Осень, в самом прекрасном городе Мира

  Осень, в самом прекрасном городе Мира.

Утро Великого города.
Минск.
Когда ты приходишь из сладкого сна в этот мир, но ещё лежишь в своей постели. Иногда с закрытыми глазами, иногда открытыми, или открыв их на мгновение, чтобы хлопнуть по затылку назойливому будильнику, распевающему свои «соловьиные» трели, как всегда на полседьмого. Я почти всегда навожу его на это время, даже, если  выходной – дисциплина и режим, основа  удачного дня. Когда ты приходишь…И из сладкого сна принесёшь в этот, осознанный мир своё светлое ощущение мира, и это ощущение настолько стойкое и сильное, что даже утренний звонок полупроснувшейся женщины, пытающейся записаться  к терапевту, или другому врачу, лишь тебя позабавит, рассмешит, и ты её, незнакомую, возьмёшь в своё ощущение тёплого мира, как полноценную часть. Часть внутреннего, позитивного мироощущения вполне сложившейся жизни, с её странными неожиданными и негативными нюансами. Это моя жизнь! Это моя жизнь и в этой жизни, есть место и плохому  и хорошему. Хорошему – больше. Хорошему – глубже. Хорошему – ширше и ярче. Ярче и многогранней. Многогранней…Грань – это маленький кирпичик моего мира. Каждой грани – особое внимание. Нужно. Нужно, чтобы затем отойти на некоторое расстояние и увидеть весь дом. Как стену, что создала вместе с кроватью угол в девяносто градусов, после того как я надел тапочки, сделал два шага вперёд, и оглянулся назад.
Кофе или чай?
Конечно же, в первую очередь завтрак. Завтрак моему маленькому, хвостатому человечку – кошке Буське. Под её хрусть-хрусть, (вискас, китикет и прочие кошачьи радости) кошатники поймут, кофе или чай пить всегда приятней. Особенно, когда некуда торопиться. А ещё особенней, когда не торопишься на работу, и рой мыслей-планов не атакует  тебя со всех сторон. Надо успеть. Сегодня сделаю… Привычное состояние утром. Утро хорошо организованного человека. А затем, вспомнив дела, вспоминаем людей,  с которыми они связаны. Память открывает дверь эмоциям. Какой вы? Кто победит: позитивные  эмоции или …? Одни из этих людей «хорошие», другие «плохие». Эмоции толкутся на внутридушевной бирже, и каждая из них, тянет вверх руку – выбери меня! Невидимый лётчик крутит ручку автомобиля, заводя мотор – мозг. Поэтому  ты быстренько определяешь им их место: мальчики – налево, девочки – направо. Катя, Света, и…и… Серёжа, пошли со мной, у меня для Вас есть задание. Пока разбирался со всем этим, поспел завтрак. Быстренько запихнув свою яичницу, овсянку или макароны, (иногда есть, не так не хочется! Прим. автора.) ты спешишь на работу. Но сегодня мне торопиться некуда. Некуда будет торопиться и завтра, и послезавтра. У меня отпуск. Отпуск на неделю. Отпуск в последней декаде сентября.
Отпуск в самом прекрасном городе мира!

Я стоял и пил чай. Стоял и смотрел вниз. Смотрел вниз с девятого этажа. С девятого этажа видна школа  своим пузиком упиравшаяся во взгляд. И деревья. Деревья, в ярко-жёлтокрасной листве. Жёлтые листья. Я вспомнил. Это она. Мы не поссорились. Мы отстранились друг от друга. Я не звонил ей три недели. Она три недели не звонила мне. Не знаю, быть может, мы бы так и не созвонились. Но однажды, на исходе третьей недели я услышал женский голосок. Ломающийся женско-девичий голосочек. Она вставила мне. Мне «ввалила» на полную катушку. За всё хорошее. Хорошее, правда, не вспоминалось, вспомнилось, о неком парне, очень хорошо общавшемся с её мамой. Маме, этот, ставший уже нехорошим парень, я, почему-то перестал звонить. В тот вечер я поблагодарил факультет журналистики, где учился и своих учителей, за то, что гоняли меня, дали хорошее образование, и я приобрёл определённую изворотливость ума с достаточным объёмом словарного запаса. Отстреливаться от моей собеседницы мне было нелегко.
Мама в следующий вечер, когда набрал её номер, была счастлива:  «а я знала…я знала, что после звонка дочери будет какая-то реакция». Так как я был в то время безработный и располагал огромными запасами времени, она пригласила меня к себе на работу, в музей. Музей под открытым небом.
На следующий день. И этот день стал роковым. Оказалось, пока я занимался творчеством, был в каком-то внутридушевном ступоре, моя барби, которая вовсе не барби, а девушка с тёмным волосом приобрела «звёздного» ухажёра. Киноактёра. Пришлось решать ситуацию.
