные для Петренко.
- Павел Алексеевич. Я не мог и не хочу обедать, отвезите меня в первое отделение милиции.
Он махнул шоферу сменить курс.
- У вас семейные неприятности?
- Ну, если найти в своем подъезде убитого мужа, называется семейными неприятностями, то – да.
- А кто его убил?
- Я бы тоже хотела это знать.
Лазарев внимательно рассматривал меня, пытаясь понять и прочитать на моем лице отчаянье или облегчение.
- Примите мое искреннее соболезнование, очень хочется вам помочь. Скажите, могу я быть вам полезен?
Я с недоумением взирала на миллионера, который хочет помочь, в принципе, незнакомому клерку.
- Павел Алексеевич. Я не пойму, вы пытаетесь ухаживать за мной? По-моему, это слишком цинично даже для вас. Я только сутки, как вдова, причем нахожусь под подозрением. Вас это не смущает?
- Конечно. Смущает. В смысле, не то, что вас подозревают, а то, что вы вчера овдовели. Но такие, как вы не остаются долго одни, и за два отпускных месяца у вас появится утешитель. Меня смущает, что это буду не я.
Нормальное я произвела на него впечатление, этакая вертихвостка, переходящая из рук в руки, как эстафетная палочка. Во всем виноват Маринкин костюм, хотела, как лучше, а получилось…
Набрав глубоким вдохом воздух, я решилась сказать все, что у меня на уме.
- Взгляните на меня внимательно. Во мне нет ничего от роковой женщины. Если бы вы встретили меня на улице, уверена, что прошли мимо и одарили вниманием не больше, чем фонарный столб. Я мелкий серый адвокат. Причем вся моя одежда мало, чем отличается от той, какую вы сейчас видите на мне. Вас ввел в заблуждение мой наряд в офисе фирмы. Так вот, тот костюм я сняла с Марины, настоящего и модного секретаря, чтобы не ударить в грязь лицом перед иностранцем, пусть и русского происхождения. Мне совершенно не нужны ничьи ухаживания. Я буду умиротворенно отдыхать от мужской компании, если позволит милиция. Замуж больше не собираюсь, в любовницы – тем более. Заботиться мне есть о ком, у меня есть маленький сын и собака.
Машина затормозила у первого отделения милиции. Я дергала ручку, стараясь открыть двери, она не поддавалась. Усилив давление, я сражалась с ручкой, как с заклятым врагом, пока не вышел шофер и легким нажимом открыл дверь.
Лазарев не удержался и хмыкнул. Выбравшись из машины, я попыталась сбросить затравленное выражение лица. Не удалось. Лазарев опять хмыкнул и расплылся в улыбке. Я наклонилась в открытую дверь машины и, глядя прямо в глаза Лазареву, поставила точку в монологе.
- Нельзя хихикать над женщиной, которая находится на грани истерики! Пойду улаживать семейные неприятности. Приятно было познакомиться.
Миллионер не преминул оставить последнее слово за собой.
- До той приятности, какую я испытываю, вам далеко.
Петренко встретил меня согласно милицейскому этикету: сухо и корректно, взял письменное интервью, завизировал у меня и попросил дождаться на улице, доставка до дома остается в силе. Он не знал, что я уже закусила удила, поэтому почти в шоковом состоянии выслушал мою отповедь.
- Хватит меня возить туда-сюда. Устала от вашего мужского шовинизма. Сама доберусь до дома.
- Какая муха вас укусила, Варвара Анфиногеновна?
- Не муха, а мух мужского рода иностранного залета.
На этом мой запал закончился, пар я выпустила на невиновного в моем плохом настроении следователя. Я покаянно улыбнулась.
- До свидания. Держите меня в курсе расследования, Олег Степанович.
- Конечно, конечно. До свидания.
Петренко стоял у своего стола, провожая меня взглядом до двери, в недоумении. Что со мной произошло за один день? И при чем тут иностранные мухи? Сложившееся мнение обо мне рухнуло, закралось сомнение, я многое скрываю, несомненно, проливающее свет на загадочное убийство.
Дома Элька метала молнии. Едва я успела переступить порог, поцеловать Пашку, потрепать упрямую голову Джерри, она набросилась на меня.
- Звони немедленно следователю. Пусть приезжает. Я наготовила мяса и закусок. Володя - уже на кухне, а Петренко заявил, что его здесь не ждут. Что молчишь? Кто будет разыскивать убийцу? Я одна, что ли?
- Ну, конечно, кроме тебя – некому. Хватит орать, Эля, я и так устала.
- Я еще и орать не начинала. Звони Петренко. Тебя я не привлеку к расследованию. Вызови мне следователя и отдыхай. Варенька, ну, пожалуйста.
- Дело тут не в расследовании. Сознайся, Элечка. Ладно. Давай трубку. Сейчас зазову твоего Мегрэ, только не ной.
Элька сама набрала номер сотового следователя, когда только успела узнать? Подала мне после ответа абонента.
- Олег Степанович, приезжайте к нам на ужин, иначе разгневанная подруга съест меня вместе с потрохами.
Петренко молчал, наверное, ждал моих извинений.
- И, простите меня за несдержанность, меня вывели из себя не вы, а посетитель на работе.
Следователь решил простить меня с пользой для себя.
- Хорошо. Я приеду, если вы расскажите, кто вас разгневал.
- Ладно. Расскажу.
Эльвира принялась хлопотать, накрывать на стол.
- Вот и хорошо. Вот и молодец. Сейчас вас с Пашкой и Джерри накормлю и спать уложу. А, дальше не твое дело.
Мне вдруг стало смешно. Я представила Эльку в роли поисковой собаки. Обрисовав себе в подробностях, сыск по пересеченной местности с поводырем Петренко, я залилась смехом. Эля наблюдала за мной, а я сгибалась в три погибели, хохоча до слез.
- Володька. Дай воды, с Варькой истерика.
Выплеснув мне в лицо стакан холодной воды из под крана, она ждала результат. А я не могла остановиться, смех меня просто душил, разве двести грамм воды, стекающей с моего лица, могут чем-то помочь?
- Володька. Хватай ее и тащи в ванную.
Эльвира засунула мою бедную голову под струю воды, ее бой-френд держал меня за живот, чтобы не сковырнулась в ванную. Я взмолилась.
- Все. Отпустите меня. Я больше не смеюсь.
Промокая мои волосы полотенцем, Элли решила спросить, что меня так рассмешило.
- Джерри спать не укладывай, возьми с собой в качестве поисковой собаки, иначе в нее превратит тебя Петренко.
- Понятно. Твое богатое воображение нарисовало меня, ползающей на четвереньках в роли собаки, собирающей улики. Цены бы тебе не было, Варенька, если бы направила свое виденье на поиск убийцы!
Ее монолог прервал дверной звонок. Все, кроме меня, рванули встречать любимого следователя. Пашка ухватил его за ноги, Джерька ткнулся носом в руку, Володя протягивал руку, здороваясь, а Элька всех, растолкав, стала сдирать с него куртку, приговаривая и направляя к ванной.
- Мыть руки. И будем ужинать. Заждались.
А я и не заметила, что мы его ждали. Видно, Мы с Эльвирой по разному отнеслись к этому приходу. Я глянула на притихшего Володю, да, брат, нет шансов у тебя на близкую дружбу с моей изменчивой подругой.
Петренко до конца выдержал характер и заставил меня рассказать про Лазарева. Я начала повествование довольно сухим протокольным языком, но потом увлеклась и чуть ли не в ролях пересказала о переодеваниях и перевоплощении в секс-символ секретарши. Следователь даже прищелкнул языком, когда я описывала юбку, которая туго меня обтягивала, видно, у него с воображением тоже все в порядке. Элька после рассказа сделала свой вывод.
- Я давно тебе, Варвара, говорила, смени имидж, сразу будешь вести другой образ жизни, люди к тебе потянутся.
- Под людьми ты понимаешь мужчин? С потными руками?
- Да. Мужчин. И почему с потными руками? С сухими и горячими. Хватит уже камуфляж носить, чтобы слиться с окружающей средой, и быть невидимой. Вот, похороним твоего благоверного и выкинем весь вдовий прикид, который ты носила и при жизни благоверного. Заведем тебе новый гардероб и поклонников. Будешь наслаждаться жизнью, а не лямку тянуть. Но, сначала найдем убийцу.
Эльвира свой взор и помыслы обратила к Петренко. До сих пор не пойму: то ли она без ума от следователя, то ли от расследования.
- Давайте разработаем план. Начнем с мотива. Кому выгодно, чтобы никчемный Николай не топтал землю? Варьку в расчет не берем. Выдвигаем самые смелые версии, даже, если они и бредовые.
Ответа на свой вопрос не дождалась, прервал требовательный дверной звонок, подружка подхватилась с места.
- Никого не ждем. Кто приперся?
Ухватив за ошейник орущую собаку, она открыла дверь, в проеме которой находился громадный букет желтых роз.
- Здесь проживает Васнецова варвара Анфиногеновна?
- Да-а-а, - Элька временно застопорилась, потом живенько ухватила цветы, расписалась в карточке за доставку и преподнесла мне букет, который можно было поставить только в ведро, поскольку напольной вазы в моем доме не водилось, раньше она была без надобности.
Эльвира порылась в цветах, нашла конверт и прочитала записку «Варвара. Хотя бы на миг, взглянув на солнечные розы, рассейте свою печаль. С обожанием Павел Лазарев».
Подружка заорала.
- Вот, это – да! Твой обожатель, Варька, романтик. Теперь будет слать каждый вечер цветы, чтобы его не забыла. А где он твой адрес раздобыл? Эссэ продался?
Я улыбалась и водружала розы в ведро.
- Лазареву он задарма сведения предоставил, с милой улыбочкой и со словом «пожалуйста».
Володя с восторгом рассматривал такое количество роз, он даже пытался их считать, и каждый раз сбивался.
- В этом ведре – моя месячная зарплата!
- Не волнуйся. Этот новоиспеченный русский голодом сидеть не будет, для него – это булавочные расходы, а на женщин действует убийственно.
Развить тему о щедрости богатых мужчин и впечатлительности наивных женщин Петренко не успел, дверной звонок сообщил о приходе татарина – нежданного гостя. На этот раз дверь открыла я и с недоумением и, наверное, открытым ртом рассматривала очень ярко накрашенную женщину неопределенного возраста и вполне определенного образа жизни. Кроме голубых джинсов с разрезами, бахромой, бисером и стразами она была закована в серую ворсистую пальтушку с красными крупными цветами, волосы пылали маковым цветом, на лице – килограмм грима, странно, как она моргала глазами, если веки – неподъемные. Интеллект не обезображивал тяжелые черты лица.
- Адвокатша, поговорить надо. Ты – жена моего мужа Николая. Это, кстати, твой пасынок, - она выдвинула вперед себя мальчика лет десяти, который упирался и не хотел быть на линии огня. Какой еще пасынок, если его мать жива и совершенно здорова? И почему она – жена моего мужа?
Объявившаяся новая жена – женщина здоровая, как говорят «кровь с молоком» шагнула ко мне поближе, чтобы убить наповал своим взглядом. Я инстинктивно отпрянула назад и легла на группу поддержки, которая выскочила из кухни и беззвучно заняла оборону сзади меня.
- Что, Адвокатша, рот разинула? Думала, Николаша любит тебя? Счас! Он женился на тебе по моему наущению только из-за квартиры. Мне нужна эта квартира. Не лупоглазь! Не боимся! На тебе женился здесь, в городе, пять лет назад, а нашему браку уже 12 лет. Так что все права мои. Я его настоящая жена. Гони квартиру! Думаешь, мужика нет, нет проблем? Ошибаешься. Я – твоя проблема. Колька молчал, боялся тебя, а я молчать не буду. Сегодня, здесь, вместе переночуем, а завтра освободи жилплощадь.
Я лежала на руках Володи, Элька похлопывала меня по плечу в качестве моральной поддержки.
Петренко решил своим видом и грозным голосом деморализовать соперника.
- Может, привлечем милицию, гражданочка?
- Разбежалась. Нужна мне ваша милиция. Сама справлюсь. Если только, вас выгнать. Иш! Не успела схоронить мужа, а в доме полно других мужиков. Вот тебе и тихоня!
Элька не преминула ввернуть.
- Раз, Николай – ваш настоящий муж, вам и хоронить его, это – ваш долг.
- Не тебе учить меня! Адвокатша пользовалась последнее время им, пусть и отдает долги.
Во мне проснулся зверь, раньше он не просто дремал, а спал. Я заорала во все горло.
- Молчать! Развели демагогию. Мадам, развернулась, сгребла моего пасынка, и вон отсюда! Квартира, как была моей, так и останется. Тем более что мой брак с Николаем не является законным, раз он уже до меня был женат и не соизволил развестись! Не мусульманин! Двоеженство у нас не по закону!
Я схватила тетку, которая килограмм на двадцать превосходила меня в весе, легко развернула и вытолкнула ее в открытую дверь. Джерри оскалился и встал в притвор. Я не удержалась и ехидно добавила:
- Не лупоглазь! Если не нравится, иди в милицию или в суд. До свидания! - и захлопнула дверь, не дав сказать в ответ ни одного слова.
Петренко хлопнул меня по плечу и похвалил.
- Лихо! Можешь постоять за себя, если заставят.
Он продвинулся к двери, обогнул меня и вышел на лестничную площадку. Мадам стояла на том же месте, куда я ее вытолкнула из квартиры. Увидев нас снова, вышла из ступора. Такого подзаборного мата я никогда не слышала!
Следователю не удалось ее утихомирить даже своей красной книжицей, которую он совал ей под нос. Обманутая в своих несбывшихся надеждах, женщина визжала, как резаная. Наконец, между вдохами Петренко сумел ей сунуть повестку, выписанную на стене.
- Если завтра не явитесь в УВД, то арестую и приведу на допрос, как подозреваемую в убийстве Николая Васнецова.
Следователь при этом потряс ее паспортом. Как он у него оказался? С легкой руки! Он тут же спрятал его в свой внутренний карман. Может, и мой паспорт там же?
Васнецова 1-ая подняла ридикюль над головой и толчком послала его, как ядро, в голову надоедливого следователя. Не обладай Петренко исключительной реакцией, лежать бы ему на полу в беспамятстве! Женщина, красная как рак, удалилась от нас, бурча под нос.
- Твою мать, завтра я наведу порядок в этой милиции. До чего додумались, засаду, на почти моей квартире, организовали, твою мать. Ничего. Всю жизнь здесь сидеть не будут! Тогда и разберусь с Адвокатшей. И собака каракулевая ее не спасет. На меня орать, твою мать!
Мы сидели на кухне и молчали. Я первая подала голос.
- Удивительно, что Пашка не проснулся. Оказывается я не замужем. Странно.
Эльвира меня успокоила.
- Николай умер, ты так и так, не замужем. Варька. Согласись, жить становится все интереснее. Главное. Появился еще один кандидат на убийцу!
Тут я нервно хохотнула и добавила:
- Может, еще одна жена объявится? Будет третий кандидат. И, вообще, чем больше жен, тем больше кандидатов, и тем меньше вероятность, что я – убийца. Правильно, товарищ следователь?
Петренко не выдержал и заржал диким хохотом, мы к нему присоединились. Вот, уж, правда, от слез до смеха – один шаг. Эля смеялась и морщила лоб, ее мучил вопрос, почему я так себя веду. Поскольку деликатностью она не страдала, то решила выяснить причину.
- Варенька. А ты, по-моему, не удивлена, что объявилась главная жена?
- Элечка. Я была удивлена до шока, когда увидела убитым Николая, а такой мелочью, как вторая или первая жена, меня не удивишь.
Володя, все еще хрюкая, вдыхал воздух, он забыл дышать, когда смеялся.
- Варвара – мелочь – это ты, а в Васнецовой 1-ой – две тебя. Ловко ты ее захватила, раз, и в дверь. В вашей конторе учат адвокатов самообороне?
Я кивнула головой, не желая заострять внимание на этом вопросе, но Элька рассудила иначе.
- У Варвары – черный пояс по каратэ или кун-фу, я в них не разбираюсь. Она дважды в неделю бесплатно в спортзал ходит, мужиков в штабеля укладывает. Тренер решил, что она спортивную форму не потеряет, да и у каратистов появится стимул лучше тренироваться, чтобы победить женщину. На соревнования только не ходит, как ее не уговаривают, стесняется. И, вообще, она не публичная женщина! Вот, если бы я была каратисткой, меня не выгнать бы было с соревнований. Я бы на полную катушку покрасовалась!
Петренко не умел вести беседу, он просто допрашивал.
- И, все-таки, Варвара, почему ты не удивилась, что твой муж – двоеженец?
- А чему удивляться! Наоборот, сразу все сложилось, как два плюс два. Можно объяснить сразу без недоумений, почему семейная жизнь и маленький сын были не в радость главе семьи. Понятно, почему мои попытки создать нормальную семью, рассыпались на корню, не успев прорасти. Николаю не нужны были ни я, ни Пашка, а нужна была квартира. А, чтобы заполучить квартиру, которая находится в моей собственности, нужно убить меня. А убили Николая. Почему нужна именно моя квартира, что здесь медом намазано?
Петренко выслушал меня, на мой вопрос кивнул головой, соглашаясь с какими-то своими мыслями, постарался успокоить.
- Завтра после допроса Васнецовой 1-ой я пробью все данные на нее и на Николая. Странно, что его убили. Что-то тут не так.
Элька сделала круглые глаза.
- Да, он – аферист! Чистой воды, пройдоха! Мне он сразу не понравился, весь такой облизанный и обходительный. Скажи, Варька, я его сразу возненавидела. Пижон и подонок, но Варвару боялся. Хотя он не знал, что она – каратистка. Он вообще о ней ничего не знал. Интересовался он исключительно только своей особой. Я не удивлюсь, что он деньги взял у этого, твоего несостоявшегося клиента, у Арефьева.
Петренко махнул рукой, не соглашаясь с подружкой.
- Не брал он денег. Я допросил Арефьева, тот приврал, чтобы как-то оправдать свое появление в квартире Васнецовых. Хотя за Николаем наблюдал, пытался воздействовать на жену. Оказывается, вы, Варвара Анфиногеновна, один из лучших адвокатов в городе, я навел справки, вас даже в нашем УВД знают и уважают. Мой начальник, первый раз за всю мою работу под его руководством, приказал заниматься только вашим делом, чтобы быстрее его завершить. А, чтобы найти убийцу, надо узнать получше самого Николая, тогда и мотивы и причины будут видны из-за чего его жизни лишили. Вы, Варвара, мне не помощник, сами его не знали. На что способен, чем живет, кого боится, кроме вас, конечно.
Действительно, прошло пару часов, и я изменила мнение о своем сожителе. Мужем ведь его не назовешь? Двоеженец! Я считала, что он не способен ни на какие действия. Оказывается, способен. Такое закрутить: женитьба, ребенок, и все это только ради двухкомнатной квартиры. Может, он ничего не собирался предпринимать, пока я его содержала и терпела: тепло и сытно, ни каких обязанностей. Николай, наверное, отдыхал рядом со мной от своей энергичной жены. Долго же мне нужно было прожить рядом с ним, целых пять лет, чтобы понять, ни он меня не любит, ни я – его. Интересно, как бы стали развиваться события, когда я подала на развод? Ведь, если бы Николая не убили, я с ним все равно рассталась. Созрела. Квартиру я бы не отдала, ни одного метра, на то я и юрист. Тут ему ничего не светило! Может, он все чувствовал, ведь, не дурак. И, сам себя убил. Тьфу! Кто же мог его убить? Ничего не понимаю. Его жене не выгодно его убивать. Ко мне она пришла от отчаянья и закатила истерику. Ей бы меня убить, и – при квартире. Я встрепенулась.
- Олег Степанович, а, может, эта Васнецова заказала убийство? Да, в спешке, или спьяну, не того убили. Убивать надо было меня!
Элька перекрестилась.
- Свят. Свят. Что ты несешь, Варвара? Даже женской логикой додуматься до такого вывода сложно.
Петренко почесал свое ухо. Я заметила, когда он размышляет или с чем-то не соглашается, растирает мочку то одного, то другого уха. Скоро вислоухим станет!
- Пожалуй, смысл в этом есть. При условии, что его первая жена – круглая дура. Заказала убийство. Кокнули не того, спутали женщину с мужчиной. Явилась с претензиями. Но, тебе, Варвара, виднее, логика у обеих – женская. Непонятно, почему они с Николаем тебя в жертву выбрали. Все-таки, юрист, законы знаешь. Проще обмануть какую-нибудь бабу с рынка, при деньгах и большой квартире. Раз, два, и облапошил.
Я категорически не согласилась с этим.
- Да, вы, Олег Степанович, баб с рынка не знаете. У тех, кто с деньгами ум рабоче-крестьянский, все делается так, чтобы себе любимой не сделать ни какого ущерба. И, прежде чем чихнуть или высморкаться, она пять раз у меня проконсультируется за бешеные деньги, стоит ли носовой платок доставать или можно просто фыркнуть на землю?
Элька вся скривилась.
- Варвара. Неужели другой пример не привести? Я – в брезгливости. Делаю скидку, ты до сих пор в нокауте из-за гостьи. А, как вечер хорошо начинался. Принесли букетище цветов. Приятно. А, потом – мадам. Неприятно. Я повторюсь. Жить стало интересней даже без выпивки. Володьке уж жаловалась, боялась от скуки спиться. Теперь – некогда. Петренко, слушай, я тоже подозреваемая. Чем тебе не мотив – скука?
Следователь встал и расшаркался.
- Пора – домой. Следствие зашло в тупик. Завтра вечером встречаемся. Варвара. Давай перейдем на «ты». На «вы» меня называешь, как на место ставишь, не уютно. Договорились?
Элька встревожено глянула на меня, как бы я рот не открыла, и Петренко передумал.
- Договорились. Сюда приезжаешь после работы. За день всего напроисходит, обсудим. Ваша голова – хорошо. Наши вдобавок – еще лучше! – уточнила Эльвира место встречи.
Утро следующего дня выдалось ненастное и холодное. Я выгуливала Джерри недалеко от подъезда. Мы обследовали все кусты, стряхнули с них влагу, у меня даже за шиворот попала вода, в туфлях хлюпали ноги, а неугомонная собака таскала меня за поводок без остановки, не разбирая пути, выискивая место «для больших дел». Наконец, пес уселся освобождаться, а я рядом перебирала ногами, боясь, если остановлюсь, буду лязгать зубами от холода. У самого нашего подъезда на полном ходу резко затормозил джип, из него выскочили два атлетически сложенных молодца и метнулись в наш подъезд. Джерька закончил свои дела и стоял рядом со мной, наблюдая за машиной. Минуты через две из подъезда выскочили молодцы, между ними брыкалась Элька в спортивном костюме. Она орала на весь двор.
- Подружка. Меня увозят по адвокатским делам, свяжись с Петренко и уходи ко мне домой. Я тебе позвоню.
Она пыталась еще чего-то прокричать, но ее засунули в джип, который тут же уехал. Мы с собакой рванули за машиной, но ее и след простыл.
Прибежав домой, скинув мокрую одежду, я рванула в детскую. Пашка спал. Слава богу! Ребенок – в порядке. Вымыв Джерри, я попыталась по телефону рассказать Петренко о похищении Эльвиры. Через полчаса он сидел на кухне, я полностью вспомнила, что прокричала подруга, и следователь меня успокоил.
- Украли Эльвиру по ошибке. За тобой приезжали. Она специально ввела их в заблуждение. Тебе, Варвара, нужно переехать в ее квартиру. Собирайся.
Я успела только произнести:
- Час от часу не легче! Сначала убили Николая, теперь меня украли.
Тут вышел заспанный Пашка.
- Мам. Давай кашу дома съедим, а в садик не пойдем. А?
- Хорошо, милый. Только каши нет.
Петренко усадил моего сына на колени.
- Слушай, Павел, а как ты относишься к Макдональду? Если мы там купим завтрак?
- Здорово! Но мама будет против. Во первых – дорого, во вторых – не здоровая пища.
Я скидала необходимые вещички в дорожную сумку и скомандовала Пашке.
- Быстро одевайся. Сегодня я - за дорогую и нездоровую пищу.
Пашка спешно одевался, боясь, что я передумаю, бросился ко мне на помощь застегивать молнию на куртке, с которой не могли справиться мои дрожащие пальцы.
- Варвара, не волнуйся, с ней ничего плохого не сделают, если не будет корчить из себя партизанку или успешного адвоката. До какого времени по процессу защиты она сможет притворяться адвокатшей?
- До конца.
- Это, чо, до самого суда, пока документы не спросят?
- При чем тут суд! Если осужденный имеет своего адвоката, с него диплома не спрашивают. На суде повыступает. Ей давно хотелось там покрасоваться в каком-нибудь сексуальном костюмчике, только фамилией Васнецова не прикроешься, меня все судьи и прокуроры знают.
- Значит, до суда. А заказчик тупой, если Эльвира сумеет его за нос водить?
- Вот тут вы, уважаемый следователь ошибаетесь. Нужно изобразить астронома? Пожалуйста, Эльвира со знаниями бульварной прессы, даже не зная с какой стороны к телескопу подходить, всем корифеям астрономии лапши на уши навесит, никто и не поймет, что она полный профан. Я боюсь последствий. Элька схватится за уголовное дело, не зная процессуальных тонкостей, завалит его до суда. Вот тогда нам с ней головы и пообрывают. А, интуиция мне подсказывает, что дело уголовное и срочное, иначе не решились бы меня красть, как акушера на быстрые роды.
- Умеешь же ты сравнить! Какая же гнида могла дать твой адрес? Только с твоей фирмы, Варвара! Кто у вас там самая большая Иуда?
- Мой начальник Эссэ. Только он ни за что не сознается, через него на заказчика не выйти.
- У тебя срочных дел на фирме нет?
- Есть. Сегодня я должна подписать запрос в мэрию по делу Лазарева. Молодец! Олег, ты скажешь на фирме, что меня украли. Эссэ из-за боязни завалить дело Лазарева, продаст тебе заказчика, только его нужно посильнее пугнуть.
Пашка сунул мне в руку поводок, пристегнутый к Джерри, тот смирно дожидался новой прогулки.
- Мы готовы. Мамочка, с собаками в Макдональд не пускают даже тетю Элю.
- Понятно. И, когда это ты узнал?
Пашка рассмеялся, понял, что выболтал их секрет с любимой тетей.
- Прошлый раз, когда тетя Эля меня из садика забирала, вы с папой дома ругались. Мы ненарочно пошли туда вместе с Джерри, он спрятался за тетю Элю, но невидимым не стал. Нам пришлось ждать на скамеечке рядом с Макдональдом, пока тетя Эля не купила бик-маки и картошку-фри в пакетиках и колу в стаканчиках. Очень вкусно, даже на скамеечке. Она сказала, что за ее деньги – это не дорого, и гораздо полезнее, чем совсем остаться без ужина. Джерьке тоже понравилось, он не хотел отдавать пустой промасленный пакет, нес до самого подъезда. Только после слов тети Эли «сейчас нам мать даст жару, если не избавимся от улик», выплюнул его. Он все понимает и не проговорится, не то, что я. Ты не ругай тетю Элю, когда она придет.
- Я ее расцелую, пусть только придет. Я ее так расцелую! – с угрозой добавила я.
Бик - маки и чизбургеры мы ели у Эльвиры в квартире. Петренко уехал пугать Эссэ. Я ждала от него звонка, думала об Эльке, представляя ужасные ситуации, в которых она находится. Днем мы погуляли и снова затоварились в Макдональде, оказалось, не так и дорого. Пашка постоянно спрашивал, почему нет тети Эли и, когда мы пойдем домой. Почему Элька не звонит? Если ее не связали и не заткнули кляпом рот, то она нашла бы возможность позвонить, знает, что я места себе не нахожу. Сунулась вместо меня. Боже. Пусть она позвонит!
Заверещал мой сотовый, высветился абонент Петренко.
- Варвара. Эльвира находится в гостях у Соболева. Это наш городской авторитет. Я сейчас подъеду, ты выходи со своими детьми, со мной Лазарев. Он, как узнал, что тебя выкрали, развил бурную деятельность. Чуть не придушил Эссэ, пришлось вмешаться. Правда, я сам Лазарева и науськал, он узнал, что вместо тебя Эльвиру увезли уже после того, как от твоего испуганного шефа вышли. А твой Эссе и до сих пор в неведении, трясется от страха, что целую фирму нахлебников теперь кормить некому будет! С Соболевым я созвонился, он нас ждет.
- Да, знаю я Соболева Петра Петровича, защищала его младшего брата Ивана Петровича на суде, якобы, за грабеж. Он в ресторане товарища нашел, сначала пропили его деньги, потом – товарища, а тот на следующий день заявил, что его ограбили. Значит, снова у братца неприятности. Соболевы меня знают, не удалось Эльке покрасоваться. Ей вреда не причинят. Мы выходим.
У подъезда Лазарев кинулся ко мне, Джерри встал на его пути и зарычал. Не подходи! Тогда он через собаку поздоровался поклоном и кивком головы.
- Варвара Анфиногеновна, добрый день. Это ваш сын?
Пашка обошел Джерри и подал руку.
- Павел Николаевич.
- Очень приятно. Я твой тезка Павел Алексеевич. С собакой познакомишь?
Пашка развернулся к Джерри.
- Сидеть! Дай лапу! Знакомьтесь.
Лазарев присел на корточки и пожал собачью лапу.
- Будем дружить. Я твоей хозяйке желаю только добра.
Джерька снисходительно скользнул взглядом по новому знакомому. Пашка фыркнул.
- Он сам поймет со временем своим нутром, что вы желаете маме. Слова тут не помогут. Вон, дяде Олегу с первого дня стал доверять. Самое главное, маму руками не трогать. Он этого не любит.
Лазарев повеселел, значит, Петренко меня не трогает, раз умная собака ему доверяет. Я подошла к машине следователя.
- Всем колхозом в гости поедем?
Лазарев предложил Пашке прокатиться в БМВ, сын посмотрел на меня вопросительно, я кивнула, ребенок бегом кинулся к взрослой игрушке. И, почему все мужчины, даже маленькие, так любят красивые машины? Джерри не отстал от Пашки ни на шаг, первым запрыгнул в машину. Правильно мой сын отметил, что наш пес доверяет Петренко. На его разбитых жигулях мы ехали следом за Лазаревым. Я без умолку болтала, посвящала в известное мне досье Соболевых.
На крыльце особняка нас ждал сам Петр Петрович. Среднего роста, средней комплекции, среднего возраста, средней облыселости. Он весь был средний, этакий незаметный, располагающий к себе «душка». Увидев меня, он ринулся навстречу.
- Варвара Анфиногеновна. Прости меня за кражу твоей подруги. Ничего нельзя поручить своим помощникам. Утром, уезжая в мэрию, я просил организовать встречу с тобой. Они поняли буквально. Схватили и привезли. Скажи, что с ними сделать: уволить, побить? Все, что твоей душеньке угодно!
Добрые молодцы стояли сзади своего хозяина и с интересом рассматривали меня. Надо же, их босс перед какой-то пигалицей пресмыкается!
- Пусть живут, - буркнула я. – За моральный ущерб я с вас не взыскиваю. Где моя подруга?
- Проходи, Варвара Анфиногеновна, зови своих друзей, будем обедать. Ваша подруга – в бассейне.
Вот, паршивка, я тут на понос исхожу, гамбургеры, или, как там их – бик маки, целый день жру, а она, футы-нуты, в бассейне купается!
- Ладно. Петр Петрович, корми обедом.
Элька выпорхнула к столу посвежевшая и отдохнувшая после купания.
- Варенька, только не ругайся. Я тут не без дела сидела. Петр Петрович обещал по своим каналам узнать, кто мог убить твоего мужа.
Я, аж, зубами заскрипела. Приехали. Подружка, желая мне добра, затянула удавку на моей шее. После такой услуги придется поработать на Соболева адвокатом. Я вздохнула, подняла глава на все понимающего авторитета.
- Ладно, Петр Петрович. Баш на баш. Ты мне убийцу моего мужа: живого и здорового, а я выступлю защитником на суде Ивана Петровича. Договорились?
- Вот, за что восхищаюсь тобой, Варвара Анфиногеновна, так – за ум. Ничего говорить не надо, сама догадалась.
- Вот и не говори. Сначала убийцу добудь.
Обед прошел, как ни странно - вполне непринужденно. Соболев шутил, развлекал смешными историями. Быстро подружился с Петренко, заручился его поддержкой в деле своего брата. А Лазареву обещал всяческое содействие в мэрии по возвращению родового гнезда. Провожая нас до машин, он не удержался, шепнул мне на ухо.
- Петренко, понятно, милиционер, так сказать, охрана. А, Лазарев? По сердечным интересам?
Ответить я не успела, подбежал запыхавшийся Пашка.
- Мама. Оба Коли не верят, что тебя бы они не захватили!
- Какие еще Коли?
Сын махнул рукой на знакомых молодцев. Они стояли за хозяином и ухмылялись. И тут я разозлилась. За все сразу. За убийство мужа, за его двоеженство, даже за Арефьева. Молодые, откормленные парни взяли и украли Эльку. И ни каких мучений совести! Я сунула поводок в руку Петренко и пошла к охранникам.
- Если вы вдвоем меня усадите с машину, я вас прощаю, а – нет, прощаете вы меня. Договорились? Вперед!
Соболев по-царски кивком головы дал добро на представление. Молодцы с двух сторон ринулись ко мне, ухватили за руки и почему-то оказались на земле. Причем, ощутимо ударились, при их росте и весе они не ожидали, что упадут. Они медленно поднялись и поклонились мне по-японски. Один из Николаев, с опаской глядя на своего начальника, спросил:
- А, нельзя встретиться с вами в спортзале?
Элька разрешила.
- Можно, в пятницу в 18.00 в спортзале «Динамо», она там всех, кто под руку попадет, кидает.
Пашка весело прыгал.
- Я говорил! Я говорил!
Лазарев пытался сам себя понять, кого он тут защищает?! А Петренко язвительно прошипел:
- Что, голуба, отвела душеньку? Легче стало?
Соболев решил обелить своих охранников.
- Варвара Анфиногеновна, теперь ты с парнишками в расчете, по паре синяков они схлопотали. Я, конечно, наслышан о твоем черном поясе, но не верил. Прости, меня грешного. Разреши поцеловать ручку. Будь уверена, через пару дней я выполню свое обещание, тогда и договоримся о встрече. А на ребятишек не серчай, погоняй их в спортзале.
Ничего не берет таких людей. Вроде он человек, а чувства у него какие-то другие, или их вообще – нет. Даже пожурил меня, как балованного ребенка. В моем понимании, он – колосс, стена. А, как обижаться на стену? Только себе больнее. Укусишь ее, сам без зубов. Ударишь, руку сломаешь. Пнешь, ногу расшибешь, а ей – стене хоть бы что. Так что лучше эту стену гладить и обходить стороной.
Лазарев с ним на одной ноге. Значит, похожи. Оба из мира колоссов и скал. Просто, Павел Алексеевич моложе, поэтому что-то человеческое проявляется. Скорее всего, он снизошел до меня, одарил вниманием. Когда добьется моего полного расположения, то выкинет на помойку или посадит в золотую клетку в качестве попугая. Буду каждый день повторять одни и те же заученные фразы. Я так реально восприняла свои фантазии, что поверила в них.
Петренко у нашего дома не задержался, сразу развернулся и уехал на работу, а Лазарев ждал приглашения. Эльвира тактично удалилась с детьми в квартиру.
- Спасибо вам за помощь. Для человека с вашей занятостью выделить свободное время сложно. Я хочу, чтобы вы не заблуждались на мой счет. Даже в будущем между нами ничего не может быть, у нас нет общих интересов. Мы с вами разные.
- Так это хорошо, что разные. Будем дополнять друг друга.
- На роль попугая я не гожусь!
- Я, конечно, не понимаю, причем тут попугай. Но, если он должен быть, пусть им буду я. Когда вас увидел, будто проснулся. Вы все время меня гоните, разговаривать даже не хотите. Я ведь вас не замуж зову! А! Теперь понял про попугая. Вы думаете, что мне нужна жена, которая за мной будет повторять и со всем соглашаться. Нет. Попугай мне не нужен. С попугаем я уже жил, она потом превратилась в стервятника. Мне, вообще, пока жена не нужна. Давайте просто общаться. Вы же с милиционером дружите? Со мной тоже не соскучишься.
- Про скуку – это не ко мне, а к Эльвире. Она боится соскучиться, а я – наоборот, поскучала бы.
Лазарев как бы в шутку меня приобнял.
- Теперь можно скучать.
В его объятиях было тепло и уютно. Скучать не хотелось. Ничего не хотелось.
- Отпустите. Иначе уложу на лопатки прямо в лужу, - вяло произнесла, а сама даже не шелохнулась, не попыталась вырваться из кольца мужских ласковых рук. Я и не помню, когда меня в последний раз обнимали. Да и обнимали ли вообще? Лазарев потерся носом об мои волосы.
- Варвара. А вы гуляете просто так без дела?
- Да-а-а, - я протяжно шепнула, все еще находясь в нирване, но уже просыпаясь.
- Можно я вам завтра составлю компанию?
- Да-а-а. Подходите в семь утра, я в это время собаку выгуливаю просто так без дела.
- А без собаки?
- Без собаки я не гуляю, времени жалко на себя одну. Вам меня не понять, хотя не все потеряно, заведите собаку.
Я развела его руки и пошла домой. Элька уже планы строит на мою дальнейшую безоблачную обеспеченную жизнь. В спину донеслось.
- До завтра. Отдыхайте, восстанавливайте равновесие.
Из-за угла выплыли Марина со Славкой.
- Ого! Ваши секретари идут. Они за вас переживают. Когда я утром забежал к вам на фирму и заорал, что сгною в застенках или сам расправлюсь с предателем, который натравливает уголовных элементов на умных адвокатов, ваши секретари вместе направили меня в кабинет начальника. Если бы не Петренко, то точно разбил бы нос твоему шефу. А тот, сидя в кресле, руками от меня отмахивается и визгливым голосом орет, что Соболев, не уголовник, а в администрации служит. А для меня это – одно и тоже, перед тем, как я решил бизнесом заняться в России, ознакомился, что ни тем, ни другим доверять нельзя, оберут, как липку, - серьезным тоном доложил «русский немец», как пытал предателя Эссе.
Маринка со слезами бросилась меня обнимать. Славка счастливо улыбался и периодически дотрагивался до моего плеча, убеждаясь, что рядом не фантом, а я. Они хором стали благодарить Лазарева, как спасителя. А тот улыбался во весь рот, принимая благодарности.
- Ладно, пошли в дом. Отдыха мне все равно не видать. Два дня уже не квартира, а проходной двор и опорный милицейский пункт. До свидания, Павел Алексеевич.
Он поклонился и удалился, слегка улыбаясь, не проронив ни слова. Славка присвистнул восхищенно.
- Джентльмен! Вот, нравятся мне, Варвара, немногословные мужчины. Повзрослею, тоже буду таким. Слушай! И, какая зараза тебя украла?
Элька открыла дверь и решила удивить моих коллег.
- Ребята. А меня украли вместо Варьки! Ой! Сейчас я вам все расскажу. Идите на кухню чай пить. Тихонько. Пашка уснул, умаялся парень. Варенька. Пойдем, я и тебя спать уложу, а-то идешь, как Пашка с закрытыми глазами. Переполошилась, милая.
Подружка подтолкнула меня к дивану, укрыла пледом, и я провалилась в сон.
Утром Джерри выгуливал меня в быстром темпе. Я окончательно проснулась и заметила подъехавшую машину Лазарева. Сначала в открытую дверь показался большущий букет лилий, а потом и мой обожатель. Он сам-то еле тащил букет. Наверное, несколько цветков для него – плохой тон. Или привык сразу всю партию скупать?
- Варвара. Утро доброе?!
То ли сказал, то ли спросил.
- Доброе. Доброе. Вы, Павел Алексеевич, специально такой неподъемный букет принесли, чтобы самому доставить в квартиру? Мне с ним не справиться.
- Правильно Соболев отметил, вы умны не по годам! И, главное, все говорите вслух, чтобы выбить человека из колеи.
- Язык мой – друг мой. Вы, Павел Алексеевич, сами с усами. Больше всего вам не нравится, что я не восхищаюсь вами. Привыкайте. Мне от вас ничего не нужно. Пойдемте, я покажу свои апартаменты. Может быть, это отрезвит вас.
Лазарев зашел в квартиру, огляделся. Я постаралась его глазами взглянуть вокруг. Прихожая небольшая, но вчетвером спокойно разойтись можно. Комната, где спали Эльвира с Пашкой, по ширине вмещала две кровати, между которыми оставался метровый проход к окну, у дверей плательный шкаф, у окна – комод. В гостиной кроме мягкой малогабаритной мебели стояла финская низкая стенка без антресолей и у окна стол с компьютером. На кухне кроме необходимых столов, холодильника, плиты, печи СВЧ, в углу на полке приткнулся маленький телевизор. И вся квартира требовала ремонта, немедленного. Я увидела такую убогость, которую раньше никогда не замечала, глазами Лазарева. Главное для меня всегда было - необходимые вещи для жизни есть, а больше ни к чему. А, вот на счет ремонта надо подумать.
Я посадила гостя за кухонный стол на табуретку с сидением, как насест для куриц, ну, может, немного пошире. Налила растворимый кофе.
- Наконец, вы увидели, как я живу. Нравится?
- Думаю, что ваш босс не по достоинству оценивает способности своих работников. Хотите, я найду вам другую работу, где будете получать достойные гонорары. Тогда сможете сменить квартиру на большую и пониже к земле. Очень неуютно жить в высотном доме.
- Я подумаю над вашим предложением. Элька, зевая, ввалилась в кухню, забрала мой кофе, выпила и вступила в дебаты.
- Нечего тут думать. Мы согласны. Ждем ваших предложений. Рассмотрим. И поменяем Варваре работу, потом одежду, затем квартиру. И заведем мужчину. Вы мне все больше и больше нравитесь, Павел Алексеевич. Обычно, такие, как вы предлагают содержание без работы. А вы – работу с хорошей зарплатой. Молодец. С цветочками расстанетесь?
