гл. 3

    гл.3
     Пригодилось
  «Дядя не всемогущ даже в отношении будущего дочери», – понял Семен и как бы с буксира сорвался – сосредоточился. Обещанный начальник оказался в командировке – судьба словно бы и здесь подставила парню под ножку, мол, устоишь ли? Лишь на третий день долгожданный разговор состоялся и тут же споткнулся о дату зачисления новичка на работу.
  – Где вы раньше были? – заглянув в трудовую книжку парня, упрекнул начальник, румяный, полнолицый детина с проплешиной на лбу и командной ноткой в голосе. – Стаж прерывается.
  Для Семена это прозвучало, как «жизнь прерывается», и на душе потускнело: «Что же ты… дядя?…»
  – Петр Васильевич, – иронически заметил ветеран. – Тебя же эти два дня решительно не было, а мы были…
  – Ладно, – согласился начальник, заговорщески улыбнувшись в хитрые глаза старика.
  «Вот она, своя-то рука!» – осваивает науку жизни Семен.

  Новичку предложили ознакомиться с аппаратурой связи.
  «Моя ты родная, армейская! – обрадовался радист. – Знать, далеко шагнула техника, если эта уже на производстве. А прежде бы подумал: «на гражданке», – поймал себя Семен.
  – Ну как? – подошел к новичку парень с живым, приятным взглядом и теплым тембром голоса.
  – Это наши, ротные.
  – Начерти какую-нибудь схему, – и, видя замешательство новичка, добавил. – Попроще.
  «Вот это поворотики! – подобрался Семен. – Здесь не по схемам работают, а свои разрабатывают. – Город!»
  – Хорошо, – напряг память новичок, вызывая плоды ночных бдений над усилителем Н.Ч. – «Выходит, ничто в жизни не напрасно – накапливается опытом – пришло время применить его».
  Семен на воспроизведенной схеме «своего» Н.Ч. указал номиналы деталей.
  – Молодец!
  «Принят! – обрадовался скиталец. – Что на работу принят и так ясно, а принят в коллектив как специалист. Но почему восторженно? Они же городские! Уж верно, им пальца в рот не клади. Поддерживают, наверно…» Откуда ему знать, что время ламповой техники на исходе, а эти парни пришли в транзисторную электронику, когда микросхемная уже на пороге. Громоздкие электронные связи ламп, отнявшие у Семена после работы не одну ночь, отрывая его от молодой жены, теперь выглядят в глазах молодежи, как ременные передачи позавчерашнего цеха в глазах современного токаря. Но ламповая техника еще нужна, и он как специалист по ней – тоже. Семен это почувствовал. Ему отдали ламповую аппаратуру с ЗИПом и стендом для их проверки, и парень даже ссутулился под ответственностью. А в награду пожаловали четвертый разряд из шести возможных и положенные к нему семьдесят рублей в месяц.
  «Не разжиреешь, – отрезвел Семен, но обнадежился. – Подучусь, покажу себя…»
  – Тебе бы, парень, образование, – присматриваясь к его работе, заметил начальник.
  – Учусь.
  – Где?
  – Среднюю заканчиваю.
  – М-м-да. А как с физикой?
  – Формулы не даются.
  – Ты, кажется, на ключе работал?
  – Да.
  – Не забыл еще?
  – Ослаб, конечно.
  Этот разговор привел Семена в кабинет ГО. Навстречу встал сухопарый, чернявый, как грач, обветренный временем мужчина – под штатской одеждой чувствуется военная косточка.
  – Радист?! – будто выстрелил он, хлопнув парня по плечу и беззлобно матюкнувшись. Все это прозвучало для Семена как «держись!»
  – Был… в армии.
  – Что значит, был? И есть! И будешь! Начальник ГО я. Петров моя фамилия, Владимир Иванович. Желаешь со мной работать? – разговор свой он постоянно сдабривает матерщиной.
  – Я работаю, – уточнил Семен, невольно вспомнив Каргасокский военкомат и «писарчука», а в уме завертелось: «Чем ребятам не угодил?»
  – И работай! – наш штаб Гражданской Обороны при вашей организации, а мы, брат, с самим военкоматом в правах спорим – так-то! А учения нам нужно выиграть во как! – он чиркнул себя рукой по горлу. – Ну как?
  «Причем тут военкомат, ваш спор, и я? – соображает Семен. – Спорьте на здоровье. И при чем тут мое согласие? Приказать можно». Не ведает еще Семен, что схлестнутся его дорожки с военкоматом.
  – Попробую, – согласился Семен, – но, видя взметнувшиеся брови начальника и вспомнив его «во как!», – поправился. – Постараюсь.
  – Не годится! – не постараться надо, а взять! вот тогда точно возьмешь!
  – Есть! – задорно подтянулся радист.
  – Вот это по-нашему!
