Внутри меня

Она сидела на стуле и чувствовала подкатывающую тошноту. Этот ком в горле провоцировал

захлопнуть тетрадь, выкинуть ручку, швырнуть что-нибудь со стола и заметаться по комнате.

"В последнее время слишком много агрессии" - Тихо вслух произнесла девушка, резко

переключившись на более меланхоличный тон. Задумчиво коснулась холодными пальцами лба,

потёрла виски, до боли сжала себе переносицу.

"А нужно ко всему относиться спокойно..." - Услужливо подсказал внутренний голос.

"И проспать всю жизнь, обожравшись антидепрессантами" - Она тут-же мысленно возразила ему

и он замолк. Дальше её взгляд упал на орхидею в горшке, которая упорно не желала

цвести... "ведь пересадила же тебя, чего ты ещё хочешь?", на незаконченных по причине

отсутствия вдохновения фламинго... "они красивые выходят, все

будут меня хвалить", на стакан гранатового сока... "люблю гранатовый сок, но не люблю его

чистить"... Она наверняка бывала привлекательней, когда не выпадала вот так неожиданно из

настоящего времени куда-то в свои размышления. Взглянуть со стороны - ничем не

отличается. Обычные джинсы. Синие, как будто смотришь с улицы в чьё-то тёмное окно, а там

работает телевизор. Рубашка в клетку, любимая вещь. Не платье с глубоким декольте.

Бледное лицо с непослушной длинной челкой, которую уже пора бы подстричь, но лень и

жалко, потому что если её правильно укладывать, девушка видит воображаемое сходство с

диснеевской русалкой Ариэль. Только глаза в тусклом свете настольного торшера потеряли

свои зеленовато-голубые нотки, превратились в серые полупрозрачные озера без дна.

"Ты не можешь выдавить из себя даже строчки?" - Внутренний голос снова возвращает её в

реальность.

"Я не хочу. И не могу. С некоторых пор мне стало легче молчать..." - оправдывается она.

"Бездарные отговорки."

"Я спорю сама с собой. Это диагноз и мне надо лечиться." Она всерьёз считает, что когда-

нибудь сойдет с ума, потому что её эмоции сильнее разума. "Всё-таки не о чем писать..."

И она бежит прочь от тягостных раздумий. Это ежедневное действо - когда что-то разражает

или огорчает, она просто уходит в себя. А там тёплая осень! Шуршащие листья под самыми

любимыми кедами и небо такое глубокое, что когда смотришь в него, становится сладко и

страшно одновременно. Девушка любит горьковатое ощущение неповторимости и безвозвратности

момента. Она улыбается, зная что будет грустить.

А тот, кто идёт рядом, в кружевной желто-оранжевой тени, по заросшей деревьями аллее

парка, неожиданно берёт её за руку. И они  смеются над чем-то незначительным, но весёлым,

расшвыривают ногами листья, вдыхают особенный, только им знакомый и понятный воздух.

Когда-же осенний день приглушает свою яркость, укутываясь с сиренево-серые сумерки, эти

двое идут пить неизменно любимый кофе. Ах, может быть, они даже свернут в подворотню,

чтобы глупо хихикая покурить втайне от всех припрятанную сигарету.

И она знает что он обязательно сядет напротив и не выпустит её холодных пальцев ни за

что. Никогда. Она не видит его лица, но чувствует сильные руки... Приятное ощущение -

говорить обо всём вполголоса, изредка замолкая, как бы договаривая взглядом всё, что не

объяснить словами. Он её понимает. До мельчайшего жеста, внезапной грусти на донышке

души, от которой чуть дрогнули ресницы... Уловить её порывы - что пытаться ветер в

ладонях удержать. Удержать бы, укрыть, прижать к себе, вдыхая свежий аромат...

- Скажи, почему в мире больше нет такой любви, как у Куприна в "Гранатовом браслете" или

как у Мастера и Маргариты? - Спрашивает она уставшим голосом, то ли у него, то ли у самой

себя. И ветер выскальзывает из объятий, улетучивается и так этого жаль...

- Как ликовало сердце, восхищаясь Булгаковскими строками " За мной, читатель! Кто сказал

тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный

язык! "... И как горько я хохотала, когда узнала что такого не бывает... Чтобы до

последнего вздоха! А если не бывает, то зачем мы всю жизнь тайно желаем её?..

Ему захотелось ответить ей так, чтобы ветер успокоился и вернулся коротать остаток

вечера в его уютной близости.