   За мной ходила вся съёмочная группа. Артист был достаточно знаменит. Но все кто меня видел тот момент, достаточно серьёзно боялись за здоровье «звязды». «Звязда», могла приобрести ещё одну «звязду», под глазом. Не ярко декламируя, не буду же ему бить в морду, я не скрывал агрессивного недовольства. Никто не властен был надо мной: ни его слава, ни деньги, ни кучка прихвостней, и потом как выяснилось один, рангом пониже ухажёришка. Как я его называл. Чем вызывал самодовольный смех моей барышни.  Мужчины, забыли свои желания, а моя краля вернулась ко мне. Мы потом долго потешались над актёром и неудавшимся ухажёром, но фишкой, была его фраза, сказанная в одном из интервью, «Минск…В Беларуси мне понравилась осень…эти жёлтые листья…» Жёлтые листья мы вспоминали всегда при разговоре о нём. Девушка, наверное, ещё думала об актёре, и пыталась со мной поделиться размышлениями о Н., Вспоминала, как он был одет «…хотя одежда из жёлтых листочков ему бы больше подошла. По крайней мере, этот фильм смотрели бы не только наши  пенсионеры и подростки, но и женщины, самое главное, озабоченные женщины…вроде…Ну ты ведь у нас не озабоченная, правда?» Я обсуждал  «какое героическое лицо было у него в кадре» делал маленькую паузу, «её только на стенках унитазов рисовать». (Фильм снимали про войну. Авт.) «Или, в крайнем случае, заехать ему  тортиком по лицевой поверхности, как сделал ему кто-то в прошлом фильме, оно приобрело бы ещё больший «героизм». (В предыдущем фильме он играл неудачника ухажёра и маньяка. Сексуального. Прим авт.) Думаю, последнее действо я бы осуществил с большим рвением. Козёл!  Его можно было бы сразу на штурм Измаила посылать! С таковым героическим лицом. В общем, я его хвалил, и хвалил. Очень сильно.  Даже слишком. В общем, барышня, осталась со мной, изредка вспоминая о не призвездившемся на её брачном ложе кавалере, дабы отпустить в его адрес весёлый прикол. Воспоминание подняло мне настроение. И тогда я понял чего нужно сделать.
 Есть расстояние от точки А до точки Б. Иногда, мы просто едем куда-то, дабы по прибытии сделать, иногда, сам путь становится, возможностью, что-то понять. Я дума. Я вспоминал. Я понял, наша память, это сила вызывающая эмоции. Чувства. Были чувства. Они заложили кирпичики воспоминаний. Память вызывает эти чувства. Я понял, с чего нужно начать свой отпуск.
Троллейбус. Я поехал в место, где цвела моя юность.
Минск – это город широких улиц и проспектов с уютными зелёненькими скверами по краям. Улицы – часто носят имена выдающихся людей: Калиновского, Кедышко, Айвазовского, Багратиона, Бехтерева, Богдана хмельницкого, Васнецова.   Площади – напоминают нам о великих достижениях и великих людях: Якуба Коласа, Победы, Независимости. Кинотеатры – столицы великой страны: Москва, Киев, Вильнюс. Извилистой змейкой город делит надвое река Свислочь. Ещё больше – сеть каналов опутавших полгорода.
     Я шёл. Она бежала. Бежала, открывая двери памяти. Оттуда выходили люди, события, просто события, привязанные к какому-то конкретному человеку или месту. Память. Память–это устройство, которое незнакомо и непонятно. В попытке приручить себя, к определённым ощущениям, привязать себя и этой жизни, этому миру, мы пьём спиртные напитки, едим  определённую пищу…Однако, частенько всё происходит не так. Одно и то же действие, совершённое в разное время и в разных обстоятельствах приносит совершенно другие ощущения. Эти ощущения если они хоть немного похожи, мы принимаем за самого себя. Забор, он и есть забор, будь он зелёный, красный или серо-буро-малиновый. Но ту…тут на улице Кнорина, широкой автомобильно-тролейбусной трассе, покрытой ярко зелёными листьями, пахло запахом дома. Дома моей души. Она изменилась. Изменилась, но в то же время осталась прежней длинная улица с пятиэтажками и остриём в форме кинотеатра. Раньше он назывался «Партизан» и в детстве, не единожды я топил вражеские корабли, играя в «морской бой» на примитивных, с сегодняшней точки зрения автоматах. Он единственный имел такую привлекательную сторону. (Или может быть, я просто не знал о других автоматах?)
Он был уникален. Он был единственным в своём роде. Я вырос, но также остался единственным. Единственным, но в другом роде. Он стал главным кинотеатром республики – домом кино. Но не это согревало меня и согревает моё сердце. И даже не уникально покрашенный пятиэтажный дом, в оранжевый цвет и укрытый «цветом императора»* осенней листвой. Не это согревало моё сердце и заставляло стучать его сильнее. Здесь, на улице Кнорина, ещё стоит «Учебно-производственный комбинат» Именно здесь сочным цветом зацвёл жарчайшим июльским летом, мой первый цветок любви.
Троллейбус номер восемнадцать. И ничего больше. Теперь  с таким номером по этой улице троллейбусы не ходят. Мне было гораздо меньше, всего пятнадцать. И всё было до глупого смешно. Две остановки: Восток два и кинотеатр «Вильнюс». Определённое время – ни раньше ни позже. Я садился на первой остановке, она – на второй. Вначале случайно, потом–преднамеренно. Время встречи…Встречались и говорили друг другу здравствуй. Потом здравствуй с особой выразительностью пятнадцатилетних. Потом здравствуй с взглядом и интонацией «ты мне нравишься!». Вначале и До. До учебно-трудового лагеря начавшегося в июле.
Двадцать лет назад. Двадцать пять!
*В древнем Китае, только императоры имели право одеваться в жёлтую одежду. 
Я вспоминаю…
Я еду в УПК. Я вспоминаю, что я делал. Я вспоминаю. Я иду по усыпанной жёлтыми листьями, улице Кнорина, и призрак императора, Великой китайской империи, до смешного знакомый и родной каждой осенью, шептал старательно грустящим звуком флейты в моей душе. Душа, как великая река просыпалась, взламывая лёд, раскидывая-распределяя его по краям, очищая поверхность для ярких, изумительно-оригинальных и красивых рыб живущих в её глубине. Чувств. Лучших чувств.