Элька забрала у Лазарева букет, который он прижимал к груди. Сейчас еще одно ведро принесу и поставлю рядом с розами. Завтра принесете очередной букетик, и я выйду на угол дома торговать в розницу, все равно, больше ставить некуда.
Лазарев хмыкнул, он тепло смотрел на мою подружку, которая нравилась ему своей непосредственностью.
- Я смешон в выражении своих чувств. Понимаю. Что в этом малогабаритном жилье такое количество цветов не уместно.
Я с интересом наблюдала, как он себя загоняет в тупик, решила его добить.
- Вы здесь тоже не уместны.
- Согласен.
Элька не согласилась и махала руками, чтобы ее тоже выслушали.
- Варька. Имей в виду, этому мужчине не нужна твоя квартира! Только за это он может понравиться. Кроме того, он галантен.
- Это спорный вопрос, он пыль в глаза пускает. Вернее, цветочную пыльцу. Видишь, сидит и улыбается, - противоречила я.
Лазарев добавил:
- И удивляется, что в его присутствии слышит о себе в третьем лице. Но вы не смущайтесь, продолжайте меня обсуждать.
Элька уставилась на него тяжелым взглядом, гадая, как он тут очутился!
- Варька, гони его к чертовой матери! Ты еще мужа земле не предала. Тьфу. Никак не привыкну, что у тебя был не муж, а пройдоха – сожитель. В этом есть что-то хорошее, разводиться не надо. Будешь замуж выходить снова в первый раз, наплевать, что дома – семеро по лавкам.
Я возмутилась.
- Какие семеро? Всего один любимый сын, да одна умная собака. Элька, не вовлекай меня в дурацкий спор. Больше никаких замужеств.
И тут мне на глаза попался улыбающийся Лазарев, о котором мы опять забыли.
- Павел Алексеевич. Пора и честь знать. Квартиру посмотрел, кофе попил. Теперь, как Элька говорит - к чертовой матери!
Я прикусила язык. Разошлась. Миллионера по-хамски выгоняю из дома, куда сама пригласила. Совсем страх потеряла. Какой-то крашеной бабе, пусть и жене Николая, чуть в волосы не вцепилась, двух молодцев - охранников Соболева уложила на газон. Распоясалась! Раньше была спокойной, даже меланхоличной. Что же со мной творится?
Элька почувствовала мое замешательство.
- Варенька, не переживай. Другая на твоем месте уже в дурдоме куковала, а ты просто ругаешься, да и то, не по своей вине, сами нарываются.
И тут я увидела в проеме кухонных дверей за спиной у Лазарева призрак Николая. Он был, как живой, даже пьяный.
- Элька. Меня пора отправлять в дурдом. Я вижу пройдоху - двоеженца.
Элька резко дернулась и уставилась на двери.
- Варька. В дурдом поедем вместе. Хотя, постой. Павел Алексеевич, у вас за спиной кто-нибудь стоит?
Лазарев обернулся.
Призрак заржал.
- Ну, у вас и рожи! Чего уставились? Думаете, с того света вернулся? Хоронить собрались? Фиг вам. Я жив, и в меру пьян. Сейчас еще добавлю, где там у нас стаканчик? Водочку я с собой принес. Чо вылупились, я пришел домой.
Во мне проснулась новая Варвара, которую он не знал.
- Что? Куда пришел? Домой? А кто ты такой? Васнецов Николай Иванович?
«Призрак» энергично закивал головой, подтверждая, что он – Васнецов.
- Так, вот. Дорогой, развернулся и живенько отправился домой к законной жене и моему пасынку.
Васнецов и пикнуть не успел, как очутился за дверями квартиры прямо в объятиях Петренко.
- Ба! Какая встреча! А я с ног сбился, бегая по городу в поисках! Дамы. Я не прощаюсь. Скоро вернусь и все расскажу, - следователь заломил руку Васнецова, бросил мне выпавшие ключи и повел его впереди себя, тот попискивал.
- Поаккуратнее, легавый. Дело имеешь с живым человеком!
- Неужели? По-моему, ты умер три дня назад.
Элька захлопнула дверь.
- Дурдом отменяется!
Лазарев поздравил меня с победой.
- Варвара. Вы были восхитительны в роли, как это сказать, захватчика.
- Вышибалы. В моем доме сейчас без него не прожить. А у вас даже ни один мускул не дрогнул. Правильно вас Славик обозвал «джентльменом».
Миллионер начал оправдываться.
- Я не успел среагировать. Да, и не знал, как нужно себя вести, чтобы вам не навредить. Ваш гость был не в меру нахален, но угрозы не представлял. Почему вы его вышибли?
Элька остановила меня.
- Варенька. Остынь. Сейчас я все объясню. Человек просто не в курсе событий.
Подружка трещала без умолку, посвящая Лазарева в мои семейные неприятности. Заключительную фразу своего монолога Элька прокричала.
- Главное, Варенька, ты – не подозреваемая! И не надо никого хоронить.
Я с недоумением смотрела на нее, а она на меня, мы хором воскликнули:
- Тогда кого убили?
Лазарев проявил завидную скорость реакции, боясь, что настал его черед быть выкинутым из квартиры.
- Дамы. Ждем следователя, он скоро вернется и расскажет то, что мы не знаем.
Послышались шлепки от голых ног сына. Заспанный и тихий Пашка зашел на кухню и залез на колени к любимой тете.
- Мамочка, можно сегодня в садик не ходить? Я любую кашу съем, даже манную, без уговоров.
Элька вперед меня приняла правильное решение.
- Можно. Сегодня все можно. Сейчас тетя приготовит горячие бутерброды с курицей и свининой. И ни какой каши, молока все равно нет. Живо умываться, - подруга подшлепнула Пашку в направлении ванной.
Миллионер расслабился и высказал, что вертелось у него в голове.
- Варвара. Теперь вы свободны и не в трауре.
Я свела брови, Элька открыла рот от удивления, что Лазарев неправильно истолковал мое молчаливое согласие его присутствия.
Тот спохватился, когда по нашей реакции понял, что сболтнул лишнее.
- Молчу. Больше ни слова не скажу и ни мысли не подумаю, только не отправляйте к чертовой матери.
Элька доставала из микроволновки горячие бутерброды и смеялась.
- Варька. Запугала взрослого мужика, он не то, что говорить, думать отказывается.
Увидев мой затравленный взгляд, ровным голосом закончила.
- Я тоже молчу до прихода Петренко. Только шепотом буду переговариваться с Пашкой.
Она усадила умытого Павла за стол, налила всем натуральный кофе, сваренный в паровой кофеварке, поставила на стол горячие бутерброды. Лазарев от восхищения прищелкнул языком. Джерри тенью мимо меня проскользнул на кухню, побрякал пустой миской и обиженно взглянул на Эльвиру, та встрепенулась.
- Поняла. Извини. Сейчас и тебе, кудрявый друг, дам корму. Ты у нас молодец, молчишь без предупреждения.
Я нарушила тишину после позднего завтрака, извинительным тоном решила объяснить свое поведение.
- Раньше я нормально жила.
Элька меня прервала.
- Ну, на счет нормальности, ты сильно преувеличиваешь. Так сказать, муж все больше гулял, чем здесь жил. Его понять можно, мужик на два дома разрывался, а ты находилась в постоянной малохольной депрессии.
Пашка поел и прервал наши пререкания.
- Хватит ругаться. Папа умер. Больше ругаться не будем.
Элька вытаращила глаза, а я обреченно вздохнула.
- Сынуля. Папа не умер. Там на лестнице был другой человек, не наш папа.
Моя маленькая родная кровиночка с ужасом взирала на меня.
- Он опять придет сюда? Нет. Он умер. Пусть так и останется. Я уже привык.
Это до чего нужно довести ребенка, чтобы он желал смерти родному отцу? Сама виновата. Надо было давно разводиться, а мне было лень заниматься собой. Надо спасать ситуацию.
- Пашенька. Это хорошо, что папа не умер, пусть живет, но не с нами. Мы теперь без него будем жить. Хорошо? И ругаться больше не будем.
- Честное слово?
Элька кинулась ко мне на подмогу.
- Честное – пречестное слово, мы с мамой не ругаемся, просто громко разбираемся в том, как жили, как будем жить. Впереди у нас интересная и безоблачная жизнь. Через три дня мы едем на море. У меня и у мамы – отпуск. Да. Варька не вздумай своему Эссе сказать, что похороны отменяются. Потом, когда два месяца отгуляешь, объяснишься, мол стресс лечила. И действительно: сначала убили мужа, потом оказался он и не муж, а затем вообще воскрес. Где же нормальному человеку за раз все пережить. Нет. У нас душевная травма, и мы будем ее медленно лечить!
Пашка запрыгал от радости.
- Ура! Будем купаться! А дядя Олег и мой тезка с нами поедут? А Джерри с кем оставим?
Пес услышал свое имя, навострил уши, подошел и сел рядом с сыном. Пашка обнял его за голову, вздохнул.
- На море я очень хочу. Но без Джерьки не поеду. Мы там будем развлекаться, а он здесь скучать. Ему и жить не с кем.
Эльвира придвинулась к собаке, развернула его морду к себе.
- Дорогой. А не поживешь ли ты с моими родителями? Они тебя не обидят.
Джерри, не отводя глаз, смотрел на мою подругу, будто понимал, что она ему говорит.
- Самое главное, понравиться им, чтобы за счастье сочли две недели проживания с тобой. Ты умный, красивый, хороший пес, согласен их очаровать и провести там отпуск?
Джерри гавкнул и лизнул Эльку в нос. Естественно она преподнесла это, как согласие. Я с сомнением размышляла. Как пожилые люди будут водить его на выгул. Если он меня таскает, как невесомое приложение, то, что будет с пенсионерами? Волоком потащит?
- Эля. Ничего не выйдет. Им его не выгулять. Он же прет, как танк, без разбора дороги, пока туалетные дела не сделает. Твоего отца или мать уронит на первых метрах прогулки и не почувствует, поволочет дальше.
- Все под контролем. Гулять с ним будет сосед Саша – великовозрастный студент. Ему 30 лет, он платно учится уже в третьем институте. Дипломы, наверное, солит. Естественно, в институте он появляется не часто, и так все знает. А собачку будет выгуливать с большим удовольствием, чтобы мне понравиться. Пашка, ты не горюй. Мы с тобой вместе сходим и пристроим Джерри на временное проживание.
В упор наблюдать за Лазаревым я не могла, все-таки хоть какое-то приличие нужно соблюдать. Но боковым зрением видела, что он уже измучился сидеть третий час подряд на неудобном узком табурете. Миллионер пытался мелкими передвижениями задницы принять удобное положение, чем вызвал у меня улыбку. Если он еще немного поерзает, я не удержусь от смеха. Все-таки гостеприимство взяло верх над злорадством.
- Павел Алексеевич, не желаете пройти в комнату?
Он облегченно вздохнул и вскочил на ноги, переступив ими несколько раз.
- Да, да. Спасибо.
И направился к дивану. Я его остановила вопросом.
- А, может быть, вы исчерпали лимит свободного времени и пора на службу?
- Нет, нет. Я дождусь следователя.
Элька сделала мне «страшные глаза» - не вздумай выгонять! Отодвинула меня с дороги, решила сама развлекать гостя.
- Павлуша. Неси шашки, будем твоего тезку обыгрывать.
Сначала мой сын проиграл магнату три партии, затем Элька проиграла пять партий. Лазарев удовлетворенно потирал руки, хоть в чем-то оказался на высоте.
Я поняла, еще один час безделья просто не выдержу. Меня спас звонок Соболева.
- Варвара Анфиногеновна. Убийц я нашел. Они сейчас у следователя на допросе. Это твой живой муж и его первая жена. Тебе интересно?
- Мне гораздо более интересно узнать, кого они убили?
Соболев хохотнул.
- Деверя – младшего брата твоего мужа. Они очень похожи. А, знаешь, кто помог мне в поисках? Арефьев. Оказывается, его люди несколько дней следили за твоей квартирой. В чем там дело, не в курсе. Твой Петренко сам разберется, мои мальчики доставили к нему всю компанию. Больше Арефьев к тебе приставать не будет. Особнячок, на который он рот открыл, я взял под свою защиту. Свою часть уговора я перевыполнил, теперь дело за тобой, дорогая. Уговор дороже денег.
- Хорошо, Петр Петрович, давайте встретимся.
- Уважаю. Варвара Анфиногеновна, мои ребятки подъедут, ты их не обижай.
Он опять хохотнул. Я тоже непроизвольно расплылась в улыбке.
- Не обижу.
Эльвира выслушала меня и благословила на работу, которую сама и подыскала.
- Ничего не поняла. Иди. У тебя всего неделя на эту работу. За нас не переживай, мы найдем, чем заняться. Правда, ребенок?
Тот, естественно, согласился, энергично кивая головой.
На переодевание я потратила немного времени. Мой наряд, состоящий из черной юбки и бежевого джемпера, скрашивали серая кожаная куртка с ремнем по талии и в тон ей – кожаные туфли на небольшом каблучке.
У Лазарева тоже нашлись дела, он вместе со мной покинул квартиру и попытался договориться о встрече. Я, сославшись на занятость, отказалась, тем более что он предложил встретиться в ресторане.
- Не смешите меня, Павел Алексеевич, ни в один ресторан меня не пустят с собакой. А отпускное время я провожу вместе с ребенком и нашим верным другом.
Соболевские Николаи стояли у машины, увидев меня, заулыбались, всем своим видом подчеркивая радость встречи. В этот раз я не заметила в их поведении нахальства, поэтому вполне доброжелательно кивнула им головой и села в машину.
Соболев ждал меня в японском ресторане. Внутреннее помещение сумрачного подвальчика было разделено на отдельные кабинки, которые располагали своей уединенностью к тайным встречам и деловым переговорам. При моем появление в кабине, куда провел администратор, не спрашивая, кто я и к кому иду, Соболев встал, и пока я не села, не опустился напротив меня на диванчик, окружавший стол с трех сторон. Тут же официант сервировал стол.
- Варвара Анфиногеновна, я взял на себя смелость сделать заказ: салат из креветок, а на горячее – рыба-меч.
Пока мы обедали, он деликатно развлекал меня разговорами об озеленении города. Во время десерта я взмолилась.
- Теперь вы аппетит мне не испортите, приступайте к делу.
Он не преминул меня уколоть.
- Приятно поговорить с деловым человеком. Варвара Анфиногеновна, ты знаешь моего непутевого братца. Так вот, он имел неосторожность влюбиться. Все бы ничего, но Иван оказался очень ревнивым любовником и побил знакомого своей пассии. Теперь он под арестом ждет суда в СИЗО.
- Думаю, побил – мягко сказано. Скорее всего, избил? Врач, оказывавший помощь пострадавшему, оповестил милицию.
- Дорогая, ты, как всегда, зришь в корень. Он сломал парню нос, тот, конечно, претензий не имеет и, заявление не писал, так как я оплатил лечение и моральный ущерб. Но прокурор сказал, что дело после завершения автоматически попадет в суд, поэтому я хочу заручиться самой лучшей защитой. Возьмешься?
Он выжидательно смотрел на меня.
- Куда я денусь! Возьмусь. Все не так плохо, как я ожидала. Думаю, отделается условным сроком. Только для Ивана Петровича с его темпераментом – это просто отсрочка. Он ведь тихо не проживет положенное законом время, тогда этот срок из условного превратится в реальный, плюсом к следующему.
- Темперамент – это наша семейная черта. Но я ведь перебесился. Думаю, что этот случай должен сыграть свою роль. Уже сейчас он раскаивается. А после бесед с любимым адвокатом и вовсе одумается.
Я устало улыбнулась Соболеву.
- Петр Петрович, как же я хорошо вас знаю. Не надо меня умаслять такими штучками, как любимый адвокат. Вы сами говорили, у нас уговор. Значит, я выполню обещание. На следователя, который ведет дело вашего брата, особенно рассчитывать нечего. Поэтому соберите данные на любимую женщину Ивана и ее знакомого, которого вы лечите. И организуйте суд в семидневный срок. Если не удастся, то придется вашему родственнику ждать меня две недели за решеткой, с путевкой на юг я не хочу распрощаться.
- Я все время забываю у тебя спросить, почему у твоего отца такое странное имя Анфиноген?
- Не знаю. Хоть он и жив, в отличие от мамы, мы с ним не общаемся. Варварой меня назвала мама, бабушка рассказывала, что она меня очень любила. У нее тоже было необычное имя – Агриппина, а ласково – Груня или Глаша. Правда, красиво?
Глава администрации нашего города грел меня теплым взглядом, от него ничего не укрылось: ни мой скромный наряд, ни лицо, лишенное косметики, руки без длинных ногтей с маникюром.
- Я покажусь тебе совсем бестактным, да, и черт с ним, у вас с Лазаревым роман?
- У меня с Лазаревым романа нет. А у него со мной – не знаю. Странно, что его может заинтересовать лишенная женского блеска Адвокатша. Может, у него проблемы со зрением?
Соболев раздраженно меня оборвал.
- Это у тебя проблемы с самооценкой. Поверь мужику со стажем, ты вперед сто очков дашь любой расфуфыренной красотке в мехах и бриллиантах, у которой кроме фасада ничего нет, даже мозгов. Такое приобретение со стеклянным взглядом, как дорогая картина. Посмотрел, отметил достоинства, погордился, что у тебя есть то, чего нет у других, и пошагал дальше в гордом одиночестве со своими мыслями. А, ты, Варвара, ласкаешь взор осмысленным взглядом, поможешь советом, развлечешь разговором, и одиночество отступит. Это даже я чувствую. Чужой тебе человек. И еще я тебе скажу одну вещь, только не ершись. Если тебя приодеть и привести в порядок: макияж, прическа, маникюр, то будешь очень интересной женщиной, правда, не для подиума, рост у тебя, не как у подружки.
Он хотел дальше продолжить разглагольствование по поводу усовершенствования моей внешности, но я не выдержала и перебила его.
- Все, гораздо проще. Когда у суки течка, она пытается всеми способами привлечь кобеля. У меня сейчас другая стадия – мужененавистничество. Пытаюсь обезличить себя и не привлекать внимания мужчин.
Соболев настойчиво гнул свою линию.
- Лазарев определенно за тобой ухаживает.
- Скорее всего, ему нужно родовое гнездо, вот и обхаживает меня.
- Фи. Проблема. Я интересовался его делами в мэрии, они с самого начала облажались. Готовят ответ на твой запрос. Я проконтролирую, чтобы завтра же он смог оформить документы на наследство. Знаешь, кто присвоил его особнячок вопреки закону? Жена губернатора. Стервозная бабенка. По твоей теории, в постоянной течке. А документы на наследство «нечаянно» кто-то нашел и инкогнито выслал Лазареву, чтобы прищемить хвост губернаторше. Я в эти дела не влезал, с этим губернатором еще целый год нужно «дружить». Лазареву посоветую ублажить жену губернатора цветами и соловьиными речами, иначе ты наживешь врага.
- По цветам Павел Алексеевич знаток, дарит не штуками, а снопом, и петь соловьем умеет. Думаю, поладят. Зачем губернаторше обращать внимание на такую пешку, как я. Нет, если ей захочется заиметь врага, им будет Лазарев, он фигура видная, с ним приятно и лбами посталкиваться.
Услышав звонок сотового, схватила телефон. Эльвира.
- Давай скорее домой. Олег приехал, ничего не рассказывает, ждет тебя. Видишь ли, повторяться ему не хочется.
Я хихикнула, представила, как от нетерпения Элька на всех кричит и юлой бегает по квартире.
- Петр Петрович. Мне - пора. Вы известите, когда соберете материалы.
Соболев поднялся вместе со мной.
- Не спеши. Я тебя подброшу до дома. Мои ребятки собираются завтра в спортзал, бояться тебя спросить, будешь ли там.
- Если не произойдет ничего сверхординарного, то приду.
Элька металась по квартире, как тигра в клетке, приволокла меня на кухню и скомандовала Петренко.
- Давай. Рассказывай!
Олег начал с самобичевания.
- Я нарушаю тайну следствия.
Эля его прервала.
- Какая, к черту, тайна. И так все знаем. Не знаем только – почему?
- Начну с приятной новости. Поздравляю, Варвара, тебе не придется разводиться. Ты и так не замужем.
Я поперхнулась чаем, который пила, от такого заявления следователя.
- Спасибо тебе за приятную новость, радостно знать, что не придется разводиться.
Элька покрутила пальцем у виска.
- Что с него взять? Одно слово, милиционер. Продолжай без поздравлений.
Петренко насупился, но рассказ продолжил.
- Пришел ответ из Сочи, что твой Николай уже 12 лет в законном браке с гражданкой Лоховой Лидией. Поскольку твой муж никак не мог с тобой расстаться, она сошлась с его младшим братом Михаилом, как две капли воды похожим на него. Они решили вас убить, чтобы завладеть квартирой. Труп Николая спрятать, чтобы Михаил выдал себя за отца Пашки, продал квартиру, Пашку сдал в детдом. Все пошло у них наперекосяк из-за Арефьева, твой незаконный муж решил разжиться у него денежками, но не успел из-за появившегося брата Михаила, который пришел его убивать. Поскольку Николай был трезв, то оказался сильнее брата, попытавшегося убежать по лестнице. Братья схлестнулись на 6 этаже, в результате Михаил оказался убитым своим же ножом. Николай сбежал, а Лидия думала, что его убили, и явилась по твою душу. Тебя планировали просто выкинуть с лоджии. Так что тебе крупно повезло, что нашла труп, вызвала милицию и больше не оставалась одна. Понимаю, ей бы не справиться с тобой, но тебя бы сначала усыпили снотворным. Бред, конечно, но все равно, хорошо, что ты эту бабу тогда турнула.
Подружка разглядывала следователя, будто первый раз увидела.
- Петренко, ты подозрительно весел.
- У меня прекрасное настроение. Сегодня впервые с момента знакомства с вами дышу свободно. Варвара была, как не крути, единственной подозреваемой.
Элька от возмущения начала заикаться.
- Ну, ты и ко-ко-зел. Нет. Бульдог! Вцепился зубами в первого беззащитного человека, которого можно заподозрить, и не оторвать! Других подозреваемых даже не искал. Просто здесь сидел и свободно не дышал. А, может, охранял, что бы не сбежали. Слава Богу, что есть Соболев. У него даже мысли не возникло, что Варвара виновата. Раз, и за сутки предоставил следствию убийц. Варька, ты чего молчишь?
- Элечка. Хватит кричать и обвинять Олега. Я тоже кроме себя никого не подозревала. И отгоняла мысли о тюрьме.
Моя подружка – защитница хлопнула себя по лбу.
- Варька. У тебя – паранойя. Этот душка – следователь чуть не посадил тебя за решетку! Люди добрые! Она и в этом предателе увидела человека.
Петренко сначала от обиды надул губы. Затем они задрожали. Я впервые наблюдала за сильным мужчиной с мужественной профессией, как он от нанесенного оскорбления чуть не плакал.
- Да, я ни минуты не сомневался, что Варвара не может быть виновной, но не знал, как доказать, поэтому и расстраивался. Кто же мог подумать, что еще какой-то убитый брат объявится?!
Элька язвительно его передразнила.
- Кто бы мог подумать? Соболев. Он не только подумал, но и нашел преступников. Засиделись вы там, в своей милиции, только на допросы вызываете. Да и то, без толку!
- Элька, ты же, еще два часа назад была влюблена в Олега!
Правильно говорят, язык без костей. Раз, и болтнула то, о чем и речь-то не шла. Но Эльку это не смутило.
- Кто же знал, что он тупой милиционер.
Нет. Не все тут так просто. Меня не проведешь. Если она нападает на Петренко, то хочет, чтобы он оправдался, иначе бы и шума поднимать не стала. Я решила помочь бедному следователю.
- Элечка. Ты же сама тут не один день в Мэгре играла и не нашла убийцу, значит тоже тупая. Поэтому мирись немедленно! Иначе на юг не поеду.
Моя подружка пошла на попятную. Поняла, что нужно вовремя остановиться. Если не брать в расчет «козлов и бульдогов», да еще «тупых милиционеров» ничего плохого и сказано не было.
- Ладно, Петренко, я с тобой мирюсь и больше не дерусь.
Теперь все зависело от характера Олега: насколько он обидчив.
- Хорошо, хоть не разодралась. А-то бы связал, и в рот кляп вставил. Пожалуй, кляп надо было вставить!
Эльвира совсем успокоилась, начала подшучивать над следователем.
- Фи, какой ты неромантичный. Нужно не кляпом рот затыкать, а поцелуем. Я бы сразу затихла. Имей ввиду на будущее.
Прибежал Пашка, отвлеченный от мультфильмов телефонным звонком. Мы не только телефон, миномет не услышали бы!
- Ма. Тебя к телефону мой тезка приглашает. А вы ругаетесь или громко спорите?
Элька клятвенно сложила руки у груди.
- Пашенька. Я забылась и заговорила громко, но мы спорим, только спорим, ругаться нам не хочется.
И засмеялась. По-моему, она себя уговорила.
Сын протянул мне трубку радиотелефона.
- Варвара. Не могли бы вы с друзьями разделить со мной ужин? Поскольку в ресторан с собаками не пускают, я имел смелость заказать ужин в номер. Мне выслать за вами машину или приедете со следователем?
Я отодвинула трубку от уха, так, чтобы он слышал, о чем мы будем говорить.
- Нас зовут в гости. Ужин в номере. Придется тебе, Олег, еще раз нарушить тайну следствия. Машина нам нужна?
Петренко пощелкал пальцами, требуя телефон. Он междометиями объяснялся, в заключении произнес фразу «Минут через сорок».
- Ну, едем? Посмотрим интурист.
Элька вытаращила глаза.
- Петренко. Нам нужно привести себя в порядок, переодеться. Ты, что, не был женат?
- Бог миловал.
Эльвира ухмыльнулась.
- Сиди и жди. Пошли Варвара, перетрясем твой гардероб, может, выловим что-нибудь вечернее. Я, как знала, прихватила с собой серенький костюмчик. Это надо же! Минут через сорок.
Эльке немного удалось выловить в моем гардеробе. Остановились на том же наряде, в котором я обедала с Соболевым. Через сорок минут мы были готовы. Эльвира, наконец, задала мучивший ее вопрос.
- А почему ужин в номере, а не в ресторане.
- Потому, что Джерри едет с нами.
Моя умная собачка сбегала к вешалке и принесла свой поводок.
Пашка тоже затронул больную тему.
- А мне мороженное дадут?
Эля его успокоила.
- Дадут. Я проконтролирую. Петренко заводи свой задрипанный мерседес.
- Дамы, главное в мужчине – суть, а не марка машины, на которой он ездит.
Элька ухватила следователя под руку и перебирала рядом длинными ногами на высоких каблуках. Они были почти вровень ростом. Лифт не работал. Я привычно одной рукой зажала Пашкину ладошку, другой – поводок Джерри.
Подружка распекала Олега.
- Петренко, ты на своей аналитической работе, в конец, заржавел мозгами. Марка машины, на которой ездит мужик, показывает его суть. Улавливаешь разницу? Если у тебя «Жигули», так, милый, придется с тобой жить в шалаше.
- А тебя это не устраивает? Учти. Шалаш будешь делить с замечательным человеком!
- Я подумаю, хватит ли у меня финансов благоустроить жилье хотя бы до уровня «бунгало».
Следователь рассмеялся.
- Хватит. Бунгало, в переводе с папуасского на русский – шалаш.
Я хмыкнула и прикусила свой длинный язык. Петренко, точно, кроме своей розыскной работы, ни в чем не разбирается. Ну, о заработке модельера, точно не знает. Элька со своих доходов шалаш может во дворец или маленький замок перестроить.
Мы опоздали всего на час. И весь этот час Лазарев мерил шагами перед гостиницей. Претензии он предъявил мужчине.
- Олег. Неужели трудно было предупредить, что задерживаетесь?
Следователь ответил ему Элькиной фразой.
- А ты не был женат? Значит, должен и сам сообразить, что сорок минут им хватило только на то, чтобы собраться, двадцать минут – просто, поговорить, пятнадцать минут – дойти до машины с разговорами, на дорогу ушло всего двадцать пять минут.
Элька восхищенно присвистнула.
- Вот это – да! Я и не заметила, что ты засекал время!
Петренко скромно потупился.
- Это – профессиональное.
Швейцар предупредительно распахнул дверь, через которую мы вошли в фойе, поражавшее старинным великолепием: высокие белые лепные потолки с тремя хрустальными люстрами. Легкий ветерок от кондиционеров играл подвесками хрусталя, которые позванивали всеми нотами октавы и играли цветными огоньками. Стены, обитые светло – голубым шелком с выпуклым рисунком, постоянно меняли объемность из-за меняющегося потока света. Деревянная мебель из дуба согревала своим теплом, так и хотелось погладить ее поверхность. Настоящие ручной работы шерстяные ковры и дорожки бежевого цвета с голубой каймой застилали паркетный пол, на котором стояло большое количество диванчиков, банкеток, пуфиков, консоме, обитых голубым велюром. Мы плотным кружком столпились, буквально, с открытым ртом оглядывали богатое убранство. Впереди шедший Лазарев затормозил, когда понял, что за ним никто не следует. Он вернулся за нами, взял Пашку на руки.
- Пойдемте, я договорился, что ко мне придут гости с собакой.
Элька ему на ухо зашептала.
- Может, лучше Джерри на руках пронести, чтобы не запачкал ковры?
Миллионер вздохнул. Ужаснувшись нашей «совковости».
- Может, вас всех по очереди на руках пронести?
Администрация и дежурные отеля с интересом наблюдали за нашей компанией, недоумевая, где мог подцепить один из самых богатых постояльцев таких знакомых.
Лазарев взял меня под руку и повел к лифту, рядом со мной семенил Джерри, как воспитаны пес, видно на него тоже давило великолепие отеля, раз он прижимался к моей ноге, ища защиты. Павел Алексеевич повернул голову к Эльвире с Олегом, чтобы они слышали его тихий голос.
- Не обращайте внимания на обслуживающий персонал.
Но я все равно поздоровалась, потому что чувствовала себя такой же обслугой. Администратор материализовался из-за стойки рядом с моей собакой, которая оскалилась и зарычала, заставив его отступить и холуйским голосом просипеть.
- Добро пожаловать в наш отель.
Элька уже освоилась с ролью богатой гостьи.
- Спасибо, дорогой.
Это уж она палку перегнула, я хихикнула, увидев вытянутое лицо администратора, и сама быстрее потащила Лазарева, чтобы не рассмеяться. Меня душил смех, пока мы ехали на лифте на третий этаж в номер – люкс, поскольку сопровождающий отеля отводил глаза в сторону от нас и пытался удержать туловище в прямом вертикальном состоянии статуи.
Только мы вошли в номер, я стала хохотать, как будто мне щекотали пятки. Элька внимательно вгляделась в меня, пытаясь разгадать причину смеха, поняла, что у меня нет истерики, махнула рукой, веселись дальше. Сама пошла осматривать трехкомнатный номер, состоящий из гостиной, и выходящих из нее в противоположные стороны – спальни и кабинета. Все убранство выдержано в зеленых тонах. Темно - зеленый пушистый ковер манил побродить по нему голыми ногами, утопая по щиколотку в ворсе. Светло – зеленые шторы и обивка мягкой мебели искрились шелковым блеском. В спальне кровать была размером с мою маленькую комнату. Зеркальный шкаф – купе закрывал всю стену. В кабинете кроме компьютера на большом письменном столе, офисного кресла на колесиках и книжного шкафа ничего не было. Номер по площади вмещал три мои квартиры. Элька все обошла, поохала, сняла обувь и стала скакать по ковру.
- Варька, присоединяйтесь, чистый массаж всей стопы.
Моего сына и собаку уговаривать не пришлось. Они на ковре устроили борьбу. Я сидела в кресле странно притихшая после выплеска эмоций в виде смеха.
Мужчины пили какое-то красное вино, я отказалась, а Эльке было некогда, она осваивала меховое покрывало на кровати.
- Варька. Скажи, здесь поместится целый эскадрон.
Петренко оживился после выпитого вина и Элькиного вопроса, подхватился с места и встал в проем дверей спальни, рассматривая раскинувшуюся на сексодроме Эльвиру.
- Элечка, вы – эрудитка. Где вычитали, что конные военные были, как бы помягче сказать, однополой ориентации?
Подружка недоуменно взирала на следователя.
- Олег. Вы о чем?
- Об эскадроне гусар на этой кровати.
- Петренко, ты - пошляк. Гусары были, все, как один, дамскими угодниками.
Олег открыл рот, чтобы продолжить занимательную беседу, но я вмешалась.
- Вот уж не думала, уважаемый следователь, что фантазия вас доведет до любовных утех эскадрона!
Петренко ухмыльнулся.
- Увы. Моей фантазии хватило только отметить громадную площадь для любовных игр мужчины и женщины, а о целом эскадроне мечтает твоя лучшая подруга.
Элька засмеялась, нисколько не обидевшись.
- Я - то думала о ночлеге, о здоровом сне замученных дневными сражениями гусар.
Лазарев тоже поделился своими мыслями о кровати: в ней одному можно потеряться.
После многократного обсуждения спального места напряжение в общении спало, и мы стали болтать обо всем, что приходило в голову. Ужинали мы долго и обильно. Официанты сновали, сменяя одни деликатесы другими. Разговаривать не хотелось, можно было пропустить очередное блюдо, не опробованным. Пашка быстро наелся, даже мороженое, пирожное и сок его не прельщали. Джерри съел ужин из специальных собачьих мисок: отварное мясо и воду. Пашка нашел себе забаву - игру на компьютере, пес улегся у его ног.
Элька первой взмолилась, отваливаясь на спинку венского стула.
- Все. Больше не могу. Извините. Я расстегну пояс юбки. Завтра объявляю голодовку. Варька, как твой животик?
Я не спрашивая разрешения, расстегнула юбку и усталым голосом сообщила.
- Если считать сегодняшний обед и ужин, я съела целого быка. Завтра иду на трехчасовую тренировку. Павел Алексеевич. Как вам удается сохранять стройную фигуру при таких харчах?
- Я ем один раз в день, стараюсь до семи вечера, в остальное время только пью.
Я вытаращила глаза.
- Вы – алкоголик?
- Варвара, вы не дали мне договорить фразу, пью я воду, чай, соки без ограничения. И еще каждое утро плаваю в бассейне минут сорок.
Элька с жалостью смотрела на русского иностранца.
- Павел. Ты педантичен, как немец. Давайте перейдем на «ты»?
- Я – немец и есть, родился и вырос в Германии. В Россию я приехал второй раз. Правда, до приезда прочитал все, что можно о сегодняшнем вашем положении. Многое здесь для меня – странно, но я сердцем понимаю, потому что русский, но умом не принимаю, поскольку – немец. А вот женюсь только на русской женщине, это не только мое желание, но и моих родителей. На «ты» я с удовольствием перейду.
Лазарев вызвал свою машину, чтобы нас развезли по домам, успокоил Петренко, что завтра утром тот проснется и увидит свою машину у подъезда. Я позвала сына, он не откликнулся, да и как бы он отозвался, если спал, как убитый, в обнимку с собакой на ковре рядом с компьютером. Лазарев подхватил его на руки, а Джерри, как привязанный, пошел рядом с ним, постоянно задирая голову к верху, контролируя Пашкину безопасность.
Следователь, естественно, как самый пьяный и решительный, шлепнулся на переднее сидение. Он решил показывать дорогу, которую шофер и сам знал, но не признался, чтобы не умалять достоинство мужчины. Вот, что значит мужская солидарность.
Элька чуть не на четвереньках заползла на заднее сидение, чертыхаясь, что в салоне мало места, вроде, олигарх, мог бы и пошире машину иметь. Потребовала сонного Пашку на руки, мол, вместе будут в дороге спать, раз у нас такой ответственный проводник Петренко. Джерри без команды запрыгнул к Эльке и улегся рядом, еле пристроив голову к ней на колени рядом с маленьким хозяином. Мне места не осталось. Подружка покряхтела, поднажала на собаку, сдвинулась сантиметров на пятнадцать.
- Давай, скорее, садись, а-то сейчас снова расползусь на все сидение.
Я втиснулась, захлопнула дверь и еще немного отодвинула подружку под ее вопли к собаке.
- Варька, ты растолстела, нечего так много есть целый день. Если выйдешь замуж за Лазарева, растолстеешь, будут тебя одну возить на лимузине, больше туда никто не поместится.
- Поэтому замуж не выйду. Лучше оставаться худой и здоровой, чем толстой и замужней.
Петренко трещал, как сорока, он разговаривал с шофером, вернее, он думал, что ведет беседу, хотя шофер только кивал головой, иногда, хмыкал. На перекрестке нас остановил светофор красным цветом. Народу и машин в такое позднее время, первый час ночи, почти не было. Но возле самой обочины четверо здоровых мужиков били одного парня, направляемый кулаками, он катался по кругу, как мячик. Ростом пострадавший не уступал бугаям, а вот по комплекции был гораздо легче.
Следователь не смог стерпеть такое нахальное избиение. Он выпрыгнул из машины, слегка покачиваясь, ринулся в круг дерущихся.
- Мужики. Вы чо? Ошизели? Прекратите немедленно.
Мужики действительно ошизели и стали бить Петренко, Элька проснулась и закричала.
- Эй вы, придурки, он же из милиции! Варька! Да, помоги же Олегу! Ведь сейчас ни за что, ни про что, убьют.
Я выпрыгнула из машины, впереди меня оказался шофер, он за шкирку хватал нападающих по очереди и кидал на дорогу ко мне под ноги. Ничего не оставалось, как снова ронять их на то же место и рядком укладывать, когда они поднимались. Мужики, матерились и возмущались.
- Баба. Ты же мне руку сломала!
- Стерва! Ой! Моя нога!
Когда все четверо бугаев лежали у моих ног, шофер обернулся и строго скомандовал.
- Лежать!
Мужики замерли на асфальте и слушали, как Петренко, матерясь не хуже, а даже лучше их, вызывал милицию. Подъехали, буквально сразу, две милицейские машины с мигалками. Видно, зависит скорость их появления от того, кто вызывает. В одну кутузку загрузили избитого мужчину, а в другую с решетками на окнах – четырех хулиганов. Пожали Петренко руку, сказали, что утром ждут его в отделении.
Я отодвинула свою онемевшую подружку и уселась в машину. Следователь, кряхтя, но уже без мата долго устраивал свое избитое тело на переднем сидении. Шофер повернулся ко мне и похвалил.
- А, вы, Варвара Анфиногеновна, молодец. С вами не страшно оставлять Павла Алексеевича.
Я, с наклеенной улыбкой, приняла комплимент.
- Естественно. Теперь я не только в вышибалы, но и в бесплатные охранники гожусь.
Шофер понял, что переборщил с похвалой.
- Извините.
Больше он до самого дома не произнес ни слова, в душе, наверное, ругал себя, что открыл рот.
У подъезда Эльвира объявила.
- Против ты, Варька, или нет, но ночевать мы все будем у тебя. Вылезай Олег, приехали. Понимаешь, дорогая, я не могу никого выпустить из своего поля зрения, потому что не переживу, если с вами что-то случится, а меня рядом нет. От моего присутствия, конечно, толку мало. И, вообще, я – свинья порядочная. Отправила тебя, Варенька защищать следователя милиции. Прости, подружка. А ты, Петренко, совсем не умеешь драться, при твоей-то профессии. Или уходи из своей милиции, или ходи в спортзал с Варварой, может, чему-нибудь научишься.
Петренко молчал, он, аккуратно ступая, плелся к подъезду, морщась от каждого шага, видно, здорово ему досталось от бугаев. Шофер подхватил Пашку на руки и быстрой походкой подбежал к лифту, за ним трусил, не отставая, верный пес. Мы с Элькой замыкали процессию, хорошо, что лифт работал.
Лазарев позвонил, не смотря на позднее время, видно, шофер доложил о происшествии.
- Варвара, я, как чувствовал, что без приключений не доберетесь. Этот милиционер на тебя плохо влияет. Теперь я буду постоянно беспокоиться.
- Знаешь, Павел, ты, как Элька, со своим беспокойством, точно с писаной торбой носишься. Петренко совершенно не при чем. Я бы тоже не прошла мимо, когда четверо одного бьют. У меня - ни синяка, ни царапины, а вот, Олегу досталось, сам виноват, нужно было воспитывать не языком, а кулаком, тогда бы меньше побили.
- Какой-то не женский взгляд у тебя на мужские разборки. Мне это не нравится.
- Я и не стараюсь тебе понравиться. Так что на досуге обдумай, стоит ли продолжать наше знакомство.
- А драться все равно будешь?
- Буду. Спокойной ночи, Павел Алексеевич.
Элька с Олегом рассматривали меня, как редкую диковину.
Петренко спросил:
- Может, не стоило его так отбривать? Он, вроде, мужик нормальный?!
Элька добавила:
- Он – то нормальный, да, Варька – ненормальная. Охамила мужика, да еще и пригрозила, что бить будет.
Я повернулась и пошла спать к Пашке.
Утром Эльвира, как справная домохозяйка, готовила завтрак для нас с Пашкой и трещала без умолку.
- Олега я накормила и отправила на такси в свое УВД. Он, конечно, сопротивлялся, что сослуживцы могут не понять его – простого следователя, добирающегося на службу индивидуальным транспортом. Но, он опаздывал, поэтому уговорился.
Элькин монолог прервал звонок Соболева.
- Варвара, я тут поднабрал матерьялец и договорился о свидании с братом. Ты когда освободишься?
- Через полчаса подъезжайте, поедем в СИЗО, по дороге расскажите, что узнали нового о пострадавших.
Я быстро переоделась в джинсовый костюм, на ходу допила кофе.
- Элечка, я убегаю. После свидания в тюрьме, проеду в спортзал, так что, если не найдете чем заняться, приезжайте за мной туда. Обратно не спеша прогуляемся. Созвонимся.
Я схватила спортивную сумку с одеждой и выскочила в коридор. Лифт, как всегда, не работал. По лестнице идти не хотелось, хоть из окна выпрыгивай. Внушая себе, что убили совсем незнакомого человека, я прошла шестой этаж и в припрыжку проскочила до первого этажа, как будто за мной монстры гнались с длинными руками. Глубоко вдохнув воздух, после того, как выскочила из подъезда, я тормознула. Оказывается, пока я летела по лестнице, задержала дыхание, чтобы лучше слышать.
