Глава 17. Прорвались

                Алекс никогда не видел столько слез, проклятий, восхвалений богу, а также экипажу самолета, что прилетел второй раз вопреки всему в объятый враждой, огнем и ненавистью африканский край.
               Сашка понимал: здесь нет места сантиментам, даже минутному ожиданию без дела. Поэтому, вместе со своими людьми он лично затаскивал носилки с раненными ООНовцами на борт, не обращая внимания на чужие страдания.  Подхватывал чемоданы и прочий скарб людей, оценивающих ситуацию, как пограничную между жизнью и смертью.
               - Кто вы такие, откуда прилетели в Нджамену? – несвязно промолвил невысокого роста крепыш с красными глазами и копной седых волос. Запах водочного перегара выдавал в нем знакомые «характеристики» представителя далекой родины.
              - Я – капитан этого самолета. Пожалуйста, назовите себя тоже, - твердо произнес Алекс, вглядываясь с подозрением в мелкого незнакомца, заговорившего с ним по-русски.
             - Отдел персонала миссии ООН в ЧАД, главный штаб, меня зовут Николай, сам из Питера, – скороговоркой произнес «малыш». – Разворачивали службу в ходе последних трех недель, пока «папуасы» не начали здесь боевые действия. Как хорошо, что вы прилетели…
                - Займись помощью раненным. Если взлетим, то расскажешь потом обо всем более подробно.
                Наш капитан понимал насколько важно сейчас стряхнуть стресс с душ страдальцев, попавших в горнило эвакуации. Дальше будет легче. Поэтому, первый подавал положительный пример, поднимая носилки по рампе к дальней точке грузового отсека.
                Десять минут пролетело как десять секунд. Сашка видел краем глаза, что ожесточенный  бой шел как раз около диспетчерской вышки. Она была примерно в полутора-двух километрах от места загрузки борта. Многочисленные трассеры, сходившиеся в ее направлении, обозначали место  основного напряжения в вооруженном противостоянии. Шальные пули, периодически, свистели так же вокруг самолета, подстегивая темп эвакуации, но пока, никого не задели.
            - Все, закрываем рампу. Через три минуты взлетаем!
             Капитан быстро продвигался через грузовой отсек в кабину. Ему не хотелось глядеть по сторонам, замечать чужую боль и слабость обыкновенных людей, кто сейчас считал себя спасенным из Чадской клоаки. Надо ж еще взлететь…
                А в  полутора   километров от места загрузки Ил-76 горела безумным огнем диспетчерская вышка. Пять человек бойцов французского Иностранного легиона, трое из которых были украинцами, уже не слышали, как ООНовский борт  взвыл моторами и покатился, набирая скорость, по бетонке аэродрома. Их окровавленные тела, разметанные взрывами подствольных гранат или  тяжелыми пулями крупнокалиберных пулеметов, навсегда замерли на месте жестокого боя с повстанцами.
               Подступы к последнему бастиону легионеров были отмечены десятком сгоревших джипов ребелов, а также сотней тушек черных аборигенов, распластавшихся на грязном песке, среди копоти подбитой техники. Им не удалось перейти незримую черту  беспредела и хрупкой законности, совершенно неуместной на земле ЧАД. В стекленевших глазах снайпера застыл рывок громоздкого тела Ил-76, набиравшего высоту в небе мятежной республики.
            - Ушли, - вздохнул Алекс, когда триста метров высоты неба четко отделили машину от земной суеты.
             - Командир, в хвостовой части нет герметичности. Как минимум, десять – пятнадцать  пулевых отверстий обнаружено в фюзеляже.
               Техники внимательно контролировали ситуацию. Принимай  решение, капитан!
На снимке: Возможно, в аэропорту Нджамены кипела жизнь у натовских военных. Но когда прилетел русский ИЛ-76, все они оказались почему-то далеко в нужный момент…


Рецензии