Оксана. Оксана… Маленькая светловолосая девушка. Когда-то убирая класс, она зашла ко мне с подругой. Мой друг и в то же время одноклассник Володя, был более опытный в любовных делах, не будь лохом, быстренько закрыл входную дверь и «птички» оказались в ловушке. Может, они хотели этого? Хитрые кошечки устроились  за партой, и что-то типа стали усиленно учить. Какая там учёба?!!! Два парня атаковали их со всех сторон. Чего только он не натерпелся мой друг Володя… высокий, красивый, хорошо сложенный, он узнал что он: долговязый, и глуповатый прочие характеристики не очень лестного для него характера. Я, как рыцарь и кавалер ордена прекрасной дамы охранял и лелеял свою даму. Глубокое воздействие Дюма, Грина, О.Генри, глубоко запавшее, сейчас выражалось в действии. И тут…тут произошло неожиданное.
Лера, девушка с которой Оксана сидела всегда рядом за партой и одновременно бывшей её подругой неожиданно стала признаваться мне в любви. Вначале я всё воспринял это в шутку и тогда.…Тогда она взяла мел и написала слова, которые привели меня в некоторую растерянность. Она, слегка стесняясь, написала «Коля, я тебя люблю!»
И я, почему-то тогда поверил им. И тогда я понял, что не смогу ответить на её чувства. И ещё более понял, что любовь эгоистична, что укрепило меня в стремлении и любви к Оксане.
 Это лето мы были вместе. Мы вместе проходили практику  в учебно-практическом комбинате. Я был слесарем-сборщиком, и  на то время зарабатывал неплохие для школьника деньги. Она была швеёй.
Лето было жарким. Мы играли часто в волейбол, после работы. Туда, на небольшую площадку стекалась вся практикующуюся молодёжь. Игрок, правда, из меня был неважный, и руки после игровых баталий болели, но я понимал, что это едва ли не единственный, чтобы стать Героем. Героем в глазах девчат, а это самое главное. Я учился. Я стремился к успеху. Моя голубоглазка тоже приходила туда. И не только она. В один из жарких, парных вечеров появился там он.
Он был ничем не примечателен, но упорен в своей цели. Он приклеился к нашей парочке и поэтом от улицы Кнорина, до завода «Термопласт», а потом кинотеатру «Вильнюс» и к её дому мы шли втроём. Мы все говорили, но с ней мы были вместе. Она всячески это подчёркивала. Мы  с ней были вместе. Потом, так вышло. Я не вдел её несколько дней. Нечаянно, наткнулся в фойе на стенгазету. Ннн-я группа ходила на выходные в поход. Одна группа швей, другая – где учился этот парень. Он тоже был там. Он был с ней. Он её обнимал. Но я решил бороться. Я понял. Я понял, что если я ничего не предприму, я потеряю её навсегда. Я обежал весь УПК. Я нашёл комнату, где была она. Он также. Они что-то рисовали. Я поздоровался и примостился за одной из парт. Вытащил одну из книг и стал типа её читать. Я ждал. Я ждал, пока мы снова пойдём домой и я поверну Их историю вспять. Их история мне была неинтересна. Мне нравилась моя с ней история. И я ждал, когда мы пойдём домой, и я поверну всё в свою сторону. Но не дождался. Она сказала просто:
–Коля, ты лишний!
Наверное, так могут говорить лишь подростки. Подростки с их страстностью и жестокостью. Самой большой жестокостью, силы которой сами, сможет быть, не понимают
Наверное, такого не ожидал никто. Я встал, потом, я много раз проигрывал эту ситуацию, как я с абсолютно спокойной маской застывшего индейца «непоколебимая уверенность» встал, сделал шаг, другой. Я прошёл «самый длинный путь в своей жизни». По крайней мере, в своей памяти. Много раз, в разные годы. Много раз и в принципе, я никогда не жалел что так прошёл. Как охватил взглядом и чувством всех кто находился в комнате, усваивая и впитывая их эмоции и мысли. Как… Никогда. Никогда не жалел. Никогда не жалел, как прошёл путь до двери, как открыл, как ручка, двери легко-легко открылась, как я сделал шаг, и дверь, незаметно и быстро закрылась. Быстро закрылась, звучно хлопнув сзади. Как я оглянулся, и в движении головы возвращавшейся в положение « взгляд мужчины смотрел вперёд», слетала маска, и меня видно в тот момент всего перекосило. Потом – провал. Я незаметно для себя прошёл - пролетел почти весь путь до дома. Прошло с тех пор почти двадцать пять лет, но воспоминание так звучно и ярко прозвучало в моей душе. Это – я! Это я такой! Я был, есть и буду! Хороший, плохой, злой, весёлый или грустный, это всё я. Я помню, летел за какими-то обидчиками брата полквартала. Я помню, как ходил туда-сюда не находя себе места. Слёзы горели в горле пятнадцатилетнего мальчишки. Я помню, как кто-то в этом мире, в тёплый, даже жаркий летний день для меня выключил Солнце.
Так лопнула, не успев раскрыться до «крайних пределов вселенной души» моя первая любовь.
Потом так повторялось. И не раз. В разных вариациях, но всегда я испытывал нечто похожее.
«Ты стал умнее, опытнее, но натура твоя, осталась такой же, как и много лет назад» сказала одна девушка мне. Наверное, это так. Рано или поздно я бы вошел в реку любви, поэтому я никогда не жалел о своём первом опыте.