  Рация в кузове «газика» через день сияла, как Семен в душе. Радист зашел к аккумуляторщику. А в четверг, блестя светло-коричневым лаком, к дежурке подкатил «газик» для проверки монтажа аппаратуры – так совершенно неожиданно, на «гражданке», сбылась армейская мечта гвардейца стать начальником «125-й» радиостанции.
  Утром выехали под горы: в дороге, как и положено в армии, при невероятной тряске Семен установил нужную частоту и настроил передатчик на отдачу.
  – Настраивайся, – обернулся к нему Владимир Иванович, едва машина остановилась.
  – Я на связи, – подал трубку радист.
  – Как? – брови начальника взлетели, а глаза вспыхнули; а услышав ответ корреспондента, добавил в радостном возбуждении. – Ты их привязал, что ли!? Мать-перемать!
  – Так в армии учили, – ответил радист.
  – Продиктуй телеграмму, – подал начальник текст.
  – Отстучу на ключе, так быстрее.
  – Не глуши мотора, – весело толкнул Владимир Иванович водителя. – Покуришь потом.
  Через пять минут вместо предполагаемого получаса «газик» пылит к городу; машина, лихо въехав во двор штаба, развернулась и замерла в углу.
  – Как связь? – полуобернулся залихватски сияющий начальник.
  – Здесь низинка – «телескоп» разворачивать надо.
  – Помоги, – кивнул начальник водителю, толком не зная, что это такое, а сам, едва сдерживая радостную прыть, поспешил с докладом в штаб.
  У радиста «наушники», головные телефоны по-армейски, наполнились перекличкой связистов: вроде они, блуждая по лесу, аукаются. Радист переключился в телеграфный режим, перекрывающий втрое большее расстояние, чем телефонный, и обменялся кодовыми приветствиями и информацией.
  С достоинством победителя подошел Владимир Иванович в сопровождении гражданских лиц обоего пола и, подмигнув радисту, небрежно протянул руку за текстом:
  – Молодец, Семен Иванович. А на запасной волне?
  Семен, забыв о ней, замялся, но тут же нашелся:
  – Еще не время, с другими связываются.
  – Мы главные! Поторопи, – понял и поддержал радиста начальник.
  Радист, быстро перекрутив шкалу, раскалил «неонку» на отдачу и отстрекотал вызов.
  – Есть! – улыбнулся он, подавая листок с каракулями.
  Делегация, что-то вполголоса обсуждая, исчезла в дверях, а радист, не желая расставаться с эфиром, последил за работой остальных и переключил приемник на музыку.
  Снова подошел сияющий от носков сапог до козырька форменной фуражки, остальное на нем штатское, Владимир Иванович – Семену почему-то вспомнился Керенский.
  – Спасибо, мать твою!… Спасибо, Семен Иванович! Спасибо, Сенька! Молодец! – тиснул начальник руку радиста и от полноты души шарахнул его ладонью по плечу. – Так держать! Молодцы, ребята! – кивнул он водителю. – Поехали… к гастроному, а радисту велел прихватить инструмент, пояснив его начальнику, – Со мной! – и увез радиста к себе на квартиру.
  – Полюбуйся, Аня, – самородок! Первое место по республике мне сегодня выдал: едва успели притормозить, а у него уже связь готова!
  Семен не знает куда деть от похвал глаза и руки.
  – Верно, поволновался я, рискнув на авось отрапортовать начальству о дальнейшей связи, но радист – молодец, не подвел!
  – Владимир Иваныч, зачем инструмент взяли? – уклоняется Семен от похвал.
  – Есть тут у меня «прихворнувший». Ты пока только ознакомься, это не к спеху, это потом; радиола у меня, для выставки экземпляр готовили, да где-то задиринка в нем случилась, я и приобрел аппарат по сходной цене – взгляни, а потом, на досуге поколдуешь.
  Радиола оказалась редчайшим экземпляром высшего класса, а коньяк – крепчайшим, благо, закуска соответствующая.
  – Я на работе, – запротестовал было Семен.
  – Цыц!… Твоя работа на сегодня закончена! – по-своему приласкал радиста начальник.
  – Володя, – отозвала жена мужа. – Наживешь ты неприятностей: весь штаб полтора человека… радист ведь – подчиненный…
  Семен принял метафору «полтора человека» – как малочисленный.
  – Будет, – отстранил ее муж. – Часто ли ты угощаешь моих подчиненных? То-то – подчиненный подчиненному рознь – какой он, к черту, подчиненный сейчас? – он начальника на первое место за здорово живешь, что называется, за уши вытянул. А ты, Семен Иваныч, как я погляжу, не из панибратских.
  – Владим Иваныч, мне нравится эта работа, – ответил Семен, управляясь с закуской.
  Семена отметили благодарностью по предприятию и скромной денежной премией, как говорится, дорого внимание, а начальника ГО – месячным окладом и дипломом первой степени.