Соболев, как истинный джентльмен, ждал меня у машины, а не сидел в ней. Он приоткрыл мне дверь. Тут заверещал сотовый. Эльвира стояла на лоджии, наблюдала за мной и обливала ушатом холодной воды через телефон.
- Варька. У тебя задница, обтянутая джинсами, как сексуальный призыв для оголодавших в тюрьме мужиков! Надо отметить, красивая задница. Тебя это не смущает?
Я затравлено взглянула на Соболева, тот сразу отреагировал.
- В чем дело, Варвара?
- Да, вот, Эльвира говорит, что для посещения СИЗО у меня слишком вызывающий костюм. Может, переодеться?
- Поехали. Вид у тебя не только для заключенных аппетитный, но никто из них не увидит тебя. Доедем на машине до самых дверей, а, там, в комнате для свиданий будет только мой братец. Пусть полюбуется на настоящую женщину, может, задумается на будущее, не будет связываться с разной шалупенью.
Мы сели в машину, я поздоровалась с Николаями. Соболев без спешки начал делиться собранной информацией.
- Верно, ты говорила, дорогая, что нужно собрать досье. Пострадавший Сергей Толмаков – безработный по статусу. А в жизни – бригадир проституток, у него их 15 – 20 человек, точно не знаю, сама понимаешь, они не регистрируются по месту работы. Так вот, этот Сергей снабжает своих подданных не только денежными клиентами, но и охраной. Сам он – пешка, одно из звеньев хорошо развернутой преступной группировки, в которой кроме проституток входят охранные фирмы, рэкет, наркотики, казино. Возлюбленная моего брата Алена Глушко тоже из этой системы, одна из самых востребованных девочек. А с кем еще мог познакомиться Иван в казино? Похоже, денег она с него не брала, поэтому он не догадывался на кого нарвался. Сейчас у него узнаем.
Пожалуй, мне не стоит участвовать в семейных разборках. Адвокат – духовное лицо, как в церкви на исповеди, ему говорится правда наедине, и дальше некуда не выходит. Самый лучший адвокат тот, который умеет держать язык за зубами. Это – мое кредо.
- Петр Петрович, вы сначала без меня поговорите со своим братом, а потом увижусь с ним я, без вас, иначе нельзя.
- Хорошо, хорошо. Как скажешь.
Николаи, оставшись без шефа, недолго молчали. Поборов смущение один из них спросил.
- Варвара Анфиногеновна, вы сегодня идете в спортзал? У вас с собой спортивная сумка.
Я кивнула головой в знак согласия.
- В спортивном комплексе «Динамо» есть тренер Горчаков Ефим Викторович. Он – глава всех каратистов города, с ним и договаривайтесь. Противников по боям он мне подбирает на каждую тренировку. Я сама никого не учу.
- Да, знаем мы. Уже записались. Горчаков нас посмотрел в бою, сказал, что рано с вами состязаться. Он уверен, если бы у вас было желание, то давно уже выступали за российскую сборную.
- Какая из меня спортсменка! Ребенок маленький, собака. Тренируюсь, чтобы форму не потерять, иначе, как защитить себя и близких? Да, и нервы лечу тренировками. Знаете, как в Японии большие фирмы снимают стресс у своих работников? В игровой комнате находятся чучела всех начальников фирмы и, когда работнику невмоготу от давления руководства, он посещает эту комнату и колотит чучело доставшего его начальника. Так и я, два раза в неделю помашу руками и ногами в спортзале и стресса, как не бывало. Ребятам, которые сегодня попадут под руку, сложно будет, нервы у меня, как натянутая струна.
Петр Петрович вернулся хмурый, как грозовая туча. Я даже не решилась его расспрашивать, если человеку есть что сказать, он сам без расспросов, скажет.
- Варвара. Я не мог достучаться до моего брата, оказывается, он знал, что его возлюбленная Алена – женщина, которая зарабатывает деньги своим телом. Говорит. Каждый делает то, что умеет. Он не хочет, чтобы на суде упоминали об этом. Иди, сама поговори с ним.
Майор, провожавший меня до комнаты свиданий, долго вел по коридорам, перегороженных решетчатыми дверями, которые он открывал при подходе, а, затем, закрывал после того, как проходили их. Наконец, мы дошли до комнаты свиданий, которую он открыл, запустил меня и за мной закрыл на ключ. Младший Соболев при моем появлении встал со стула, который был приставлен к длинному тяжелому столу. Ивана природа не обидела красотой, при росте 190 сантиметров он обладал изящной фигурой: широкие плечи, тонкий стан, красивой формы руки и ноги. Из под черных растрепанных волос на меня смотрели внимательно темно – карие глаза. Полные губы улыбались. Он был полон природного обаяния, я непроизвольно тоже расплылась в ответной улыбке.
- Здравствуйте, Иван Петрович. Без меня жить не можете? Опять призвали на выручку?
Иван еще шире улыбнулся не только губами, но и глазами.
- Полно выкать, Варвара. В прошлый раз, помнится, ты мне не выкала. Думаю, Петруша посвятил тебя в мои проблемы, мне ничего рассказывать не надо. Что меня ждет?
- Нет, дружок, так не пойдет. Давай ты мне расскажешь, как было, без вранья и утаек, знаешь, ведь, никому не выдам. Я должна быть готова к любым провокациям со стороны прокурора, нас не должны поймать на лжи. Рассказывай, я вся – сплошные уши.
Соболев младший ничего нового не сообщил, все было так, как рассказал его брат.
- Иван, если ты знал, чем она на жизнь зарабатывает, почему бросился на ее сутенера?
Соболев раскраснелся и стал мне доказывать, что этот Сергей заставлял ее спать с богатыми клиентами, а она не хотела!
- Она хотела спать с бедными клиентами. Сколько тебе лет, Иван?
- Сколько и тебе – тридцать.
- И ты веришь в этот бред «я не виновата, он меня заставил»?
- Да, не верю я. Но, зло тогда взяло, вот и вмазал ему, не рассчитал, нос хрустнул.
- А теперь подумай, прежде, чем ответить. Ты влюблен в эту Алену?
Иван помолчал, опустив глаза в пол, но, при этом месил руки, как тесто - нервничал.
- Не такой уж я дурак, Варвара. О любви речь не идет, задета моя гордыня, я желал обладать ей один.
- В педагоги я не гожусь, саму нужно воспитывать. Подумаешь, время у тебя есть, сам решишь, что будешь делать дальше со своей гордыней. Срок, думаю, получишь условный, года два. Это в худшем случае. В лучшем, если расскажем на суде, чем занимаются Алена с Сергеем, оправдают. Что будем делать?
- Варвара, ну, не могу я на суде сам себя грязью обливать. Пусть будет условный срок.
- Ладно. У потерпевшего к тебе претензий нет, попробую я с ним встретиться и поговорить, хорошо, если бы он сказал, что спровоцировал тебя. Но чувствует мое сердце, что прокурор знает об их заработках, все и без тебя откроется. Тогда, что будем говорить?
- Варвара, я полностью полагаюсь на тебя. Знаю, лишнего не скажешь.
- Иван. Я попробую с помощью твоего старшего брата завтра предварительного слушания добиться, может, договоримся без суда. Ну, до свидания. Не скучай.
- Постараюсь. Дай, дорогая, поцелую хотя бы ручку. Удивительно, но мне тебя не стыдно.
- Давно уж весь стыд потерял!
- Нет, нет. Верю я тебе. А почему ты расстроена? Кто-нибудь обидел? Только, скажи…
- Тоже нос сломаешь?
- Хуже. Убью.
- Ой, Иван. Не хочу я этого слова слышать, никогда не думай и не говори больше так. Меня жизнь тоже учит. Драться стала, как и ты, наверное, тоже из-за гордыни.
- Расскажи. Легче будет. Я тебе исповедался, как в церковь сходил!
- Не смеши меня, Иван. Поп из меня никудышный. Ладно. Пока.
Иван поцеловал мне руку и погладил по голове, благо я ему только до плеча достаю. Кто кого успокаивал?
Майор тут же открыл дверь, подслушивал, что ли? И нас развели по разным коридорам.
Петр Петрович вышагивал около машины, подбежал ко мне, только я вышла из мрачного СИЗО.
- Ну? Что? Не томи, Варвара.
- Все нормально. Я вот, что надумала, сейчас едем в больницу к Толмакову, а потом к прокурору, который ведет дело Ивана. Может, без суда все решим.
- Дай Бог!
И Бог дал. Прокурор счел, что дело не уголовнонаказуемо, тем более что я принесла от потерпевшего письменное заявление, в котором нет не только претензий к моему подзащитному, но и есть признание подстрекательства к драке. И это – сущая правда. Только стоило мне намекнуть Толмакову, что они, таким образом, зарабатывают с девочками деньги, как он сразу согласился на любые условия, чтобы замяли дело. Еще сообщил, что его охрана была предупреждена, но немного опоздала, или Иван поспешил не только синяков наставить, но и нос сломать. Денег они прилично поимели со старшего Соболева. Петр Петрович на этом не успокоился, на диктофон записал рассказ Алены, она честно изложила, что разыгрывала влюбленную жертву, потом появлялся ее друг, получал побои и брал откуп, чтобы дело не попало в суд. Ее пылкому признанию невозможно было не поверить, поскольку Соболев пугнул, что Иван сам приедет разбираться.
Петр Петрович одарил меня гонораром в размере полугодовой зарплаты. Моя совесть не позволила взять такую сумму, но он сказал, как отрезал.
- Мне виднее, сколько стоят твои услуги. Не беспокойся. Денег на ветер я не привык бросать. Мне бы в жизнь не догадаться, что все было подстроено. Умна ты, Варвара, не по годам!
- Когда больше у женщины хвалить нечего, хвалят ум.
Петр Петрович расплылся знаменитой Соболевской улыбкой.
- Не нарывайся на комплименты. Пусть тебе их отвешивает Ванька. Ему быстрее поверишь. Давай завтра у меня дома отпразднуем обедом возвращение блудного брата. Соглашайся. Иначе он сам придет к тебе с благодарностью. Значит, завтра пришлю машину, бери своих детей, собак, подруг, милиционеров, а вот Лазарева не зови. Чует мое сердце, что Ивану не выдержать обожание Павла к тебе. Ревнив, как черт.
- Петр Петрович, вы мне нагло льстите, я никак не попадаю под категорию женщин, которыми интересуется ваш брат.
- Глупая ты, Варвара, а может, умна не по годам.
Мы глянули друг на друга и рассмеялись.
Эльвира радовалась моему заработку больше, чем я. Кроме долгов за путевки у меня оставались деньги на осеннюю одежду себе и сыну. В преддверии зимы погода радовала то холодным дождем, то мокрым снегом. В своем плаще на рыбьем меху я мерзла, как раздетая. Новое легкое бежевое пальто из крега на меховой подстежке из шиншиллы и высокие светло – коричневые кожаные сапоги на небольшом каблучке, привели меня в полный восторг, впервые необходимые вещи были красивы. Эля затащила нас с Пашкой в свой модельный дом и из личной коллекции подарила мне брючный костюм тонкой темно - бордовой шерсти в полосочку: прямые брюки плотно обтягивали талию и бедра, а под приталенным коротким жакетом виднелся шелковый брусничный топ.
- Элька, как на меня шито!
- На тебя и шили. Я же предупреждала, что весь твой вдовий гардероб меняем.
Пашке из детской коллекции выбрали яркую спортивную «дутую» куртку и полукомбензон – штаны на лямках с передней планкой на груди.
- Мама. А какой сегодня праздник?
Подружка за меня ответила.
- Во первых – начало новой жизни без твоего папаши, во вторых – идем в гости к приличным людям. Понятно?
- Понятно. А приличные люди, это мой тезка?
- Нет. Это Соболевы, у которых в доме есть бассейн и твои друзья Николаи. Васнецовы. Гуляем! Домой едем на такси за мой счет. Варька, ты собираешься возвращать свою девичью фамилию?
- Нет. Слишком сложно. Нужно менять массу документов: паспорт, свидетельство о рождении сына. Буду думать, что я родственница русского живописца.
У подъезда нас уже ждали машина Соболева с Николаями и Петренко без своих Жигулей. Он сразу же накинулся на нас.
- Где вы болтаетесь? Выдумали званые обеды посередь недели. Из-за вас я работу прогуливаю, и отпустить одних нельзя. Эльвира напьется, как сапожник, А Варвара драться будет на всех перекрестках. И, вообще, я замерз. Едем, что ли?
Элька отчитала его, как маленького мальчика.
- Хватит ныть, Петренко. Садись в машину к Николаям и жди. А мы будем наряжаться и краситься столько, сколько понадобиться.
Я пожала плечами. Эля послала Олегу воздушный поцелуй и, вихляя бедрами пошла к подъезду.
- Трезвенник ты наш!
А Николаи с улыбкой от уха до уха, веселились, наблюдая за перебранкой из машины.
Пашка без разговоров быстренько влез в свой единственный гостевой костюмчик из темно – синего трикотажа и, включив телевизор, без приставаний спокойно ждал нас. Джерри улегся рядом с ним, но глазами следил за нашими передвижениями. Он уже понял, что идет с нами, поэтому под ногами не путался. У нашей собачки хитрая голова, когда его не берешь с собой, он постоянно попадается на пути, вдруг увидят его и вспомнят, что нужно взять с собой.
Надев новый брючный костюм, я сидела и наблюдала за Эльвирой. Хороша у меня подружка! Естественно, в сером, и только в сером костюме, где жакетик доходил до талии, а брюки напоминали «галифе», отчего ноги казались еще длиннее. Она быстренько пробежала тушью по ресницам, блеском – по губам, встряхнула своей пшеничной копной волос, которые рассыпались по плечам.
- Элька. Ты – красавица.
- Ладно. Ты мне зубы не заговаривай. Будем рисовать тебе лицо, поскольку свое, от природы, совершенно незаметное.
Элька с таким усердием красила мне ресницы, что даже высунула язык и двигала им в такт руке, помогала. Контурным карандашом обвела губы, нанесла помаду. Распустила из узла мои каштановые волосы, расчесала, они волнами лежали до середины спины.
- Варька. Я тебя не узнаю. Совершенно другая женщина! Сейчас проверим твое очарование в нейтральной обстановке, без Лазарева, а потом, как ударишь по нему из всех стволов. Он упадет к твоим ногам, сраженный наповал твоей красотой. Об уме умалчиваю, его все равно не скрыть.
Я подошла к зеркалу и оторопела, на меня смотрела красивая незнакомка, но это была не я.
- Варвара. Надевай свое новое пальто и пошли. Не ровен час, прибежит Олег, у которого лопнет терпение, и выволочет нас за волосы.
Олег Степанович выхватил из моих рук Джерькин поводок и Пашку, усадил нас на заднее сидение джипа, сам пристроился с краю с ребенком на руках и собакой в ногах.
- Варвара. Ты офигенно выглядишь!
- Отчество обязывает. В Элькиных руках и крапива расцветет розой, - я застенчиво улыбнулась, не привыкла к комплиментам по поводу внешности.
Тут вмешались Николаи.
- Ничего подобного. Варвара Анфиногеновна и раньше была красивой женщиной, но это нужно разглядеть.
Петренко добавил.
- А сейчас и рассматривать не надо.
Братья Соболевы встречали нас на крыльце особняка. Петр Петрович поцеловал сначала Эльвирину ручку, а затем мою и тихонько спросил.
- Что, Варвара, течка началась?
Я стрельнула на него глазами.
- Просто последовала вашим советам. Вот только, маникюр не успела сделать.
Он хихикнул.
- Мы это переживем, вернее я, Ваньке - все равно. Видишь, он до сих пор в трансе от твоей расцветшей красоты.
Действительно, Иван хмуро, из под бровей смотрел на меня. Странно, я нутром чувствовала, что ему «такая» совсем не нравлюсь. Соболев старший стукнул его по плечу.
- Братец. Ты куда спрятал свою воспитанность? Поздоровайся с гостями.
Тот буркнул сквозь зубы.
- Здрасьте.
- А теперь сделай дамам комплимент! Познакомься с Эльвирой – подругой Варвары.
Иван оторвал от меня взгляд и перевел на Элю, которая не могла отказать себе в ехидности.
- Что, молодой человек! Не узнали своего адвоката? У нее сегодня выходной день, имеет право быть красавицей. Нравится?
- Не нравится. Все будут пялиться.
Эльку возмутил ответ.
- Привыкайте. Теперь она всегда будет так выглядеть или еще лучше, я уж об этом позабочусь. Нечего сверкать бешенными глазами. Она тебе авансов не давала, нет и права – ревновать.
Соболев младший чуть на крик не сорвался.
- Да, я о ней беспокоюсь. Будут теперь все подряд приставать!
Элька гнула свою линию и находила в этом удовлетворение.
- А ты не переживай, мы отобьемся.
Тут подошел Пашка и подергал Ивана за штанину.
- Ты кто? Тоже дядя Коля?
- Нет. Я – дядя Ваня. А, вот это – дядя Петя, - он с удовольствием показал на старшего брата, которого первый раз в жизни дядей называли.
- Ты думал, что здесь одни Коли? А ты кто? Тоже – Коля?
Пашка серьезно и рассудительно отвечал. На него невозможно было смотреть без улыбки.
- Нет. Я не Коля, а – Павел. Папа у меня Коля, только он больше с нами жить не будет, он пил каждый день. Сейчас у нас новая жизнь началась. Иван улыбался своей очаровательной улыбкой Пашке. С высоты своего роста тяжело было вести доверительный разговор с ребенком, он присел на корточки.
- Так это по случаю новой жизни твоя мама так вырядилась?
Сынуля, совершенно не слушая, о чем у него спрашивают, продолжал.
- Мама у меня тоже пьет, но только с тетей Элей и не каждый день, но после этого не дерется и не орет, наоборот, тихая становится. Правда, и тихая недавно дралась на улице, дядю Олега спасала.
У Ивана, что называется, глаза на лоб полезли.
- Интересно. И с кем это она дралась? Дядю Олега спасла?
Довольный Пашка, что с ним ведут беседу, старался рассказать все, что знает.
- Дядя Олег – вон, он стоит, милиционер.
Иван посмотрел на Петренко, тот ему улыбнулся неестественной улыбкой.
- Значит, спасла.
Я засмеялась, Элька меня поддержала.
- Теперь, ты все выспросил у ребенка?
- Нет. Не все. Но уже сейчас можно сделать вывод: суровая на вид Адвокатша в разводе, дома втихаря пьет с подругой, а потом дерется на улице вместе с милиционером.
Я добавила.
- А еще она не любит любой агрессии, тем более что приглашали на дружеский обед.
Ивана нисколько не смутил мой менторский тон, он подхватил Пашку, усадил себе на плечи и поскакал, как заправский рысак, благо высокие потолки позволяли. Пашка заливался счастливым смехом. Джерри бежал рядом, с лаем подпрыгивал, как бы предупреждая об опасности падения. «Конь» ржал, трепал собаку по голове, Джерька спокойно позволял с собой так обходиться, другого давно бы за руку укусил.
- Собачка. Не волнуйся. С пацаном все будет в порядке, - утверждал молодой рысак.
Петр Петрович подставил мне руку, согнутую в локте, я оперлась на нее, и мы неспешно последовали в столовую.
- Странные вы Соболевы. Детей любите, а своих не заводите, - заметила я.
- Я уже староват для отца, буду ждать племянников. Может, еще породнимся. Видишь. Мой братец, не на шутку, тобой увлечен.
- Я, конечно, вас уважаю, Петр Петрович, но не настолько, чтобы выйти замуж за прожигателя жизни.
- Не лукавь, Варвара, мой брат тебе нравится.
- Я и не отрицаю. Любуюсь его непосредственностью, по возрасту он ближе к Пашке, чем ко мне. Понимаю, не плохо ему иметь жену, как мать родную. Но я для этого не гожусь. Мне своих детей хватает.
- А почему во множественном числе, если у тебя один сын?
- Потому, что собака – это член семьи и вечный ребенок.
За столом Иван продолжил тему женитьбы. Что, братья сговорились?
- Думаю, пора жениться и остепениться. Правильно я мыслю, Варвара?
- Конечно, правильно. Только в другой последовательности, сначала - остепениться, а потом - жениться.
Он заиграл своей ослепительной улыбкой.
- Значит, ты не против?
- Иван, на мой счет не фантазируй. Пока остепенишься, я уже состарюсь. А пока у нас совершенно разные интересы. Кабаки и казино я не посещаю, в рестораны хожу только на деловые переговоры. И, вообще, это не застольный разговор. Давайте лучше поговорим о погоде.
Я вовремя себя оборвала. Увидев, как Элькино лицо приобретает воинственный вид, да и хмурость Петренко тоже внушала опасность.
Петр Петрович меня поддержал.
- Пошутили, и хватит. Варвара, куда вы отправляетесь отдыхать?
- Все вопросы по отдыху – к Эльвире.
Подружка сказала, как отрубила.
- Едем на юг.
- Юг – то большой.
- Вот, на большой юг и едем, подлечить нервишки. В санаторий. Утром и вечером – море, а в жаркое время дня – процедуры. И никого знакомых, ни одного человека.
Петр Петрович переспросил.
- Жаркое время? Если это «наш юг», так там ненамного теплее, чем здесь, в ноябре.
Элька с удивлением воскликнула.
- Я об этом как-то не подумала. Завтра же обменяю на Турцию.
Соболев старший опять подкинул мысль.
- Ну, в Турции трудно не встретить знакомого, в это время там одни русские отдыхают.
Элька, великий знаток юга, так же, как и я, в отчаянье пропищала.
- Так куда же ехать? Не в Таиланд же?
Петр Петрович совершенно серьезно продолжил знакомить с южными странами.
- Таиланд тоже стал нашим. Причем всех русских туристов селят в один отель, так удобнее обслуживать. Запросто может в ближайшем номере оказаться ваш сосед по площадке. У меня есть предложение. Не хотите отдохнуть на Шри-Ланке?
- Это где?
Элька решила не смущаться, что плохо ориентируется в географии, в конце концов, она – модельер.
- Я, конечно, слышала об этом острове, но где находится – не знаю.
- Рядом с самым югом Индии. На юго-западе этого острова живет мой друг Лемехов Григорий Семенович. Лет десять назад он купил виллу недалеко от города Галле, теперь почти отошел от дел, постоянно там проживает с дочерью Марией, она вашего возраста, на год или два моложе. Гриша, кстати, юрист международного права. Все наши крупные договоры с Индией лет пять назад велись при его участии. Сейчас он иногда работает на индусов. В России почти не бывает из-за дочери, она приняла буддизм, практически все время проводит на вилле, реставрирует разную утварь и богов из храмов. Она – художница, неплохо рисует акварелью. Они очень будут рады гостям из России. Ну, как, я вас заинтриговал? Деньги вам нужны только на билеты туда и обратно.
Я вздохнула.
- У нас столько не наберется, - я вздохнула, загипнотизированная рассказом об удивительных людях.
Петр Петрович остановил меня взглядом.
- Не так это и дорого. Завтра я все узнаю, созвонюсь с Лемеховым. Пока не сдавайте путевки на «большой юг».
Иван не выдержал.
- Интересно, Петруша, почему ты мне никогда не предлагал съездить к Григорию.
- Потому что там нет развлечений, только отдых у моря, что и требуется нашим дамам.
Как только Эльвира услышала, что Ивану отказано в отдыхе у Лемеховых, предложение ей понравилось.
- Петр Петрович. Нам подходит ваш вариант, если, конечно, уложимся в деньги и не будем в тягость хозяевам. Ждем вашего звонка.
Петренко решил рассеять наши грезы.
- Думаю, с Варвары возьмут подписку о не выезде, так что, девочки, будете отдыхать в домашнем санатории.
Элька возмутилась.
- Ну, ты и гусь, Олег. Позавидовал, стал запугивать какими-то подписками. Я хоть и не юрист, но знаю, Варвара – свидетель, буквально, пострадавшая, с таких подписок не берут. Не пыхти. Отдохнем, приедем, на суде выступим, если Варька не решит заняться международным правом. А что? Здесь нас ничего не держит. Так что, повыступай еще, крутой следователь!
Петр Петрович и в ситуации перебранки оказался на высоте.
- Олег Степанович, скажите, кому из ваших генералов обратиться, чтобы из Варвары не делали даму нон-гранта?
- Не надо ни к кому обращаться. Пусть едут.
Иван видимо уже был в курсе моей криминальной ситуации, поэтому ввернул свое мнение.
- После неудачного замужества тянет на приключения? Одних женщин нельзя отпускать далеко от дома. Могут обидеть.
Эльвира весь пыл нерастраченной ругани обратила на младшего Соболева.
- Чтобы приглядывать за нами, нужен мужчина? Тут недавно один милиционер охранял нас, так Варьке пришлось его выручать, иначе забили бы до смерти. Так что, лучше мы без мужского снобизма обойдемся, раньше в драку сами никогда не лезли.
Петренко после такого обвинения начал оправдываться.
- Я не мог мимо проехать, когда четверо одного бьют. Никак не думал, что они не остановятся, когда вмешается милиционер.
Элька, заливаясь смехом, проверещала.
- Ты бы хоть форму надел, блюститель правопорядка. А-то, пьяный, в джинсах, в рубахе, расстегнутой чуть не до пупа начал призывать к совести, о которой они отродясь не слышали. Впрочем, твоя форма тоже их не остановила бы. В таких ситуациях нужно сразу бить наповал, без разговоров. Отморозки понимают только силу. Вон, Варька пока укладывала их на асфальт, ни звука не произнесла.
Иван переспросил.
- Всех четверых уложила?
Я решила опередить восхваления подружки.
- Мне их подкидывал шофер Лазарева, только и оставалось, что не дать им встать.
Иван сузил глаза и слащавым тоном, растягивая слова, обиженно протянул.
- Где уж нам, простым смертным, тягаться с миллионерами. Дружить, надо знать с кем.
Я решила обидеться.
- Моя дружба с Лазаревым, как и с тобой, только продолжение деловых связей, Вообще, это мое личное дело. Прекрати. Иван, кусаться, а-то я пожалею, что приняла приглашение на обед.
Тут рассердился Петр Петрович.
- Я пригласил Варвару с друзьями на обед, чтобы насладиться приятным обществом и беседой. А ты, Иван ведешь себя, как отвергнутый любовник. Где твоя благодарность за то, что сидишь здесь за столом на свободе? Больше я не позволю обижать ее. Если тебе не нравится вести себя, как воспитанному человеку, найди себе другую компанию!
Иван поднял руки вверх.
- Я все понял. Простите великодушно и не гоните меня. Буду пай – мальчиком!
В дальнейшем обед прошел без споров, даже Элька угомонилась и никого не доставала.
Домой нас везли Николаи опять затемно. Я уже привыкла, что у меня в квартире живут Эльвира и Олег. Пашка, как всегда спал, сегодня – у Петренко на руках. И хотя было не та поздно, только перевалило за десять вечера, народу на улицах не видно, только редкие прохожие быстрым шагом с остановок разбегались по дворам высотных домов. На слякоть дорог и тротуаров падал мокрый снег. Около памятника Маяковскому, который стоял перед Политехническим Университетом трое молодых мужчин заняли оборону, они спинами стояли друг к другу и отмахивались от компании молодых парней.
Джип тормознул. Я посчитала. Атакующих – 18 человек. Опять драка. Совершенно непроизвольно вздохнула. Коля, который сидел за рулем, сказал другому:
- Смотри, там, Игоряха, Серега, Мишка.
И с криком «Наших бьют» они выскочили из джипа и побежали на выручку друзей. Петренко покряхтел, переложил Пашку на руки Эле.
- Я тоже пошел. Вы сидите в машине. Варвара. Умоляю. За мной не беги. Нас трое. Да у памятника – трое, справимся.
Хлопнув дверцей машины, добавил.
- Закройтесь, чтобы двери с улицы не открыть! Кто знает, отморозки, что у них на уме!
Элька рукой прикрыла рот.
- Варька, что делать будем?
- Откуда я знаю. Так. Сначала закроюсь. Звони в милицию. А пока из мальчиков нас никто не заметил, придется подавить их немного.
Я стала перелезать на сидение шофера. Прочно усевшись, начала перебирать.
- Руль – на месте, переключатель скоростей – тоже. Педали: Газ – одна нога, сцепление – вторая, третья – тормоз. С институтских времен ничего не изменилось. Элька! Как думаешь, я смогу этот танк завести?
- Нечего тут думать. Поехали. Пока приедет милиция, нужно будет скорую помощь вызывать!
- Так милиция – то едет?
- Едет. Едет. Ого. И мы едем. Молодец, Варька. Разворачивайся. Потихоньку дави их и жми на клаксон, только в своих не врежься.
- Я не вижу, где свои, а где – чужие!
- Тогда дави всех подряд, разбегутся, драться будет некогда.
Под вой сигнала джипа я стала крутиться вокруг памятника, направляя машину туда, где больше было людей. Они отпрыгивали из под колес, и крутили пальцем у виска. Замигали сирены подъезжающих двух милицейских машин. Наши взяли в плен восемь человек. Хотя людьми этих пьяных и обкуренных молодых парней трудно было назвать.
Мужики – милиционеры насмехались над Петренко.
- Ты, чо, подался в «Ночной дозор»? Решил очистить город от дебоширов, наркоманов и пьяниц? А подруги у тебя, что надо! Не растерялись. Джипом разгоняли! Петренко, познакомь.
Я открыла дверцу, вылезла из-за руля и пошла на свое законное место на заднем сидении. Олег смущенно нас представлял.
- Это – Варвара, она адвокат, никак не знал, что умеет водить машину!
Я буркнула.
- Сама не знала.
Он продолжал, наклоняясь к окну джипа.
- А там – Эльвира, она – модельер.
Один из сослуживцев Петренко спросил.
- А которая вчера мужиков по асфальту катала?
- Варвара. Она у Горчакова в «Динамо» тренируется.
- Тогда, понятно. Давай, Петренко. Завтра с утра опять приходи к нам в участок. Девушки, спасибо за помощь. До свидания.
Николаи представляли нас своим друзьям. Двоих: Игоря и Михаила я знала, они были тоже каратисты. Игорь наклонился к окну машины.
- Варвара Анфиногеновна, спасибо за помощь. Налетели на нас, словно саранча, мы потихоньку отмахивались, боялись покалечить. А вы и вчера попали в заварушку?
Эльвира вместо меня ответила.
- А мы теперь все по гостям ходим, а по дороге домой спасаем честных граждан. Такси вам вызвать?
- Нет. Не надо. Мы уже пришли. До свидания.
Николаям я наказала. Чтобы не рассказывали Соболевым о дорожном происшествии.
- Нельзя. Мы только Петру Петровичу потихоньку доложим, он ведь, все равно, узнает. Варвара Анфиногеновна, вы – молодец, мы бы с вами в разведку пошли!
Элька вдруг запричитала озабоченным голосом, увидев, что Петренко почти свернулся в позу эмбриона рядом с ней.
- Олег. Тебе плохо? Вчерашние синяки болят? Или сегодня еще добавили? Бедный ты мой!
Милиционер распрямился, хитренько скосил глаза в сторону Эльвиры.
- Мне стало лучше. У Соболевых принял анестезию, сейчас размялся. Меня никто и пальцем не тронул. Все прыгали, как зайцы, врассыпную от вашего бронетранспортера. Я сначала не понял, что за машина на меня прет и ревет сигналом, отпрыгнул. Там уже никто ни кого не бил. Задача была другой, как бы не попасть под колеса какого-то обкурившегося придурка. Сквозь затемненные стекла не видно, кто за рулем. Потом я сообразил, что это – вы. Тут и ребята из отделения прибыли. Мы похватали тех, кто рядом стоял, остальные – разбежались. После убийства «якобы мужа» Варвары, жизнь какая-то ненормальная пошла: дома не ночую, питаюсь у олигархов, по ночам – дерусь.
Мы с Элькой улыбались.
Подружка отметила.
- Зато, не скучно. Сознайся, Петренко!
- Сознаюсь. Уедите в отпуск, что я тут делать буду без вас?
Элька поцеловала его в щеку, и положила его голову на свое плечо.
- Будешь скучать, дни считать, когда мы вернемся ленивые и загорелые.
Николаи вклинились в разговор.
- Вы в Турцию едите? На две недели?
Я переспросила.
- А почему – в Турцию?
- Так тройной выигрыш: дешево, лето, море. В Сочи путевки дороже стоят, да и в море не покупаться – холодно.
Элька сосредоточенно морщила лоб.
- Помолчите немного. Думаю, а вы меня сбиваете с мысли.
Петренко не преминул пошутить.
- Глубже думай, чтобы никакие разговоры не мешали. Считаешь сколько платьев с собой взять?
- Деньги считаю в уме. Сколько у нас есть, сколько нужно занять. Кто-нибудь знает, сколько стоит авиабилет до Шри-Ланка?
- Я знаю, сколько стоит авиабилет до Сочи, - добавил Петренко.
Николаи остановили машину, мы все увлеченно считали стоимость пролета до Шри-Ланка, путем складывания расстояний, зная, сколько стоит билет до Сочи. Подруга подытожила.
- Вроде потянем.
Олег не вытерпел и задал совершенно мужской вопрос.
- Зачем такие сложности с вычислениями. Завтра позвоним в туристическое агентство и узнаем стоимость билета.
Элька поставила его на место.
- Это будет завтра. А мне нужно знать сейчас. Понятно? Ребятки. Едем домой.
У моего подъезда стояли две большие импортные машины, они перегораживали дорогу. Николаи остановились за два подъезда до нашего, будто нам нужно туда.
- Варвара Анфиногеновна. Это вас ждут.
- Почему меня? Кроме моей квартиры в этом подъезде девятиэтажного дома других нет?
Петренко задумался.
- Есть два варианта: я иду и узнаю, кто они, или мы разворачиваемся и уезжаем. Что делать?
Я вздохнула.
- Идем домой. Все равно приедут завтра.
Петренко остановил меня.
- Тогда я пошел узнавать кого им надо и зачем.
Пока Олег беседовал с обитателями машин, Коля, который шофер, спросил:
- Сразу будем милицию вызывать или сначала подеремся?
- Сразу нельзя, а вдруг у них мирные цели, - ответила я.
- Тогда сначала подеремся, чтобы ложный вызов не делать.
Элька поинтересовалась.
- А два вызова за ночь – не перебор?
Вернулся Петренко.
- Николаи, включите телефон. Соболев волнуется, где мы застряли, эти ребятки из охранной фирмы. Приехали проверить все ли в порядке.
Элька не впопад брякнула.
- А мы чуть милицию не вызвали. Не делай обморочное лицо. Не вызвали же!
Коля протянул мне телефон, показывая двумя руками собственное удушение. Я постукала его по плечу, мол, успокойся.
- Петр Петрович. Вы заразились всеобщим беспокойством? У меня все нормально. Ехали мы не на пожар. Тьфу. Тьфу. Не спеша ехали. Остановились по дороге, с друзьями поболтали, в одной секции тренируемся. Нет. Не дрались. Но восемь человек задержали. Потом еще раз остановились – посчитали, сколько потребуется денег на билеты до Шри-Ланка. Да. Сосчитали. Как? Оказывается, никакой сложности, если знаешь, сколько стоит билет до Сочи. Все это потребовало некоторое время. Ну, и что, если сейчас уже два часа ночи? Нам завтра не на работу, а Петренко привык не досыпать. Зачем Иван к нам едет, если вы послали охранную фирму? Ах. Тоже беспокоится. Ну, тогда, конечно. Кстати, он приехал.
Иван стучал в стекло боковой дверцы машины, я открыла дверь и вышла. Младший Соболев, набычившись, смотрел на меня.
- Опять защищали слабых?
Элька вышла следом за мной из джипа, решила внести ясность.
- Мы деньги считали.
- Еще не легче! Вы, что, банк по дороге ограбили?
- Во, дурак! – Элька крутанула пальцем в воздухе около Ивановой головы.
- Якобы, деньги!
- Не понял.
Николаи больше не могли сдерживаться и заржали в голос, мы с Элькой тоже. А Петренко хитренько улыбался.
- Значит, с тобой все в порядке, а, вот, если бы понял, тогда пора лечиться. Бай, бай. Девочки – вперед.
Эльвира фыркнула на следователя, взяла меня под руку и бросила через плечо ленивую фразу.
- Раскомандовался. Ребенка с собакой не забудь!
Олег кряхтел и нес спящего Пашку на руках, а рядом степенно вышагивал Джерри, который резко затормозил, прыжком догнал меня и пролаял несколько раз, глядя на меня.
- Поняла я, поняла. Иди один в кусты и сразу назад. Нормальные люди давно уже спят, так что за поводок тебя держать не надо.
А нормальным был только один мой сын. Его перекладывали с рук на руки, кричали почти в голос на ухо, Выли сиренами, хохотали, и хоть бы хны – спит. Хорошие нервы и неиспорченная психика. А, может, просто умаялся, ему и всего-то пять лет. Как в походе. Где приткнулся, там и спит. Завтра проснется радостный, в хорошем настроении и начнет у нас набираться опыта. А, учителя мы, прямо скажем, никакие. Смотрю на свою кровиночку, и сердце заходит от волнения, так сильно его люблю.
Джерри весь мокрый прибежал из кустов, мы молча, гуськом пристроились за Петренко, и пошли домой, а тот разговаривал сам собой.
- Товарищ майор, за такой короткий срок повесил себе на шею двух женщин, ребенка и собаку. И ведь, нравится. Теперь тебя не отогнать от них, появилась необходимость заботиться. А, может, это я к ним на шею сел? Как ни крути, а результат один. Нулевой.
Хорошо, что я живу на восьмом этаже, а не на двадцатом, потому что лифт опять не работал. Я молча слушала Олега, а Элька не умела молчать.
- Что, товарищ майор. Свел дебет с кредитом? Почему результат получил нулевой? А не положительный? Напоен, накормлен, весел. И влюблен. Сознайся, что влюблен! Вот мы приедем после отпуска, и ты мне сделаешь предложение руки и сердца. Ладно?
- Я подумаю.
Меня разобрал смех.
- Деваться тебе некуда! Красивая женщина с мыслями философа разрешила тебе сделать предложение. Не переживай. Еще не факт, что она даст согласие.
- Как это, не факт? Только что, сама предложила.
Внушающим доверие адвокатским голосом я закончила.
- Она согласилась выслушать твое предложение, а не выйти замуж. Вот и подумай!
- Думай, не думай, мне все равно не постичь женскую логику! Можно сказать, я все время с вами, должен бы понимать вас, а я не знаю, что вы предпримите через пять минут. Неужели все женщины такие?
Элька, открывая квартиру, пританцовывала от нетерпения.
- По секрету и без лишней скромности сообщу тебе, следователь, мы - лучшие из женщин, потому что не склонны к сволочизму. Расслабься, майор, специально гадость не сделаем, если только нечаянно, по недоумию. Да, отойдите с дороги, мне еще час назад нужно было в туалет. На улице хотела составить компанию Джерьке и сбегать в кусты, постеснялась мужиков, не поймут, - последние слова Элька договаривала уже из туалета.
Петренко уложил Пашку на кровать, раздел, закутал в одеяло, любовно подоткнул его со всех сторон, пока я мыла Джерри лапы.
Не спеша почаевничали на кухне. Молчали, но это не создавало гнетущей обстановки, каждый думал о своем. Я решилась и вслух произнесла мысль, которая мучила меня.
- Вот нас четверо, с собакой – пятеро в двухкомнатной квартире, и нам не тесно, места всем хватает. Когда Лазарев здесь был, моя квартирка казалась совсем крошечной, и мне было стыдно перед ним за убогость собственного жилья. А в его хоромах было стыдно за себя, за свою убогость, я там не на месте. У Соболевых большой особняк, при посещении, вроде бы, должен комплекс неполноценности взыграть, но мне там хорошо, и я не чувствую себя плебейкой. Почему так происходит?
У Эльвиры готов был ответ.
- Это потому, что в тебе шесть лет изо дня в день твой муж убивал в тебе женщину. Ты была адвокатом, матерью, кухаркой, уборщицей, но не была женщиной. Наверное, ты права и сегодня не готова быть ровней Лазареву. Отдохнем. Ты поймешь, что кроме, как прислуживать мужику, есть другая жизнь, полная радости и развлечений. И тогда ты другими глазами посмотришь на таких, как Лазарев. Поддержи меня, Олег!
- Вообще-то, я понимаю Варвару. Но Лазарев – нормальный мужик, только для него наш образ жизни кажется диким, ему никогда нас не понять, но он старается.
Элька его прервала.
- Умоляю, Варька, не говори мне, что тебе нравится Иван, в нем кроме красоты ничего нет, дожил до тридцати лет бездельником.
- Успокойся, дорогая моя подружка, в том плане, о котором ты думаешь, он мне не нравится, но с ним легко, он – свой.
Элька развела руками.
- Два раза была у него адвокатом, и уже – свой. Ладно, оставим думы на утро, как говорила твоя бабушка, Варька, утро вечера мудренее.
Я и забыла, что можно утром просыпаться и никуда не спешить. Открыв глаза, млела от ощущения безделья, Никто меня не будил, и гулять не просился. Я вскочила. Где Пашка и Джерри? В ночной рубашке прибежала на кухню. Чайник горячий. Значит, только что ушли. Выбежала на лоджию. Точно. Подружка выгуливала моих детей, один из которых смеялся на весь двор, а второй, не смотря на ругань, таскал ее по всем сырым кустам. Ночью выпал снег и превратился в грязную кашу, по которой шлепала Элька в туче брызг. Смеющийся Пашка просто стоял и прыгал посередине самой большой лужи со снегом. Эльвира перестала ругаться и смеялась вместе с ним, стараясь посильнее пристукнуть ногой, чтобы ее брызги летели выше. Им было весело, не смотря на хмурую погоду. Случайные прохожие, глядя на веселящуюся парочку с собакой, тоже начинали улыбаться.
Я совершенно закоченела в спальном одеянии на открытой лоджии и заскочила в комнату. Улыбаясь, я наливала себе кофе и думала, а не позвонить ли в турагенство, пока Эльки нет дома. Буду точно знать, сколько стоит билет до Шри-Ланка. Только я занесла руку над телефоном, как он зазвонил. Объявился Соболев старший, прямо, магия какая-то.