Когда всё начиналось, я прохаживался по широкому проспекту города, от остановки Восток-2 до улицы Якуба Коласа, я понял, что можно  не думать о ней. Можно заниматься своими делами, читать книжки, учить уроки
, общаться с друзьями, но... Пора рискнуть. Пора поверить кому-то.
Лето уходило. В него я вошел с любовью, пусть детской и примитивной, но любовью, из него угодил с грустью. Я ходил, и много думал. Печаль не оставляла меня. И вот однажды разрезая один из двориков, я наткнулся…Я увидел, как кто-то крупными линиями написал на асфальте:
 «Татьяна, я тебя люблю!»
В тот момент, я понял, что меня ждёт ещё очень-очень много интересного в жизни. Душа воспряла. Я понял, как много необыкновенного, я узнаю в своей жизни. Что очень - очень много хорошего и необыкновенного ожидает меня в этой жизни.
 В этом замечательном городе по имени Минск! 

День второй.
Вторник. Утро.
Сегодня проснулся рано. Полпятого. Мысли толкались, пытаясь вырваться из подсознания. Я улыбнулся. Мне нужно было спать. Спать, чтобы выспаться и пойти на работу. Я мог думать. И думать о том, о, чём хочу. О том, что мне нравилось. О том, что подымало мои уши в состояние «ушки на макушке».
Наталья. Большущая женщина в небольшом и узком кабинете. Совсем недавно она принесла большущую сетку яблок. Наверное, родители передали из дома. Она живёт возле Витебска, в деревне Ю. Не знаю. Не спрашивал. Не уточнял. Да и не важно это. Она принесла яблок. Яблок сетку. Намыли целую тарелку. Стала угощать. Я съел одно. Потом второе. И тут, с необычайной ясностью, я почувствовал этот вкус. Этот сладковато-кисловатый вкус зелёного яблока.
   Я откинул одеяло. Завертел «велосипедик» ногами, встал и пошёл на кухню. Там, в большой глубокой тарелке с голубыми цветками по краям, лежали, плотно прижавшись бочками, зелёные и ярко красные яблочки. Взял одно. Надкусил. Вкус яблока был похож на тот, во сне. Сне? Съел. Взял второе, и подумал, что неплохо бы выпить кофе. Быстренько вскипевшую воду перелил в медную турку, поставил на плиту дозревать кофейные зёрна и понял, что у меня «творительное настроение». Творческое. Если уж встал так рано, нужно что-нибудь написать будущим поколениям! Пусть учатся! Положил лист бумаги на идеально белый кухонный стол, взял ручку и осмотрелся. Наткнулся на одну из своих записей – девизов, висящих в кухонном пространстве: «сегодня самый замечательный день в твоей жизни!» И тут я вспомнил. Да!   Да, именно так. Именно такое утро, примерно год назад, было у моего друга и начальника. Он проснулся, полпятого утра и написал стихотворение. Стихотворение в ответ на мой стих: Квадратура круга, круга квадратура…» Написал, а потом бегал полтора часа по своей квартире в нетерпении. В…Как бы  сказали сказители, писатели и мемуаристы, «необычайном волнении». Необычайном волнении, дожидаясь семи часов утра. Дождался. Дождался, и позвонил моему второму другу. Тоже начальнику. Тоже бывшему. Тоже поэту. Прочитал. Взволновал. Всколыхнул. Всколыхнул его душу. Сильно. Серьёзно. Пробил полугодовой застой. Творческий. В общем, как говорят ребята, из тёмного угла и ищущие на свою попу приключений, нарвался. Через двадцать минут, тот, второй, будем называть его для удобства Вася Печкин, позвонил первому. Для  удобства назовем его Вася Свечкин. Позвонил и прочитал стих. Ответный.  (Как Адам, отведав плод запретный, стал плодить людей в неизмеримом количестве. Только Вася Свечкин, стихотворные опусы насоздавал. До сих пор остановиться не может. Авт.) Написал и прочитал. Прочитал также мне, когда я на работу пришёл, и потребовал, «о дайте, дайте мне попахать всласть!» Нет. Ничего не дали. Только стихи свои читали. И тогда я понял, не важно, хорошо или плохо ты написал. Не важно. Важно лишь, «зацепил» ты человека или нет. Получил он удовлетворение или ты его только рассердил. Важно, чтобы он решил: «Я лучше!» «Я лучше его пишу!» «Я лучше его во всех видимых и невидимых гранях!»  «Я самый лучший!» Так или иначе, тронул его душу. Всколыхнул, и это, главное. И это, важное. Заставить-увлечь-подтолкнуть задуматься, обратить своё внимание. А потом я сидел в помещении возле вокзала на улице Рабкоровской, небольшом, старом, трёхэтажном здании, строившемся сразу после Великой отечественной войны, или может раньше, на третьем этаже в «столовой». Столовая это тихо сказано! В преуютнейшей комнатке обласканной женскими мыслями, ухоженной многорукой женской ручкой за чашечкой ароматнейшего кофе. Сидел с пятью женщинами и, в том числе, самой главной. Самой любимой и одновременно начальницей. Всего начальников у меня было – три, и рассказывал раннеутренний и утренний эпизоды из жизни творческих личностей. И они умирали от смеха. Не знаю, будут ли они помнить это, но одна из них так точно. Она пролила заморский напиток себе на платье. Кстати, я как выяснилось, после этого, я оказался серьёзно виноватым в сём происшествии.
