Сон 98

Чем тише ночь, чем она безмятежнее, тем мельче ты становишься, и когда даже самый молодой и нежный лист перестает прогибаться под твоей тяжестью, приходит истинный покой. Будто ты извлек из кармана старинного сюртука трубку из вересковой глины и позволил маку, напоенному сном Леты, развеять тягостную скуку бытия, серую пелену блуждающих дождей и монотонного городского шума. Теперь вокруг один только исполинский шпажник, где-то за ним – ночная река, а где-то за рекой она, твоя возлюбленная, женщина-мандрагора. В голове вместо мыслей – растительные орнаменты странных чувств. В тусклой лампе отражается чье-то лицо, надежно укрытое мраком, угнездившимся в углах комнаты. Призрачное сияние ночника вносит еще больше недосказанности в окружающий мир. Старинная открытка, будто лаз наружу, – окутав себя облаками дыма, я спускаюсь в нее, и вот уже я тоже нарисован, и вот уже я тоже нереален, и вот уже я тоже потрясающе очарователен – джентльмен с трубкой и фиалкой в петлице, придерживающий рукой свой несколько помятый цилиндр (красивого жеста ради). Дорога уходит далеко в холмы, почти стертые временем, туда я и отправляюсь, на деле недвижимый.