- Доброе утро, воительница. Вы с Эльвирой очаровали моих Николаев. Они в восхищении от вашей смелости и непосредственности. Сказали, что вчерашний вечер один из лучших и веселых в их жизни.
- Просто. Они еще очень молоды.
- Не скромничай, тридцатилетняя старушка, они и всего-то на пять лет младше тебя. Я весь в раздумье, как вы одни отправитесь в путешествие. Может, возьмете с собой своего Петренко или моих Николаев? Нет. Они такие же авантюристы. А, как, ты, Варвара, смотришь на то, что я с вами отдохну? Давно не видел своего друга, мешать не буду.
- Мне нравится ваше предложение. Вы уже созвонились с Лемеховым?
- Да. Он вас ждет. Про себя я ничего не говорил, приеду сюрпризом. Готовь паспорта и свидетельство о рождении сына. Сейчас к тебе приедет моя помощница Алла Владимировна. Отдашь ей документы и путевки в Сочи. Она все сделает: сдаст путевки, оформит заграничные паспорта. Купит билеты. Скорее всего, за один день все дела ей не провернуть. Но через неделю обязательно вылетим. Билеты возьмем туда и обратно, так дешевле. Чистого отдыха – 20 дней. Согласна?
- Предварительно позвоните, какой суммой нам нужно располагать.
- Не волнуйся ты за деньги, предъявлю все до копеечки. Деньги, которые у меня заработала, потрать на наряды. Я тебе подкину работу, хватит на путешествие.
- Нет. Петр Петрович, так я не согласна. Что за работа? Может, я за нее не возьмусь.
- Ты мне не доверяешь, Варвара? Видно, еще время не пришло. У меня есть пара договоров с Германией. Нужно их грамотно оформить. Берешься?
- Не знаю, я не специалист по этим вопросам.
- Время терпит. Вернешься, разберешься. Кстати, а как у вас с иностранными языками?
- Я могу довольно свободно разговаривать и читать по-английски и по-немецки, а Эльвира хорошо знает французский и английский.
- Замечательно, в Индии и на Шри-Ланка многие говорят на английском и французском языках. Я тоже смогу объясниться на этих языках. А вот, мой друг Григорий знает около тридцати языков на разговорном уровне, Машка у него тоже полиглот, говорит на всех местных наречиях. Они очень интересные люди, тебе понравятся. Вас я представил своими друзьями, а не подружками. Еще что-нибудь волнует?
- Только деньги. Сообщите заранее мой долг, я сама решу, поедем мы или нет. Договорились?
- Упрямая ты, Варвара. Хорошо. Пусть будет по-твоему.
Кто-то усиленно скребся в дверь. Еще смешнее. Я припала к глазку, перед дверью стояла подружка с детьми, странная какая-то. Я открыла дверь. Подружка, сын и собака боком протиснулись мимо меня. На Эльке лица не было, вернее, лицо было бледно – серого цвета с круглыми глазами, она сипела и пыталась что-то сказать. Тут Эльвира очухалась, быстро закрыла дверь и подперла для прочности своей спиной. Пашка тоже бледный стоя, держал за ошейник собаку, которая прижалась к нему, они в резонанс дрожали.
- Что случилось, Элечка? Говори немедленно, кто вас так напугал? Если сейчас не заговоришь, вызову Петренко.
Элька лязгала зубами и пыталась что-то сказать. Если бы не было так страшно, то было бы смешно.
- Не-не-не надо. Идем по лестнице мимо шестого этажа, ну, там, где труп брата лежал. И, вдруг, Николай, ведь не брат же, если умер. Почему, думаю, Петренко его выпустил? Я ему говорю «Иди отсюда», а он мне одними губами без звука «Сама уходи» и через стенку вышел на улицу на шестом этаже, там голая стена, никаких балконов. Пашка догадался «Это не папа был», Джерри завыл. Он был брат! Приведение. Шмыг через стену! Мы, конечно, мигом до двери доскакали, а потом руки – ноги отнялись и голоса не стало. Варька, собирай манатки, вызывай Николаев, пусть нас прямо из квартиры забирают, там он нас не найдет. Поедем жить ко мне. Или найдет? Давай, собирайся! Я посижу.
И сползла по двери на пол.
Я подскочила к детям, одной рукой прижала Пашку к себе, другой стала гладить Джерри.
- Сынуля. Ты здорово напугался? Только не молчи. Спроси у меня что-нибудь.
- Он теперь все время тут ходить будет через стены? Зря тетя Эля дверь подпирает, он и через нее пройдет.
Элька моментально пришла в сознание, вскочила, отпрыгнула от двери и скомандовала.
- Быстро номер телефона Соболева!
В дверь позвонили. Мы замерли на своих местах. Эля прикрыла рот одной рукой, а другой мне сигнализировала – не открывай. Я отодвинула ее руку и подошла к двери.
- Привидения не звонят.
За дверями стояла стильная женщина лет сорока.
- Здравствуйте. Я от Петра Петровича. Вы приготовили документы?
Эльвира убрала руку ото рта.
- От Соболева? Наберите мне его телефон, - и сунула у руки растерявшейся женщине трубку.
Она набрала номер и пыталась объясниться, что ее не надо проверять.
- Я – Алла Владимировна – помощник Соболева. Вы – Варвара Анфиногеновна? – она взглянула на Эльвиру, видно та больше походила под описание знакомой шефа.
Элька отмахнулась от помощницы и кричала в телефон.
- Петр Петрович. Живо присылайте сюда Николаев, обоих, прямо в квартиру, только очень быстро.
Элька аккуратно положила трубку и взглянула на перепуганную помощницу, которая онемела, услышав, как отдают приказы ее начальнику, кому подчиненные бояться перечить.
- Какие документы? – подружка начала пытать женщину.
- Паспорта, путевки, свидетельство о рождении сына, я еду за билетами.
- Понятно. Сейчас все подам.
Элька забежала в комнату, похватала перечисленные документы, сунула в руки Алле Владимировне.
- Билеты берете на ближайший рейс.
Подружку не волновало, что еще и заграничные паспорта не оформлены. Она развернула помощницу, вытолкнула из квартиры и резко закрыла дверь. Та, наверное, облегченно вздохнула, что пинка под зад не получила.
- Варька. Ты еще не готова? Будем сидеть и ждать, когда «он» к нам придет? Пашка. Тебе отдельное приглашение нужно? Собирай свой рюкзак. Больше сюда не вернемся. Или ты хочешь еще себе нервы пощекотать?
Сына уговаривать не пришлось, через пять минут он стоял с набитым рюкзаком.
Телефон, не переставая, звонил, но нам было некогда отвечать. Мы судорожно собирали вещи. В дверь звонили и стучали.
Элька, уговаривая себя, что привидения не звонят, открыла дверь. В квартиру ввалились Соболев с Николаями.
- Почему не отвечаете по телефону?
- Что случилось?
Эльвира без слов, сама, как привидение, сунула им в руки сумки и чемодан.
- Больше ни слова. Сейчас оденемся и на улицу. Нас ведите за руку. Вы никого не встретили на лестнице?
- Нет. Только моя помощница стояла у подъезда и задала какой-то странный вопрос, можно ли вам выезжать за границу.
Я громко засмеялась. Элька тихонько подхихикивала, Пашка тоже смеялся, а Джерри запрыгал на месте. Значит, шок у них прошел. Вытерев слезы, я заговорила.
- Ваша Алла Владимировна подумала, что у нас с головой не все в порядке! И, правильно подумала!
Соболев взглянул на нас.
- Пока не скажите, что с вами приключилось, я и шага не сделаю.
Элька перестала смеяться и заплакала.
- Расскажем, только давайте уйдем отсюда побыстрее.
Отъехав от дома пару километров, Николай остановил машину. Эльвира, ничего не скрывая, рассказала бредовую историю о привидении. Мужчины с недоверием смотрели на нее. Соболев строго спросил меня.
- Ты что-нибудь видела?
- Откуда? Я же была в квартире, они без меня ходили гулять.
Соболев перевел глаза на Пашку, тот без заданного вопроса, застрекотал.
- Я все видел, как тетя Эля. Этот брат, как в мультике, ушел через стену.
Петр Петрович посмотрел и на Джерри, и тот, подняв морду кверху, завыл. Он оборвал собаку.
- Все. Верю. Едем жить ко мне за город.
Элька категорически отказалась.
- Ни за что. Нам покой нужен, а не бодание с вашим братом.
- Иван сегодня утром уехал на Урал, в Нижний Тагил, решил сам руководить своей компанией. И так уже запустил работу, может, все разворовали.
Эльвира заинтересованно уточнила.
- У него, что, и компания есть? Впрочем, он – парень компанейский.
- Не в плане компания веселых людей, а бизнес: производство цветных металлов, - старший брат немного обиделся.
- Понятненько. Остепениться решил, пока Варвара не состарилась. Это меняет дело. Едем жить к вам, надежнее.
Я подергала Соболева за рукав.
- Позвоните своей помощнице. Успокойте.
Он набрал номер телефона.
- Алла Владимировна. Вы застали моих друзей в шоковом состоянии, к ним пред вами грабители наведались. Да. Все были в шоке. Сейчас успокоились. Я их вывез из квартиры. Звоните мне сразу, как оформите документы. Понял. Вам подвезут их фотографии. Николай. Остановись у ближайшего фотоателье, дамам нужно сфотографироваться.
Элька в недоумении уставилась на Соболева.
- Нам сфотографироваться? Нечесаным и не накрашенным? Нас же из страны не выпустят, не узнают по фотографии, я ведь таким чучелом за пределы своей Родины не поеду. Сначала в парикмахерскую. Нет, ко мне на работу, в салон.
Мы договорились встретиться после пяти вечера в особняке. Николаи с Пашкой и Джерри завезли Соболева на работу и отбыли выполнять массу поручений. Молодые парни выполняли функции не только шофера и телохранителя, а и повара, и домработника. Им нужно было купить продукты, приготовить ужин, прибрать в доме.
В салоне дома мод нас привели в божеский вид, и мы сфотографировались, по дороге заглянули в бутик с пляжной одеждой. Мой вкус совершенно не учитывался, по мнению Эльвиры, его у меня просто не было. Подружка совершенно забыла о призраках и отдалась любимому делу. Я взъерепенилась и не отступила при выборе купальника, как меня Элька не уговаривала, не согласилась носить бикини. Мне купили пару закрытых купальников. Правда, закрывали они очень немного. Я не успела, как следует постонать по этому поводу, Эля обрезала.
- Найди у бабушки панталоны до колена, футболку с длинным рукавом и купайся в этом наряде на здоровье. Пальцем на тебя показывать не будут, пляж частный. Я над больными не смеюсь, Соболева особенно не удивишь, он уже понял, что ты – женщина незаурядная. А его друзья деликатно промолчат. Мало ли, вдруг у тебя на все тело кожное заболевание!
Мы еще раз встретились с Аллой Владимировной, когда привезли ей фотографии в турагенство.
- Полетите вместе с туристической группой, за счет этого, цена билетов будет меньше, до Мадраса – это крупный город на юге Индии, от которого через Полкский пролив до виллы Лемехова под Галле - на его частном самолете.
Помощница Соболева пристально за нами наблюдала, беспокоясь за своего шефа. Расслабилась только после того, как Элька совершенно свободно без акцента на английском языке какому-то иностранцу объяснила, что у нас не Лас-Вегас и не Амстердам, и развлечений ночью маловато. Конечно, он может и погулять в темноте, если владеет карате или ушу, как чемпион мира. Иностранец обрадовался, что у нас спокойная обстановка, поскольку можно защититься с помощью рук и ног, а вот у них, в Америке, может не спасти и бронежилет от огнестрельного оружия.
Алла Владимировна совсем осмелела и решила узнать про грабителей, которые нас посетили с утра.
Элли побледнела и извинилась.
- Простите. Давайте забудем эту тему. У нас от утренних воспоминаний даже собака падает в обморок. Так уж, что говорить о нас?!
- Да, да. Конечно. Я не подумала, - лепетала совершенно сбитая с толку женщина.
Действительно! Собака у нас в обморок падает. А мы? Наверное, вместо нее бросаемся на людей!
Стоимость билетов уложилась в цену путевок нашего Сочи. Я не удержалась подчеркнуть Элькину экономность.
- Тебе, наверное, президентские номера предоставили. Зачем им пустовать зимой, если дураки не перевелись!
Алла Владимировна заступилась за Эльвиру.
- В Сочи самый дорогой отдых, но самый престижный, теперь там больше иностранцев, чем русских. А мы разъезжаем по дешевым курортам Турции. Болгарии, Таиланда. А вы кем приходитесь Соболеву? – наконец-то она задала мучивший ее вопрос.
Я задумалась. Действительно, кем? Эля, наблюдая мою серьезную физиономию, поняла, что сейчас я пущусь в рассуждения о дружбе, в которую поверит только романтик, а не человек, работающий в администрации: на словах – дружба, в действительности – вольная любовница. Подружка выдвинула свою версию.
- Вы, что, не знали, Варвара – родная племянница Соболева.
- Да, да. Конечно. Он мне говорил, но я забыла,- не могла же помощница признаться, что ей ничего не сообщил ее шеф о своих родственниках. Неужели у шефа есть еще и старший брат, о котором он не упоминал ни слова?
Мы мило распрощались, и пока ждали такси, Элька ворчала.
- Не нравится мне эта Алла Владимировна. Любопытная сверх меры и вся такая соглашательная: «Да, да. Конечно». Прямо, рот оскоминой свело от ее приветливости. Надо Соболеву от нее избавиться, не видит у себя под носом змею подколодную.
- Ну, разошлась. Эля, ты чего взъелась на бедную женщину. Может, преданнее ее нет никого в окружении Соболева. Она отравляет к черту на кулички своего шефа с двумя ненормальными бабенками. Если он оттуда не вернется. Эта женщина останется без работы.
- Ладно. Пусть дальше работает. Варька, тебе не странно, что нам за целый день никто не позвонил?
Мы ехали в такси, я смотрела за окно и думала, что надо позвонить Петренко. Вечером придет, а нас – нет. Я порылась в сумке, мобильного телефона – не было.
- Элька, я свой телефон утром поставила на подзарядку, а потом забыла.
- Вот и у меня нет телефона, где-то оставила в твоей квартире. Нет. Нет. Возвращаться за ними не будем. И, вообще, я давно хотела сменить телефон. Петренко и Лазареву позвоним от Соболева. Скучаешь по русскому немцу?
Я подумала.
- Не знаю.
Еще подумала.
- Скорее – нет, чем – да. Если рассуждать трезво.
Эля меня прервала.
- Я не про трезвость спрашиваю, а про чувства. Затронул он их в тебе.
- Да, не думаю я об этом. Других забот полон рот. Смотри. Навстречу нам не джип Соболева едет? Точно – он.
Николаи нас заметили, развернулись и посигналили таксисту. Чтобы остановился.
- Варвара Анфиногеновна, разве можно так всех волновать? Мы поехали вас разыскивать. В доме – совет в Филях. Петренко, Соболев и Лазарев обзванивают диспетчеров такси. Мы поняли, что телефоны вы впопыхах забыли. У таксиста затрещала рация. Нас нашли. Элька с восхищением воскликнула.
- Ведь, могут! Но я уверена, что не Петренко, а Соболев, вот не зря он такой пост занимает, моментально решает любую задачу. Так что Варька, мы не пропадем и за границей.
Эльвира расплатилась с таксистом, мы пересели в уже ставший своим джип, Николаи сообщили в особняк, что потеря скоро будет дома. Нас никто не ругал и не спрашивал, где мы пропадали. Видно Соболев поведал мужикам о приведении, и они решили упреками не расшатывать остатки психики. Внимательно за нами следили и предупреждали желания. Единственным человеком, кто не поддался общей панике, был Пашка. Он ужинал вместе с нами и пытался вывести из коматозного состояния Петренко.
- Дядя Олег, я же вам говорил, раз я – здесь, то мама за мной приедет, чтобы не случилось. А тетя Эля ее одну не отпустит. Вот они обе – здесь. Мамуля. Я хоть и большой, но мне пять лет и буду спать с тобой.
Эльвира жалобно пропищала.
- А я? Тоже хотела спать с твоей мамой. Я одна сегодня спать не смогу. Пашка, уступи мне маму, ты и с Джерри хорошо спишь.
- Ну, уж, нет. Ты, тетя Элечка до сегодняшнего дня спала с дядей Олегом, вот и дальше спи с ним. Тебе не будет страшно, да и мне тоже.
Соболев сдвинул брови домиком после такого известия, а Лазарев во весь рот улыбался. Элька ахнула от детской откровенности.
- Пашка. Разве можно всем рассказывать наши маленькие секреты. Ты больше ни кому не говори, с кем я сплю. Рассказывай о своей маме.
- О маме рассказывать-то нечего. Спит одна или со мной.
У Петренко не дрогнул ни один мускул на лице.
- Поскольку нас с тобой, Эльвира, Пашка заложил, то я предлагаю тебе руку и сердце, как порядочный человек. Тьфу. Слов-то таких сроду не знал, тем более, не произносил!
Элька возмущенно фыркнула.
- Ты хочешь на мне жениться только потому, что все узнали о нашей интимной жизни?
- Нет, конечно. Самое смешное, я больше не хочу спать один.
Я уже во всю смеялась, наблюдая за признаниями Олега.
- Действительно, смешно. Варвара, помоги. Что там еще говорят в таких случаях? – обращался за помощью ко мне смущенный следователь.
Я еле выдавила из себя, меня душил смех.
- Говори о любви, твердолобый милиционер.
- О любви? А чо говорить-то. И так понятно. Не мастак я говорить.
Соболев решил проявить мужскую солидарность.
- Эльвира. Олег любит тебя. Видела бы ты, как он здесь метался, пока мы не выяснили, что вы сели в такси после встречи с моей помощницей. Он целую нотацию прочитал Николаям с Пашкой, как они могли, вас одних оставить. Будто вы не в городе, а в джунглях, и вас на каждом шагу поджидает опасность. Правда, Олег?
У Эльки зажглись глаза, но она ждала признания от Петренко, и дождалась.
- Просто, когда я позвонил и не услышал твоего голоса, я сразу понял, что-то случилось. Больше я ничего делать не мог. Я стал звонить Варваре. Тоже молчание. Лазареву. Того сбил с толку, он об вас ничего не знал. Сам звонил, никто не отвечал. Наконец, Соболев ответил. Мы с Павлом одновременно приехали сюда. И как только я увидела, что Пашка не с вами, я запаниковал. В вашей компании он самый рассудительный. Думаю. Все. Капец. Опять куда-нибудь впутались. Вас же нельзя одних оставить. Ни на минуту.
Эльвира кинулась защищать нас.
- Вот это, ты уж загнул! Как-то до тебя мы жили.
- Я в курсе, как вы жили. До сих пор еще следствие идет по Варвариной семейной жизни.
Олега поддержал Лазарев.
- Мне тоже не нравится, что Варвара участвует в ночных потасовках, не женское это дело.
Петренко – человек совестливый. Заступился за меня.
- Ты это зря, Павел, она не сама в драку лезла, мы ее случайно вовлекали. Хотя дерется она классно.
Но Лазареву не так-то легко было закрыть рот.
- А еще мне не нравится, что будет жить в чужих людях!
С каждым его «не нравится» у меня улучшалось настроение. В пору сделать стойку на ушах! Он думает, что это моя блажь, которую можно исправить. А это – моя жизнь, Петренко по долгу службы помогал, а я по долгу дружбы – ему помогала. Не понять Лазареву. И хорошо, что все выяснилось раньше, а не позже, когда уже завяжутся отношения. Я не хочу замуж, не хочу никаких отношений. Еще с первым замужеством не разобралась и себя совсем не понимаю.
- Павел, я поняла, что тебе не нравлюсь такая, какая есть, а другой я не могу и не хочу быть. Драки тут ни при чем, правильно говорит Олег, так получилось. А вот на счет чужих людей, у которых я буду жить, ты заблуждаешься. Не знаю почему, но Петр Петрович стал мне родным, он меня понимает, не учит, как должна поступать.
Соболев встал, поцеловал мне руку.
- Спасибо, Варвара. Твои слова – бальзам на мою скептическую душу. Раньше я восхищался твоим профессионализмом, а сейчас преклоняюсь перед твоей отзывчивостью. Не слушай этих молодых петухов, ерепенятся, не понимают, что все твои поступки от доброты и честности. Элечка, ты не соглашайся на замужество, Олег еще не созрел. Пусть сначала доверять научится. Это просто совет старшего друга. А, вообще, я поддержу любое твое решение.
Я смотрела на Соболева и удивлялась, почему я его раньше считала жестким политиком, у которого нет ни стыда, ни совести. Правда, он никогда меня не подавлял, общались всегда на равных. Но и это, я считала простой блажью сильной личности. А оказалось, что с ним я могу говорить на любую тему, не стесняясь показаться глупой и бесхарактерной.
Мой маленький Сынуля родился стратегом, чтобы завершить спор, он предложил.
- Ладно. Тетя Эля будем спать втроем: вы, я и мама. Там, знаете, какая кровать широкая, и Джерьке места хватит.
Лазарев понял, что сейчас мы уйдем спать, если не удержать нас каким-нибудь нейтральным разговором.
- А мне особняк отдали. Завтра освободят, буду нанимать строителей, реставрировать дом. Приедете из отпуска, отпразднуем новоселье. Спасибо, Варвара, я даже не ожидал, что так легко вступлю в наследство.
- Спасибо говори Соболеву. Он подтолкнул бюрократическую машину, иначе бы не один месяц обещаниями кормили.
Петр Петрович предупредил благодарность со стороны Лазарева.
- Я ничего не делал. Ко мне за советом пришел юрист с запросом Варвары. Я сказал, если лучший адвокат города считает, что выиграет дело в суде, то пусть готовят свои личные денежки рассчитываться за моральный ущерб, администрация на себя эти расходы не возьмет. А пугнула их Варвара суммой в 500000 рублей, видно, ни у кого она лишней не оказалась. Но, ты, Павел, губу не раскатывай. У особняка парк в таком ужасном состоянии, не один год придется приводить в порядок. Побыстрее оформляй землю в бессрочную аренду в районе. Если пообещаешь им за свой счет дорогу сделать до своего особняка, рядом у них коттеджный престижный поселок, до которого вместо дороги – ухабы и буераки, то даже жена губернатора тебе не помешает. Эта дама вовсю развила деятельность, ты у нее отнял уже присмотренный дом, где она хотела дачку устраивать. При случае, на каком-нибудь приеме прогнись перед ней, ну, не мне тебя учить, как понравиться женщине в возрасте: целование ручек, комплименты со смыслом.
- Не администрация, а мадридский двор. Хорошо, Варька, у нас особняков нет, - промямлила Элька, зевая.
- И квартиры тоже, - буркнула я.
- Только не начинай разговоров о своей квартире на ночь глядя, я только начала приходить в себя. Пойдем лучше спать на обещанную широкую кровать, - взмолилась Эльвира.
Ночь прошла спокойно, без всяких приведений. В литературе пишут, что привидения живут в домах, где произошло убийство или на месте преступления. Дай Бог, чтобы так и было. Квартиру, не проблема, после отпуска поменяю, я хоть не видела привидения, но встречаться с ним не готова. Я потихоньку встала с кровати, чтобы не разбудить Элю с Пашкой. Джерри куда-то ушел, совсем освоился, чувствует себя, как дома. Раздвинув шторы, я выглянула во двор, который был засажен не только елями, соснами, березами, но и плодовыми деревьями. Яблони, сливы, груши, вишни небольшими группами стояли перед главным входом в дом. Хотя уже наступила середина декабря, только второй день, как подмерзло, и шел крупными хлопьями снег, он тонким слоем припорошил землю. Кругом было чисто и красиво, как в сказке. Около забора на тропинке явственно виднелись следы, кто-то встал раньше меня. Из-за угла дома выбежали Николаи, за ними трусил Джерька, они наматывали круги по периметру участка. Я быстро надела спортивный костюм и выскочила на утреннюю пробежку. Меня молча приняли в компанию, я пристроилась за Николаями, Джерри уступил мне место и опять остался замыкающим. Как же здорово, вот так, бегать каждое утро. В городе я не могла себе такое позволить. После пробежки мы размялись в небольшом спортивном зале рядом с бассейном. Николаи, не сговариваясь, бросились на меня. Я, смеясь, укладывала их на пол, уворачиваясь от цепких рук. Когда пот ручьем тек не только по спине, но и по лицу, переместились в бассейн. У Соболева все было продумано до мелочей, в кабинке для переодеваний нашлись не только плавки, но и новые сплошные купальники. Я первая затеяла игру в пятнашки в воде, мы гонялись друг за другом, поднимая тучу брызг, и орали, как ненормальные, а Джерри бегал вокруг бассейна и лаял на нас. Выбившись из сил, я выбралась на сушу и замерла. В дверях стояли в спальном неглиже Соболев, Эльвира и Пашка и наблюдали за нами.
Я, улыбаясь, отжимала волосы.
- Вы, чего такие испуганные?
- Предупреждать надо, чуть Кондратий не хватил, когда услышала лай и крики. Нормальному человеку в голову не придет с утра пораньше спортом заниматься, - ворчала Элька.
Подружка развернулась и пошлепала босыми ногами в спальню, подталкивая впереди себя непроснувшегося Пашку. Обернувшись, она сказала, как припечатала.
- Голуби, думаю, вы совсем проснулись. Готовьте завтрак. Петр Петрович, рявкните на них, как хозяин.
Николаи переминались с ноги на ногу, как нашкодившие дети, я неловко оправдывалась.
- Мы думали, что потихоньку играем, видно, увлеклись. Извините.
Соболев улыбнулся.
- Хватит оправдываться, мне нравится, дом ожил, а-то, как в музее, тихо было. Но, завтрак – за вами, спортсмены.
Ели мы по-семейному – на кухне. Смеялись и спорили по пустякам. Долго думали, как назвать Николаев, чтобы откликался один, а не разом – оба. По фамилии: Лунин, Сенцов – смешно, как на службе. Оба высокие стройные, с темными волосами, карими глазами – почти, близнецы. Решили, что Лунин будет Николай Первый, а Сенцов – Николай Второй. Лунин окончил экономический институт заочно, вел хозяйство Соболева, и почти собрался уходить работать по специальности, как мы свалились на голову Петра Петровича. Теперь он не вел разговоров об увольнении из охранников, наверное, решил, что без него с нами не справиться. Сенцов еще учился заочно в институте торговли, кроме того, великолепно готовил. Правда, Соболев не был гурманом, поэтому основной едой были полуфабрикаты, которые разогревались в печи СВЧ. Но сегодня он расстарался, и мы завтракали блинчиками с творогом и сырниками, а на обед нам пообещали мясо в горшочках.
- Девчонки. Впервые с сожалением ухожу из дома. Чем вы займетесь? – Соболев с отеческой улыбкой смотрел на нас.
- Мы вчера по дороге скупили всю литературу, которая была в книжном магазине о Шри-Ланка. Будем изучать, - дожевывая последний блин, сообщила я.
- Изучать будешь ты, а я поеду вместе с Петром Петровичем на работу. Да, не к нему, а к себе - в салон, сегодня последний день перед показом моей коллекции. Так что, завтра я всех приглашаю на мой праздник. Варвара. Дай ключи от квартиры, Николаи заберут наши мобильники и кое-какие вещи для вас, а-то напихала в сумку все, что под руку попало, Пашке даже запасных трусов не взяла. Я изумленно уставилась на подружку.
- Ты сама меня почти вытолкала из квартиры, орала «давай быстрее». Элька. Ты тоже пойдешь в квартиру? А, как же, привидение?
- Что, я совсем с ума сошла. Я в машине подожду. Или ты стесняешься, что ребята будут рыться в твоем нижнем белье, так там ничего сексуального нет: все хлопковое, белое, прочное - фантазии разгуляться негде, - Элька хихикнула.
- Пашка, собирайся. Едем домой. Не бойся, миленький. Ты посидишь в машине с тетей Элей, а я с Николаями схожу за вещами.
- Только я пойду с тобой, - пропищал Пашка и побежал одеваться.
Соболев остановил меня.
- Варвара. Ни к чему эти подвиги. Пацан боится, тебя одну не отпустит. Оставайтесь. Я сам поднимусь в квартиру вместе с Эльвирой. Она соберет вещи. Эля. Ты не побоишься с нами прогуляться на восьмой этаж? Мы все привидения распугаем.
- Хорошо. Только заедем в овощной магазин, купим чеснока килограмма три, говорят, он отпугивает упырей. А, если этот брат вампиром не был? Значит, чеснок его не отпугнет? Все равно, купим, - Элька задумчиво смотрела под ноги, пытаясь вспомнить, что еще помогает от привидений.
Одетый Пашка влетел в кухню. Подружка глянула на него.
- Можешь раздеваться, вы с мамой остаетесь. Варька, ты ничего не вспомнила?
Я поняла, что она ждет совета, как не увидеть привидение.
- Надо в церковь идти, чтобы отпели его. Душа успокоится и улетит туда, где ее ждут.
- Правильно. Значит, сначала едем в церковь.
Мы с Пашкой и Джерри вышли провожать машину. Николаи подключили сигнализацию на воротах.
Соболев спросил, не нужно ли одного Николая оставить. Я отказалась.
- Вы, что смеетесь, Петр Петрович. На нас не охотится банда налетчиков. Поезжайте, работайте со спокойной душой, а мы с Пашкой будем отдыхать.
В гостиной по телевизору со спутниковой антенной нашла канал с мультфильмами, сунула сыну попкорн, который приготовил Николай перед отъездом. Похрупывая, Пашка смеялся над мультиком про Алладина, а я, лежа на диване, читала про Цейлон. Оказывается, Шри-Ланка раньше именовался Цейлоном. Так вот, про Цейлон и чай я слыхала, а Шри-Ланка для меня, как Екатеринбург после Свердловска. Не понимаю я, почему меняют названия городов и стран. Неужели от этого изменится сама суть? Нет. Значит, для того, чтобы пыль в глаза пустить. Изменили название, значит, работают. Был бы Соболев дома, помотала бы ему нервы, как представителю администрации. Похоже на детскую игру. Сменили названия улиц и городов, увековечили себя. Снова сменилась власть, оказывается, раньше нами правили убийцы и шизофреники, снова сменили названия улиц и городов, вернули царские названия. Смех, да и только.
Часа через два зазвонил телефон. Я сняла трубку и услышала Ивана, он нисколько не удивился, что я нахожусь у них в особняке, поскольку еще вчера общался с братом. Мы с ним довольно мило полчаса обсуждали путешествие, пока на воротах не заорала сирена.
Я выглянула в окно, у ворот со стороны улицы стояли два черных джипа, из которых вышли четверо мощных мужиков, они ломились в двери, требуя их открыть.
Пашку с Джерри я закрыла в шкафу кабинета Соболева, велела молчать и никому, кроме меня не отвечать. Заперла на ключ кабинет, дозвонилась до Соболева. Он сказал, чтобы я закрылась в особняке и включила у дверей сигнализацию. Охрана уже выехала и будет минут через десять.
Я стала незаметно через окно наблюдать за улицей. Сирена замолчала, ворота открыли и к дому шли уже не четверо, а шестеро «качков» в масках. Буду сидеть тихо, как мышь, меня здесь нет. По внешнему виду и поведению мужчины больше похожи не на бандитов, а на охрану. Зачем они вломились на Соболевский участок? То, что не по мою душу, однозначно. Если сирена орет, значит, дома никого нет. Что им здесь надо без хозяев? Только бы Николаи не приехали. Хотя у налетчиков и не было оружия в руках, но нам с шестерыми не справиться. По внешнему виду сразу можно определить, драться умеют. Пожалуй, в своей квартире, даже с привидением, гораздо спокойнее. Называется, из огня и в полымя. Неужели у Соболева проблемы с каким-то авторитетом, вот, в его отсутствие, решили порезвиться на участке и в доме?
Заорали милицейские сирены, и к воротам подъехали еще два джипа уже с вооруженными шестью мужиками, тоже в масках. Они высыпали из машин, подбежали к стоявшим джипам, пооткрывали двери, вытолкнули из них еще двух мужчин, заковали их в наручники и велели выйти с участка налетчикам с поднятыми руками. Те заметались, попробовали выбить дверь в особняк, снова сработала сигнализация, под ее вой один из мужиков разбил окно в гостиную, попытался залезть в дом. Тут я его огрела по голове настольной лампой. Он свалился на газон. От лампы ничего не осталось. А в окно уже лез другой мужик, ничего не оставалось, как схватить со стола довольно тяжелую хрустальную вазу, и отправить его отдыхать рядом с товарищем. Охранники с оружием наблюдали, как я расправляюсь с налетчиками, и не спешили ко мне на помощь. Когда полез в окно третий мужик, я не выдержала и заорала.
- Охрана долбаная. Помогать-то мне собираетесь? У меня уже ваз больше нет.
И припечатала ногой по лбу залезавшему, он тоже затих на газоне. Больше желающих пробраться в дом через окно не было. Охрана быстро одела в наручники трех лежащих и трех стоящих мужчин. Главный охранник подошел к окну.
- Гражданочка, вы кто?
Я, аж, задохнулась от гнева.
- А ваше, какое дело? Быстро забрали этих придурков и через пять минут вставили стекло. Понятно?
Ему было не понятно, но он молчал. У меня нога чесалась, стукнуть его по тупой голове.
Подбежали напуганные Николаи.
- Варвара, ты в порядке.
- В порядке.
- Мы сейчас разберемся и придем. Дверь никому не открывай.
- А у окна я дежурить буду?
Все тупые, жуть. Кому нужна закрытая дверь, если открыто окно?
Я продолжала командовать.
- Николай первый идет разбираться с охраной, а Николай второй – домой. Да, не через окно, сейчас дверь открою.
Охранники и налетчики заржали.
- Тогда, вы – Екатерина Первая.
Я отключила сигнализацию, открыла дверь и вышла на крыльцо.
- Нет. Я – Васнецова Вторая.
От хохота мне заложило уши, даже Николаи смеялись.
- Варвара, - добавила я.
И сама засмеялась.
- А! Варвара – краса, длинная коса! Где ваша коса?
- Сейчас в сарай схожу и принесу. Оскалились! Кто окно вставлять будет?
Николай первый подбежал ко мне.
- Сейчас приедут ремонтники. Все хорошо. Все нормально.
Я подумала, почему нормально? Охрана, похохатывая, повела задержанных.
- Минуточку. И подошла к одному из налетчиков.
- Быстро и внятно говори, кого здесь искал?
- Борова. Третий день за ним гоняемся. По рации передали, что он засел в доме номер 15 вашего поселка. Мы из ОМОН.
- Вы из ОМОН? Да, таких омоновцев в шею гнать надо. Лупят по двери, взламывают ее, бьют окна. Глаза разуй. Видишь? Дом номер 25.
Охрана от смеха почти каталась по земле. Один их битых мной омоновцев, прищурившись, не сводил с меня глаз.
- Что смотришь? На Борова похожа?
- Нет.
- Тогда катись отсюда.
Вроде пар выпустила. Пора помочь мужикам, ничего не соображают. А вдруг в доме номер 15 действительно Боров сидит?
- Эй! Охрана! Может, проверите дом номер 15?
Главный охранник, все еще смеявшийся, просипел.
- Одни не справимся. Только вместе с вами.
Что говорить с ними? Я повернулась и пошла в дом вызволять Пашку с собакой. А Лазарев заладил «мне не нравится, что ты дерешься». Как тут не драться, если даже ОМОН нападает?
К возвращению Соболева я успокоилась, и Пашка перестал бегать за мной, как хвостик, боясь остаться один. Петр Петрович приехал на машине охранного агентства и объявил, что теперь с ними будет ездить в город, а Николаи больше не покинут дома и меня, поскольку вокруг банды налетчиков так и снуют.
- Варвара, скажи честно, напугалась?
- Конечно. Представьте, шестеро здоровых мужиков в масках штурмуют дом. Пашку с собакой спрятала в шкаф вашего кабинета, для верности, дверь закрыла на ключ. Думаю, если со мной, что случится, ребенка не найдут. Да, и я буду свободна в выборе средств самообороны. Сдаваться я не собиралась, хотя понимала, что шесть мощных противников – это перебор. Бога молила, чтобы Николаи не подъехали, тогда, нам точно «хана». В доме я хоть как-то защищена, всегда можно под рукой найти предмет, чтобы метнуть в пустую голову. А тут придется выходить из дома на чистое пространство, помогать ребятам. Глядя на налетчиков – амбалов, честно думала, мы не победим.
Николай 1 восхищенно воскликнул.
- Я говорил, такой человек в беде не бросит. Варвара, и мы за вас любому горло перегрызем.
Соболев притянул меня к себе и погладил по голове.
- Успокойся, дорогая. Ты их победила. У двоих повязки на голове, а третьему солнцезащитные очки носить не надо – фингал на оба глаза. Я на разборки ходил, хотел, чтобы всех уволили из ОМОН. Командир этой бригады майор Коваль спросил, из какой ты охранной системы. Тут я, конечно, щегольнул, сказал, что моя родственница – лучший адвокат города. Тогда он повесил голову и предложил: выгнать в шею их из ОМОНа.
- Это я им так сказала.
- Я так и понял. И не стал настаивать на увольнении. Раз люди осознали, что не правы. Они пообещали придти с извинениями.
- Кто придет извиняться? – поинтересовалась Эльвира, неожиданно появившись перед нами вместе с Петренко.
- Почему весь двор утоптан? Варька с Николаями тренировалась? – подружка ждала ответа на поставленные вопросы.
Я первой прервала молчание.
- Нет. Я одна тренировалась.
Петренко не даром был следователем, он заметил то, что не увидела Элька.
- А почему полно следов мужских армейских ботинок? И окно разбито. Пашка, а ты где был?
- Я в шкафу сидел с Джерькой, чтобы у мамы под ногами не болтаться.
Эля, где стояла, там и села, хорошо, что сзади ее стоял диван.
- Варька, ты опять дралась? С армией?
Я закричала.
- Вот заладили «опять дралась», «мне это не нравится». Мне это тоже не нравится. Но, пришлось, другого выбора не было!
Соболев усадил меня рядом с собой.
- Сейчас все расскажу по-порядку. Олег, налей-ка всем по стаканчику коньяка. Кстати, Варенька, тебе просили передать, что Борова взяли без твоей помощи.
И тут Соболева прорвало, он громко засмеялся, отмахиваясь от нас, чтобы не расспрашивали. Николаи тоже не удержались и стали смеяться вместе с шефом. Я вспомнила себя в потасовке, тигрица, защищающая своего ребенка, мне тоже стало смешно до истерики. Петренко буквально влил мне в горло коньяк, чтобы не задохнуться, я глотнула и перестала смеяться. Олегу с Эльвирой было не смешно, они ничего не знали о Борове.
Николай Второй, как заправский дворецкий, выкрикнул.
- Майор ОМОНа Коваль и командир охраны «Конвой» Токарев. Запускать?
Соболев махнул рукой, пусть проходят.
В Дверях стояли высокие стройные мужчины в черных строгих костюмах. Оба темноволосые, с мощными челюстями, губы плотно сжаты, глаза буравят. Братья – близнецы. Кто из них кто, мать родная не узнает, не то, что я, которая и видела их в масках. А если бы без масок? Все равно – не узнала бы.
Близнецы обвели взглядом комнату, сидящих людей, оценили обстановку, остановили взгляд на мне. Коваль. А может Токарев, разжал губы и густым басом пророкотал.
- Варвара Анфиногеновна, приносим свои извинения.
- Спасибо, что принесли, - терпеть не могу. Когда не извиняются, а приносят их, эти извинения.
Тогда другой близнец улыбнулся, видно у него с юмором отношения были проще.
- А как тогда сказать, что извиняемся?
Я продолжала сурово смотреть на них.
- Просите прощения.
- А! Понял! Извините нас. Его, что не назвался ОМОНом, а меня, что на выручку быстро не пришел и задавал глупые вопросы. Но, больно уж забавно было, вы такая худенькая роняете на газон здоровых мужиков. А потом Колек стали называть Николаем Первым и Николаем Вторым. Прямо, царский двор. Так, это. Извините нас.
Я только успела сказать.
- Ладно. Прощаю. Но только потому, что Борова взяли.
Близнецы засмеялись хором.
Элька вскочила, подбежала к ним. Даже она со своим ростом, доставала им только до подбородка.
- Стоп. Сколько мужиков Варвара уложила?
Коваль показал три пальца.
- Троих. Молодец, подружка. Если бы я здесь была с пистолетом в руках, то всех бы расстреляла. Всех! Не смешно? А то, что она, худенькая женщина, спрятала своего ребенка в шкаф, а сама решила бороться до конца? Смешно?
Токарев поднял руки, а Коваль выступил вперед.
- Мы смеялись не над тем, что напугали Варвару Анфиногеновну. Просто, когда она успокоила троих наших ребят, без паники подошла, узнала, кто мы, а потом напомнила, чтобы Борова поймали. Кстати, над ребятами с черепными травмами весь отдел издевается, но они на вас не в обиде. Наоборот, с восхищением называют Екатериной Первой. Мы такую женщину впервые встречаем.
Элька оборвала его.
- Я ничего не поняла. Только уверена, теперь вы подумаете, прежде чем вломиться на чужой участок.
Николай Второй вошел в роль дворецкого.
- Кушать подано. Пойдемте в столовую.
Токарев метнулся за дверь и принес пакет с бутылками.
После первого тоста за дружбу, Эльвира потребовала подробный рассказ. Сначала рассказывал Коваль, потом Токарев, а затем – я. Все дружно ржали, когда я описывала, как разбила лампу и вазу, а потом - над тем, как всех обложила руганью. Петренко, отсмеявшись, предложил ничего не рассказывать Лазареву и Ивану.
- Как не крути, Варвара, а ты опять дралась.
Соболев решил подсластить пилюлю.
- Как не крути, Варвара, ты отважная женщина. Согласитесь, мужики.
Естественно, мужики согласились. Соболев произнес тост за наше путешествие.
- Девчонки, через два дня мы вылетаем в Шри-Ланка. Сегодня снова созвонился с Лемеховым. На меня тоже нужна виза, так что сюрприза из-за моего приезда не будет. Григорий будет ждать нас в Мадрасе. А сейчас пойдем по компьютеру рассматривать фотографии виллы моего друга, он обещал их сбросить по интернету. Что удивляетесь, у него хоть и глушь, но есть телефон и интернет спутниковый.