Да…..
Да, шрайбикус.
Журналист.
Именно так. Именно так, а не иначе называла она меня.
Она, как в старину бы сказали, была небольшенька. Тёмненькая. Девчушка двадцати двух лет. Полина. Отличительное качество – очень помешанная на собственной гениальности. Особенно в обольщении мужчин. Наверное, в смысле «особенно» она была права.
–Так, вот тебе твои деньги и ты можешь купить мне сигареты! Тоненькие такие…С запахом розы.
Центр Минска. Проспект Скорины. Маленький сквер между Макдоналдсом, которого тогда ещё не было, и «ГУМ-ом». Она приехала отдать мне долги. Отдала. Отдала и стала крутить. Деньги ведь есть, сама отдала!
Мы закатились с ней в бар. Пивной. Уютный полуподвал в нижнем городе.
Всё было при ней: обалденные ноги, чувственные губы, глубочайшие озёра глаз, изящные руки, тоненькие длинные пальчики, да ещё к тому она была и успешна  в бизнесе. Всё выше сказанное, не про неё. Однако есть девушки, вроде как невзрачные, но классные. Это была она. И к тому же сексуальность с неё шла, прям - таки першила. Была б снегом, любого завалила. Я вдоволь наслушался, как в неё влюблялись богатые мужчины. Однако у всех был один серьёзный недостаток. Они и были отъявленными собственниками. Это для моей барышни такое отношение не подходило.
–А что тебя привлекает во мне?
–Ты хороший.
Да, для Анджей, или в переводе  с индийского (индийского?) «любимая богом», как окрестил её гуру, я был маленьким глупеньким гномом, выползшим из норы романтических лет. Там, в глубине горело большое сердце, с великой жаждой любить, и быть любимым, отдать всё за прекрасную даму, и встать перед ней на колено с отрубленной головой «лыцаря», также претендовавшего на её руку.…Она отдала бы мне свою руку, и ногу и всё к чему это всё крепится.
   После пива нам стало веселей. Горячий взгляд моей подруги, сказал: пей мой мальчик, из уст моих – козлёночком станешь. Точнее ты замечательный, и поэтому я позволяю тебе себя пьяненькую проводить. И я пошёл её провожать. До дому.  Из центра, до площади Казинца добраться не так уж близко. Потом приглашение «на чашку чая», превратилось в её руках в замечательный ужин.
   Мясо, нарезанное мелкими кубиками, салат из сладкого перца, сельдерея, базилика и фенхеля, гарнир из молодого картофеля с оливковым маслом и зелёным лучком, с морковкой предварительно обжаренный на сковородке. Сочный сыр с большими дырками, вкусно пахнущими душистыми приправами. (Я тебе тут подсыпала кое - чего, что кровь горячит…) Не помню чем она кормила, но было всего много и это много было сделано хорошо. Я, как настоящий мужчина, наевшись и напившись всего угощения, мог хотеть лишь одного – завалится спать…
Будущее всегда можно подредактировать в нужную сторону. Мамы, почему не было, она чисто случайно, уехала в деревню. Девушка осталась одна в квартире. Точнее уже не одна. Со спиртным. С «закуской» в виде меня. Только закуска об этом ещё тогда не подозревала.
Я,  как настоящий мужчина, наевшись и напившись, хотел лишь одного – завалиться спать…
    Однако у неё были другие планы. Хитро поведя разговор, она узнала, что я умею делать массаж.
–Ты же не откажешь девушке, – я услышал от моей барышни, – помассируй мою спину. У меня там соли.
Прошло много лет, а я до сих пор помню, как текла струя. Струя из моего…Первый и последний раз девстве6нного в её туалете…Перед Этим. Вот какая сказка. Сказка, которая вообще не сказка, а быль. Быль вовсе не быль, а память о происшедшем. Память о происшедшем сохранившаяся у меня. У её…У её, быть может, я был сотым или двух сотым. Только в «этом деле» я был вторым. Или первым, она тогда точно не смогла определить «палку» первенства. «Палку» за первенство дать.
…а я стал мужчиной.
Всё. Теперь этот номер не пройдёт. Сделать из мальчика мужчину больше не удастся никому. И мне соблазнить мальчишеством своим. По крайней мере, среди её знакомых.  Нет, я не думал о своей любимой. Просто любимая долго держала меня на поводке. Время пришло, и всё стало на свои места.
–Ты что, точно мальчик?
–Да,– ответил я, закрывая дверь охотницам за мальчиками из её подруг.
Она покурила, и сказала:
–Я тебя раздевать не буду.
И всё.
–Я только в туалет схожу, – ответил я.
И ничего. Только ощущение текущей струи в унитаз. Да, сейчас ему предстоит… Великий подвиг или сокрушительное поражение.
Первая женщина.
Потом мы с ней пару раз встретились и благополучно друг о друге забыли.
У «рыцаря ордена красной повязки», или «воина бесконечной любви» наступил период сексуального разврата. «Девочка на лето», « девочка на осень»,  «девушка зимы», «девушки весны»… 
Вторник.
Вечера. Вечера…Вечера, по осени. Вечера по осени у подъездов. Вечера по осени у подъездов всегда хороши. Они сидят и пьют пиво. Всегда по разному. Девочки и мальчик. Девочки и мальчики. Они ведут разговоры. Я вижу их задуманные или весёлые лица. Парень что-то рассказывает, размахивает руками. Вечер, в свете фонарей.
