Застолье в подполье

Дедушка  проснулся с чувством вины.
-  Ай, как неловко получилось, - подумал он,  двигаясь поглубже к стенке да подальше  от мокрого пятна на простыне, - совсем, как дитя малое.
Повернулся на другой бок и притворился спящим.

Через какое-то время он действительно впал в забытье. Ему снился погожий летний день, слышались веселые трели птиц и тихое журчание не быстрого ручейка под скалой.
-  Хорошо-то как! - и старик непроизвольно оконфузился  вновь.
-  Правильно говорят в народе: «Что стар,  что млад», -  покачал головой бедолага.
Вставать было рано – перебудишь домочадцев и приезжего гостя.
Дедушка подтянул ноги к груди  и постарался уснуть еще раз. Удалось.

Вскоре послышалось знакомое мелодичное журчание – ручеек не унимался. Проявились знакомые картины босоногого  детства.
-  Хорошо!
Результат был предсказуем.
-  Что за наваждение такое? – огорчился дедушка.

А в это  время:

-  Вот я и говорю, все это  враки. Не может один человек  принести с мельницы пятьдесят! мешков муки за один раз, - рука с треском опустила наполненный вином стакан на массивный табурет.
-  Клянусь этим хлебом, сам видел. Что б мне  с места не сойти. Может! – собеседник торжественно выпятил волосатую грудь и угрожающе наклонился вперед.
-  Небось,   глаза залил – вот тебе и померещилось. Пятьдесят мешков?! Ну,  два, ну три – еще могу поверить. Но пятьдесят…
- И жернов перед собой  катил. Вот те крест!

Буль –буль в подполе. Буль-буль в спальне.
Внизу закурили. Наверху скрючились.

-  Если у бабы духовка большая, значит - добрая.
-  Я «на двор», а он прет.  Аж, согнулся весь.
-  И еще говорят, бабы без титек и не  бабы  вовсе…
-  Я ему кричу: «Стой! Давай подмогну».
-  Хотя была у меня одна, математичка, вроде… Так спереди за мужика принимали…
-  Кричу, кричу, а он не слышит. Мешками, видать, прибило. Сам понимаешь,  пятьдесят мешков!
-  А у нас в городе, почитай, все без титек  ходят…

Раздалось характерное журчание.
-  За баб с!
- Дай Бог ему здоровья!

Дедушка в очередной раз вспомнил детство.

-  Это еще что. В деревне,  какая за косогором,  один мужик целую лошадь к ветеринару принес.
-  Обнял я ее, крепко-крепко….
-  Прикинь, откуда у него столько пшеницы?
-  Подкрался я сзади. Цап. Никак в толк не возьму: ладони мои,  что ли на ее спине? Или где?
-  Вот и я говорю, спер пшеницу варнак. Точно. Подломил амбар.
-  Вот за это и выпьем. За любовь!
-  Это точно. За смекалистых!

Краник предательски зашипел.
-  Не дрейф, горожанин. Вон их у меня скоко.
Друзья перебрались к очередной бочке.   Не прерывать же беседу.

Хрустально-чистый ручеек лизал дедушкины  пятки и подбирался к небритым щекам.

-  У меня кореш в Таиланде был. По обмену. Так вообще бабу с мужицкими причиндалами видел. Прям, как  тебя!
-  Он, как амбар открыл, как увидел, так силушка в нем и удесятерилась. Хвать шестьдесят!  мешков и бежать.
-  Обомлел!  Стоит красный, что твой флаг на сельсовете. А рассмотреть-то хочется…
-  С километр бежал. Уж и мельница -  вон она.  Хвать, -  едрена-матрена!  Шапку-то в амбаре обронил.
-  Он  к ней  павлином и подкатывает: «Май нэйм из Коля»…
-  Так с мешками и вернулся. Не бросать же шапку. Упрут.   Народ у нас бедовый…
-  Оно ему улыбается. Типа, радО  познакомиться.
-  Хозяйственный мужик. Домовитый. Уважаю.
Струя мажором покатилась в подставленные кружки.
-  За мир во всем мире!
-  Что б у всех было, как у него. За достаток и бережливость!

Дедушка разоблачился и погрузился в ласковые воды.

-   А ты в русалок веришь?
-  Это еще  что…  В  Задрипанке кузнец жил –  горн чихом раздувал.
-  Мне раз такая приснилась – всю ночь  чешуйки  ногтем отколупывал...
-  Он  по пьянее бабу свою большим молотом по деревне гонял.  Догонит и давай чеканить. Мастер был знатный. На доске почета висел.
-  Ковыряю, а она смеется – щекотно мол. Такая забавница…

Виноградная лоза рыдала и металась аки дикий зверь по стенкам граненой темницы.

Дедушка размеренными гребками прокладывал дорогу супротив течения.  Затем лег на спину и прикрыл глаза...

Хорошо!


02.03.12