Коваль с Токаревым стали прощаться, поняли, что их деликатно выпроваживают. Токарев задержался и спросил у меня, не сможем мы увидеться после отпуска, так интересно узнать, как люди живут на острове в индийском океане.
Я опешила от его познаний.
- Мы не будем узнавать, как там люди живут. Мы собираемся, замкнуто жить на вилле, рядом с цивилизацией.
Токарев меня успокоил.
- Тогда расскажите о погоде и природе. Договорились?
Элька вместо меня ответила.
- Договорились.
Когда мужики вышли, она мне шепнула.
- Этот Токарев тебя клеит.
- Да, брось ты, Элька, у нас с ним ничего общего нет.
- Это ты так думаешь, а он считает, что ты баба боевая, верной соратницей будешь, вместе на задержания ходить будите.
- Эльвира, хватит молоть чушь. Пошли лучше фотографии смотреть.
Петренко долго уговаривать не пришлось, он сразу согласился остаться ночевать, так что сегодня мы с Пашкой будем спать вдвоем. Джерри спит в коридоре на голом паркете, на кровати или ковре в комнате ему жарко. Он тут прижился, и Николаи обещали о нем заботиться, пока мы позагораем в отпуске.
Рассматривая фотографии острова Шри-Ланка, особняка Лемехова, сначала мы охали и восклицали «Красота», «Божественно», а затем замолчали, поедали жадными глазами неимоверную сказочность вечного лета и буйность красок: пальмы темно-зеленого цвета, песок пляжа – белый, сверкающий; вода – прозрачная. Ярко-синяя.
Элька после просмотра благоговейно прошептала.
- Рай!
На самом деле есть легенды, что остров – Эдемов сад, там жили Адам и Ева. Это-то немногое, что я успела прочитать о Шри-Ланка, пока меня не атаковали омоновцы. И еще – это страна вечного лета, там температура круглый год 25-27 градусов тепла.
Петренко сделал заключение.
- Вот Адам и Ева и ходили там нагишом, нет нужды, как нам, одеваться, защищаясь от холода.
- Сейчас на острове строгие правила: никаких нудистов, даже в топлез появляться нельзя, то есть с обнаженной женской грудью. В рестораны не пускают в пляжной одежде. Женщины Шри-Ланка ходят в сари, - отметила я, щегольнув эрудицией.
Эльвира засмеялась.
- Варвара, послушала бы себя. С таким вкусом и нажимом рассказывала о строгости одежды, как настоящий пуританин. Нет. Ты – настоящая женщина – ланкийка, так кажется аборигенов зовут? Приедем на остров, купим тебе сари, можешь не только в нем спать, но и купаться.
Я, не слушая подружку, мечтала дальше.
- Мне всю жизнь хотелось заняться серфингом, может, сейчас моя мечта сбудется?
Соболев замахал руками.
- Варенька, зачем тебе серфинг? Очень опасно. Какой отдых? Я буду постоянно волноваться. Просто лежи на солнышке, гуляй по пляжу, плещись в водичке у берега.
Ему самому смешно стало от беспокойства.
- Петр Петрович, я ведь не маленькая, плаваю вполне прилично, в свое время за сборную института выступала, но потом увлеклась кун-фу.
Николаи активно меня поддержали.
- Правильное решение, нужное для жизни. Сегодня особняк защитили.
- А завтра идем на дефиле, - Элька зевнула.
- Устала – жуть. Варька, ты, наверное, с ног валишься от усталости? На твоем бы месте, я уткнулась, как Пашка, в диван носом, и видела бы девятый сон. Завтра тебя подниму ни свет, ни заря и буду наряжать. По тебе будут судить, какой я модельер. Непонятно? Так уж вышло, что я увлеклась и придумала одежду для тебя, на твою фигуру и сшили, а манекенщицу с твоими размерами не нашли. Придется тебе несколько нарядов завтра продемонстрировать. Знаешь пословицу «Скажи, кто твой друг, тогда скажу, кто – ты».
- Элька. Даже Петр Петрович, которому я очень нравлюсь, сказал, что я не фотомодель, так что забудь о восхищенных откликах твоей коллекции.
Соболев веселился, его забавляла наша перебранка.
- Нет, дорогая. Восхищаться будут. Я не я буду, если из тебя не сделаю фотомодель, - Элька вскочила и забегала вокруг меня, поднимала мои волосы вверх, раздвигала руки, и, вконец, ума лишилась, щупала грудь.
Петренко закатил глаза.
- Это уж, слишком, даже для меня!
Соболев смеялся, а Николаи в знак восхищения подняли большой палей вверх.
Утром встать рано не удалось, меня знобило, тяжелая голова от подушки не отрывалась, хотелось пить, внутри все горело, горло перехватило, больно было глотать тягучую слюну. Все-таки меня продуло на сквозняках в битвах и погонях. Эльвира напрасно призывала к моей совести, не то, что встать, даже шевелиться я не могла.
- Элечка, извини, я не ходок на твое дефиле.
- К черту – дефиле. Через день – самолет, а ты лежишь почти без признаков жизни с температурой под сорок градусов. Нужны народные средства, лекарства не помогут.
Николай второй предложил рецепт своего дедушки, которым тот пользовался от любого недуга, даже от похмелья.
- Полстакана водки, яйцо и чайная ложка меда – утром и вечером, завтра будет бегать, как горная коза.
Элька, не отрывая от меня глаз, скомандовала.
- Живо тащи сюда снадобье. Но, если она не забегает, как коза, тогда ты заскачешь козлом. Возражения есть?
- Нет. Точно забегает.
Он посмотрел на Эльку.
- Или я буду скакать, хоть бы что.
Адскую смесь в меня насильно влили с руганью и уговорами.
Ребенка удалили из комнаты, Соболев отменил работу и через каждые пять минут справлялся о моем здоровье, ворчал, что еще ждет полчаса и вызывает настоящего врача, а шарлатанов отгоняет от моей кровати.
Я уснула, и во сне мне стало нестерпимо жарко, я раскутывалась, пытаясь сдернуть с себя одеяло, а Элька любовно меня снова закутывала.
- Потерпи немного. Тебе нужно пропотеть.
- Я и так вся мокрая, сними хотя бы с меня ночнушку.
- Сейчас. Давай поворачивайся. Вот так. Хорошо. А теперь снова под одеялко, будешь голенькой потеть.
Я снова уснула. И опять стала сдергивать одеяло, мне было не просто жарко, у меня, наверное, кровь кипела.
- Элька, если ты меня не отведешь в ванную под струю воды, я сварюсь.
- Нет, нет, дорогая. Сейчас. Как же я тебя отведу? Тебя нести надо. Николай первый, неси Варьку в ванную!
Николай схватил меня на руки и отпустил в приготовленную ванную с теплой водой и начал мыть, совершенно не смущаясь моей наготы.
Эля турнула его за дверь.
- А вот это, лишнее. Стой здесь, я позову, когда ее вымою. Иди, перестели постель свежим бельем и ночную сорочку подай.
В воде я пришла в себя, даже пыталась мыть себя. Подружка отжала мне волосы, завернула голову в полотенце. Николай первый сунул в дверь свою чистую рубашку.
- Сорочки у Варвары в вещах не нашел, а мы тоже в них не спим.
- Ладно. Сгодится. Подожди ее хватать. Сейчас застегну. Все. Относи в кровать.
Вечером процедуру повторили: снадобье, постель, ванная. Всю ночь я спала, как убитая. А утром встала сама, пришла на кухню, и к великой радости Николая второго потребовала завтрак.
- Может, сначала водочную смесь?
Меня всю передернуло.
- Лучше не вспоминай. Дай нормальный крепкий кофе и какое-нибудь мясо.
Я съела два здоровых ломтя хлеба с курицей и выпила, наверное, пол-литра кофе.
- Николаи, Пока все спят, пробежимся?
- Не надо Варвара геройствовать, еще упадешь.
- Надо, Коли, надо живот растрясти, столько съела, без гимнастики не переварить.
Эля вскочила, увидела, что в кровати меня нет, в ванной – тоже.
- Петр Петрович, Варька пропала!
Соболев стоял у окна и наблюдал за нашей разминкой.
- Смотри, Эльвира, все скачут козлами. У меня такое чувство, что я вчера тоже болел. Ой, девки! Зацепили вы меня. Как многодетный отец изошел на переживания. Больше не болейте, я не выдержу.
- Господи. Вчера только лежала пластом. Домой! Пусть немедленно идет в дом!
И Элька, привлекая мое внимание, стала стучать по окну. Соболев взял Элли под руку и потащил на кухню.
- Пойдем позавтракаем. Пусть бегает. Все равно лежать она не будет. Ты узнала, как прошел показ твоих моделей?
- Ага. Вечером позвонили, салон завалили заказами. Да. Вы сегодня поедите в город? Надо забрать из салона коробку с коллекционными платьями: там три наряда для Варвары и два – мои.
Соболев засмеялся непривычно - горьким смехом.
- Что же такое смешное я сказала?
- В общем, ничего. Просто, до сегодняшнего дня никто мне не заказывал забрать платья.
- Петр Петрович, а почему вы не женаты? Неужели ни разу не влюблялись?
- Влюблялся, и жениться хотел, но не получилось. Как-нибудь потом расскажу. Сейчас за мной машина придет, вернусь только вечером. А вы время зря не теряйте, завтра рано утром мы вылетаем.
Эля от сборов меня освободила.
- Иди, читай про Шри-Ланка, в самолете расскажешь.
Сама развила активную деятельность. Когда очередь дошла до аптечки, она взяла с собой бутылку водки и баночку меда. Задумалась, брать яица или нет? Эльвира уверовала в народный рецепт, который меня за день на ноги поднял.
- Эй, читательница. На острове яица мы найдем?
Николай первый заржал.
- Яица везде можно найти, если знать, где искать.
Подружка подхохотнула ему.
- Ладно тебе, извращенец, я имела в виду, куриные яица.
- Про куриц ничего не пишут. Но точно есть черепашьи яица, даже целые фермы, - доложила я.
- Пусть будут – черепашьи. Какая разница! Суп из черепах вкусный, значит и яица тоже. Слушай, Варька, а кроме чая у них там, на острове, чего-нибудь растет?
- Не знаю. Информации мало. Думаю, что-то едят, не только чай пьют. Слушай, я тут в книге фотографии местных жителей нашла, мужиков с большими животами много, а вот, женщины все стройные и все в сари. Загадочно! – я откинулась на диванные подушки, раздумывая над парадоксом.
Элька, как всегда, рубила с плеча.
- Что тут загадочного? Принцип действия тот же, что и у нас – «народ в поле». Значит, на чайных плантациях пашут женщины, а мужчины руководят. Поэтому женщины по-спортивному стройны, а мужики, отсиживаясь в офисе, отрастили животы.
Подружка надела фартук с большущими карманами, где носила телефоны: домашний, сотовый свой, сотовый мой. На все звонки отвечала коротко и ясно, без всяких эмоций и «а поговорить», по принципу «нам некогда, завтра улетаем». Мне доложила.
- Звонил Иван четыре раза на домашний телефон и пять раз на твой сотовый. Очень расстроился, что слышит только меня, видно, хотел прорваться к тебе. Лазарев звонил трижды. Я всем сказала, что приветы тебе передам, а все остальное подождет, когда вернемся из отпуска.
- А Петренко сколько раз звонил?
- Не считала. Много. Ему не верится, что мы целый день дома будем, вот и проверяет. Приедет провожать. Я с ним на его машине поеду до аэропорта. Варька. Как думаешь, выходить за него замуж или нет?
- Ничего не думаю. Сама решай, мне всяко ладно, лишь бы тебе было хорошо. Прежде, чем жениться, поживите вместе, может, через месяц тебе все надоест, увлечешься кем-то другим, ты – девушка у нас ветряная.
Элька вздохнула и промолчала, сама, наверное, также думала.
Утром только Николаи прокричали «Подъем!», мы моментально оказались за столом, требуя завтрака.
- Хоть бы умылись, что ли, - фыркнул Николай второй.
- Некогда, Коля. Давай корми, а-то так уедем, будешь переживать, что без завтрака оставил, - Элька знала, как разжалобить.
Николай достал из микроволновки гору разогретых пирогов, налил кофе.
У ворот засигналили машины. Николай первый пошел открывать. С ним по-хозяйски побежал Джерри, для приличия всех облаял, а потом помахал обрубком хвоста. Вместе с Петренко приехал на своем джипе Лазарев без шофера, это что-то новенькое.
- Варвара, к тебе не пробиться, даже к телефону не приглашают. Хорошо, Олег ввел в курс событий. Может, после болезни не стоит ехать на экватор? Давайте я вам организую отдых в Швейцарии, туда все ездят лечиться.
Элька враждебно зыркнула в его сторону, пришел тут палки в колеса вставлять!
- И что мы будем делать в твоей Швейцарии, где холодно и дорого? Горным воздухом дышать и на лыжах кататься? Так мы и дома покатаемся, когда вернемся из теплых стран. Павел. Ты приехал нас проводить? Вот и провожай! Бери вещи, неси в машину, Варвару тоже можешь забирать, пока доберетесь до аэропорта, расскажешь ей о Швейцарии.
Соболев приструнил Эльвиру.
- Фу, какая ты не гостеприимная. Мужики идите на кухню, выпейте кофе, отведайте пирогов, а мы пока оденемся.
Я присела, прижала к себе Джерри, поцеловала в нос, наказала, чтобы слушался Николаев, не скучал без нас. А Пашка чуть не в голос заплакал, когда его отрывали от собаки, он первый раз в жизни уезжал без него из жома. Джерри, на удивление, вел себя спокойно, прижился в доме Соболева.
В аэропорт мы приехали кортежем на трех машинах в притык перед вылетом, только вошли в зал, объявили регистрацию билетов. Мы бегом понеслись по только что вымытому скользкому полу к своему терминалу. Впереди всех бежала Элька на высоких каблуках, за ней – Петренко с Пашкой, Николаи с вещами, Соболев и я с Лазаревым, он держал меня за руку. Я не сводила взгляда с Эльки, как-то странно она бежала, как по льду. Наконец, на повороте она не смогла затормозить, сделала пируэт и стала заваливаться на бок, где проезжал мимо полотер, какой-то низенький на фоне длинных ног Эльки, но она удачно приземлилась на него, поерзала, села поудобнее, счастливо вздохнула, что не растянулась на полу. Молодой парень, который катил полотер, рассмеялся.
- Девушка, вас в какой терминал доставить?
Эльвира подумала и решила, пусть доставит.
- Рейс на Мадрас в Индию.
Петренко сдернул ее с полотера, поволок за собой.
- Ты, как жираф на ходулях! Неужели нельзя было надеть сапоги на низком каблуке?
- Ты мне будешь указывать на каких каблуках ходить? И почему жираф? У меня ноги длинные, а не шея, - подружка решила, что последнее слово будет за ней.
Соболев быстро организовал нас.
- Девчонки, целуйтесь с провожающими, и ко мне, будем оформляться.
Элли перецеловала подставленные щеки и повисла на Петренко. А я выдавала ценные указания Николаям, как содержать Джерри.
- Варвара, да не волнуйтесь вы за собаку. Накормим, выгуляем. Мы ему подружку уже присмотрели, на другом конце поселка белый пудель живет.
Лазареву я подала руку – попрощаться, он ее отвел в сторону, обнял и поцеловал в губы, приятно, но страстью не обожгло, как пишут в романах.
- Я все время мечтал об этом. Ты сладкая. Думай обо мне. Неужели ты не подашь мне знака или слова, чтобы я смог надеяться, что тебе не безразличен.
- Извини.
- За что?
Элька оторвалась от Петренко.
- Павел. Хватит выяснять отношения. Я тебе говорила, что все разборки – после отпуска. Нет. Ты не мог просто проводить и пожелать счастливого пути?
Она подхватила меня под руку.
- Пошли. Петр Петрович заждался. Всем пока. Николаи, мы будем звонить.
Эля потащила меня к стойке контроля, послав мужикам прощальный воздушный поцелуй.
В самолете наши три места находились в правом ряду и одно место, которое занял Соболев, через проход в среднем ряду. Мы сидели с Петром Петровичем через проход и лениво переговаривались.
- Все забываю спросить, в церковь вы заезжали? Заказали молебен по убитому Михаилу? – вспомнила я. Дни настолько были заполнены событиями, что у меня из головы вылетел и призрак и методы защиты от него.
Соболев заулыбался, вспоминая посещение церкви.
- Эльвира сразу же со священником не нашла общий язык. Она с него требовала обряда, чтобы исчезло привидение, а поп внушает, мол, привидений не бывает, душа умершего улетает. Эля рассердилась, как это не бывает привидений, если она его видела. Священник от нее сбежал и спрятался за дверями алтаря. Но, ведь такой пустяк твою подругу не остановит, она решила зайти за священником в алтарь и решить вопрос с привидением. Две бабульки и, подошедший им на помощь, молодой священник закрыли своей грудью алтарь, убеждая, что туда женщинам нельзя входить. Тут Эльвира забыла о привидении и стала решать вопрос о дискредитации женщин. Я еле выволок ее из церкви, сдал Николаям и вернулся к батюшке. Мы с ним быстро договорились о молебене, который я заказал, но уверенности, что это поможет избавиться от привидения - никакого нет. Потом в овощном магазине мы купили три килограмма чеснока, распихали его по всем углам твоей квартиры. К нам в администрацию ходит молодая женщина – целительница, она врачует семью губернатора и его приближенных. У нее я выяснил, что этого Михаила нужно отпеть в церкви и похоронить согласно церковным канонам, тогда он не будет являться. Целительницу я уговорил заняться отпеванием и похоронами Михаила, тем более что никто из родственников не собирается провожать его в последний путь. Да и некому, наверное, раз его брат с женой сидят в тюрьме, ожидая суда. Петренко дал добро, так что пока мы ездим, этого Михаила отпоют и похоронят. А квартиру мы тебе поменяем на новую. Дом сдают через пару месяцев, Алла Владимировна все сделает, ты только с ней съездишь в городскую администрацию, поставишь свою подпись. А пока поживете у меня.
- Петр Петрович, почему вы с нами нянчитесь?
- Потому, что мне это нужно. Я тебя не спрашиваю, почему вы ко мне, как к родному человеку относитесь? Вы даете мне гораздо больше, чем я вам: тепла, чуткости, нежности, душевности. Я стараюсь, учусь у вас. Варя, ты не поверишь, я простил своей секретарше опоздание на работу, даже поинтересовался, что с ней случилось. Конечно, она от удивления не ответила, а заплакала. Я понял, что был монстром по отношению к своим сотрудникам. Без вас я бы этого не понял.
При посадке в Дели, пока заправлялся самолет, кроме естественных нужд: еды и туалета, мы успели переодеться в летнюю форму: шорты и майка, и прогуляться по парку. Нас окружали невиданные ранее деревья, кусты и цветы, даже запах воздуха был другой, и дышалось совсем иначе, быстрее бы приехать на остров.
В Мадрас мы прилетели вечером, солнце не припекало, влажный воздух обволакивал теплом, как в парилке русской бани, хотелось прилечь и млеть.
Соболев еще в Дели договорился, что мы последними выходим из самолета и без регистрации пересаживаемся на частный рейс.
У трапа самолета нас встречал Лемехов. Высокий стройный мужчина с каштановой волнистой шевелюрой, чуть тронутой сединой; в белой рубашке – поло на выпуск, в потертых серых джинсах, больше смахивал на ковбоя из Техаса, чем на именитого юриста. Самое странное, он был мне знаком до боли. Я во все глаза смотрела на него, пытаясь вспомнить, кого он мне напоминает. То, что мы с ним не встречались, ясно, как божий день. Я перевела взгляд на сына и остолбенела, он был маленькой копией Лемехова.
После объятий и дружеских похлопываний старых друзей, Соболев представил нас. Лемехов скользнул взглядом по Эльвире и пристально рассматривал меня, его глаза расширились от удивления. Я переминалась с ноги на ногу под его пожирающим взглядом.
- Вашу маму зовут Глаша?
- Да. Звали Агриппиной. Вы ее знали?
Лемехов грустно улыбнулся, оставив меня без ответа. Он переключил свое внимание на друга и мучил его зашифрованными вопросами.
- Петр, ты давно об этом знал? И мне ничего не сообщил.
- Я просто догадывался, но уверен недавно, после того, как увидел ее сына, - оправдывался Соболев.
Эльвира захлопала в ладоши.
- Стоп. Уважаемые мужчины, мы здесь. Вы о нас не забыли? Может, объясните, в чем дело? Или мы должны сами догадаться? Варька, у тебя есть какие-нибудь мысли?
Мысли у меня были. Голову от них распирало, руки сами тянулись к вискам, чтобы зажать их в тиски. О чем тут догадываться? То, что Лемехов не отец Пашки, точно знаю, наркотиками не баловалась, алкоголем не увлекалась, спала только со своим мужем, ну, может быть, с его братом, тут я гарантий дать не могу. Значит, Лемехов приходится Пашке дедом, а если знает мою мать, то моим отцом, не даром, я всегда чувствовала, что отец Анфиноген никогда не питал ко мне нежности и любви, как к дочери. Бабушка, скорее всего, догадывалась, что Анфиноген не имеет отношения ко мне, поэтому никаких претензий к нему не имела, матери я не судья. Но, каков Соболев! Он специально придумал этот отдых, чтобы нас свести вместе. Пожалуй, рано я ему пела дифирамбы, что он и чуткий, и понимающий. Лис! Хитрый и предприимчивый!
Лемехов по-прежнему смотрел на меня.
- Варвара, вы моя дочь.
Элька восхищенно пискнула.
- Как в индийском кино! Не даром, мы в Индии. Варька нацепи счастливую улыбку, начинай петь и танцевать, разгуляться есть где, целое летное поле в запасе.
Пашке надоело быть сторонним зрителем.
- Мам, если будешь петь и плясать, то не тяни время. Дядя ждет, надо дальше лететь. Почему он говорит, что ты его дочь? Это как?
Лемехов шел на таран, как сбитый на большой скорости истребитель.
- Это значит, что я твой дедушка.
Пашке понятие «дедушка» ни о чем не говорило, один дедушка у него был, которого он ни разу не видел. Мне он не решился задавать вопросы, слишком я была ошарашена и молчалива, но у любимой тети узнал, как себя вести.
- Тетя Эля, мне, что, радоваться?
Элька уже открыла рот, чтобы рассказать Пашке, как нужно радоваться за двоих, раз мать признаков общения с родственником не подает, но вмешался Соболев.
- Гриша, жизнь тебя ничему не научила, ни такта, ни терпения. Разве можно, вот так, не раздумывая, с плеча сообщать судьбоносные новости. Хоть ты и юрист, но, далеко, не дипломат. Ты, как гостеприимный хозяин, собираешься нас пригласить на борт твоего самолета? И прошу, оставь все серьезные разговоры до прибытия на виллу. Ты перепугал Варвару до смерти своими заявлениями.
Наконец, я открыла рот.
- Никуда дальше не поеду, пока мне не объясните, зачем этот цирк.
- Хорошо. Объясним. Но не здесь, на летном поле. Зайдем в аэровокзале в кафе, пока наши вещи перевезут на самолет Лемехова, поговорим, - Соболев взял меня под руку и полок с летной полосы, не обращая внимания на застывшую подружку и вновь приобретенного отца. Сынуля прицепился ко мне за свободную руку.
Мы сели за столик полупустого кафе, видно, вечером рейсов, кроме чартерных, не было. Соболев заказал холодную минеральную воду и мороженое, обедали мы в самолете. Он положил руку на сжатый кулак Лемехова.
- Позволь мне рассказать Варваре. Гриша был женат, когда мы познакомились с твоей мамой. И мы оба сразу влюбились в нее. Меня они не замечали. Гришка поехал во Францию разводиться с женой, она почти постоянно жила там из-за бронхиальной астмы. И не вернулся, его жена оказалась беременна. Он написал твоей маме, что вернется после того, как его жена родит, а пока он ее не оставит. Я пытался ухаживать за Глашей, но она не захотела со мной встречаться, и быстро вышла замуж за сослуживца. Когда Гриша вернулся, она ему сказала, что не бросит мужа и новорожденную дочь Варвару.
Григорий Семенович прервал Соболева.
- Я умолял ее развестись с мужем, но она меня и слышать не хотела. Жена умерла при родах, мы остались с Машкой вдвоем, вы с ней очень похожи. Больше я не видел твою маму. И не знал, что ты – моя дочь. Петр мне ничего не сообщил.
Соболев разозлился.
- А, что я тебе мог сообщить? Что познакомился с Глашиной дочерью? Что ее сын похож на тебя? Я думал, приедем, все выяснится. Девчонки, вы меня спрашивали, почему я не женился. Потому что не встретил женщину, похожую на твою мать, Варвара. Ты на меня сердишься, что ничего не сказал о Лемехове. А что я мог сказать? Варя, твой сын – копия моего друга, а ты похожа на его дочь, скорее всего, ты тоже его дочь. Ты послала бы меня подальше?
Я успокоилась, попыталась понять, почему моя мама ничего не сказала бабушке, она бы от меня не скрыла, что Анфиноген – не мой отец. Теперь выяснять не у кого.
- Петр Петрович, извини. Я очень рассердилась на вас, что хитростью заманили в это путешествие. Я думала, вы честны со мной.
- Хорошо. Я буду честен до конца. Мне очень не хотелось тебя знакомить с Лемеховым. Когда я узнал вас с Пашкой поближе, я придумал, что ты – моя дочь, а Павел – внук. Я бы о вас стал заботиться. Гришка никогда бы и не узнал, что есть ты. Но, потом понял, что я не имею на это права. Теперь все.
Лемехов засмеялся, я даже вздрогнула от его резкого смеха.
- А, вот тут, ты, Петр, просчитался. Машка познакомилась с каким-то ясновидящим буддистом, он ей сообщил, что у нее есть сестра, младше ее на полгода. Дочь провела допрос с пристрастием, и я рассказал об Агриппине. Мы с ней решили, что я с вами полечу в Россию и разыщу дочь Глаши, чтобы удостовериться, кем она мне приходится. Так что, для Машки будет большой сюрприз, сестра с племянником сами к ней приехали. А я ей не верил, просто поддался на уговоры.
Пашка съел мороженое, выпил газировки, дальше за столом сидеть не имело смысла.
- Дядя летчик, вы нас дальше повезете?
- Я не дядя, а дед. Зови меня дедом. Хорошо? – уговаривал внука Лемехов и косил глаз на меня, как я отреагирую.
- Хорошо. Дед летчик, дальше полетим? – сын тоже смотрел на меня.
- Полетим, сынуля. Летчик для тебя дед Гриша. Григорий Семенович, я принимаю ваши объяснения. Давайте не подгонять время, оно дает нам шанс узнать друг друга. Петь и плясать от радости – не хочу, а плакать – не буду.
Пашка не до конца выяснил: кто есть кто.
- Мам. Дед Гриша, понятно. А дядя Петя? Тоже дед Петя?
Соболев обрадовался.
- Спасибо, Павлик. Я буду счастлив, если ты меня признаешь дедом.
- Признаю, признаю.
Элька подтолкнула к действию.
- Рассиропились, деды. Пора отчаливать. Впереди еще встреча с Варькиной сестрой – буддисткой. Мне с ней есть о чем поговорить, раз она верит ясновидящему, то признает и души усопших. У вас тут привидения не водятся?
Лемехов не удивился вопросу, видно дома и не таких бредней наслушался.
- Эльвира. Правильно я ваше имя вспомнил?
Элька кивнула головой, не вдаваясь в размышления, почему ему пришлось вспоминать ее имя.
- Я – реалист. Религию и ее догмы рассматриваю с точки зрения философа, а не верующего. Привидений не встречал. Лучше поговорить об этом с Марьей, она, если даже их не видела, все равно верит в их существование. У вас какие-то проблемы с привидениями?
Элька возмутилась.
- У меня проблем нет, а вот у привидения есть ко мне есть претензии.
Пашка пропищал.
- И ко мне, и к нашей собаке. Он нас из квартиры выгнал!
Я с интересом наблюдала за Лемеховым, ему нужно узнать про привидение, успокоить внука, и уже час назад – вылететь из Мадраса. Как он выпутается?
- Павлик. Тебе сейчас страшно?
- Нет. Весело.
- Тогда дома за один раз расскажешь историю с привидениями мне и тете Маше. И примем решение, как с ними бороться. Договорились?
Лемехов подал руку Пашке, тот доверчиво вложил в нее свою ладошку и пошагал впереди нас на летное поле.
Элька пыхтела мне в ухо.
- Смотри, как идут. Мало того, что внешне похожи, они даже одинаково двигаются. Видишь, немного правой ногой загребают оба? Налево ходить будут. Вернее, старший уже ходит, а наш маленький тоже пойдет.
- Элька, хватит ахинею нести.
Соболев шел рядом с нами, прислушивался к разговору и хмыкал.
Пролетая над Полкским проливом, мы любовались закатом. Яркие краски поражали своей насыщенностью. Вода Индийского океана отливала сапфировой синевой, как настоящий драгоценный камень играла гранями – это легкий бриз поднимал рябь по ее ровной поверхности. В ожерелье белых рифов остров выглядел жемчужиной в форме капли. Северная часть острова нависала над водой гранитными скалами, которые блестели в фейерверке разноцветных брызг. Широкие лагуны с ажурной пеной прибоя отражали каемку пальм зеркальной поверхностью.
Лемехов снизил высоту полета. Самолет почти задевал верхушки высоких деревьев ухоженного леса, больше похожего на парк.
Пашка, как и мы, прильнувший к иллюминатору, завизжал от восторга, когда увидел обезьян, скачущих по деревьям и висящим вниз головой на ветках.
- Мама. Посмотри, мартышки играют в салки. А сколько здесь попугаев!
Действительно, с ветки на ветку, с дерева на дерево перелетали диковинные птицы: маленькие и крупные, окрашенные во все цвета радуги. Здесь не было серых воробьев и черных ворон, которые жили в нашем городе, поэтому для пятилетнего ребенка все цветные птички были попугаями, впрочем, для меня – тоже.
Приземлились мы на утрамбованный пятачок земли, окруженный пальмами, за которыми виднелся двухэтажный белый дом. Лемехов после посадки подогнал самолет к самой кромке парка. Из дома бежала к нам молодая женщина в сандалиях на плоской подошве, в незатейливом наряде: свободные шорты до колена и широкая майка до талии. На голове покачивалась соломенная шляпа с широкими полями, которую она придерживала одной рукой.
Лемехов спустил трап и первым вышел из самолета, за ним Элька, Соболев, Павел и я. Подружка, увидев Марию, ахнула «Вторая Варька» и обошла ее, рассматривая со всех сторон.
Моя сестра не сводила глаз с Пашки, стоявшего рядом с ее отцом. На местном наречии она не говорила, а пела, судя по жестикуляции, выясняла, откуда взялся ребенок, так похожий на Лемехова. Григорий Семенович сделал ей замечание.
- Маша. Говори по-русски. Дядю Петю, ты помнишь. Эльвира, Варвара и ее сын Павлик, - он всех по очереди представил. Мы с Машей смотрели друг на друга, как в зеркало, мало того, что мы очень похожи чертами лица и цветом волос, у нас были совершенно одинаковые фигуры. Природа откровенно позабавилась, создавая нас. У разных матерей родились девочки – близняшки. Во мне что-то щелкнуло, душа окрылилась и ликовала. Первой закричала Мария и бросилась ко мне обниматься.
- Моя сестра!
Я не тише ее орала и тискала изо всех сил, приговаривая «сестра, моя сестра».
Элька с Соболевым пребывали в ступоре, зная мою сдержанную натуру, они не узнавали меня.
А Лемехов с блаженной улыбкой наблюдал за своими дочерьми, обняв и прижав Пашку к боку. После прохладной встречи со мной без родственных вздохов, он боялся, что я не признаю сестру.
Пашка вырвался из его рук и кинулся к нам.
- Мама. Почему эта тетя такая же, как ты?
- Потому что она – твоя тетя, и моя сестра.
- Почему раньше ее не было?
- Пашка, хватит почемукать, мы только сегодня встретились и узнали друг друга.
Маша присела на корточки.
- Милый ребенок, иди ко мне. Я тебя зацелую. Папка. Вот тебе и готовый внук! Больше меня не будешь донимать замужеством.
Сестра тискала Пашку, целовала в нос, в щеки, в лоб, а тот заливался счастливым смехом.
- Варя. А где твой муж? Почему его не взяли с собой?
- Его нет. Вернее, он есть, но не со мной. Я все тебе расскажу! Сколько мне нужно рассказать!
Я поцеловала Марью в щеку от избытка нежности.
- Как хорошо, что у меня есть сестра, - закричала во весь голос Маша.
Элька сунулась между нами, шугнув Пашку к дедам.
- Мне тоже надо рассказать, как раз о Варькином окончании замужества.
Ужинали мы на широкой веранде дома, она огибала особняк с двух сторон и совершенно не портила его архитектуру, поскольку была продолжением дома: открытая, с невысокими перилами. На ней с одной стороны входа умещался большой прямоугольный стол из неизвестной древесины и десять удобных невысоких плетеных кресел. По другую сторону от входа на веранде стояло массивное кресло – качалка и диванчик, подвешенный на цепи, на манер качели, они тоже были сплетены из лакированной лозы. Сам дом напоминал русский купеческий дом: белый двухэтажный с большими окнами и по фасаду с четырьмя колоннами.
На ужин кроме рыбы, обжаренной в кляре, подали три сорта риса, который отличался не только формой зерна и вкуса, но и цветом: белый длинный, желтый круглый и коричневый в виде бочоночков. Каждый рис был заправлен своим соусом, сдобренным разными сортами перца и неизвестными пахучими приправами.
Элька нахваливала еду, поглощая ее с неимоверной быстротой и в большом количестве, будто она с голодного края и решила, как верблюд, съесть впрок.
- Мы думали, что у вас только чай пьют. А, оказывается, и едят, и неплохо едят, - оправдывала она свое обжорство.
Я попыталась ее приструнить.
- Эльвира, умерь свой аппетит! Тебе ведь плохо будет!
- Не будет. Еще чаю попью, а потом залягу, и буду переваривать пищу, как удав.
Пашка полностью переключил свое внимание на вдруг объявившегося деда, который пытался выяснить наш достаток. Сын, как всегда, честно отвечал на любые вопросы.
- Квартиры у нас нет, живем в чужих людях!
Сын подцепил «чужие люди» у Лазарева, очень ему понравилось это выражение. Увидев, как вытянулось лицо Соболева, исправился.
- Правда, чужие люди оказались очень даже своими. И Джерьке там нравится, а собака не соврет, любит только хороших людей. К вам мы приехали лечить нервы. Хотя после того, как папа умер, а потом ушел от нас, в детский сад я перестал ходить, жить стало легче. Зато мама постоянно кого-то спасает или защищает. Трудная у нее жизнь, нервная. А тетя Эля все время расстраивается из-за мамы, тоже нервничает. А так мы весело живем, смеемся, если не плачем.
Соболев смеялся до слез, слушая бессвязный и совершенно непонятный рассказ о нашей жизни. Нам с Элькой не смеялось, очень уж не приглядно наша жизнь выглядела в устах ребенка. У Лемехова, что называется, наступил ступор. Естественно, родная дочь с внуком испытывают лишения, а он почивает в достатке.
- Пашенька. Сейчас все переменится. Теперь есть, кому за вас заступиться, есть, где жить.
Ребенок испугался, что про дом в России можно забыть.
- Нет. Мы к вам только в отпуск. Там Джерри, Николаи. Да и мама всегда заступится, она лучше вас дерется. Она деду Пете дом отстояла, дядю Олега от хулиганов спасла. Мы подлечим нервы, и домой поедем.
Соболев уже икал от хохота, а мы только начали смеяться. Подружка сжалилась над моими родственниками и кратко изложила наши скитания. Когда она дошла до описания привидения, Пашка помогал ей довести ужас от увиденного.
Мария заверила, что с привидением разберется, вот только посоветуется со своим духовным учителем.
- На сколько я понимаю, этот Михаил, вернее – его душа, не может уйти, потому что не выполнила свою миссию. Она зациклилась на том, что вас нужно выжить из квартиры. А когда поймет, что вы туда не вернетесь, душа отлетит в положенное ей место.
Пашка ловил каждое слово тети, похожей на меня, как две капли воды.
- А, где это место? – он задал вопрос, который у всех чесался на языке.
Маша стушевалась, как объяснить ребенку уровень пребывания души после смерти земного тела согласно трактатам буддизма?
- Это зависит от того, каким был человек, хорошим или плохим.
- Понятно. Гореть ему в аду, так говорит бабушка Аленки, с которой мы дружим в детском саду.
Меня мучило желание узнать у сына, что в его представлении значит «ад», опередил Соболев.
- Паш. А как он горит?
- Как при болезни, температура высокая, плохо, жарко, пить все время хочется.
Пашка с недоумением смотрел на глупых взрослых, которые смеялись до слез. Что такого смешного он сказал?
Меня разбудили первые лучи солнца, я выбежала из дома и остановилась в радостном возбуждении – рождающийся день завораживал чистотой красок и звуков. Дом стоял в окружении пальм и высоких деревьев с крупными листьями, полянки с газонной стриженой травой разбегались от него во все стороны. Я пошла на шум океана. За кромкой пальм открылась безбрежная синева стеклянно-чистой воды, небольшие волны лениво набегали на белый песок, оставляя после себя ровную поверхность, на которую боязно ступить, нарушив гармонию и первозданность природы. Я бегала по мелководью и смеялась, волны то подступали, то отходили от моих ног, слизывая следы. Океан играл со мной, приглашая окунуться и смыть все печали и тревоги. Никогда раньше я не испытывала такой всеобъемлющей безпричинной радости жизни. Мурлыча под нос дурацкую детскую песенку, «Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я и песенка моя», я побежала надевать купальник, хотя вчера обещала Эльке, что купаться одна не буду. Сегодня эти обещания оказались невыполнимыми, просто невозможно устоять перед желанием окунуться в зовущий океан.
На ближайшей полянке от дома Мария в серых свободных брюках и блузе в неизвестном танце прогоняла остатки сна. Она плавно и гибко двигалась, дугой выгибая позвоночник. Руки и ноги скользили по телу и земле уверенно и мягко, как лапы хищного животного. Сестра напоминала большую дикую кошку, если бы не рыжая грива тяжелых прядей волос, взлетающих при каждом движении, я назвала бы ее пантерой. Услышав мои шаги, она напряглась и замерла в движении, словно змея, услышавшая жертву, чтобы распрямиться, как пружине, и броситься на нее. Я непроизвольно затормозила и приняла защитную позу. Маша прыгнула на меня и увлекла за собой на землю. Все произошло в считанные секунды, я не успела даже провести защитный блок, он был бессмыслен, Маша всем телом пронеслась мимо меня и сбила с ног не собой, а ветром, который следовал за ней. Я вскочила сразу на ноги, наблюдая за смеющейся сестрой: не опираясь о землю руками, она выгнула спину и подпрыгнула, сразу встав прочно на ноги.
- Варя. У тебя отличная реакция. Ты занимаешься борьбой?
Я смутилась. Все мои достижения сейчас казались детским развлечением.
- Кун-фу. Но против твоей техники я бессильна. Что за приемы? Какой-то тайфун!
- Это не борьба. Я подражаю животным. Сначала я представила себя пантерой, а потом – анакондой. У тебя тоже получится. Только нужно не думать, что ты делаешь, а представить, что ты – хищник со всеми его повадками.
- Действительно. Просто, - рассмеялась я, высоко подпрыгнув, я сделала сальто назад.
- Маша. Я вернулась за купальником, пошли купаться!
Мы наперегонки бросились в дом, чтобы никого не разбудить скользили тенью, задерживая дыхание. Только у океана, прежде чем нырнуть. Машка издала победный клич, я тоже крикнула, пытаясь избавиться от бушевавших эмоций. В воде мы гонялись друг за другом, притворяясь рыбами, пока вконец не выдохлись. Мы выползли на берег и улеглись животом на горячий песок.
От дома с визгом бежал Пашка в плавках, за ним неслась Эльвира в бикини.
- Которая моя мама?
- Боже. Они абсолютно одинаковые, даже цветом и длиной волос! Пашка. Пока мы их еще различить можем: твоя мать, бледная, как поганка.
Элька посмотрела на себя.
- Впрочем, я еще бледнее и поганистее. Айда, в воду.
Подружка схватила брыкающегося Павла на руки и потащила в воду. Добежать до глубины ей не удалось, на ровном месте заплелись ноги. Элька с размаху вместе с ношей плюхнулась на мелководье, подняв тучу брызг. Сынуля попытался вскочить на ноги, но решил не тратить на это время, и на четвереньках стал отползать от Эльки.
- Не убежишь, все равно брошу в набежавшую волну! – Эльвира пыталась схватить ребенка за ногу. Он, заливаясь смехом, увертывался.
Маша толкнула меня в бок, показывая на ближайшую пальму. С нее свесились вниз головой две маленькие обезьянки, внимательно наблюдая за Элей. Они сочувствовали Пашке, при захвате его ноги верещали, и хлопали в ладоши, когда он вырывался, видно приняли за своего.
Мы с сестрой не сговариваясь, вскочили, схватили Эльвиру за руки и ноги и потащили на глубину, подружка орала во все горло.
- Спасите! Помогите! Две ненормальные, одинаковые с лица топят меня!
Крики смолкли, когда Элька окунулась с головой после того, как мы раскачали ее и забросили в воду. Пашка скакал от нетерпения на мелководье.
- И меня! И меня! Тоже с головой! За руки и за ноги!
Я усадила Пашку к себе на загривок и поплыла вдоль берега, с которого за нами наблюдали с улыбкой Лемехов и Соболев. Они, как папаши большого семейства, самодовольно взирали на удавшихся любимых чад.
- Петруха. Так весело и радостно у нас никогда не бывало. Спасибо тебе за Варвару.
- Да. С ними не соскучишься, я постоянно нахожусь в предстрессовом состоянии, все жду, что еще вытворят. Жди сюрпризов, уже несколько дней ничего не происходило. Знаешь, раньше я никогда так не беспокоился, даже за Ивана. Ты, Гришка, губу не раскатывай, отдохнем, и я увезу Варвару домой, здесь ей делать нечего. А-то еще подастся в буддизм, как Машка, от безделья. Не смотри на меня волком. Ты ее матери жизнь сломал, хватит. Жить ей здесь или нет, сама решит. Если я замечу, что ты на нее давишь , молчать не буду. Думай о будущем, Пашке через два года в школу идти, а Варвару я мечтаю замуж выдать.