Две девушки в чёрном переходят дорогу, весело поигрывая ягодицами. Гордо постукивая каблучками в такт своим эмоциям.
Девушка, стучащая в дверь автобуса с подружкой: сезам откройся, я тоже хочу уехать с Романовской Слободы домой. Открыл первую дверь. Всё в обратном порядке. «Спасибо, большое!» водителю.
Вначале были две маленькие девчонки потом стучащая девушка, потом компании у подъезда. Всё так просто. Всё так сложно. Я сидящий за столом. Вспоминающий. Воспоминание закручивается в цепь событий.
Он – давай встретимся.
Я–давай!
Звонок. Она.
–У меня есть время…Давай…
Я перезваниваю своему другу и перекидываю встречу с ним на завтра.
 Девушка – это святое.
Я делаю драники. Драники из кабачков. Нет ничего лучше драников из кабачков сделанных моими руками. Меняю доллары в валютном пункте. Сегодня мы будем, есть курочку. Страха нет. Откуда такое бесстрашие? Ранее я так боялся, что не выживу. Что не найду работу. Что не смогу заплатить. Сейчас…Сейчас иное. Страха нет. Купил куриные крылышки. Приготовил. Жду.
    Она уникальный человек. В век мобильных технологий она, наверное, одна из немногих не имеет мобильного телефона. Жду. Жду. Её нет полчаса. Я уже определил, сколько она будет стоять в очереди. Девушка  в красных сапожках, красной курточке и чёрной чёлкой волос, вошла пятнадцать минут назад. Греюсь в «тамбуре» магазина. Вышла недавно.
Этот мир идущий ко мне. Обопёрся на стеклянную дверь внутри. Что не открывается. Мужчина подходит снаружи и дёргает её за ручку: раз, два…..
–Вот козёл!– шепчу  возмущённо я. Если б дверь открывалась, я, скорее всего, упал.
Жду.
Начинаю немного нервничать. «Она сказала, значит, придёт», говорю я сам себе. И был прав. И настроение поднялось.
–Извини, что опоздала…
–Я знаю. Я просто знаю, что ты ко мне придешь. И я ждал. И дождался. И очень счастлив.
И это действительно так.
Она тоже улыбается.
–Нам нужна, сметана для драников и майонез для курицы,– говорю.
Она исчезает в магазине. «Настеньке». Настеньке выросшей до «Рублевского». «Звене, в цепочке сети Рублёвский». В переводе с моего «Малиновский Рублёвский».
Закупились.
Мы идём домой.
–Прости меня,– говорю.
–Что такое?
–Ты знаешь, я не удержался и съел один хрустящий с золотой корочкой, и в то же время мягчайший драник. Она смеётся:
–Прощаю.
Женщина ничего не делает чего-то просто так. Ей чего-то от мужчины надо. После выпитой пол-литра «Криницы» и вскрытой железной банки «Туборг», отличного бельгийского пива, я понимаю, зачем она пришла.
–Ты бы мог меня защитить?
–Да, конечно.
–На прошлой неделе меня один мужчина насильно удержал у себя дома. Меня и одну из моих подружек. Это юрист, про которого я тебе рассказывала.
–Ты знаешь, я, что его что-то не припоминаю.
Эмоции её хлещут через край.
–Он пригласил меня домой, а потом силой удержал. Угрожал милицией, и так далее. Потом дал мне почитать рассказ пошлого содержания и стал буянить.
Буянить,– с некоторой задумчивостью в голосе переспрашиваю я.
–Да, буянить. На следующий день он долго извинялся за своё поведение,  но я не могу его простить!
–А в чём собственно дело?– не совсем понимая ситуацию, переспрашиваю я.
–В общем, он выпил водки с пивом, и его развезло. Он и раньше меня просил прийти с подругой, я чувствовала подвох, но такой… В общем, он разделся,  вытащил откуда-то искусственный член и захотел, чтобы его…Отимели. То есть он прыгал и танцевал в…В «спецодежде» гей мужиков перед моей подругой, а потом сказал, что заплатит ей деньги, если она будет смотреть, как он займётся сексом с другом. Или же пусть она сама заменит друга!
–Это как?– толком не врубился я.
–Как... как…Искусственным членом.
–Ну и что?
–Она его отимела. Как могла…Со злости. Мы ведь хотели домой пойти, а он не пустил.
–Хм-мм…
–Давай перцовку!
Я достал нашу любимую бутылочку украинской перцовки с мёдом. Удивительно, но эта девушка равнодушная к водке  с удовольствием «хлестала» украинские градусы.
–Я, ты ведь знаешь, немного украинка!
Я знаю, что в тебе много чувства единства с миром. С разными людьми и национальностями. С кем ты только не была схожа: точность и воля у тебя от немцев, в тебе черты француженки, течёт кровь русского народа, ты…Ты маленькая частица жизни вобравшая всё и от всего. И, самое главное, ты это понимаешь. Я знаю и подкладываю тебе очередную порцию «драников», точнее «кабачковиков», ещё слегка шипящих «пеной» масла на изящную тарелку с ярко-жёлтым цветком. (Я подготовился основательно).
–Ты знаешь, он до сих пор звонит мне, как ни в чём не бывало и предлагает замуж. Он не понял, что между нами всё кончено! (Как я обожаю такого рода фразы!) Эти женщины постоянно кого-то бросают, а потом являются на следующий день, как ни в чём не бывало. Я думаю, что это не та ситуация.)
–Да, – соглашаюсь я, ты ведь целый год с ним была знакома, а потом всё так неожиданно провалилось. Человека так сразу не узнаешь. Другое дело мы с тобой.