  Не каждый день учения ГО, а телефонная связь, обеспечиваемая службой, нужна городу бесперебойная – рабочих рук не хватает, вот и сдружился опять Семен с ломиком, лопатой и прочей спец. утварью связистов на линии. Неподатлива предгорная почва, но Семен и тут нашел выгоду: товарищи, обливаясь потом, чумазые, в тень лезут, а Семен на солнцепек. Уже чернее черта, а ему все мало.
  – Это я после Сибири отогреваюсь, – отшучивается он.
  Длинно южное лето, а для Семена в работе и надеждах оно промелькнуло. Нет-нет, да и взгрустнет о Лиде.
  – Ты что, девчат, что ли мало? – подтрунивают товарищи.
  – У меня жена есть.
  Редкие учения ГО как праздники: как с друзьями, встречается радист с аппаратурой, но семьдесят рублей – не состояние, и давно уже осень на дворе.
  – Готовься, – ответил начальник на вопрос о повышении разряда, а в интонации радиослесарь уловил, что он еще слабачок: мол, денежки зря не платят. А может, ему только показался этот намек – от матери черточка характера. Призадумался Семен. А тут еще военкомат побеспокоил, да так, что Семен оказался в строю переподготовщиков: Целине тоже нужны радисты; с котомкой за плечами радист мысленно прощается с Лидой еще на полгода: куда она приедет после курсов? К его тете? Он и сам уж там надоел: хорош гость, пока он гость, а не домочадец. Да еще с семьюдесятью рублями на все про все.
  – Пришитов, выйти из строя! – вывел бедолагу из оцепенения собравший их лейтенант. – Можете идти по месту работы.
  И не ветром ли сдуло парня со двора, как с лобного места.
  – Петров просил зайти, – встретили Семена ребята, как спасенного.
  – Здравствуй, дорогой! Здравствуй! – вышел навстречу Владимир Иванович. – Я же тебе говорил как-то, что мы с военкоматом в правах спорим – нам самим радист нужен.
  – Так это я вам обязан! – благодарно блеснул глазами радист. – Спасибо, Владимир Иваныч! А то, думаю, куда жена приедет?
  – Не только мне, а и предприятию: ходатайство мое! а бронь они наложили – только сейчас с военкоматом окончательно созвонились.
  – А я, признаться, пережил нечто, подобное Достоевскому, когда у него перед казнью в последний момент петлю с шеи сняли.
  – Ну так уж и петлю?
  – Вы для меня благо сделали, а у меня на уме что-то вроде измены.
  – Это как понимать? – вметнул начальник брови.
  – Платят мало, Владимир Иванович, не распрямиться на эти деньги.
  – А поначалу хватало? – слышится Семену ирония в вопросе.
  – Всегда надеемся на лучшее.
  – На разряд сдавай.
  – С разрядом только волокита: что пятнадцать рублей дадут? Да и транзисторов не знаю.
  – И что придумал?
  – Подвертывается работенка в строительной организации: должно утвердиться место радиста шестого разряда. И квартиру получить проще.
  – Резонно. И скоро это?
  – Созваниваюсь – жду.
  – Н-н-да: в Первом отделе, конечно, нам с тобой спасибо не скажут – два месяца ответа на запрос ждали о твоих данных с места рождения, поэтому ты на переподготовку едва не угодил; ну да я претензий не имею, хоть и жаль расставаться.
  «Первый отдел! Запрос! И комар носа не подточил?! А ссылка родителей? А заключение отца? Неужто Сталинизм перечеркнут»?
  – А может у вас что есть? – закинул удочку Семен.
  – У меня? Секретарь, и тот на полставки.
  «Полтора человека», выходит, не метафора», – понял Семен.
  А с тетей у племянника стычка вызрела: с дочерью ее, сестрой своей двоюродной, капризной в беременности, не поладил, и вот, как само собой, не пришел однажды, оставшись после работы в дежурке. Начальник, проведав об этом, сделал так, что в дежурке очутился матрац, временно, конечно.
  Зима опять выдалась ласковая – не в пример сибирским, и незаметно проскользнула легкими дождичками: «А наше северное лето – карикатура южных зим», – оценил ее в свое время классик. Семен, резко перейдя на «диету» из молока и хлеба, заметно постройнел, зато к мартовскому празднику у него стало чем оплатить Лиде дорогу из Томска во Фрунзе и обратно. Погостили у тети; погуляли в Карагачах. Зимние они, конечно, неуютны. И все-таки блаженство – ощущать Лиду рядом, горячую, восторженную, тоже изголодавшуюся по мужу – даже спустились на пол со скрипучей кровати.
  – Вы с ней как два голубка, – радуются, глядя на них, родственники.

  – Вот это ты отмочила! – пишет Лида про восторг подруг. – Это надо же – махнуть среди зимы на два дня на юг! Вот это муж!
  А Семен десятки раз исходил те места, где они гуляли с Лидой. Судьба же опять готовит ему свои сюрпризы.