Лемехов огрызнулся.
- Это не тебе решать!
Пашка первым заметил мужчин, он скатился с моей спины и моментально оказался рядом с ними, ноги у него не завязали в песке из-за птичьего веса.
- Деды. Мама вместо черепахи возила меня. А кушать у кого просить надо? Дома, так дяди Коли давали, даже спрашивать не приходилось.
Лемехов подхватил Пашку. Усадил на плечи.
- Девчонки, завтракать! – и галопом поскакал к дому.
Обезьянки только этого и ждали, когда он пробегал под ними, ухватили за волосы ребенка и потащили, вереща, на пальму. Пашка не растерялся, вцепился в одну маленькую мартышку и сдернул ее с дерева прямо Лемехову на голову. Обезьяна пятерней от ноги оперлась на лицо Григория Семеновича, оттолкнулась, и с визгом запрыгнула обратно на пальму.
- Деда, она тебе на лицо наступила, - и ребенок залился переливчатым счастливым смехом.
Мы его поддержали, глядя на обескураженного Лемехова.
- Добрая обезьянка, просто наступила, а могла бы, и укусить или обгадить от волнения. Мария. Здесь раньше никогда и обезьян не было! Что им от внука надо?
Пашка объяснил, что они к нему в гости пришли, поиграть, все равно других детей рядом нет.
- Может, они и раньше здесь были, но не показывались, им с вами не интересно.
Мария предостерегла племянника.
- Это только в книжках обезьяны безобидны, а в жизни, они – дикие звери: кусаются, царапаются. Они решили с тобой поиграть, как с игрушкой. Потом сломать и выбросить. Держись от них подальше, всем будет спокойнее. Павлик, ты меня понял?
- Не знаю. Я слышал, что вы сказали, но не верю, что такие маленькие веселые мартышки будут драться. Мам. Мне теперь и тете Маше верить, как тебе?
- Конечно, дружок. Она тебя предостерегает от опасности. Дома ты ведь опасаешься уличных собак? А здесь – уличные обезьяны.
- Теперь, понял.
Завтраком нас кормила Рами, коренная приветливая ланкийка, невысокого роста, худенькая женщина лет сорока, одетая в юбку из марлевки бледно-зеленого цвета с болотного цвета полосами по подолу, в белую блузку с коротким рукавом, поверх которой красовалось зеленое сари. Рами хорошо говорила по английски, немного растягивая слова, делая говор певучим, похожим на язык островитян. Она постоянно улыбалась, не только губами, но и глазами, и эта ее радость была не наигранной, а сердечной. Пообещала большое будущее Пашке, поскольку имя у него королевское «Паша`». Совершенно не удивилась нашему сходству с Марией, сестры и должны быть похожи. Она работала с утра на кухне, потом приходили ее дочери. Они вместе убирались в доме. И после обеда, часа в три полудня, оставив приготовленный ужин, они уходили домой в рыбацкую деревню. Лемехов объяснил, что для их семьи работа по дому – единственный заработок. Муж Рами - рыбак утонул десять лет назад во время шторма, с тех пор она с дочерьми появилась в доме, их привела Мария, тем самым, спасла от голодной смерти. Рами всей душой была предана Лемеховым и вела их дом, как собственный. Кроме них в особняке постоянно проживал старик – ланкиец, он был и сторож и садовник в одном лице, гордился своим звучным именем Акбар, ходил только в белой хлопковой одежде: штанах до колена и безрукавой рубахе на выпуск.
Лемехов с Соболевым забрали с собой Пашку и поехали на машине в Галле, кормить ребенка мороженым и скупить магазин игрушек. Я поняла, бесполезно противостоять двум заботливым дедушкам.
Мария обещала сегодня отвести в храм отреставрированную чашу для омовений, ей не пришлось нас уговаривать, мы с радостью согласились составить ей компанию. Эльвиру очень развеселило, что мы надели сари, иначе в святилище не пустят. Маше не терпелось познакомить меня со своим духовным учителем, который предсказал, что у нее есть сестра.
Акбар заверил, что по возвращению хозяина, сразу ему сообщит, куда мы уехали. Никто не будет волноваться, если мы в монастыре заночуем.
Маша вела свой белый маленький джип на небольшой скорости вглубь острова. Мы остановились у сада специй, улыбчивый мужчина певучей речью приветствовал нас, одновременно протягивая корзинку с травами сестре. Открытость и приветливость ланкийцев вызывала ответное дружелюбие. От большого количества запахов голова у меня шла кругом, я совершенно растерялась и дезориентировалась в пространстве: вместо того, чтобы идти к выходу, я углубилась в сад. Внимательные глаза хозяина с волнением следили за моим непонятным поведением. Голова просто раскалывалась от нахлынувших воспоминаний, запахи мне были известны когда-то давно, и мне нужно немедленно вспомнить названия пахучих трав, иначе сойду с ума. Я встала на колени и стала по очереди нюхать отдельные травы и называть вслух их название.
Эльвиру и Марью остановил взмахом руки садовник, чтобы они не приближались ко мне.
Я лепетала на незнакомом ранее мне языке, улыбалась, меня заполнила радость узнавания, не терпелось сорвать свежих листиков от растений и растереть их, чтобы составить смесь. Почти приказным тоном на сингальском языке я потребовала ступку с пестом, хозяин с поклоном подал ее. Растерев смесь трав, добавила несколько капель масла, аромат стал единым и сильным, потерялись отдельные запахи компонентов. Подав хозяину приготовленную смесь, я поднялась на ноги, в голове прояснилось. Садовник уловил аромат приготовленной смеси, упал на колени, припал к моим ногам, бормоча «Принцесса специй! Она явилась!» Я погладила его по голове и подошла к сестре и подруге, они стояли с открытым ртом и вытаращенными глазами. Элька мне приказала.
- Ущипни меня за руку! Это снова ты? Там на полянке среди трав стояла неизвестная женщина. Что это было?
- Эльвира. Не знаю, что со мной произошло, но во мне проснулось то, что я очень давно хорошо знала.
Мы сели в машину, а следом бежал садовник.
- Принцесса, когда вы еще приедете? – без остановки он спрашивал на певучем языке, который теперь я понимала.
- Приеду, обязательно приеду. Мне нужно много вспомнить.
Некоторое время мы ехали молча, пока Маша решилась выказать свое мнение.
- Согласно сохранившегося древнего манускрипта, который находится у моего учителя, на острове в древности находилась школа, где девочек с детства учили лечению ароматами растений. Кто оканчивал эту школу и овладевал искусством ароматерапии, называли принцессами специй. Оказывается запахами можно лечить любые болезни. Сейчас на острове есть несколько центров аромотерапии, где лечатся больные со всего мира. Варвара. ты в прошлой жизни была принцессой специй. Все остальное тебе расскажет мой духовный учитель. Теперь я понимаю, почему он хотел, чтобы мы заехали по дороге за травами.
Элька воспротивилась.
- А я не понимаю, и мне от этого неуютно, даже страшновато. Теперь Варька забросит свою адвокатскую практику и, будет растирать травки здесь, на острове. А что буду делать я?
Я погладила Эльвирину руку.
- Успокойся, дорогая, в нынешней жизни я – адвокат.
Маша не согласилась.
- Не скажи. Ты не видела себя со стороны, когда стояла на коленях и трогала листочки. Радость лучилась из твоих глаз, наконец-то ты вернулась к любимому делу, хотя и через много лет.
- Караул. Сестры, я с вами сойду с ума, уже начинаю потихоньку сходить, - Элька закатила глаза и картинно уронила голову на подголовник.
Маша спокойно вела машину с включенными фарами, плотные сумерки накрыли нас посередине пути, лес стеной стоял вдоль дороги, а мелькавшие над нами тени, скорее всего, птицы, но если кто-то другой, я уже не удивлюсь, хоть динозавры. Сестра иногда сбоку бросала на меня задумчивый взгляд.
- Варвара, как ты себя чувствуешь?
- Отлично. Мне хорошо, будто освободилась от каких-то пут, связывающих сознание.
Машкин гуру приветствовал нас стоя, мне поклонился в ноги.
- С возвращением домой, принцесса Варава. Здесь, в храме, пять веков назад вы жили до 19 лет и овладели искусством аромотерапии. Мудрее вас не было принцессы. Но ваша красота сыграла пагубную роль, вы влюбились и потеряли дар составления ароматов. Будда исправил свою ошибку и вернул вас в зрелом возрасте, чтобы уберечь ваш дар.
Эльвира покраснела от злости, меня не только переименовали, но уже и поселили в монастыре.
- Стоп, стоп, товарищ Будда. Тьфу. Гура. Причем тут умершая 500 лет назад принцесса Варава? Ну, не повезло Варьке, что она раньше жила на вашем острове. Но сейчас, Варвара Анфиногеновна, или Григорьевна, какая разница, адвокат. И, как там у вас, если влюбится, то дар потеряет. Она, хоть и в зрелом возрасте, но не старуха, и очень даже может влюбиться, тогда вам ничего и не обломится. Она почти влюбилась, но времени мало было.
Гуру с легкой улыбкой слушал Эльвиру, которая от избытка эмоций по-русски возражала свое возмущение, но он ее не прерывал. Хотя и не понимал, пусть человек выговорится, запал пройдет.
Пока Элька громила теорию моего появления на свет, я рассматривала гуру. Высокий, чуть больше 180 сантиметров, худощавый, натренированный с ярко выраженными мышцами мужчина лет сорока. Одет был в белые одежды: индийские порты до колена выполнены из белого полотнища, обернутого вокруг ног и белый хитон до колена с открытым воротом и короткими рукавами. Цвет густой бороды и волос тоже был белым, на гладком без морщин лице ярко сверкали темно-синие глаза цвета сапфира и океана, в них таилась энергетическая мощь и не дюжий ум. Да, я его помнила: фанатически предан религии и храму.
Я тоже ему поклонилась.
- Приветствую и вас, учитель Валькирх. Вы совершенно не изменились за пятьсот лет.
Он зарокотал грудным смехом.
- Милая Варава, мне пятьдесят лет, десять лет назад я принял посвящение. Будда милостив, моя новая реинкарнация совпала с вашей. А вы изменились, стали еще красивее, вместо девичьей угловатости появилась женская мягкость и пластика, только одеты вы не по рангу – в цветное сари, на вас должно быть – белое с позолотой. Разрешите мне преподнести сей скромный дар.
На хлопок его ладоней молодой монах, одетый, как учитель, с поклоном преподнес мне белое сари с золотой каймой.
Гуру поставил меня перед непростым выбором: принять сари – признать себя принцессой, отказать – обидеть гостеприимного хозяина. Пытаясь найти выход из безвыходного положения, я призвала на помощь знания адвокатской дипломатии. Самое главное, не говорить ни «нет», ни «да».
- Уважаемый учитель, всего пару часов назад ко мне вернулась память, я до конца еще не прочувствовала себя в новой роли. Будьте милосердны, не торопите. Может быть, вы покажите нам храм?
Коленопреклоненный служитель Будды унес белое сари только после хлопка в ладоши учителя.
- Мудрая Варава, вы будете неприятно удивлены, в каком плачевном состоянии находится монастырь. Идите за мной.
Гуру пошел впереди нас, ступая голыми ногами по пыльному полу, мы передвигались за ним, как по шахматной доске, выбирая место без камушков, чтобы хоть как-то защитить бедные ноги, одетые в носочки, обувь мы сняли при входе в храм, который освещен был пятнами там, где в стене находились факела. Мария шла рядом со мной спокойная и счастливая, радостно взирая на любимого учителя и, с гордостью – на меня. Эльвира затравлено озиралась, будто из-за каждого поворота ждала неприятностей. Мы вышли из храма, где проводились богослужения, во двор монастыря. Со всех сторон он был окружен жилыми и хозяйственными помещениями, на стенах которых тоже горели факела. Двор был чисто выметен, а двухэтажные обшарпанные здания из камня требовали ремонта, но бурная зелень и прозрачный свежий воздух придавали монастырю очарование древнего запустения, но не нищеты.
Опять нахлынули воспоминания. Ноги непроизвольно понесли меня к правому зданию, на первом этаже которого находилась моя лаборатория, где я создавала лечебные смеси после беседы гуру с больным человеком. Учитель расспрашивал об интересах, привычках, предпочтениях, причудах. Я безмолвно присутствовала при встрече, пытаясь понять, что беспокоит человека. Как правило, к гуру обращались больные люди, он был последней инстанцией, кроме бога, которая могла помочь. Во время беседы меня посещало озарение на интуитивном уровне, какой аромат необходим больному, чтобы он излечился от недуга. В лаборатории я готовила травяную смесь и передавала служителям храма, они готовили с ней ванную для больного. После принятия ванны разомлевшему человеку делали массаж с ароматическими маслами, которые смешивала я иногда по нескольку дней, чтобы добиться необходимого аромата. Во время процедур я не присутствовала, чтобы от стойких запахов не потерять обоняния. Затем помещение убиралось и проветривалось, и только на следующий день там проводили процедуру.
Целые дни и ночи напролет я, как узник, была прикована к своей лаборатории, не замечала ни времени суток, ни красивой природы, ни хорошей погоды. Была ли я счастлива? По своему - да! Безусловно! Я находилась в привычной обстановке с любимыми специями и травами, меня для этого воспитали и выучили.
А потом привезли его, раджу Ратнасирха. Он не двигался и не говорил, поэтому привычный способ определения лечения по разговору и поведению к нему не подходил. Валькирх подолгу сидел рядом с раджой, пытался на энергетическом уровне уловить изменения ауры. Я тоже свободные часы проводила у постели больного, в комнате присутствовал только легкий запах свежих листьев лавра и эвкалипта, чтобы затормозить развитие болезни. Ратнасирх угасал у нас на глазах, стал отказываться даже от питья. Его несколько раз омывали ключевой водой, укладывали в проветренное помещение, чтобы я уловила его запахи от рождения, а потом учла их при составлении лечащего аромата для придания организму природных сил. Но все было напрасно, его тщедушное тело не издавало никаких запахов.
Гуру призвал меня в храм и объяснил последний способ, который помог бы распознать болезнь, но при этом он боялся потерять меня. Нужно было с больным обменяться слюной, чтобы потом самой в себе разобраться, чем она неприятна по вкусовым качествам. При этом он несколько раз повторил мне, что я его не целовать буду, а просто брать слюну на пробу. Мое воспитание и образ жизни вообще исключал из круга общения мужчин светского общества, я должна была избегать их, чтобы во мне не проявился голос плоти, что совершенно не трудно сделать при моем уединенном образе жизни.
Я облизывала сухие губы раджы, просовывала язык ему в рот, пытаясь собрать хоть чуть-чуть слюны в обезвоженном организме. Затем свою слюну гоняла у себя во рту, распознавая ее на вкус. Я ничего не чувствовала! Заплакав от досады, я перебирала в уме, что я еще могу сделать. И тут меня озарило! Нужно принять, как должное, что у нас одинаковый запах и вкус слюны.
После долгих дней бдения у постели раджы, без еды и питья, чтобы приблизить свое состояние к больному, сил у меня было, как у котенка, но характер, как у льва. Нужно было срочно принести тлеющие угли сандалового дерева и, побросав на них гвоздику и базилик, окурить помещение, чтобы восстановить силы умирающего раджы. Я думала, что бегу в свою лабораторию, на самом деле, еле передвигала ноги. Монах, сидевший на полу у дверей со стороны коридора, вскочил при моем появлении, без слов понял, куда я направляюсь. Он подхватил меня на руки. Донес до стеллажей в лаборатории, где хранились мои лечебные смеси. Я даже не пыталась встать на ноги, подхватила нужные растения, и так на руках меня доставили до комнаты больного. Я зашла в келью, закрыла дверь и начала колдовать над жаровней. Когда появился дымок с запахом сандала, гвоздики и базилика, я присела на пол у постели раджи, откинулась на нее и впервые за последние дни уснула, набираясь сил от ароматов, клубившимися от жаровни вместе с раджой. Я вынырнула из крепкого сна, услышав стоны раджи. У дверей на подносе стоял свежезаваренный оранжевый чай, мой нос сразу уловил его тонкий аромат, поскольку курения давно погасли. Я отпила несколько глотков из чаши, а затем начала поить раджу, как птенца из своего рта. Он жадно глотал небольшие порции чая, которые я выталкивала ему в рот с помощью легкого поцелуя, в который я вкладывала всю нерастраченную любовь к мужчине. Набрав в рот новую порцию чая, я наткнулась на открытые глаза раджи, он в упор смотрел в глубину моих зрачков, при этом тянулся губами к моему рту, требуя, чтобы его поили. Я смутилась, одно дело – поить человека в бессознательном состоянии, другое, когда заглядывают в душу. Гуру возник, как всегда, неожиданно и в нужную минуту. Он в поклоне приветствовал раджу, который не сводил глаз с меня, наблюдая, как я, опустив голову, задом пятилась к двери. Мое лицо пылало от смущения, невозможно было придумать оправдания моему непривычному лечению. Ему, принцу крови, поклонялись простые смертные, целовали землю, по которой ступала его нога, а я решилась на такое бесстыдство, как касаться его губ своими губами. Если раджа прикажет меня казнить, никто и ничто меня не спасет. Но я, все равно счастлива, что сумела вырвать его из беспамятства. Больше я никогда его не увижу, моя миссия окончена, я выяснила, какие ароматы ему нужны для полного выздоровления. Эфирные масла, созданные для себя, подойдут радже, а монахи продолжат лечение. Я не могла даже признаться даже себе, что мне причиняет боль расставание с Ратнасирхом.
Из состояния, близкого к обморочному, меня вывела Эльвира, она трясла мою руку и шептала на ухо.
- Варька, быстро делаем ноги отсюда, у меня мурашки бегут по спине от твоего воскового лица и застывшего взгляда.
Вернувшись из прошлого в настоящее, я поняла, еще одно погружение в воспоминания, и я оттуда не выберусь.
Элька, подталкивая меня в спину к выходу, тараторила по-английски.
- Спасибо за экскурсию, нам пора, дома маленькие дети заждались. Машенька, если ты хочешь, заночуй здесь, а мы уедем на твоей машине. Сейчас уедем! Без промедления!
Затем Элька перешла на русский язык, как чувствовала, что не нужно жителям монастыря слышать ее неуважительные речи.
- Спасибо вам, гуру, за то, что не угробили Варвару прямо с первой встречи. Премного благодарны.
Эльвира опять поменяла речь на английскую.
- Будьте здоровы. Долгих лет жизни. Наше – вам с кисточкой.
Я вылетела за ворота монастыря в носках, Элька на пороге подхватила обувь и, не одеваясь, бежала, толкая меня впереди себя, к машине.
- Варя, заводи машину и газуй отсюда, пока нас не остановили.
Маша следом подбежала к машине.
- Варвара. Гуру не разрешает уезжать. Вы с ним не все вопросы обсудили.
Я сидела на месте водителя и уже включила зажигание, джип тарахтел вхолостую. Эльвира с заднего сидения открыла дверь.
- Маша. Или ты сейчас садишься в машину, и мы уезжаем, или возвращаешься к своему учителю, раз он тебе не разрешает уйти. А нам он – не указ. Понятно излагаю?
Марья села рядом со мной на переднее сидение, я вцепилась побелевшими от напряжения костяшками пальцев в руль. Только хлопнула дверца со стороны сестры, я рванула с места и на скорости понеслась по дороге подальше от монастыря, а Элька кричала мне прямо в ухо.
- Варька. Гони! Прибавь газу!
Я жала на газ, разгоняя машину, убегая от воспоминаний.
Меня остановил от бешеной гонки спокойный голос сестры.
- Варвара, останови машину, я сяду за руль. Уже темно, ты не знаешь дороги, и на острове с такой скоростью не ездят. Здесь на любом участке шоссе может появиться человек или животное. После того, как мы с Машей поменялись местами, сестра достала сок и подала мне.
- У тебя губы потрескались, как после болезни, попей и расскажи, что тебя так напугало.
Как человек, шедший по знойной обезвоженной пустыне, я припала к живительной влаге.
- Я, действительно, после болезни, расскажу дома, где побывала, что пережила в своих воспоминаниях.
Эльвира вздохнула.
- Ты, как Петренко, не хочешь повторяться, а рассказать всем за один раз. Варька, я соскучилась по Олегу. Если бы он был здесь, то задал нам трепку. Мы, как всегда впутались в историю.
Я подхватила ее стенания.
- Вот именно, в историю, которая произошла 500 лет назад.
Соболев и Лемехов работали стрелочниками под руководством Пашки на установленной железной дороге в детской комнате. Самое масштабное приобретение в городе располагало несколькими десятками станций, которые сынуля разделил на обслуживание двух стрелочников, они на четвереньках передвигались от одной стрелки к другой, обеспечивая безаварийное движение поездов.
Сын, на ходу схватывая привычки окружающих, как Акбар всплеснул руками в полуприсесте с оттянутой задницей.
- Мам, ты чего такая встрепанная? Неужели и здесь уже успели подраться?
Соболев внимательно присмотревшись к нам, остановил движение поездов.
- Так, опять попали в передрягу! – и, обращаясь к Соболеву, - Что я говорил, без приключений жить не могут! Надеюсь, в этот раз, без приведений?
Элька запричитала.
- Хуже. Варька, уже не Варька, а Варава – принцесса специй и ей 500 лет.
Лемехов забеспокоился о нашем восприятии окружающего мира, психика его дочерей явно не была в порядке, да и их подруги тоже.
- Девчонки, пойдемте на веранду, я накормлю вас ужином и вы подробно все изложите без домыслов, придерживаясь фактов.
Эльвира, как актер на сцене, повторяла движения, мимику и интонацию всех действующих лиц, рассказывала про сад специй, где они меня не узнали; про храм, где я зомбированная бродила по монастырю, будто всю жизнь там провела. И, наконец, я поведала все, что вспомнила в прошлой жизни. Лемехов за это время выпил литра два чая, а Соболев весь вспотел, и только успевал смахивать полотенцем пот. Когда я замолчала, никто не произнес ни слова. Первым из ступора вышел Пашка.
- Мама. Значит, 500 лет назад ты была принцессой. А я кем был?
Машка, Элли и я уставились на ребенка, соображая, что ему ответить. Правду мы не знаем. Может, его вообще не было. Этот ответ его не устроит. А что врать?
Родной дед не смог травмировать внука.
- Раз мама была принцессой, то ты – принцем. Так что, ваше величество, пойдемте спать.
Возвеличенный Пашка посопротивлялся для видимости, но Лемехов уговорил его, пообещав рассказать сказку о маленьком принце Павлике.
Соболев, извинившись, удалился в душевую.
Пока с нами не было мужчин, мы покачивались на диванчике, подвешенном на цепях внутри веранды, и молчали, переваривая случившееся. Нарушила молчание Мария.
- Гуру не оставит тебя в покое, Варвара. Он намерен тебя заполучить в монастырь, чтобы сделать его богатым и знаменитым. Не поможет даже твой отъезд в Россию. Он обладает необъяснимой силой убеждения на расстоянии.
- Отсюда его интерес к тебе, Марья. Ты была ему нужна, чтобы заполучить Варвару, - утвердительно произнес Лемехов, стоя в дверях.
Его посторонил Соболев, протирающий полотенцем волосы после душа.
- В голове сумбур. Совсем недавно я совершенно спокойно пребывал в согласии с собой, воспитанный на атеизме, я не верил в бред. Потом я поверил в приведение. Невозможно было не поверить, ведь его видела даже собака. Сейчас я спокойно воспринимаю известие, что Варвара вспомнила о своем происхождении из принцесс. Отмечу, совсем не удивился. Я даже могу предположить, что этот ваш гуру поселил вас на Цейлоне, чтобы у Варвары был повод посетить его. Но у меня есть несколько вопросов. Варенька. Ты, как агнец на заклание, пойдешь по первому требованию гуру туда, куда он скажет? Ты не можешь управлять собой? Или ты снова хочешь быть принцессой?
Элька постучала кулачком по своей коленке.
- Не частите, Петр Петрович, я не успеваю осмыслить ваши вопросы, А Варька тем более, у нее каша в голове.
Моя милая подружка, как всегда, встала на мою защиту, своим вмешательством дает мне лишние минуты на раздумье.
- Ни какой каши у меня в голове нет. Наоборот, полная ясность мысли. И себя я лучше понимаю. Меня всегда смущало, что я остро воспринимаю запахи, особенно не натуральные. Например, духи, которыми я не пользуюсь, от них у меня голова болит. Если от человека разит, пусть даже «Шанель №5», я с ним общаться не могу, стараюсь быстро свернуть разговор и удалиться. В своем доме я удалила лишние запахи. Мыло, шампунь, дезодорант, моющие средства использую без ароматических добавок. Сейчас я понимаю, с запахами нужно обращаться осторожно, как с пищей, окружать себя только теми ароматами, которые нравятся. Здесь, на острове, я чувствую себя великолепно, потому что не дышу разной гадостью. Трудно возвращаться в мир, который тебе навязывает дышать вредными запахами. И, никакая я ни принцесса, от нее во мне только умение управлять ароматами, а все остальное – от адвоката. Гуру я не боюсь, и управлять он мной не может, ему этого и не нужно. Хочется помочь ему с восстановлением храма. А боюсь я только одного – воспоминаний, которые преследуют меня в монастыре. Понимаю, лучше вспомнить все до мелочей, тогда и бояться будет нечего. Завтра. Я соберусь с силами и поеду в храм, чтобы закончить начатое.
- Нельзя. А вдруг ты там умерла? Будешь вспоминать и снова умрешь, - Элька захлопнула рот ладошкой, она без раздумий выпалила то, чо ее пугало.
Мария помотала головой.
- Нет. Гуру сказал, что Варя потеряла дар, когда влюбилась, но ничего не говорил о смерти. Сестренка. А в твоем окружении нет похожих на раджу мужчин?
Я засмеялась, потому что сама примеряла не только внешние, но и внутренние черты ко всем знакомым мужчинам.
- Нет. Иначе я бы снова влюбилась. Видно, Будда не вернул его в это время.
Лемехов резко вскочил и быстрым шагом скрылся в доме.
- Подождите. Сейчас вам кое-что прочитаю.
Он мгновенно вернулся со старинной книгой.
- Это воспоминания монаха-буддиста из «Белого Братства». Вот. Он говорит, что люди, которые любят друг друга всегда реанкарнируют в одно и тоже время, чтобы быть снова вместе, но необязательно, как муж и жена, кем они были в прошлой жизни. Например, 5оо лет назад раджа был твоим любимым мужчиной, а в этой жизни может быть сыном, отцом, матерью, сестрой, подругой.
Элька поскребла себя по носу.
- Точно, Варька. Я – раджа, потому что очень тебя люблю с детства. Да, не пугайся ты так, я не лесбиянка. Олега на тебя в постели не променяю, а в остальном тебя никто не заменит.
Она захихикала писклявым голоском, сморозив очередную глупость, чем разрядила напряженную обстановку.
Соболев поддержал ее предположения.
- Варвара. А может быть я – раджа? Как только тебя увидел, сразу понял, ты - предел мечтаний любого умного мужчины.
Я засмеялась.
- Понятно, потому я и одна с ребенком, вокруг мужчин умных нет.
- Удела, милая. Еще не вечер. Как Эльвира сказала, ты не старуха, успеешь еще влюбиться и быть любимой.
Элька залилась в диком хохоте, мы уставились на нее, раздумывая, как вывести из запоздалого стресса. Она замахала на нас руками и, наконец, заговорила.
- Главное, как говорит Пашка, нервишки подлечим на отдыхе. Отдых – то оборачивается еще большей нервотрепкой.
Тут и мы засмеялись. Правда, у русского человека слезы и смех рядом.
Соболев подытожил наш сумбурный разговор.
- Значит, завтра едем все в храм, вот только, Пашку не хочется брать с собой, ему всего-то пять лет, неизвестно, как будет реагировать на происходящее, да и вашему учителю я не доверяю. Решено. Павла оставляем дома. Кто с ним останется? Я, Лемехов и Варвара едем точно, вроде и Маше нужно ехать с нами. Эльвира придется тебе поработать нянькой.
- Ну, уж, фигушки. Я поеду с Варькой, случись чего, я себе не прощу, что не была рядом. И, потом, если вы все уедите, оставите нас вдвоем с Пашкой, из меня защитник никакой. А вдруг этот гуру выкрадет ребенка, чтобы через него влиять на Варвару? Я, конечно, буду сражаться, как тигра, но мне быстро зубы обломают. Нужно оставаться Марье или обоим мужчинам, одному из вас я бы ребенка не доверила.
Лемехов поднялся. Походил по веранде.
- Может, охранников нанять? Завтра с утра позвоню, есть у меня один хороший знакомый, думаю, поможет решить этот вопрос, тогда и определимся, кто поедет. А пока спать, девушки хорошие.
Рано утром я пристроилась к Марье во время ее зарядки, стала повторять движения. Она без лишних разговоров занялась обучением, стараясь медленно двигаться.
- Варвара. Расслабься, забудь обо всем, сейчас ты – тигр, здоровая кошка с толстым хвостом, все движения у тебя продуманы, собираешься в комок, оттягиваешь назад туловище, резко выпрямляешься, отталкиваешься всеми четырьмя лапами и хвостом и летишь на жертву, чтобы пообедать.
Я взлетела в воздух в высоком прыжке, выпустила когти, обнажила клыки и с громким рыком схватила упавшую Машку. Она стряхнула меня, поднялась на ноги.
- Варя. Да, ты – гений. Мне, чтобы обучиться этому приему, потребовалось два года, а тебе – меньше часа. А теперь попробуй тоже самое, но пролетай мимо меня в нескольких миллиметрах, чтобы свалить с ног воздухом.
Я сосредоточилась, представила себя в этот раз пантерой, она более мобильна, гибка. Пролетая мимо Марьи, подстраховалась и едва заметно толкнула ее рукой, потому что от моего еле возмущенного воздуха, она не падала. Сестра не ожидала дополнительного воздействия, покачнулась и приземлилась на задницу, удивленно осматриваясь кругом. Я засмеялась, подала ей руку, и в рывке поставила на ноги.
- Извини. Не удержалась, толкнула тебя.
- Твоей руки и толчка я не заметила. Здорово. Варя, твои действия точны и уверены. Сейчас на меня летела пантера. Правильно? Давай теперь обыграй питона или анаконду. Представь, что тебе нужно загипнотизировать меня взглядом, поэтому смотри мне прямо в глаза и не отводи их. Раскачивайся, как сжатая пружина, и зови взглядом к себе.
Я действовала точно по подсказке, Марья замолчала и медленно пошла ко мне, словно сонанбула. Я упивалась своей властью и отпустила свой взгляд, когда она почти уперлась в меня.
- Мария. Очнись. Хватит притворяться! – я почти рассердилась, сестра не приходила в себя, стояла рядом и ждала приказаний.
Нужно вспомнить, как снять гипноз, чисто интуитивно хлопнула Машу ладонью по лбу.
- Машенька. Дорогая. Очнись. Она глубоко вздохнула и удивленно уставилась на меня.
- Варька. У тебя не сила, а силища. Так даже учитель не умеет. Теперь он тебе не опасен. А я еще собралась тебя учить! Мне очень стыдно.
- Сестренка. Ты достучалась до моего подсознания. Заставила вспомнить все приемы. Знаешь, я чувствую уверенность перед встречей с гуру. И в храм мы поедем с тобой, больше никого не возьмем. Это наше дело. Остальным ни к чему портить нервы.
Мы неспеша пошли в душ. На веранде за нашими упражнениями наблюдали полураздетые домочадцы, они не произнесли ни слова, Лемехов приоткрыл дверь, пропуская нас в дом. Элька, кутаясь в халат после сна, спросила у Соболева.
- Что это было? Она раньше так не умела двигаться, я точно знаю, присутствовала и на тренировках и при драках.
Соболев вздохнул.
- Эльвира, ты должна уже привыкнуть, что наша Варенька стала больше похожа на Вараву, как ее здесь назвали.
Он хлопнул Лемехова по плечу.
- Расслабься. И привыкни к мысли, что у тебя обе дочери ненормальные. Знаешь, а я даже успокоился. Если раньше Варвара справлялась с взводом омоновцев, теперь они с Машей армию одолеют. Пусть одни отправляются в монастырь, мы только под ногами путаться будем. Правильно, Элли?
- Петр Петрович, когда Варька стала раскачиваться, и Машка пошла на ее взгляд, мне захотелось составить ей компанию, если бы вы не схватили за руку, то я оказалась в пасти у Варвары. Держись теперь гуру! В случае чего сожрем и не поморщимся!
Лемехов покачал головой.
- Кровожадная ты, Эльвира. Все не так просто. Ладно, Машка, она околачивается в этом монастыре почти ежедневно с двадцати одного года, научилась всему у монахов. Но, Варвара? Раз, и готово!
Соболев его успокаивал, как умел.
- Перечитай воспоминания о белом братстве. Наверное, какие-нибудь разъяснения дают, как можно вспомнить то, что умел делать в прошлой жизни. А по нашему - это называется талант. Жил-был средний человечек, раз, и начал рисовать, мы называем «талант проснулся», а может, просто в той, другой жизни он был знаменитым художником. ? Во мне, вот, ничего не просыпается, наверное, я в прошлой жизни был бездельником.
Эльвира с ним не согласилась.
- Петр Петрович. Вы исключительный организатор. Значит, раньше вы были каким-нибудь королем или домоправительницей в замке. Что больше вам подходит?
Соболев засмеялся над Элькиной незамысловатой лестью.
- Чтобы дружить с принцессой, меньше, чем на короля, я не согласен!
У ворот остановилась машина, Акбар переговорив с водителем, пропустил ее на стоянку возле дома.
Элька встрепанная после сна, босая, в наброшенном шелковом халате на ночную сорочку наблюдала за мужчиной. Который покинул автомобиль и уверенной походкой шел к ним. Он завораживал своим загадочным видом и ленивой походкой, хотя чисто внешне не представлял ничего особенного. Рост чуть выше среднего, темные вьющиеся волосы, подстриженные коротко спереди и боков, ложились прядями на спину почти до лопаток. Белый холщовый костюм выглядел очень просто, но стоил бешеных денег, в этом Элька знала толк. Белая соломенная шляпа, надвинутая низко на лоб, закрывала половину лица, через нее невозможно было рассмотреть ни пронзительных самоуверенных глаз, ни ямочек на щеках – признак легкой улыбки. Лемехов радостно подался навстречу мужчине.
- Орисан, я с тобой сегодня хотел связаться, а ты, собственной персоной объявился. Очень рад тебя видеть. Эльвира, Петр, познакомьтесь, это мой друг и работодатель Орисан. Он – индус, руководит большой компанией в Дели.
Галантный друг Лемехова снял шляпу, поклонился, оторвал Элькину руку от перил, поцеловал ее в районе запястья.
- Если бы я знал, Григорий, что у тебя такие красивые дамы в гостях, то был бы здесь прямо вчера, сразу по приезду. Мисс, вы из России?
Эльвира выдернула руку из его ладоней, сурово посмотрела прямо в глаза, немного присев при этом, поскольку возвышалась над ним на полголовы.
- Миссис, впрочем, какая разница! Почему вы решили, что здесь из дам я не одна?
Он засмеялся.
- Мои служащие в красочной форме описали, что у мистера Лемехова гостит принцесса специй, как две капли воды похожая на его дочь. Марию я знаю, вы на нее не похожи, значит, есть еще одна дама, о которой легенды складывают на острове. Вы всегда в неглиже встречаете гостей? Не подумайте, что я против.
Эльвира фыркнула..
- Ну, если халат от шеи до пят – неглиже, то пойду оденусь в шорты и майку.
Она кокетливо тряхнула нерасчесанными и спутанными волосами, почесала ноготочком у шокированного денди за ушком.
- Не скучай, дорогой, я скоро вернусь. Обожаю ловеласов!
Эльвира развернулась, взмахнув полами халата, и мелькая пятками, медленно пошла, покачивая при этом бедрами. Индус заворожено провожал ее взглядом, пока она не скрылась за дверью. Лемехов с Соболевым зашлись в диком хохоте, наблюдая за вытянутым лицом Орисана.
- Это тебе, милейший, не индийские женщины, молча проглатывающие пошлости. Ты думал, что остряк? Так у нас острее есть, - и Лемехов продолжил смеяться, в конце концов, индус тоже заулыбался, оценив комичность ситуации.
В разгар веселья выскочил Пашка в наскоро надетых задом наперед шортах.
Орисан удивленно разглядывал ребенка и на корявом русском языке поинтересовался.
- Вы кто, молодой человек?
- Внук, - и Пашка запрыгнул к Лемехову на руки.
Индус перешел на английский язык.
- Не далее, чем месяц назад, у тебя, Григорий, не было внуков. Что я упустил?
- Принцесса специй – моя дочь, о которой я не знал, а это ее сын Павел, мой единственный и любимый внук, - Лемехов поцеловал Пашку в макушку, - Нам нужна твоя помощь. Я тебе расскажу все по порядку, сам оценишь сложившуюся ситуацию.
Лемехов умолк на середине фразы, на веранду вышли его дочери в одинаковых светло-голубых сари, невозможно узнать, кто из них – кто. Соболев ахнул, а индийский денди присвистнул.
- Вот, это – да! Две Марии. А которая настоящая?
Пашка спрыгнул с рук деда и ухватил меня за руку.
- Мамочка. Ты – вылитая тетя Маша. Вы куда-то уезжаете? А я думал на море пойдем.
Я присела на корточки, обняла сына, поцеловала в нос.
- Ты будешь с дедами и тетей Элей купаться, а нам надо по делам.
- Ладно. Только вечером возвращайтесь, я без тебя спать не лягу.
У Марии при виде Орисана залучились радостью глаза.
- Здравствуйте, милый друг. Вы надолго в наши края?
- Не знаю. Теперь не знаю. Познакомь меня со своей сестрой.
Машка встала рядом со мной.
- Варвара. Папин друг Орисан. Он веселый человек и очень хорошо владеет искусством перевоплощения, ну, тем, чем мы занимались утром. Завтра порезвимся. Вы к нам присоединитесь?
Орисан медленно, в знак согласия, кивнул головой, от его игривости не осталось и следа. Он серьезно рассматривал нас с Марией, переводя сравнивающий взгляд с одной на другую.
- И все же вы отличаетесь взором. У Марии, он молодой, задорный, ждущий от жизни радости и любви, а у вас, Варвара, так и хочется назвать, Варава…
Я за него закончила фразу.
- Старый. Взгляд умудренной жизненным опытом женщины, не ждущей от жизни особой милости.
Индус засмеялся.
- Я всегда считал, что своей откровенностью и резкостью подталкиваю людей к необдуманному поведению. Но вы меня положили на обе лопатки. Сдаюсь. И прошу прощения, если показался грубым. Может, вы возьмете меня с собой? Как я понимаю, вы собрались в храм к Валькирху?
Мария отрицательно покачала головой.
- Извините, Орисан, у нас с сестрой личный интерес, мы справимся без свидетелей. А завтра утром добро пожаловать на разминку, вы будете приятно удивлены способностями Варвары.
- Ну, если ты, Машенька, считаешь, что я способен еще больше удивиться, то буду.
Запыхавшаяся Эльвира, причесанная и одетая в бледно-зеленое сари вылетела из дома.
- Боялась опоздать. Я передумала, еду с вами. Варька. Не возражай, не качай головой. Не смогу я купаться, загорать, зная, что ты в пасти у льва. В полку мужчин прибыло, Пашка – в безопасности.
И, мило улыбнувшись индусу, сверкнула глазами.
- Не расстраивайся, голубчик, еще увидимся. Чао!
Мы с Машкой развеселились от такого панибратства. А индийский денди засмеялся.
- Голубчиком меня еще никто не называл.
Элька его заверила.
- Все впереди. Еще и не так назову, если нарвешься.
Орисан сделал удивленные глаза и попросил Лемехова растолковать слово «нарываться». Мария схватила Эльвиру и поволокла к машине, я засеменила за ними, узкая юбка мешала обычной походке. Сестра сетовала на фривольное поведение Элли.
- Нет, ее нельзя оставлять без присмотра. Орисан – уважаемый человек, миллионер, у него соседняя с нами вилла для отдыха, а живет он в Дели. Отец прирабатывает в его компании юристом. С ним так нельзя обращаться, можно обидеть.
- Ну, раз миллионер, да еще и работодатель, то буду вести себя, как на дипломатическом приеме. Вообще-то, он первый начал меня цеплять, я только ответила взаимностью. Варька. А он не похож на раджу?
- Похож, только я не принцесса. Я все вспомнила.
Машка с Элькой затормозили.
- Говори.
- По дороге расскажу.
Мы медленно продвигались по автостраде на машине сестры. Эльвира сидела на заднем сидении, пристраивая свою голову между нами.
- Варька, не томи, рассказывай.
- Раджа вылечился с помощью трав и настоев, которые я готовила. Гуру больше не позволил нам видеться, тем более, что рядом с Ратнасирхом все время находился кто-нибудь из его знатной семьи. Я хоть и принцессой была, но не настоящей, из бедной семьи, а он – наследник королевских кровей. К нему должна была приехать невеста – настоящая принцесса из Индии, они обручены были с малолетства. Через месяц раджа покинул монастырь и женился. Больше я его никогда не видела. Я сильно тосковала и скучала по нему, и постепенно утратила всякий интерес не только к жизни, но и к травам. Нет. Дар у меня не пропал, просто я перестала заниматься составлением ароматов, потому что жизнь потеряла краски, стала однотонной, серой. На все уговоры и беседы по душам я не реагировала, гуру решил, что я потеряла дар составления ароматов, и отпустил меня из монастыря. Куда я ушла и где жила, не помню, видно не жила, а доживала предназначенный мне срок пребывания на земле. Вот и вся любовная история.
- Ничего не поняла. А раджа тебя любил? Его заставили жениться на другой? – Элька трясла меня за плечо.
- Не знаю. Сегодня спрошу у гуру, если он захочет, то расскажет.
Машка задумчиво смотрела вперед на дорогу.