Я иду в другую комнату и включаю телевизор.
–Что-о... такое?!– встрепенулась она,– Зачем ты включил телевизор? Что за червячок тебя гложет, когда у меня…Небось футбол какой идёт?!!
–Не небось какой, а кубок «УЕФА»,– слегка обиженно поправляю я,– Наш «БАТэ» играет с НННН-м» клубом!
Её глаза говорят яснее ясного, что чёрствый, подлый, и вообще очень и очень нехороший человек, которому всё равно какие у её проблемы, он т. есть я только и думаю о сексе, пиве и футболе.
–Ты знаешь, ты разрешишь тебя угостить ещё ароматнейшим в мире кофе?– превращаясь в средневекового алхимика, пытаясь сделать горькую пилюлю сладкой, я.
Это – срабатывает. Она никогда не откажется от кофе, даже если принесу ей его на ночь в постель. Перефразируя Ницше, можно сказать, «идёшь к женщине – возьми кофе»*.
–Видишь, как можно поправить твоё настроение…Теперь можешь признать, что я гений! Хвали меня!
–Ну…таких гениев…
–Ну не гений, но человек с проблесками гениальности. Это как родинки.
–Пятно на лице,– злобствует она,– клякса!
–Нет, это родинка на интимном месте. Пусть не видно, но когда тайна приоткрыта, очень и очень заметно. Светит. Ярчит, как солнце в жаркий июльский полдень.
–Ну, ты и пошляк! Так, тебе минус второй,– говорит она. Первый минус был поставлен, когда я не смог сдержать смеха, когда она рассказывала о своём как выяснилось голубом друге.
Я вообще-то говорил образно. Я говорил о душе.  Сокровенном в моей душе... и, кстати, даже если б это и было так, то должны же быть при всех моих больших достоинствах, маленькие минусы,- парирую я,– В твоих минусах, я как королева в шелках. Точнее король. Только попадись тебе на глаз
, не удерёшь, не убежишь, не поспишь на свиданье в шапку…
Однако её негодование, должно пролиться на чью-то несчастную голову. Она снова ставит пластинку о подлом негодяе. Я думаю, что ему не раз икалось. Она снова простит меня о помощи. Я снова обещаю. Снова за что-то получаю минус и понимаю, что вечер потерян. Она сегодня будет злиться. А так как злые барышни мне не очень нравятся, я потихоньку поворачиваю разговор о завтрашнем утре. Она вспоминает, как трудно ей будет встать, и мы начинаем собираться. К ней домой. Провожательные церемонии – входят в программу.
* «Идёшь к женщине, возьми плётку! Ницше. «Избранное»
   Мы едем домой. Я кривляюсь и дурачусь. Я сплю на её плече.
Она стонет: какой ты ребёнок! Э-э…Не трогай мои колени, убери руку с плеча, не храпи в ухо…ну ты как мои девчата на работе показываешь язык!
–А это вирус такой,– объясняю я,– тебя он не затронул, а я заразился. Так что… Терпи.
Три сикушки, как принято у нас в Минске, в чёрных одеждах визжат и веселятся сзади.
–Вот видишь,– даже подростки смеются с тебя,– использует ситуацию моя подруга. – Нет, они просто весёлые. Вот отправлю домой одну барышню, и пойду с ними в загул. На всю оставшуюся ночь!
Мы доехали до Романовской Слободы.
Дошли  до её дома.
–Ты можешь спокойно доехать домой,– прощается она,– я думаю, ты тоже спать хочешь.
–Не, домой не пойду,– драконю её я. Пойду на всю ночь гулять, Я – король-королевич, царь-царевич, и могу делать что хочу. Могу завтра спать хоть двенадцати часов дня. Лелеять себя любимого в кроватке.
Она недовольно хмыкает.
Я целую её в щёчку. Потом в другую. Потом в первую и снова другую. А затем и третью. Ту, что находится между носом и подбородком.
–Желаю спокойной ночи и всего хорошего!
Я спускаюсь вниз по Романовской Слободе и вижу как две девчонки, смачно поигрывая ягодицами в такт перестуку каблучков, переходят на светофор. Девушка перестукивается с водителем автобуса на общечеловеческом языке – нет проблем, садись! Мальчик, сменивший папу или маму, рассказывает девочке увлекательную сказку на ночь. Только цель у него другая, родители рассказывали, что б дочка уснула, а он, чтобы нет. Бремя взрослого человека.  Король-королевич, здравствуй. Люби меня нежно и страстно. Я буду твоей королевой. Я сделаю богом. Тебя.
Ты не сказала мне так для меня.
Про меня.
Потом, кто-то. Потом кто-то, напишет. Особенно женщина-автобиографист. Она сделала его! Сделала великим человеком!
Рай.
Я.
Ты смотришь на меня снизу вверх. Как на бога. Я вхожу в эту жизнь Богом.
Я дома.
Придя, домой, я вспоминаю её слова.
–Пиво из банки нужно выпить. Хотя, кто пьет один, тот алкоголик.
–Да, но железную банку не закроешь…
–Придётся тебе её выпить,– соглашается она.
Я наливаю себе пива, выключаю на его донышке фонарик. Это действительно прекрасно. И всё отступает перед этой красотой. Я пишу эту главу и пью пиво «Туборг» почти полную литровую банку. На его дне остался глоток. Однако прежде чем его выпить, я напишу эту фразу:
–Минск – это город, где я ощущаю себя королём! Минск – это город, где живут короли, кто любит себя, кто верит в себя, и рад этой жизни!