- Орисан не женат. Однажды признался, что когда впервые увидел меня, внутри у него что-то шевельнулось, как будто знал меня раньше, но потом понял, что ошибся. Больше он никогда не подавал повода вернуться к этому разговору. Значит, он помнит тебя, Варвара. А у тебя запела душа при его появлении?
- Нет. Просто, сразу все вспомнила, стало обидно и горько за Вараву, но не за себя. Теперь я точно знаю, что прошлое останется в прошлом.
Гуру приветствовал нас поклоном и печальной улыбкой. Я тоже не скупилась на улыбки и поклоны, но в отличие от прошлой встречи была уверена в себе, это не ускользнуло от внимательного взора учителя. Он попросил Марию показать Эльвире монастырский сад и набрать фруктов для трапезы, попросту, гуру выставил их, захотел поговорить со мной без свидетелей. Элька немного посопротивлялась, но Маша уговорами и толчками заставила ее покинуть храм.
- Дражайшая Варава. Я вижу, вы вспомнили свою любовь, мало того, что вспомнили, опять встретили ее. И опять обиделись на меня.
- Бог с вами, учитель. Никаких обид, вы всегда были добры ко мне. В прошлой жизни я не могла спросить у вас, как относился ко мне раджа, а сейчас хотела бы знать.
Гуру улыбнулся.
- Милая, ты хочешь спросить, любил ли он тебя? Если мерять твоим понятием, то – нет. Благой любовью обладают только чистые души, способные к самопожертвованию ради счастья и спокойствия дорогого человека. Он же питал к тебе эгоистическую любовь с жаждой обладания, хотя мог сделать тебя только приближенной наложницей, пока не надоешь ему. Но, твой сан – принцессы специй и то, что возвратила его к жизни, смогло победить похоть, он оставил тебя в покое, это лучшее, что он мог сделать. Видишь ли, думать о желаниях других в круг его достоинств не входило. Он рожден был править, повелевать и заботиться о своем благополучии. Через пять лет после твоего ухода из монастыря он посетил нас, просил ему помочь справиться с гневом, который все чаще стал охватывать его и туманить мозг. Я объяснил. Что без тебя я не в силах ему помочь. Он приложил немалые усилия в поисках тебя, но так и не нашел. А ты жила на чайных плантациях, собирала и сушила только те чайные листья, которые давали особый вкус терпкому и горькому напитку, он воистину был целебным для людей без жизненного тонуса. Ты не знала, что весь собранный тобой чай, я забирал в монастырь, пил его и ежеминутно сожалел, что заставил тебя спасти раджу. Его жизнь не стоила многих жизней, которые ты могла бы спасти. В той жизни я не мог с тобой встретиться и сказать об этом, а теперь говорю, зная, что ты поймешь.
- Мудрейший гуру, не корите себя, на все воля Божья, воля Будды.
Гуру пригнул мою голову и поцеловал в лоб.
- Спасибо тебе, Варава, за отпущение грехов. Но, позволь проявить нескромность и поинтересоваться, как ты встретилась с Орисаном?
Все-таки, даже глубоко верующим людям присущ интерес к светской жизни.
- Без паники и сердечного волнения, как к мужчине, пресыщенного вниманием женщин. Он ведь не знает, что мы встречались раньше.
Гуру задумчиво смотрел на свои руки, перебирающие складки одежды.
- Мы видимся с ним при каждом его посещении острова. Да. Он не помнит прошлую жизнь, видно она была ничем не примечательна для него. Но, выбор жены он постоянно откладывает, утверждая, что ещё не встретил свою половину. Может, он ждал тебя, Варава?
Я засмеялась.
- О! Мудрейший! Кто из нас ясновидящий? Я – простая травница, а вы – великий Гуру.
Учитель заулыбался, приглаживая бороду.
- Польщён. Хочешь знать, что будет дальше?
- Нет. Всё равно будет то, что должно быть, так лучше не знать об этом. Так интереснее жить, не зная, что готовит нам день грядущий.
Учитель поднялся, увлекая меня за собой.
- Пойдём к твоей сестре и подруге, не будем заставлять их нервничать. Почему ты, боялась меня, Варава?
- Не вас я боялась, а воспоминаний. Сейчас, когда вспомнила, успокоилась. Будто книгу прочитала и освобождено вздохнула на последней странице. Наверное, человек всегда боится неизвестного и непонятного.
- Варава. Ты подарила мне счастье. Ещё сегодня, ожидая тебя, я чувствовал усталость от жизни, а сейчас в меня вливаются жизненные соки, усталость отступает. И ещё, я знаю, что ты будешь частым гостем монастыря, вернее, хозяйкой, пусть и приходящей.
Эльвира сидела на полуразрушенной, сложенной из разных по размеру камней стене. Она болтала ногами и ела грушу. Марья подпирала толстый ствол платана спиной, усевшись у его основания в позе «лотоса». Обе не сводили глаз с дверей храма и вскочили при нашем появлении.
Элька застрекотала по-русски.
- Варька. Видя твою сияющую физиономию, делаю вывод, всё хорошо, нас здесь не будут задерживать.
Я кивнула головой. Элька потянула меня за руку к выходу.
- Тогда давай сматываться, от греха подальше.
Я глубокомысленно подметила.
- Неизвестно, где грех ближе: здесь или дома, - имея в виду Орисана.
- Я хочу немного поработать в лаборатории, нужно много успеть, чтобы помочь храму.
Элька обречённо, опустив голову, поплелась за мной.
- Тогда я буду на подхвате, посуду мыть, пол подтирать, что – нибудь подать, принести. Ты не дёргайся, Варька, я всё равно не отойду от тебя ни на шаг. Здесь я никому не верю, кроме себя.
Мария подошла к Гуру.
- Учитель. Пойдёмте посмотрим, какую ещё утварь можно забрать для реставрации.
До позднего вечера, пока не начали сгущаться сумерки, я смешивала травы, пытаясь добиться нужного аромата, чтобы получить целебное масло для Гуру. Мне не нравилась его подавленность, он относил неважное самочувствие к душевной усталости, я же думала, это – физическое истощение. Мне не хватало хвойных масел и наших болотных трав. Значит, сегодня нужно позвонить Николаям, они пришлют их с самолётом до Коломбо, а там мы встретим, заодно и город посмотрим.
Учитель при прощании поцеловал мои натруженные руки, вопросительно заглядывая в глаза.
- У меня не получилось, что я хотела, нужны дополнительные компоненты, как только их достану, вернусь.
Он поклонился нам и, пока не скрылась машина из поля зрения, смотрел вслед.
Дома в ожидании посылки из России я старательно избегала Орисана. Он больше времени проводил у нас, чем на своей вилле. На утренних тренировках он увлечённо занимался, обучая нас с Марьей всему, что умел сам. Сначала мы с сестрой вдвоем пытались победить его. Через день ему надоело проигрывать, произвели перестановку сил: он объединился с Машкой против меня. Они гоняли меня до седьмого пота вокруг дома, единственно, что меня спасало от них и давало передышку – умение лазать по деревьям, я представляла себя обезьяной и скакала по веткам не хуже приматов, для полной гармонии не хватало хвоста, вот тогда бы я развернулась. Машка орала, что так не честно, пользоваться деревьями, тогда я сваливалась кому-нибудь на голову, и борьба продолжалась.
На наши ранние тренировки глазели деды с внуком и Эльвира осоловелыми глазами от недосыпа.
- Мама, пора меня приучать к вашей игре. Мне совсем неинтересно быть зрителем, - ныл Пашка.
Самым лучшим учителем оказалась Марья, она не уставала Павлу сто раз повторять движения и вместе с ним заливисто смеялась, когда он показывал, как скачут козлом.
Орисан вел себя безукоризненно вежливо, не оказывал ни кому особых знаков внимания, правда, иногда, резко вскинул голову, я ловила его внимательный взгляд, который он сразу отводил. Он вместе с нами поехал в Коломбо за посылкой, Николаи расстарались и прислали все, что можно было купить в аптеках. Посылка уместилась в двух больших мешках.
В Коломбо мы провели целый день, бродили по улочкам и паркам, смешавшись с толпой туристов, которых было гораздо больше, чем местных жителей. Пестрая толпа, одетая по- пляжному, галдела на всех языках мира, встречалась и русская речь, мы не бросались к соотечественникам и говорили по-английски, даже Пашка стал свободнее лопотать, дома ленился, считал просто уроками, которые нигде не пригодятся.
Во время сытного обеда в экзотическом ресторанчике в тени пальм у бассейна Эльвира расслабилась и решилась пройти шершавым языком по нашей благополучной жизни.
- Странно. Уже четыре дня купаемся, загораем и ничего не происходит.
Мы с Соболевым хором закричали.
- Молчи!
Элька чуть не подавилась от нашего крика, судорожно проглотила еду и начала оправдываться.
- Это я по недоумию вывезла. Считайте, что ничего не говорила. Вы же знаете, у меня язык не связан с головой.
Подружка затравленно поглядывала на нас, боясь вообще открыть рот.
Орисан засмеялся.
- Элли, вот вы кого боитесь! Теперь я знаю, как вас запугивать!
А вот это он зря сказал! Сейчас Элькин язык без костей наговорит ему массу «приятных вещей», она и так его терпела, как нужного человека для Лемехова.
- Я никого не боюсь и говорю, что угодно, в отличие от вас. Вы совсем не похожи на лихого ловеласа, каким первый раз пришли в дом. А сейчас? Как флюгер поворачиваетесь на каждое движение Варвары, боясь лишний раз шевельнуться, чтобы не пропустить ее взгляд или слово.
Мы с Машкой ахнули от Элькиной беспардонности, но индийский раджа даже свободно вздохнул, ему дали «зеленый свет».
- Спасибо, Эльвира, что позволили мне объяснить свое поведение.
Элька запаниковала.
- Ничего я не разрешала. Только мне можно говорить, все, что думаю. Мне простительно. А вы – миллионер, человек с большим умом должны взвешивать свои слова, они у вас на вес золота. Так что, уважаемый Орисан, хорошо подумайте, прежде, чем сказать. Тем более, и так ясно, что вы скажете.
Эльвира захлопнула свой рот ладошкой, чтобы еще чего-нибудь не брякнуть. Лемехов вскочил и настойчиво предложил прогуляться Орисану. Посмотрев на удаляющиеся спины мужчин, Соболев развел руки.
- Эльвира. Сейчас я тебя драть буду, не обижайся. Он бы еще не одну неделю молчал, так – нет, тебе надо было его заставить заговорить. Неужели не видишь, что он искал повод, чтобы сделать Варваре предложение?
- Да, все я вижу. Чем раньше получит отказ, тем быстрее уедет. Неужели, я не права?
Маша вздохнула.
- Нельзя ему дать возможность сделать предложение Варваре. Он не из тех мужчин, кто, получив отказ, отойдет в сторону. Будет очень печально, если на этом закончится ваш отдых.
Подружка, наконец, поняла, что не дома и дело имеет не с русскими мужиками.
- Тогда мы с Варькой срочно едем в монастырь, делать лекарства, вон, сколько прислали трав, их нужно все переработать. А, если Орисан появится в монастыре, не страшно, учитель ему объяснит, что Варвара – принцесса специй и дала обед безбрачия, неважно, что пятьсот лет назад.
Я засмеялась над Элькиной находчивостью.
- Вот, и гуру пригодился со своим уставом. Впрочем, мне, все равно, нужно в монастырь дня на три – четыре. Как я поняла, Элли, ты едешь со мной, здесь уже все, что могла - сделала и сказала. А, ты, Павлик? Остаешься с дедами?
Соболев решительно меня прервал.
- Не правильно поставлен вопрос! Ты будешь работать день и ночь, а ребенок в одиночестве вынужден будет слоняться по монастырю, умирая от безделья?
Элька возмутилась.
- Почему это – в одиночестве? Вместе со мной будет слоняться, вдвоем мы найдем, чем заняться.
Мария, улыбаясь, ее поправила.
- Втроем. Я тоже еду с вами. А вы, Петр Петрович, с папой, наконец, наговоритесь, от нас отдохнете.
- Отдохнем? Да, какой это отдых, если будем постоянно переживать, что с вами происходит, - Соболев сердито насупился, потом принял решение.
- Ладно, уезжайте прямо сейчас, я дождусь Гришу, все объясню, но, если вы не вернетесь через четыре дня, мы тоже приедем жить в монастырь, та и предупредите своего гуру.
Дольше нас не пришлось уговаривать, мы с травами погрузились на Марьину машину и отправились в путь. В монастырь мы приехали затемно, но нас ждали. Учитель радостно приветствовал всех по очереди. Пашку, спящего в машине, сам на руках отнес в комнату, которую нам приготовили для ночлега. Мария повела меня и Эльвиру мыться под искусственным водопадом у стены монастыря. Монахи перегородили русло небольшой горной речушки, и она падала с выступа. Ледяная вода смыла усталость, тут же на стене нас ожидала одежда: три белых сари, одно из которых – с золотым позументом. Все-таки учитель одел меня в положенные по рангу одежды. Элька затарахтела, не закрывая рта.
- Конечно, очень приятно, когда тебя все время ждут, но без телефона и компьютера с интернетом точно знать, что мы сегодня ночью свалимся на голову!? Мы же сами решили ехать сюда за пять минут! Что он, этот ваш учитель, ясновидящий на каждый день? Как-то мне не по себе.
Утро мы с Марьей начали с тренировки, к нам присоединился гуру. Он ненавязчиво поправлял мои движения, а потом, разбежавшись, подпрыгнул и закрутился волчком, преодолев при этом расстояние метров в пятнадцать. Машка захлопала в ладоши. Гуру махнул мне рукой, чтобы я повторила его прыжок. Я, не задумываясь, прыгнула и полетела, причем мои вращения были раза в два медленнее, чем у учителя, но улетела я гораздо дальше. Я не просто свалилась на землю, а выбрала место и мягко коснулась травы, затем вновь и вновь летала по двору монастыря, упиваясь возможности не чувствовать своего тела. Гуру, наблюдая за мной, одобрительно качал головой.
- Великолепно. Ты ничего не забыла. Попробуй объяснить своей сестре, как справиться со своим телом, чтобы оно было послушным, я не могу слов найти для объяснения. Мне кажется, с этим рождаются, просто потом забывают и боятся оторваться от тверди земли.
- Варя, ты мне расскажи, кем ты себя представляешь, когда летишь. Ведь не птицей, крыльями не машешь. Я только через сравнения понимаю, - Машка умоляюще смотрела на меня.
Я задумалась, никакие сравнения в голову не приходили.
Тут Пашка выдвинул свою версию, оказывается, он уже давно наблюдал из открытого окна за нами.
- Тетя Маша, представь, что ты – пропеллер вертолета, зажужжала, закрутилась и полетела. Сейчас покажу.
Павлик вылез из окна, благо комната находилась на первом этаже, правда, здесь и самый высокий был второй этаж.
Сынуля затарахтел, как трактор, закрутился на месте и полетел, раскинув руки и ноги в стороны, слегка вращаясь в полете. Самое интересное, он, как бумеранг облетел весь двор, и приземлился на то же место, с которого взлетал. Вот это – да!
Машка, не доверяя себе даже в выборе места взлета, отодвинула Пашку и подпрыгнула метра на три.
Сынуля ей внушал.
- Тетя Маша, нужно тарахтеть: тр-тр-тр, и быть уверенной, что ты – вертолет!
В конце концов, под общее тарахтение мы веселились и летали по двору. Мария смеялась от души, когда сумела пронестись над нами, треща, как сорока.
Элька протирала глаза у окна.
- Мне блазнит, или вы летаете? Что ни день, то – шок. Не сказать, что я в обморочном состоянии, от вас можно ждать всего, но почему у вас не работает закон всемирного притяжения к земле? Подождите, сама соображу. В космос вы не улетаете, и на том – спасибо, - Элька шутливо нам поклонилась.
Пашке сразу понравился учитель, он ходил за ним по пятам и задавал ежеминутно по несколько вопросов. Оказывается, он много не понимал, но спросить было не у кого, мать все время занята, остальным – боялся показаться глупым.
- А, как мне вас называть? Просто гуру или дядя гуру?
Зови меня Валькирхом.
- Непонятно. Вот, я – просто Пашка, а не просто – Павел. А вы, как из гуру стали Валькирхом?
Таким молодым и веселым не то, что я, даже Марья никогда не видели учителя. Он оживленно обсуждал с Пашкой все непонятные вопросы, которые скопились в детской голове.
Я спокойно занялась травами. Оказывается, индийские специи совместно с русскими растениями дают неожиданные результаты. За четыре дня я создала около пятидесяти новых запахов, которые могли вылечить от разных болезней, в том числе и от духовной усталости, которая снижает жизненный тонус. Этот аромат я предложила на пробу гуру, хотя после общения с ребенком, можно было обойтись без снадобий. Учитель с благоговением принял от меня, как он выразился, бесценный дар.
Элька, мелькая голыми пятками, бегала по проторенному пути: учитель с Павлом, лаборатория. В это посещение мы не носили носки, которые раньше на нас надевала Марья с целью безопасности от кожных заболеваний. Подружка заявила, если среди семьи есть свой знахарь, который лечит от всяких болезней, то какой-то грибок вытравит, раз плюнув. Беспокойную подружку волновал только один вопрос, как бы гуру не обратил в буддизм Пашку, которого она в младенчестве сама крестила в церкви и теперь, как крестная мать несет ответственность за православное мышление.
- Элька, ты сама-то, наверное, с крестин Пашки в церкви не была, - смеялась я над ней.
- Неважно. Мы – православные, и – точка. И религию свою не предадим, хотя в ней ничего не смыслим!
Соболев регулярно созванивался с Эльвирой и был в курсе всех монастырских событий. Он сообщил, что Орисан попрощался и улетел в Индию. Лемехов ему объяснил, что русские женщины сами выбирают себе мужей.
- Так что, дорогая, пора возвращаться на виллу, у меня и так подошвы, как у слона, ни в одни туфли не влезут.
Я перевела взгляд с Эльвириных ног на свои, действительно, как у слона, такие же серые от въевшейся пыли, но меня это нисколько не волновало.
- Эля, нашла, о чем говорить! Я тебе сварганю скарб за пять минут, пару раз натрешь и будут ножки, как у младенца.
- Не надо ничего варганить, скарб у меня есть настоящей косметической фирмы. Вот только бы добраться до своего чемодана, вымою ноги и надену бикини, а-то дома все будут задавать вопросы, почему лицо и руки, как у негра, а ноги и живот белые, всем объяснять, что большую часть отпуска обмотанная в сари ходила? На смех поднимут!
- А ты перед всеми не обнажайся, у нас там – зима, кроме рук и лица ничего не видно, - я хихикнула, представив подружку среди моделей в нынешнем облике.
С подробными объяснениями я оставила составленные ароматные смеси. Приставленный ко мне монах, как заученное стихотворение, повторил несколько раз все рекомендации для применения ароматов.
Пашка никак не мог понять, почему учитель не может поехать вместе с нами на виллу к Лемеховым. Молиться по утрам и вечерам, можно и в доме, никто мешать не будет, а остальное время проводить с ним и дедами.
В этот раз уезжать из монастыря было еще сложнее, я оставляла здесь часть своей души из-за гуру, из-за храма, его стен, моей лаборатории. Правильно учитель сказал, здесь еще один мой дом, и от этого не убежать и не скрыться. Теперь я всегда буду стремиться сюда, как в отчий дом.
Уехать из монастыря нам не удалось, у его ворот столпились погорельцы ближайшей чайной плантации, на них напали тамилы с севера острова, сожгли деревню, увезли весь собранный урожай высококачественного оранжевого чая, который был приготовлен для отправки на фабрику фасовки и упаковки. Только у нескольких женщин в руках были небольшие узелки с бельем, остальным ничего не удалось спасти. Люди в обгорелых лохмотьях с ожогами взывали о помощи. Гуру разместил всех во внутреннем дворе монастыря, который заполнился стонами раненых и плачем испуганных детей и женщин. Среди беженцев мужчин было немного, только раненые и сильно обожженные, остальные остались в деревне, чтобы похоронить убитых и вновь построить дома, больше похожие на шалаши, так как их строили из прутьев и соломы. Деревня предназначалась для рабочих на чайных плантациях, но большинство работающих – женщины, они рожали детей и не желали расставаться с ними. У большинства из них не было другого жилья.
Посоветовавшись с учителем, мы распределили обязанности. Эльвира нашла старинную зингеровскую швейную машинку. Надо же, Германия сумела продать свою продукцию в такую даль. Подружка на ней строчила рубахи для мужчин и юбки с коротенькими блузами для женщин. Сари и штаны делали из полотна сингальские женщины.
Марию я снабдила бальзамом для заживления ожогов, она сначала мыла под водопадом женщин и детей, затем смазывала бальзамом небольшие раны, и только после этого надевала на них новые одежды.
Я оказывала помощь раненым. Монахи по одному больному вносили в «операционную», которую я соорудила из имеющейся в наличие мебели. Посредине комнаты стоял большой стол. а рядом – небольшой с моими благовониями и инструментом. Двое монахов мне помогали, укладывали раненого на стол, держали его, пока я удаляла пули, а затем накладывала повязки. Прямо на столе смывали с них сажу и грязь, затем облачали в новые одежды. Я стащила с себя полотнище от сари, которое сковывало меня, не давая определенного простора движениям. Платком увязала волосы, на манер – банданы, чтобы не лезли в глаза. После каждого раненого я умывала руки и лицо в тазу, после чего ее сразу меняли. Гуру с монахами приготовили большой чан с рисом, который раскладывали на пальмовые листья вместо тарелок, за неимением их, раздавали пострадавшим. Обед запивали ключевой водой.
Только под утро мы закончили все дела. Погорельцы уснули прямо на земле во дворе, подстелив имеющееся в монастыре тряпье. Меня волновали пятеро раненых: трое мужчин с огнестрельными ранами в область легких и живота, здесь я смогла их только перевязать, чтобы достать пули, нужно оперировать; беременная женщина с ожогом спины, ее я уложила на бок, прикрыв обнаженную раненую простыней, смоченной в холодной воде; и малыш трех лет с ожогом рук и ног, он почти все время находился в беспамятстве, а когда приходил в себя, громко плакал от боли.
Соболев и Лемехов, вызванные мной, приехали вместе с машинами скорой помощи и врачами. Тяжелобольных увезли в больницу, для остальных оставили бинт и лекарства. Бинты я использовала, а вот лекарствами пользовалась только собственного производства. Соболева. Лемехова, Пашку и Эльвиру мы отправили домой, на этом настоял гуру, пообещали приехать через пару дней. Мы с Марией вздремнули несколько часов и, перевязав раненых, отправились с двумя монахами, которые несли корзины с едой и лекарствами, в деревню, где строительство шло полным ходом. Полуголые мужчины подошли узнать, как самочувствие их детей и жен. Мы с Марией развернули полевой госпиталь и до позднего вечера перевязывали раненых. Чтобы успеть вернуться в монастырь мы почти бежали, пытаясь не отстать от монахов. У стен монастыря они резко остановились и попросили нас спрятаться, в храме были чужие люди, у ворот стояли две крытые армейские машины для перевоза солдат. Монахи, крадучись, перелезли стену и бесшумно исчезли.
Чтобы видеть, что происходит в монастырском дворе, я с места запрыгнула на ближайшее дерево и поднялась по нему до самого верха, поддернув при этом юбку до пояса, и привязала размотанным сари. Машка снизу шептала, я ее не слышала, просто догадывалась, что она говорит.
- Что видишь?
- Ничего. Во дворе темно, похоже, никого нет. Куда учитель спрятал людей из деревни?
- Они в пещере, нам туда не пробраться, вход только со стороны двора. Мне не нравится этот приезд военных. Слезай, Варя, будем вместе думать.
Я цеплялась за ветки у самого ствола, чтобы они не шевелились, ловко спустилась вниз.
- Марья, прежде чем советоваться, подготовим путь к скоростному отступлению. Давай снимай свое сари, юбку замотай вокруг талии и подвяжи головным полотнищем, как я. Теперь нас голыми руками не возьмешь! Неужели гуру может угрожать опасность? Он же святой человек!
- Смотря, зачем они пришли. Так. Я рассуждаю вслух, если с чем-то не согласна, прерывай, - Машка вздохнула.
- Раньше никогда вооруженные тамилы не посещали монастырь. Деревенских жителей могли и при пожаре перебить, если бы захотели. Значит, ни гуру с монахами, ни сингалы им не нужны. Кто новый появился в монастыре? Ты – Варвара, мы – не в счет. Им нужна ты, как принцесса специй для лечения своих раненых. Логично? Пора уходить отсюда.
Сестра вскочила на ноги и поволокла меня за руку от монастыря, я, упираясь, затормозила ее.
- Маша, куда мы пойдем? В деревню нельзя, подставим беззащитных жителей, да и не смогут они нам помочь. Машины нет, про свою забудь, только невидимка может выкрасть ее из-под носа вооруженных солдат. Пойдем пешком? По дороге? Нас тут же сцапают, наверняка, посты расставили. И здесь до утра оставаться нельзя, при свете дня нас сразу заметят. Что будем делать?
Маша задумалась.
- Еще немного подождем. Гуру должен подать какой-нибудь знак, он нас в беде не бросит, и тебя тамилам не отдаст. Если в ближайшие полчаса не будет никаких вестей, уходим лесом вдоль дороги домой.
- Машенька, а может, ничего страшного нет в том, что я с ними поеду и поврачую раненых, потом вернусь.
- Варя, ты с ума сошла! Они – бандиты, террористы, люди - без чести и совести, никакой уверенности нет, что тебя отпустят. А в их логово даже правительственные войска не пойдут, начнется гражданская война, она и так периодически вспыхивает. С древних пор тамилы и сингалы враждуют, делят территорию, но так близко к югу тамилы еще не заходили.
Со стены в нашу сторону метнулась тень с ношей. Монах развязал узел, где находилась наша светская одежда: шорты, футболки и сандалии. Мы без лишних слов переоделись, перевязав волосы банданой. Монах собрал наши сари, туго свернул в тюк и зарыл у основания стены, припорошив ее сверху листьями.
- В монастыре идет повальный обыск, ищут принцессу специй, гуру сказал, что вас в монастыре нет, и не обманул, вы же за его пределами. Я иду с вами, пойдем краем леса вдоль дороги, здесь нет лесных троп, нам нужно избегать открытых мест и передвигаться только в темное время суток. Гуру предупредил, что вам, Варава, нельзя попадать в руки тамилов. У нас все получится. За эту ночь мы преодолеем половину пути, за следующую - доберемся до места.
Маша заволновалась, если завтра от нас не будет вестей на вилле, то Элька всех усадит в машину и привезет в монастырь. Сошлись на том, что завтра утром монах нас оставит и постарается предупредить близких, что мы задерживаемся.
Всю ночь мы бежали за монахом, вот где пригодились тренировки. Утром, углубившись в лес, он достал из-за пазухи каравай хлеба, передал мне и, поклонившись, исчез среди деревьев. Мы с Машкой расположились у горного ручья, вымылись, успокоив водой бесчисленные царапины на теле, поели, напились ключевой воды и спрятались в расщелину, скрытую высокой травой, чтобы переждать светлое время суток. Нужно было, как следует выспаться, отдохнуть, в следующую ночь нам придется идти одним.
Я проснулась от внимательного взгляда, не открывая глаз от ужаса, оскалилась и зарычала, как дикая большая кошка, охраняющая свое логово, в «рык» я вложила всю силу легких, чтобы запугать незнакомое животное. Послышался шелест и зверь исчез, только тогда я открыла глаза, уже смеркалось, славно мы поспали, видно сказалась усталость последних суток. Машка, прижатая мной, высунула голову.
- Кто это был?
- Не знаю. Я от страха глаза не открывала. Главное, не человек.
Сестра вылезла из расщелины.
- Варя. Ты меня поражаешь, в джунглях оказалась первый раз в жизни, а ведешь себя, будто всю жизнь здесь провела.
- Машенька, это от неожиданности. Давай умоемся, и – в путь, пока хоть что-то видно, в темноте я точно не вижу, без монаха придется на ощупь идти. Мы, как тени, заскользили вдоль дороги, чтобы не сбиться с пути, обходили непроходимые дебри, углубляясь в лес, и снова устремлялись к дороге, как к путеводному маяку. Стемнело. И, как и в прошлую ночь, на небе зажглись звезды, и стали видны очертания деревьев и кустов, сквозь которые мы продирались. Узкая лента дороги отражала звездный свет, она неожиданно возникла перед нами, а за ней вдали виднелись огни ночного города. Дорога делала петлю, чтобы не обходить ее, мы решили перебежать ее и по прямой добираться до дома, но на дороге стояла машина с потушенными фарами, ждать могли только нас.
- Маша, я перепрыгну дорогу, подумают, что птица пролетела, а ты – за мной, даже не сомневайся, у тебя все получится, только громко не тарахти!
Машка серьезно кивнула головой, ей было не до шуток, обдумывала свой прыжок.
Я легко скользнула в воздух и перенеслась через дорогу, разглядывая стоявшую машину. Люди в армейском грузовике ждали нас. Не ведомое ранее чувство, злость, охватило меня, гоняют нас, как зайцев, а мы подчиняемся. Я гораздо сильнее их! Не задумываясь, представила себя тайфуном и пронеслась над грузовиком, его ветром протащило по дороге метров двести и скинуло в кювет. Из машины, ругаясь, выбирались солдаты. Я вернулась обратно, Машка уже перебралась через дорогу.
- Варька. Как ты смогла протащить их по дороге? Если бы не ты, меня бы схватили, моего полета хватило только до середины дороги, а дальше я ретировалась мелкими прыжками. Давай, скачи за мной козлом или лошадью, здесь голое место, увидеть могут.
И мы включили самую высокую скорость, удаляясь от дороги наперерез к океану. Мы могли бы и не бежать. Солдаты, выбравшись из машины, толпой, толкая друг друга, пронеслись по дороге, не оглядываясь по сторонам, так напугал их маленький ураган.
С первыми лучами солнца мы перелезли закрытые ворота родной усадьбы. Грязные, потные, оборванные мы стояли у дверей в дом и корчились от смеха, вспоминая путешествие.
- Варя, надо было прямо у монастыря раскидать машины вместе с солдатами, тогда бы все оттуда убежали и больше никогда не вернулись, не пришлось бы марш-бросок делать.
- Тогда я еще не знала, что умею тайфуны делать.
Мы отскочили от резко открывшейся двери, она чуть по лбу нас не припечатала. Из дома в полной экипировке с охотничьими ружьями наперевес вывалились Лемехов с Соболевым, за ними бежала рыдающая Элька. Мы в стороне стояли и наблюдали за сборами мужчин, идущих на войну. Эльвира первой нас заметила, и с визгом бросилась на шею к Марье, потом метнулась на мою шею.
Заурчала машина, наши мужчины выруливали к воротам. Машка бросилась наперерез, встала между машиной и воротами. Первым из автомобиля выбрался Соболев, посмотрел на Марью, оглянулся, отыскивая ее копию, увидел меня.
- Девчонки, мы собрались воевать. Позвонил монах, сказал, чтобы не волновались, монастырь захватили тамилы, а вы пешком идете домой, а так, ничего страшного не произошло.
Элька затарахтела, оборвав Соболева.
- Если бы мне не оставаться в няньках с Пашкой, то меня бы «хватил удар». Варька, - она постукала по моему плечу.
- Или ты не Варька? А, какая разница, больше я вас обеих в монастырь не отпущу.
Лемехов белый, как мел, медленно вылезал из машины. Я бросилась к нему, уложила на землю. Обдувая его губами, я разговаривала не с ним, а с его сердцем.
- Бьешься ровно и четко, не останавливаясь, качаешь, как хороший насос: раз, два, три. Все хорошо. Лучше не бывает.
Лемехов порозовел, открыл глаза и улыбнулся.
- Я, как кисейная барышня, хлопнулся в обморок.
- Не беда, - я помогла ему подняться.
- Ну, что, любимые отцы, кормите нас, мы голодны, как волки. А пока мы в душ, - я ободряюще подмигнула Лемехову. Мы с Машкой скрылись в доме, услышав за спиной, как спорят наши близкие, кто из нас – кто. Соболев, анализируя ситуацию, предположил.
- Раз, Варвара лечит, то она уложила Гришку на землю, а Марья стояла у машины.
Эльвира не согласилась.
- Ничего она не лечила, просто зубы заговаривала, это могла быть и Маша. Я уже сказала, какая разница, главное, обе - дома. Хорошо, что Пашка спит.
Тут на пороге появился Павел.
- Где моя мама?
Лемехов подхватил его на руки и закружил.
- Дома твоя мама, в душе моется, сейчас выйдет, не вырывайся.
К накрытому столу мы вышли вместе с Марьей, обнявшись за талию. Пашка бросился к Марье на руки.
- Мамочка. Я соскучился. Нет. Ты не мама, а тетя Маша, по другому пахнешь, - он соскользнул с Марьиных рук и уткнулся мне в живот.
Элька всплеснула руками.
- Дожили. Ребенок по запаху свою мать узнает, точно, сын своей матери. А вас теперь не различишь, обе загорелые, я бы даже сказала, задубелые. Рассказывайте, как добрались. Только не говорите, нормально. Тащились по джунглям? Или шли по дороге? И вас никто не пожелал подвести?
Машка кивнула головой.
- Пожелали и отвезли бы в другую сторону. Но, Варвара у нас – смертельное оружие.
Машка рассказала. Как я рычанием отгоняла диких зверей, таранила грузовики. А я сидела и глупо улыбалась.
Соболев крякнул, хлопнул себя по колену.
- Я не могу сказать «не верю», но разве это возможно? Варенька. Покажи.
Я вздохнула.
- Нашли цирковую актрису. Эльвира принеси коробку с маслами, которые я сделала в монастыре. Видишь, на нас живого места нет, сплошные царапины.
- Ладно. Подлечитесь, а потом Варька организует небольшой ураганчик, - Элька хохотнула и убежала за моими снадобьями.
Указанной антисептической мазью она смазала сначала пораненную кожу Марьи, затем – мою. Я поднимала руку, ногу, задирала футболку по приказу Эльки, которая решила все ранки прижечь, и улыбалась Марье, наши совместные приключения сблизили нас, по-моему, я даже чувствовала, что она думает. С недоумением переспросила у нее.
- Думаешь, нужно показать ветер? Я же не умею им управлять! А вдруг сильным получится?
После завтрака я вышла на полянку, медленно развернулась и подпрыгнула, мысленно собрала полученный ветер и толкнула его к деревьям, он по ним прошел, шелестя листьями и клоня ветки к земле.
- Здорово, - воскликнул Пашка, - А теперь меня толкни ветром, - и он выскочил на полянку.
- Не вздумай, - прорычал Лемехов, - Это не игрушки.
Марья попросила Павла повторить движения, он смело подпрыгнул, пролетел кругом, за ним воронкой завихрился воздух, который поднял опавшие листья и веточки.
- Класс! Мамуля, это совсем не сложно.
- Знаешь, сынуля, не нужно больше так делать. Мы не имеем права вмешиваться в природные явления.
- Хорошо. Я поговорю об этом с Валькирхом.
Эльвира задумчиво пожевывала собственную прядь волос.
- Получается, можно вызвать ветер, дождь, или наоборот: прекратить и то и другое. Получается, ураганы и наводнения дело рук человека?
И, тут не зная, откуда, я все поняла.
- Вернее, дело рук многих людей. Где скапливается негативная энергия, происходит природный катаклизм. Если бы люди думали только о хорошем, ничего плохого в природе не происходило бы. Земля – она живая, реагирует на биологическую энергию людей, и отдает ее им обратно: взяла светлую и чистую - вернула в виде благоприятной погоды и хорошего урожая; взяла темную энергию от людей с грязными мыслями – вернула в виде ураганов, наводнений, землетрясений, извержением вулканов. Одному человеку не под силу создать большой энергетический поток, его создают сообщества людей, связанных между собой, например, нация, религиозные фанатики.
Соболев со мной не согласился.
- Понятно. Ты говоришь из серии «их бог наказал», но, ты, не умея, смогла поднять сильный ветер, который протащил грузовик и скинул его с дороги. А, если создавать будет ветер тот, кто умеет?
Я задумалась, понимая, что Петр Петрович не совсем прав, и попыталась найти доводы, говорящие не в его пользу.
- Добрый человек не воспользуется своей силой, чтобы не посягнуть на жизни невинных людей, а злой – использовал бы свое умение в личных, корыстных целях. Его бы давно вычислили, хотя бы для того, чтобы бояться. Раз ни о чем похожем не говорят, значит, дар управлять погодой может проявиться только у светлого человека, а он его не использует против обычных людей. Когда я увидела армейский грузовик на дороге, разозлилась, что нас гоняют и сторожат, и из чувства самосохранения напала на них, иначе бы мы не дошли до дома. Но они не поняли, что это моих рук дело. Просто, испугались, столкнувшись с понятным явлением, подумали, что боги их наказывают за их черные дела. Не раздумывая, дали «деру» со злополучного места.
Наши рассуждения прервал Орисан, подъехавший на машине к воротам, увидев всю семью за столом, он с облегчением вздохнул.
- Слава Будде, вы дома. Я немедленно вылетел после твоего звонка, Григорий. Подумал, моя помощь не будет лишней.
Элька подозрительно смотрела на индуса.
- Когда вам позвонил Лемехов? Два часа назад? Мы сами узнали о наших путешественницах только под утро. Так ваш самолет еще летел бы, а вы уже здесь, на вилле.
Орисан блеснул быстрым взглядом в Элькину сторону, поскольку мы молчаливо не сводили с него глаз, начал объясняться.
- У меня есть знакомые в правительственных органах, они вчера мне сообщили о нападении тамилов на монастырь учителя. Я собрался и вылетел, в самолете получил ваше сообщение.
Элька продолжала гнуть свою линию недоверия.
- А почему врете? Может, вы гораздо больше знаете и делаете, чем говорите?
Орисан продолжал обороняться.
- Элли. Вы меня в чем-то обвиняете?
Подружка усмехнулась.
- Боже упаси! Я размышляю вслух, а вы оправдываетесь, как это ни странно.
Я встала, прервав неприятный допрос.
- Эльвира. Если не уверена на двести процентов, не обвиняй!
- Я теперь ни в чем не уверена даже на пять процентов, У вас, господин Орисан, великолепный адвокат!
Мария тоже помогла мне уйти от ненужных пререканий, ведь, если индус замешан в наших невзгодах, он ни за что не признается.
- Девчонки. Пойдем купаться или спать?
Соболев ответил за всех.
- Идем купаться. А днем будем спать.
Мы с Машкой недолго поплавали, царапины разъедало соленой водой, тело чесалось и ныло. Вытерпев десять минут морского купания, мы понеслись домой под душ, оставив Эльку с Пашкой в воде и дедов – на песочке. Орисан поджидал нас у дома в тени пальм.
- Варвара, вы не поговорите со мной?
- Хорошо. Подождите, после душа я выйду, - и пронеслась мимо его, пытаясь почесать двумя руками сразу все тело.
- Ждать - мне не привыкать. Всю жизнь жду, услышала я его слова, брошенные мне в спину.
Машка не отстала от меня ни на шаг после душа.
- Варя, подожди. Выслушай меня. Я, так же, как и Эльвира не верю Орисану, а за одно – и учителю. Думаю, что Орисан замешан в нападении на деревню, а учитель не мог этого не знать, раньше он всегда предвидел происходящее далеко вперед. И, сила, которую ты в себе обнаружила, у него есть, во много раз развитее. Недаром, в его районе дожди выпадают только ночью, чтобы днем люди спокойно работали.
- Но он же отослал нас домой, чтобы не попались тамилам, я с недоумением взирала на сестру.
- Совесть замучила. Или понял, что причинит тебе вред, - Маша отстаивала свое мнение.
- Ты хочешь сказать, что Орисан попросил тамилов забрать меня и отдать ему? Зачем? Чтобы заставить полюбить себя? Он – умный человек, понимает, насильно мил не будешь.
- Неважно. Стерпится, слюбится. И потом, у тебя есть болевые точки, на которые можно давить, чтобы слушалась и осталась с ним: сын, мы, Эльвира, Соболев. В общем, мы идем говорить с ним вместе, что от тебя ускользнет, я замечу.
- Машка, я даже не знаю о чем с ним и говорить.
- А ты не говори, пусть он выскажется, а мы послушаем.
Орисан терпеливо ждал моего появления. Мы приблизились к скамье, на которой он сидел, я пристроилась рядом, а Маша села напротив его на землю, подобрав под себя ноги, почти в позе «лотоса», всем своим видом показывая, что с места не тронется.
- Как я понял, Мария будет присутствовать при разговоре. Хочу сознаться, мне никто ничего не сообщал о захвате монастыря. Я вылетел вчера, чтобы поговорить с вами, Варава. Из самолета я позвонил учителю, но у него телефон молчал, потом позвонил Лемехов и попросил помочь разыскать вас. Никогда раньше не думал, что буду молить всевышнего о помощи, но в этой ситуации, где я бессилен, мог помочь только он. Если бы с вами случилось что-нибудь плохое, лишился бы рассудка. Варава, я всю жизнь ждал вас, как только увидел в первый раз, понял, вы – моя вторая половина. Мне кажется, что я вас очень давно знаю и люблю, только не предполагал, как вы выглядите. Когда я познакомился с Машей, подумал, вот такой внешне должна быть моя жена. Стоило вам появиться, я остолбенел, подумав, такого в жизни не бывает. С той же внешностью, но совершенно другая, близкая мне и родная. Мне даже сны снятся, будто я сильно болен, а вы меня поите из своего рта, как птенца, каждый раз, ласково дотрагиваясь до моих губ своими губами. Может, я брежу?
- Все может быть, - поддакнула ему Машка, - А почему вы ее зовете Варавой, а не Варварой?
- О! Извините, я оговорился, наверное, потому что имя у вас сложное для произношения. Вот, автоматически, не думая, сократил. Я знаю, что у вас в России женщины сами себе выбирают мужей, мне объяснил Лемехов, но я боялся опоздать. Вы должны знать, как я к вам отношусь. Теперь слово за вами.
- Мне нечего вам сказать. Своим признанием вы застали меня врасплох. Не хочется вас обижать отказом, но и принять ваше предложение я не могу. Мы разные, начиная с национальности, традиций, культуры, заканчивая тем, что я не смогу жить только для семьи. Вы, Орисан – умный человек, если все взвесите, то поймете, что у нас с вами нет будущего.
Я замолчала, можно было бесконечно говорить вокруг и около, не сказав ему всей правды, не могу же я сказать, что все его чувства – отголоски прошлой жизни.
Маша поняла меня, но решила не оставлять без помощи друга отца.
- Орисан. Вам нужно поговорить с учителем, он даст все ответы на ваши вопросы. Вы извините, но мы с Варварой всю ночь не спали, пешком добирались до дома, скрываясь от тамилов. Вы, кстати, не знаете, почему они решили Варвару забрать к себе, напав на монастырь?
Орисан вспыхнул от такого обвинения.
- Вот в чем дело. Об этом и Эльвира намекала. Нет. Я не настолько низко пал, чтобы похищать женщин чужими руками. Прощайте.
Он поднялся со светской натянутой улыбкой, поклонился нам и ушел.
Мы молча провожали его взглядом. Подошли наши с купания, Лемехов не скрывал своего беспокойства.
- Что у вас здесь произошло? Орисан проскочил мимо нас, не видя ничего вокруг, с нами не попрощался.
Машка заерзала, распрямляя ноги.
- Ничего особенного. Он признался в любви Варваре, она ему отказала, долго рассуждая, какие они разные. А я обвинила его в организации нападения тамилов, чтобы заполучить Варьку. А больше ничего не произошло.
Элька ахнула.
- Ну, Машка, ты даешь! Да, ты – героиня, даже я бы такое не смогла сказать! Все, Григорий Семенович, кончилась ваша юридическая практика в индийском бизнесе. Чем деньги будем зарабатывать? Придется раскручивать Варькину лечебную практику. Она, как принцесса специй, будет главврачом, мы – медсестрами и медбратьями.
Недружный горький смех совсем не отражал нашего настроения, но не плакать же.
Двух часов дневного сна явно было мало, но меня будто кто-то толкнул в бок «Вставай». Я открыла глаза, на ощупь нашла сотовый телефон и набрала номер монастыря. Учитель ответил после первого звонка.
- Варава. Я мог бы и без телефона сказать все, что хотел, но боялся, что не услышу ответа. А времени на эксперименты нет. Сейчас ко мне приедет Орисан. Что вы ему наговорили?
Хоть Мария меня и предупреждала на счет недоверия к гуру, я с ней была не согласна. Сейчас поняла почему, я – единственный близкий ему человек. Что бы не случилось, он будет моей защитой, стеной. Как на духу я выложила все, что произошло при встрече с Орисаном.
- Я присоединяюсь к мнению Марьи, ему нужно рассказать о прошлой жизни, тогда он по другому посмотрит на привязанность ко мне. А вообще решайте сами и поступайте, как считаете нужным.
- Значит, ты в отличии от Марии доверяешь мне?
- Учитель. Вы же слышите все, о чем я думаю, зачем сотрясать воздух словами. Пожалуй, и я вас слышу, когда позволяете. Но, про тамилов расскажите. Зачем вы погнали нас домой пешком? Нам и в храме ничего не угрожало с вашей – то силищей.
- Дорогая, я был уверен в твоей безопасности, но не в Марьиной. Я бессилен был изменить ее судьбу, а ты перерубила узел и спасла ее, так что стертые ноги и царапины ничто в сравнении с ее жизнью. Ты бы мне не простила, если бы с ней что-нибудь случилось? А еще, ты многому научилась без ненужных объяснений. Такому не учат. Согласна? Я вас жду, когда бы не надумали приехать, а больше всех хочу увидеть Павла, ты ему дала не только красивое имя, а самое подходящее к его сути.
- Он родился в день святых Павла и Петра, согласно нашему православному календарю. Чтобы путь младенца был ближе к богу, как объяснил мне святой отец при крещении, нужно ему дать имя, ближайшего по рождению святого. Так что особой моей заслуги нет. Ладно. Я вас отпускаю. Позвоните мне сразу после разговора с Орисаном, иначе умру от любопытства.
- Ничего нет проще. Если захочешь, можешь не только услышать наш разговор, но и увидеть встречу, - учитель отключил телефон, решил, что дальнейшие объяснения мне не нужны.
Лежа на кровати, я сама с собой вела беседу. Ну, и как это сделать? Хоть бы намекнул, подсказал. Или этому тоже не учат? Самое смешное, я даже не сомневаюсь, что слышать и видеть на расстоянии возможно. А, если действовать Марьиным способом, представлю себя самой быстрой птицей, например, скоростной вороной. Раз, и я уже в монастыре, залетела через окно и села на балку под потолок.
В это время Орисан входил в зал, где молился гуру, и под потолком хохлилась я – ворона. Гуру закончил молитву, рукой предложил место Орисану. Улыбнувшись, учитель задержал взгляд на мне, я услышала его слова прямо в голове, вслух он не произнес ни слова.
- Смешная, ты – Варава, у нас здесь и ворон – то не водится. Спрячься.
Я побоялась ему ответить: «На что способны, тому и рады». Вдруг вместо умственного посыла каркну во все воронье горло. Перебирая лапами по перекладине, я сдвинулась в тень за колонну. Теперь я их видела, а они меня – нет.
Орисан низко поклонился гуру, сел напротив его прямо на пыльный пол, не беспокоясь за свой дорогой костюм, подобрав под себя ноги.
- Учитель. Вас удивит моя просьба, но, поверьте, ни о чем другом я не могу думать. Помогите добиться расположения русской необычной женщины Вари.
- Милый друг, ты обратился за советом к человеку, который категорически против замужества Варавы. Ты уже знаешь, что она не простая смертная, а Буддой отмеченная, принцесса специй. Если выйдет замуж, потеряет дар.
Орисан побледнел, но подготовился к разговору, имел веские доводы не согласиться со святым человеком.
- Учитель. Она просто вспомнила, что в прошлой жизни была принцессой специй, а на самом деле – русская женщина с ребенком, кстати, была замужем, ей нужен спутник, идущий с ней одной дорогой по жизни. Почему этим спутником не могу быть я?
- Разве она тебе не объяснила?
- Да. Она сказала, что я – индус, и мы по-разному видим семейную жизнь.
Ого! Какие выводы сделал этот умный индийский миллионер, я-то ему твердила про разные культуры.
- По большому счету, она права. Скажи мне кто-нибудь раньше, что я буду добиваться благосклонности русской женщины, ни за что бы не поверил. А теперь не вижу ничего невозможного, я бы постарался ее понять, а она – меня.
Учитель похлопал по плечу несдающегося в своих надеждах влюбленного мужчину.
- Очнись, Орисан. По каким бы законам ты на ней женился? Она – христианка, и на сколько я в курсе, не собирается менять свою веру. Ты – буддист. Откажешься от своей веры? Перейдешь в христианство?
- Нет. Это невозможно, - Орисан горько покачал головой.
- Вот ты и ответил на свой вопрос, – гуру ласково смотрел на заблудшую овцу, вернее, на заблудшего барана.
Я каркнула себе под нос, а хотела хихикнуть. Мое «кар» эхом пронеслось по залу.
Орисан с неподдельным ужасом смотрел на учителя.
- Что это было? Будда гневается?
Я чуть опять не каркнула, давясь от смеха. Ну, надо же, взрослый человек, а верит в чудеса! Где это видано, чтобы Будда общался или гневно вскрикивал на слова обычного человека?
Индус сложил руки у груди и шепотом произнес какое-то извинение своему богу. По-нашему, молитву.
- Ответь мне, учитель, почему я решил, что она моя суженая? Почему она мне кажется близкой и родной? Мне даже сны стали сниться, что мы вместе, как муж и жена.
- Слушай. Я расскажу тебе притчу о принцессе специй. Давно, пятьсот лет назад жила в монастыре девочка…
И гуру рассказал Орисану мою и его прошлую жизнь.
- …Даже люди одной веры не могут быть вместе, что говорить о них сейчас?
- Я не помню себя раджой, хотя наш род знатный, королевских кровей. Варава все помнит? И не может мне простить, что я отказался от нее в прошлой жизни?
Учитель, как маленькому ребенку, снова стал повторять свой рассказ.
- Ты от нее не отказывался. Она не была тебе предназначена судьбой. У тебя была своя жизнь, в которой ей не было места. Ты не можешь забыть принцессу специй, но и тогда она для тебя была недоступна. Как отмеченная божьей милостью она воплощает в себе лучшие женские черты: доброту, чуткость, смелость, ум и красоту. Поклоняйся ей, как богу, и забудь про плотские желания.
- Понимаю, учитель. В прошлой жизни она была принцессой специй, я ей и поклонялся. А в этой?
Учитель пресек разговор нравоучением.
- Дорогой, мы не обязаны с тобой вновь возвращаться к началу разговора. Я все сказал, чтобы ты меня услышал, но твои уши не слышат моих речей, ты одержим своими низменными желаниями. Иди. Обдумай наш разговор. Если захочешь, мы с тобой опять встретимся и поговорим.
Учительское «встретимся и поговорим» звучало, как « не вздумай еще раз вернуться к этой теме»!
Я поняла, что мне пора возвращаться. Вновь представила мгновенный перелет, и вот, я снова в своей комнате лежу на кровати. Мария трясла меня, как тряпичную куклу, опрыскивала водой. Она уже решила звать на помощь, как я открыла глаза.
- Маша. Успокойся. Со мной все в порядке. Ложись рядышком, смотри, у тебя ноги подгибаются. Сейчас я тебе что-то расскажу.
Сестра без раздумий хлопнулась рядом со мной на кровать, обняла меня и заплакала.
- Варька. Я подумала, что ты умерла. Ты даже не дышала. Рассказывай, где ты была?
- И мне рассказывай, - Эльвира метеором пронеслась по комнате и бухнулась на кровать, отодвигая Машку от края, чтобы было куда лечь.
- Я хоть и не телепат, но поняла, что с Варькой творится неладное.
Маша, в последний раз всхлипнув, начала жаловаться Эльке.
- Представляешь, захожу, она лежит, как восковая кукла и не дышит. Я знаю, что люди могут на время перемещаться из своего тела. Стала ждать. Час прошел. Ничего не изменилось. Тут я запаниковала, стала ее звать, трясти. А, вдруг она забыла дорогу назад и не сможет вернуться?
Я засмеялась и не могла остановиться, пока деловитая Эльвира не дала мне оплеуху.
- И осталась бы вороной, - закончила я фразу Марии.
И опять засмеялась. Потом им рассказала о путешествии в пространстве вне своего тела. Эльвира задумчиво крутила локон на палец.
- Тебе, Марья, знакомы разные перевоплощения, а мне – нет. У меня, можно сказать, мозги набекрень от Варькина рассказа. И, самое смешное, верю. Слушай, а почему ты в попугая не превратилась? Здесь, и, правда, вороны не летают.
Тут уж мы хором покатились со смеху. Под наш громовой хохот в двери ввалились деды с внуком.
Соболев заругался.
- Мы, тут, обгоняя инфаркт, бежим к вам, в испуге, что-то случилось, а они веселятся!
Эльвира уселась со всеми удобствами, затолкав нас с Машкой на другой край кровати, благо, она была широкой и стояла у стены, иначе мы бы не уперлись в стенку, а сбрякали на пол.
- Ой! Чо я вам расскажу! Нет. С этими сестрами не соскучишься!
Незаметно пролетели дни пребывания на Шри-Ланке. Близился Новый год. Конечно, можно его встретить и под южным солнцем. Но, в нашем сознании, Новый год не бывает без снега, холода и деда Мороза. Как ни печально, надо возвращаться домой, к своей жизни, и оставить сказку о принцессе специй на острове.
Мы с Машей поехали в монастырь к учителю, попрощаться. Я провела его по лаборатории, пояснила, где стоят ароматические масла, травяные настои.
- Дорогой Валькирх, до следующего года вам хватит этих запасов. Я приеду в свой отпуск и наготовлю новых, - с печально улыбкой я смотрела на спокойное лицо мудреца.
- Покажи, где стоят бутылочки с твоими ароматами.
Я с недоумением взирала на гуру.
- Моих ароматических смесей здесь нет. Я взяла их с собой.
- Значит, сделай еще и оставь в лаборатории. И Машины – тоже.
- Зачем? Наши ароматные составы индивидуальны, они больше никому не подойдут.
- Варава. Считай, это моя прихоть, буду время от времени нюхать, вас вспоминать.
- А Марью-то, зачем вспоминать? Она остается рядом с вами на острове.
Гуру развеселился.
- Тем более. Вдруг с ней что-нибудь приключится в храме, я ей родной запах предоставлю, она и здорова. А твои ароматы буду хранить, как зеницу ока, до твоего появления. Договорились? Неужели я много прошу?
Я пыталась понять, почему меня охватило беспокойство. Мысли гуру я читать не умела, но от него веяло плохим предчувствием. Мария, как флюгер, поворачивалась от одного к другому.
- Варя. Сделай, как просит учитель.
Я развернулась к полкам, забитым множеством бутылочек с ароматическими маслами. Быстро, на глаз, накапала нужные пропорции, сделала наклейки на флаконы и вручила гуру «чудо-действие» для себя и Марьи. Немного подумала и опять занялась составлением совершенно нового запаха, наконец, это мне удалось. Я прикрепила наклейку к стеклу.
- Здесь, средство от воспаления мозга. Боюсь, кроме меня, оно никому не подойдет.
Учитель согласился со мной кивком головы, вытирая ладони о рубаху, приглаживая ее с боков. Неужели у него вспотели руки? так переживает мой отъезд? Но я ведь вернусь! Если бы я дала волю чувствам, захватившим меня, то содрогалась в рыданиях.
- Долго прощаться не будем, лишние слезы. До свидания, учитель, берегите себя.
И я пошла из храма, не оглядываясь. Марья еле поспевала за мной. Гуру остановил меня неожиданным вопросом.
- Варава. И как ты будешь жить в России?
- Не знаю. Как только я начинаю думать об этом, мое сердце рвется на части! Я не хочу уезжать, но здесь мне не место. Попробую жить на два дома, если не получится, то вернусь. Я не хочу прожить еще одну жизнь, как исправление ошибок прошлого. Хорошо, что бог забирает память о прошлом воплощении. Что же я оставила там такого, без чего не смогу жить сейчас, что мне вернули память?
Гуру по-отечески ласково смотрел на меня.
- Не терзай себя, скоро все определится, встанет на свои места.
Мы с Марией медленно в полном молчании продвигались по шоссе, обеих терзала ждущая впереди опасность. Я не выдержала первой.
- Маша. Останови машину. Я не умею предсказывать будущее, но меня мучает предчувствие беды.
Сестра в такт моим словам одобрительно качала головой.
- Аналогично. Что будем делать? Бросим машину, пойдем пешком? Или понадеемся на нашу счастливую звезду и поедем вперед?
- Поехали. Рано утром нам вылетать из Коломбо.
Марья с черепашьей скоростью устремилась к дому. Дорога делала крутой поворот, из-за которого вынырнула встречная машина, она на большой скорости летела прямо на нас, Марья резко нажала на тормоза, сворачивать было некуда. Нашу машину развернуло к «тарану» багажником. Неизвестный здоровый джип со всей силы поддал нам «под зад», маленькая наша машинка вылетела с дороги в лесные дебри, как пушечное ядро. Мы вцепились руками в приборную панель, ожидая приземления.
- Учитель! Принцесса очнулась.
Мучительная головная боль захватывала сознание. Где я нахожусь? В школе? Какой-то учитель поблизости. В сказке? О принцессе заботятся. И, вообще, кто я?
Превозмогая шум в голове, я пыталась вспомнить хотя бы свое имя. Бесполезно. Я совершенно ничего не помнила. Хорошо бы глаза открыть, осмотреться кругом, может, тогда всплывет что-нибудь в сознании. Нет. Веки были свинцовыми, не желали подниматься. Руками и ногами я боялась пошевелить, чтобы не нарушить шаткое равновесие. Вдруг этим вызову дополнительную боль, которую мне не выдержать. Делая поверхностные вдохи – выдохи, уравновесила дыхание, в голове стучало даже от движения легких, я попыталась уловить хоть какие-нибудь слова или движения в комнате.
- Варава. Постарайся открыть глаза, я знаю, ты – в сознании.
Кто такая Варава? Неужели я? Какое дурацкое имя. Нет, мое имя должно быть мягким, тихим, как неспешный ручеек, а Варава – обух по голове. Не буду откликаться на это имя, меня с кем-то путают.
- Тебе не нравится имя? Девочка моя, давай придумаем другое.
И вдруг знакомый женский голос дребежаще произнес.
- Ава. Она себя так называла в детстве.
У меня дрогнули уголки губ, я, можно сказать, улыбнулась. Да. Ава. Это мое имя. Странно, как из медленного ручейка имя Ава превратилось в бурную реку – Варава. Нет, не Варава, а Варвара.
Тот же плачущий женский голос уговаривал меня открыть глаза. Скрежетом отдавали в голове медленно поднимающиеся веки. В сумрачной комнате рядом со мной сидел мужчина в белой одежде с белой головой и женщина чудно одетая: вместо блузки обернута куском материи.
- Авочка, милая, я – Элли, твоя подружка. Ты меня помнишь?
У женщины по лицу текли слезы, она их смахивала кулачком, швыркала носом.
- Элли, где я?
- В монастыре. Вы с Машей попали в аварию, у нее сломана рука и порезан лоб, она в соседней комнате, в сознании. Беспокоится о тебе, а ты три дня лежишь бревном, не реагируя ни на что, - Элли скороговоркой выдала краткую информацию, словно боялась, что ее остановят.
- Маша… Кто она? – я еле шевелила губами и говорила даже не шепотом, а просто губами без звука.
- Твоя сестра. Ты не помнишь ее? Ничего, вспомнишь. Главное, ты очнулась. Я тебе смазала голову, у тебя скальп с половины черепа снят. Учитель сказал, что только нежные женские руки должны накладывать мазь, вот я и лечу тебя лекарствами, которые ты сама сделала.
- Я – врач? – я несказанно была удивлена. Хотя чему удивляться? Все равно не помню кто я!
- Врач? Ну, если я – модельер врачую по необходимости, то почему бы юристу с высшим образованием не быть врачом. Ты – врач!
Учитель взглядом заставил замолчать мою разговорчивую подружку, которая была мне знакома, я ее просто не помнила.
- Ты – замечательный врач, поскольку знала, как лечить людей, - мужчина улыбнулся кончиками губ, его улыбка шла из души, а глаза оставались настороженными.
- Я думала, в монастыре в черных рясах ходят, а вы – в белой одежде. Вы не монах?
- Я – гуру. Это в России монахи носят черные одежды, а здесь, на Шри-Ланка мы надеваем белую одежду.
- Значит, я не в России? Почему?
Элли опять защебетала.
- Мы приехали сюда в отпуск, нервы подлечить. Вот. Подлечили, - и она зарыдала в голос.
Я ее успокоила.
- Не плачь. У меня нервы не болят, только – голова.
Эльвира ахнула.
- Она еще шутит! Сейчас я дам тебе попить, и ты будешь спать, во сне все болячки заживают. Знаешь, я научилась запахи различать.
Эльвира напоила меня слегка горьковатым отваром. Засыпая, я прошептала.
- Учитель…Странно. Здесь нет школы, чему вы учите?
Он положил руку на мой пылающий жаром лоб, и по телу разлилось блаженство, боль затихла, осталось только ноющее беспокойство, что он уйдет, и боль вернется.
- Спи, девочка моя. Я никуда не уйду, буду сидеть рядом и охранять твой сон. Потом, обязательно расскажу, чему учу людей.
Проснулась я от сильного запаха сандалового дерева, тлеющие угли которого окуривали комнату, в ней и так было душно, а этот тягучий запах наполнил воздух до вязкого состояния, им невозможно было дышать.
Я размежила веки, у кровати на стуле дремал учитель, он почувствовал, что я проснулась, и резко открыл глаза.
- Уберите курения и откройте окна, чтобы выветрился дурман сандала. Он поглощает энергию, заставляет лежать без движений. Сейчас мне нужен аромат фиалки и розмарина, пожалуйста.
У дверей мелькнула белая тень монаха, и через несколько минут комнату заполнил свежий воздух.
Учитель бережно поправил подушки под моей чугунной головой.
- Девочка моя, научи, как создать нужный аромат в комнате.
- На простынь брызните несколько капель масла розмарина и фиалки и повесьте ее у окна, чтобы ее обдувал свежий воздух, этого аромата будет достаточно для поднятия жизненного тонуса.
- Милая, ты вспомнила действия ароматов? Сможешь приготовить любую смесь?
- Нет, не смогу. Сил нет. Про запахи и ароматы все помню, забыла только кто я. Неужели я занимаюсь составлением ароматов всю жизнь?
- Только - в последнее время. Не будем подгонять воспоминания, они сами придут к тебе, когда будешь готова. Главное, на сегодня, залечить физические раны. Сейчас придет твоя подружка, будет делать перевязку. У тебя, действительно, с половины головы содрана кожа. Еще пару дней подержим повязку, а потом будем забинтовывать рану только на ночь, а днем держать открытой, так быстрее заживет. Ава. Может, ты кого-нибудь хочешь увидеть?
- Я же никого не помню. А к новым знакомствам - не готова. Даже с близкими людьми придется заново знакомиться, для этого нужно набраться сил.
Эльвира при перевязке сокрушалась потерей моих каштановых волос, мало того, что на одной половине головы – их совсем не было из-за раны, так вторая половина – совсем побелела, учитель коротко постриг седину, чтобы не мешать заживать ране.
- Придется тебе, Варенька носить парик. Ну, и хорошо. Под каждый цвет одежды купим соответствующий паричок: белый, черный, рыжий, синий, желтый. Стрижки, кудри, длинные волосы будешь менять, как перчатки.
- Буду клоуном.
- Ой! Ты помнишь цирк? Авочка. Я ничего не буду спрашивать. Учитель запретил тебе задавать вопросы. Он ждет, когда в тебе проснется любопытство, и ты сама будешь интересоваться своим прошлым. Дурман примешь? Сразу уснешь.
Элли звякала склянками, капая нужное количество капель в стакан с водой. У меня защемило сердце от горького плача ребенка, доносившегося из окна, в душе что-то проснулось, и я всем сердцем поняла, что это мой сын страдает.
- Эля. Позови моего Пашку.
Подружка выронила стакан из рук, он звякнул об пол, покатился и не разбился. Она развернулась и выбежала из комнаты. Тут же вбежал мой единственный и родной сынуля, он ветром пронесся от дверей до кровати и рухнул на ее край, обняв меня за шею.
- Мамочка. Ты живая, а я думал меня обманывают, говорят, что сильно больна, к тебе не пускают.
Я обнимала сына и целовала подставленное лицо в нос, щеки. В дверях стояли Лемехов и Соболев, они не решались зайти.
- Папа, Петр Петрович, я все вспомнила, - моя широкая улыбка со стороны напоминала гримасу.
- «Все» - понятие субъективное. Растолкуй, что вспомнила. Начни с фамилии, семейного положения и своей профессии, - Соболев, как всегда, не доверял огульным заверениям.
Всегда размеренно двигающийся учитель, вбежал в «больничную палату», собираясь вытолкать «взашей» неразумных посетителей, которые совершенно не понимают, что могут причинить вред только вырвавшейся из амнезии женщине.
Элька грудью закрыла меня, принимая на себя недовольство мудрейшего человека.
- Товарищ Гуру, к Вареньке вернулась память, сейчас она нам расскажет все, что помнит.
Еще одна калека вплыла «на огонек». Мария с изумлением внимала шумную компанию в до сих пор тихом монастыре. Я похлопала по краю постели, приглашая присесть рядом с Пашкой.
- Я – Васнецова Варвара Анфиногеновна, адвокат, ношу отчество приемного отца, родного отца зовут Лемехов Григорий Семенович, сестра – Мария. Думала, что была замужем за Николаем, который оказался двоеженцем и убил брата Михаила, теперь сидит в тюрьме. Родила сына Павла. У моей подруги Элеоноры есть бой-френд – следователь УВД Петренко Олег Степанович. В особняке Соболева живет мой пудель Джерри. Занимаюсь составлением ароматов, не знаю, откуда во мне этот дар. Учитель – Марьин наставник заботится обо мне, по всему видно, хороший человек. Пожалуй, все.
Элька с удивлением посмотрела на меня.
- А про принцессу специй почему не упомянула?
- Я с ней знакома?
- Принцесса специй – это ты, поэтому умеешь обращаться с травами, - учитель вместо Эльвиры решил мне напомнить то, что я не упомянула.
Лемехов вмешался в откровения учителя.
- Раз, Варвара не помнит о принцессе, то и не надо, проще жить. Вы сами-то попробуйте две души уместить в одном теле, да еще жить в согласии. Хотя. Кому я говорю? Вы тоже этот груз несете. Но, вам проще, в вашей жизни почти ничего не изменилось.
Я ничего не понимала, о каких двух душах, живущих в моем теле, идет речь? И, почему сам учитель такой же.
Больше учитель не заговаривал о принцессе специй. Шли дни медленного выздоровления.
Я видела по Эльвире, что она рвется на две части: одна ее половина хочет быть со мной, а другая – рвется к Петренко. Да, и Пашка соскучился по Джерри, он почти каждый день со слезами на глазах утром и вечером вспоминает своего верного друга. Нужно было что-то решать. Мне до полного выздоровления делать в России нечего, поэтому я аккуратно стала настраивать Элли на возвращение домой без меня.
- Петренко, наверное, рвет и мечет от твоей вынужденной задержки? Знаешь, что я подумала, тебе нужно возвращаться домой, выходить на работу. Да, и Соболев один не поедет, а его – административные обязанности ждут. Если вы не против, возьмите с собой Пашку, он весь исстрадался без Джерьки. Мне еще не один месяц лечиться. Знаешь, Элечка, я не собираюсь возвращаться на свою работу, ты передашь Эссэ мое заявление на увольнение, как раз, за оставшееся время отпуска истекут две недели и меня уволят. Потом найду работу.
Я почувствовала, что уговорила Эльвиру, она в мыслях уже летела в Россию.
- А ты справишься тут одна, без меня.
- Перестань, Элька. Я ведь не одна остаюсь, а с Марией и отцом.
- Хорошо. Но с Соболевым говори сама. Варька, я очень соскучилась по Олегу, знаешь, если бы у него были деньги, он бы давно сюда прилетел, в отличие от некоторых.
- Это, в адрес – Лазарева? Так его никто и не ждет.
Петра Петровича не пришлось уговаривать, он уже принял решение и обсудил с Пашкой. Они летят в Россию, где Соболев увольняется с работы, оформляют документы на собаку и возвращаются обратно вместе с Джерри. И мы будем здесь вместе жить, пока я не поправлюсь, и не решу, чем займусь дальше.
- Петр Петрович, поверьте, мне лестно ваше отношение, - я замялась, подбирая слова, которые бы не обидели, но донесли до него, что из-за нас не нужно жертвовать своей жизнью, бросать работу.
- Варвара, я только сейчас начал жить, у меня появилась семья. Да, тебя я считаю дочерью, а Пашку – внуком, снова встретился с лучшим другом. Понимаешь? Мы с ним решили открыть совместное дело, пока не решили – какое, а задумок много. Получается, ничем я не жертвую. Успокоилась?
Я не только успокоилась, а обрадовалась, что не являюсь обузой для Соболева, а родственником его признала давно, еще – в России, наверное, у нас с ним много общего. Элька расстроилась, что оставляет меня без присмотра.
- Варька, дай слово, что вернешься домой. Поправишься и вернешься.
- Куда я денусь, вернусь, когда буду готова.
Я распрощалась с Пашкой, Эльвирой и Соболевым и осталась жить в монастыре. Мария большую часть времени проводила со мной, реставрируя монастырскую утварь. У нее родилась идея, расписать стены и потолок моей лаборатории на темы врачевания и составление ароматов. Сестра согласовывала свои эскизы не только со мной, но и с Учителем, наконец, она выбрала нужные рисунки. Гуру поднял все старинные манускрипты, выискивая в них состав красок на натуральной основе. Здесь пригодились и мои знания, интуитивно, без рецептуры, я составляла краски, зная только их состав. Лемехов приезжал почти каждый день, не доставал разговорами, а просто присутствовал, держа нас с Машкой в поле зрения, он не расставался с ноутбуком, собирал информацию и разрабатывал документацию для регистрации новой фирмы.
Лемехов спросил, есть ли у меня претензии к виновнику аварии. Оказывается шальной немец взял в аренду автомобиль и ездил осматривать достопримечательности, но возвращаясь в темноте, заблудился. Потом вообще чего-то испугался, развернулся и на высокой скорости погнал обратно, где и врезался в нашу машину. Сам не пострадал.
- Надо отдать ему должное, достал вас из разбитой машины и довез до монастыря. Гуру забрал вас, а его даже на порог не пустил. Так вот этот немец почти каждый день названивает, справляется о вашем здоровье и спрашивает, как он может загладить вину. Ну? Что с него взять?
Машка махнула рукой, пусть живет, раз раскаивается. А я рассмеялась.
- Возьми горсть волос, видишь своих не хватает.
Лемехов и Мария даже не улыбнулись.
Рана на голове затянулась, но волос на этой половине черепа так и не выросло, вторую половину Мария регулярно коротко подстригала, сама тоже постриглась, наверное, за компанию. Я постоянно носила платок, завязанный низко по лбу до бровей и за уши – на затылок, на манер – банданы. Лицо у меня не пострадало, а вот у Марьи на лбу у основания волос тянулся глубокий шрам. Теперь нас отличить не составляло труда. Я совершенно не переживала по поводу своей внешности. Жизнь вошла в свою колею, я практически жила в лаборатории и не только составляла и изготовляла ароматические смеси, но и обучала монахов, как ими пользоваться. Об адвокатской практике не вспоминала, не то, чтобы ее не помнила, просто казалось совершенно невероятным – заниматься защитой меркантильных интересов людей. Хотя и здесь, составляя ароматы, я не чувствовала удовлетворения. Неприятные мысли посещали все чаще мою не совсем здоровую голову. Я потеряла себя. Постепенно вспомнила Вараву и прошлую жизнь, но не делилась своими мыслями, практически ни с кем не разговаривала, пыталась склеить расколотую душу. Мария почти каждое утро уговаривала заняться гимнастикой, но перевоплощаться в зверей – казалось детской забавой. Разочарование из-за любви я испытала в прошлой жизни, а в нынешней – я просто разочаровалась. Неужели, как пятьсот лет назад, я закончу жизнь на чайных плантациях? Пожалуй, надо выбираться из монастыря, он на меня оказывает удручающее действие. Приведя в порядок лабораторию. Выдав последние советы монахам, я пошла - прощаться с гуру. Он не удивился моему решению. И к моему удивлению попросил прощения, что пытался меня удержать всеми силами, но с богом ему не тягаться, а он против того, чтобы я жила в монастыре. Выходит, все злоключения, которые свалились на нас с Машкой, были не случайными?
Учитель прочитал мои мысли.
- Варава. Вы уж монстра из меня не делайте! Я не хотел, чтобы вы пострадали, просто, заранее предвидел аварию. Изменить вашу судьбу я не мог, а вот вылечить постарался. Я знаю, что ты не нуждаешься в предсказаниях, но у меня к тебе просьба, не шарахайся от людей, пройдет совсем немного времени, и ты найдешь свое призвание в жизни. Ты знаешь, что я навсегда твой верный друг, позови мысленно, и я буду рядом.
Окинув взглядом стены и потолок, улыбнулась, вспомнив себя в образе вороны, и груз тяжести с души спал. Не для того я опять родилась, чтобы повторить прошлую жизнь, а раз вспомнила ее, то знания, которые я честным трудом в ней заработала, мне пригодятся в этой жизни. Все былые неприятности с замужеством казались в свое время непреодолимыми, а сейчас выглядели пустячными. Все познается в сравнении. Можно сказать, я заново родилась, значит, буду жить себе в радость, а не исправлять ошибки прошлого.
- Дорогой учитель, прощаться нам с вами бессмысленно, в любой момент мы можем общаться мысленно. Открывайте лечебницу, ваши верные друзья монахи Рамзи и Пахша - настоящие врачеватели. Отбросьте убежденность, что лечить ароматами может только женщина, поощряйте их, и они сумеют вас удивить. Я обучила их всему, что умею сама. Может быть, в составлении новых ароматов у них появятся сомнения, но пусть практикуются, и в конце концов у них все получится. Да и я всегда приду на помощь.
Ко мне подбежала взволнованная Мария, она держала в руке сотовый телефон.
- Варенька. К нам на виллу нагрянули гости.
Я перебирала в голове, кто в качестве гостей заявился к Лемеховым. Радостное лицо сестры говорило, что я этих гостей знаю. Если бы раньше времени вернулся Соболев с Пашкой, она бы их гостями не назвала. Тогда, приехал либо Иван Петрович Соболев, либо Лазарев. Ни тот, ни другой сами без приглашения и оповещения хозяев, приехать не могут. Значит, кто-то свой привез гостей. Скорее всего, Элька. А, если Элечка, то с ней приехали Олег и Лазарев. Машка терпеливо ждала, когда я выдвину свою гипотезу.
- Догадалась?
- Да. Эльвира привезла Петренко и Лазарева.
- Варька, ты – экстрасенс!
- Никакой ни экстрасенс, просто умею логически мыслить. Почему Пашку не привезли?
- Точно, не экстрасенс! Привезли и Пашку и твою собаку! И Соболев приехал! У нас снова отпуск! Варя, давай заедем в Галле, на твой вкус купим миленький паричок.
Я сердито взглянула на Марию.
- Ради кого я буду париться в паричке? Ради Лазарева? Не дождется! Мне не стыдно носить платок.
- Варя, успокойся. В парике красивее будешь. И одежду не мешает прикупить, на тебе все, как на вешалке висит, ты же в два раза тоньше стала.
Машка канючила, пытаясь уговорить меня, прогуляться по магазинам.
- Я не собираюсь красоваться перед Лазаревым, а Олегу все равно, что на мне надето и сколько у меня волос.
Увидев расстроенную Машку, успокоила ее.
- Не переживай. Эльвира, у нас девушка предприимчивая, привезла с собой парики и наряды, вот увидишь.
Действительно, Эльвира превзошла все ожидания. Она приволокла не только целую коробку париков, а, зная мою упертость, бесчисленное количество шарфиков, платочков и косыночек разных расцветок, которые скрасят отсутствие волос. Новые блузки, шорты, бриджи были разбросаны по комнате, Элька учла все, чтобы сделать привлекательной мою исхудавшую фигуру, прежде чем выставить на обозрение разборчивому Лазареву. Мужчин подружка отправила на пляж, пытаясь избежать незапланированной встречи со мной. Она явно была в сговоре с Соболевым, пытаясь возродить во мне интерес к нормальной, по ее меркам, жизни, то есть наряженной и приукрашенной.
- Варька, ты не сопротивляйся. Сегодня я наряжу тебя, как считаю нужным. А потом, если хочешь, ходи пугалом.
Парик я наотрез отказалась надевать, ну, не могла я совершить такой подвиг при температуре в тени 27 градусов. А в обтягивающие белые бриджи, бледно-розовую маечку и, в тон ей – косынку с удовольствием нарядилась. Машка без уговоров быстро обрядилась в такие же бриджи, только майка с платком были цвета молодого весеннего листа. Сейчас, когда сестра оделась в одном стиле со мной и закрыла платком шрам у основания волос на лбу, мы опять стали похожи, как близнецы, правда. сестра на моем фоне выглядела упитанной купеческой дочкой.
- Ну, ничем не испортить красоту! Даже отсутствием волос и мяса, - воскликнула Элька, оглядев нас. Машка радовалась, как ребенок, новому наряду. Да и мне было весело, как в давние времена, когда мы с подружкой собирались на танцы.
Так и предстали мы перед мужской компанией, возвращающейся с моря. Пашка, увидев нас на террасе, побежал, раскинув руки и крича «Ура! Мамочка!». Джерри, понуро трусивший за мужчинами, принюхался и большими прыжками обогнал хозяина, первым бросился ко мне на грудь. Он скулил и облизывал мое лицо. Пашка обхватил меня сбоку, не мешая собаке. Элька возвышалась надо мной, придерживая платок, не дай бог, свалится с гладкого черепа, и вообще, рядом с ней я выглядела «шкетом» с недоразвитой фигурой.
Деды умиленно наблюдали за встречей матери с сыном и собакой. А Лазарев, не зная, что предпринять в данной ситуации, переминался с ноги на ногу. Наконец, он подошел к Марье, наклонил голову и представился.
- Павел Алексеевич, можно, Павел. Очень рад знакомству. Вы – Мария, хотя я вас принял за Варвару, она очень помолодела.
Я хихикнула, в устах воспитанного человека изможденность называется «помолодела». Машка присела, как в высшем обществе, потупив глазки.
- Мне тоже приятно.
Олег обогнул «светскую пару» и сгреб своими большущими ручищами меня вместе с сыном и собакой.
- Варвара! Ты – чистый скелет! И с боевым ранением! Как знал, что нельзя вас без пригляда отпускать.
Он потрепал меня по голове и убирал руку вместе со скользнувшим платком.
Наступила тишина. Элька и Мария с ужасом наблюдали, как легкий ветерок перебирал белый пушок на половине черепа. Лазарев обомлел от такой экзотики, забыв со мной поздороваться. Я подхватила с пола платок, снова повязала его на голову и засмеялась.
- Что, Павел Алексеевич, не узнали? Ехали к Варваре, а приехали к незнакомой лысой женщине. Сюрприз!
Эльвира с Олегом, не то что, громко рассмеялись, а дико заржали. Петренко опять погладил меня по голове, извиняясь за несдержанность, и, заново завязанный платок сдвинул на ухо.
- Фиг с ними, с волосами. Главное, жива – здорова и юмора не потеряла, - оптимистично заметил следователь.
Лазарев подошел ко мне, поправил платок так, чтобы уши из под него торчали одинаково. Я даже опешила от такого жеста, который был не просто дружеским, а прямо скажем – родственный.
- Здравствуй, Варвара. У тебя красивая форма головы, - заметил он.
Теперь смеялись все, даже сам Лазарев, который вместо того, чтобы успокоить облысевшую женщину и не заметить ее изъяна, подчеркнул данный дефект.
Элька сквозь смех плакала.
- Варька. Замечательно, ты опять такая же, как раньше. Совсем недавно тебе было ничего не интересно. Дай я тебя расцелую.
До ночи мы просидели на веранде. Петренко выпытывал подробности нашего пребывания на острове, не веря ни одному слову. Лазарев периодически расписывал, какие чудеса творят пластические хирурги в Швейцарии, но на его призывы никто не обращал внимания. Эльвира, как всегда, не думая, затронула тему, которая у всех была в голове.
- Петр Петрович, вы такой молодой, для мужчины не возраст пятьдесят с небольшим лет, уволились с работы. Чем-то другим решили заняться?
- Да. Мы с Лемеховым подыскиваем область применения своих способностей. На двоих у нас есть довольно неплохой стартовый капитал.
- Боже. Какие проблемы. Предлагайте услуги по оформлению договоров. У вас обоих богатый опыт за плечами. Вон, Варька – безработная, поможет, - Элька решила помочь своим советом, но во время опомнилась и испугалась, что теперь я и в Россию не захочу.
Мария подергала отца за рукав, привлекая к себе внимание.
- И я хочу помогать, пусть я и не юрист, зато рисую неплохо, академические знания по искусству.
Лемехов похлопал дочь по руке, успокаивая.
- Вот мы и думаем, за что взяться, чтобы вам было применение.
Элька заволновалась.
- Нужно и меня учесть, я неплохой модельер, мои коллекции сразу распродаются, шью неплохо, на первое время не нужно портних нанимать. А Петренко службой безопасности займется, охранять кого-нибудь будет вместе с Варькой, одному-то ему с местными йогами не справиться. Олег, ты можешь расстаться со своей милицией?
- Могу. Тем более я несу ответственность за Варвару.
Лазарев, наконец, разозлился и заговорил.
- Это еще, почему ты несешь ответственность за Варвару? О ней, что, позаботиться некому? Родной и приемный отцы объявились. В конце концов, есть я. А ты охраняй Эльвиру. Если Варвара не захочет уехать со мной, то я тоже остаюсь, возьмите, пожалуйста, в свою компанию, у меня тоже есть неплохой стартовый капитал. А, что, если заняться строительством? Мария подучится, будет архитектором, там есть работа и юристам.
Перекрикивая друг друга, народ обсуждал другие области применения своих сил. А, ведь, получится. Таких руководителей, как Соболев поискать, да, и Лазарев заработал свои миллионы, не лежа на диване. Вот, и решилась проблема занятости. Чего же хочу я?
- Вы не против, если я поучусь?
Взоры споривших переместились на меня. Народ недоумевал, каких знаний мне не хватает, по выражению их лиц, у меня и так, голова забита, чем не попадя, если еще чуть-чуть добавить, будет перебор – «привет». Этакая приветливая лысая мадам!
- Я никогда не мечтала учиться в медицинском институте. Но раз бог дал мне способности к врачеванию, надо приобрести академические знания, которые накопило человечество. Нам нужен семейный врач.
- В Коломбо при центре аюрведы есть платный медицинский курс, читают лекции лучшие мировые светила, будешь добираться до института на машине. Варенька, нам нужен семейный врач, - Лемехов притянул меня к себе и поцеловал в лоб, благословляя на новую жизнь.
- У нас есть шампанское? – Элькин вопрос вызвал оживление.
Действительно, почему бы не отметить судьбоносное решение?
- Есть коньяк, - Лемехов вынес из дома бутылку пятизвездочного армянского коньяка, разлил по крошечным рюмкам, мы чокнулись под тост Соболева.
- За нас!
Ароматы прошлого
© Copyright: Наталья Муранова, 2013
Свидетельство о публикации №213112002141
Свидетельство о публикации №213112002141
Рецензии
Роман читается легко и с интересом.Автору удалось написать так, что при чтении текста легко возникают зрительные образы героев.В романе много юмора, что радует. Чувствуется, что у автора богатое воображение. Надеюсь, автор Наталья Муранова порадует всех нас в ближайщем будущем своим новым романом.
Виктор Томилов 21.11.2013 20:29 • Заявить о нарушении
Виктор Томилов 21.11.2013 20:29 • Заявить о нарушении