 …ень третий.
 Среда. Утро.
–Кушать подано!
Когда это обращение прозвучало, не знаю, но с тех пор она звучит достаточно часто. И с тех пор…
…С тех пор мы узнаём друг о друге потрясающие факты.
На большой зелёной разделочной доске, два ярко красных помидора. Через минуту они порезаны на маленькие кусочки и сброшены на сковороду, где уже пыхтят и золотятся кусочки лука.
Открываю крышку чугунка, и оттуда взвивается, охватывая всю кухню запах вкусных ароматов. Рис, кабачок, немного мяса, приправы, соль. Завтрак холостяка.
 Двух.
–Я пришел!
 Это звонит он. Мой домофон не работает. Точнее работает, но в неправильном ритме. Точнее антиритме. Когда этот момент наступил, я не помню. Помню, когда я его схватил и едва- едва не припечатал в «любовном» самом страстном и единственном поцелуе с полом. Удержался. Но голос в трубке все также требовал Аню. Тогда я выключил человека. Одним нажатием большого пальца. Было три часа ночи, и я очень хотел спать. И кстати, это был не первый, кто жаждал услышать Петю, Ваню, Лену или просил открыть дверь в подъезд…Электрику, сантехнику или ещё кому. Иногда, в два часа ночи. Все, кто звонил в подъезд, попадали ко мне. И я сделал, то, что делают с надоедливой мухой. Вход в Рай стал, регламентирован – только по предварительному звонку. Мобильному.
Уже все отработано и вычерчено до мелочей. И это стало культом. Пляжные босоножки-тапочки на голую ногу, легкая накидка, спуск на лифте вниз, открытие входной двери…
Мы едем наверх.
Каждую неделю я спускаюсь вниз один, и каждую неделю я подымаюсь вдвоём вместе с ним наверх.
В этом процессе, я чувствую ритм.
Стиль жизни.
Пульс.
Пульс, который я всегда нащупываю на запястье своей левой руки.
   Батон, плюс бутылочка свойского вина. Таков порядок. Мы встретились.
Он, человек – спартанец. И всё это наложило свой отпечаток на него. Внешне, он достаточно красив, и хоть ему сорок два года, на вид можно дать не более тридцати, тридцати трёх лет. Целеустремлённая натура. Профиль лица узкий, высокий покатый лоб выдаёт сильную волю.
Я наехал на него жёстко и конкретно.
–Так, я не понял, в чём дело? Ты что решил стать моим личным петухом или соловьём? Я не понял!
–Гы-гы…
Есть ситуации, когда человеку «даёшь по голове» с программным удовольствием. Ты знаешь, что он проснулся с одной лишь мыслью. Отработка ударов. По телу и голове. Предчувствие будущего втыка. И, если ты понял это, ты даёшь человеку то, что он хочет.
Наверное, вы все знакомы с таким типом людей, а если не типом, но настроением. Он проснулся и решил осторожно всех побудить. Потом подумал. Потом, вспомнил, что человек обладает не только извилинами, не медведь в зимней спячке, поэтому и может в момант-момент стать очень злым. (Я такой крикливый, потому что чувствительная натура!)
 И он разработал план.
–Так, кому это не спится в рань глухую?
–Гы-гы…
Он послал СМС в семь с небольшим утра. И всё утро ждал. Ждал, когда я позвоню и вставлю. А он, в свою очередь, смиренно скажет, ну ты же знаешь, я тренировался…Я не умею отправлять СМС-ки, на ком же мне не тренироваться как на друге? Я же не позвонил…
–Я же не позвонил. Я же не идиот, какой. Просто другой мобильный телефон проверял.
Это – он.
 В этом весь он.
И это наша игра.
Игра, которая нравится обоим.
Мы познакомились с ним  четырнадцать лет назад, ходили вместе на лекции. Сдружились. Особенно, в последние полтора года. Сам он по профессии строитель, и поэтому когда с весны начинал работать, достаточно быстро выпрыгивал из финансового кризиса и долгов, которые как мясо на шашлык нашпиговывались за зиму. Лежать и смотреть телек. Учится чему-то. Двигаться. Раньше, перед эрой ДВД, много читал, эзотерическую литературу. Особенно внимательно – Карлоса Кастэнеду. Общение и киношные интересы притягивали нас друг к другу. «Фауст» с палкой колбасы и магазинным « овощным рагу» на разный лад в компании мужиков-строителей не привлекал его. С ним можно было поговорить на различные темы и получить ценное наблюдение и совет. Особенно нас сблизило то обстоятельство, когда он стал крестным отцом маленькой барышни. Её, совсем маленькую, свернувшуюся в комочек, и жалобно  мяукающую он привёз ко мне, и с тех пор «усато-хвостатое» созданьице живёт у меня.
Захарыч, как я его называю, главный поставщик дисков. Ждановичи, «поле чудес», как мы его называем, место действия. Сколько он мне их перетаскал, не счесть. Как ни удивительно, но он многогранная натура: он смотрит и боевики и фантастику, и индийские фильмы, и покупает познавательские. Однако диск, который он принёс сегодня, уникален. Такого не продают. Не продают просто так.
Женщины думают, что свадьба, это финал. Однако, на самом деле это только начало. И это было началом конца, или конец в его самом грустном виде. «Грустный вид» заключался в записи – на диске вовсю веселилась свадьба, в трёх частях. В кафе. Шикарнейшая. И это был первый признак. Первый признак, что жизнь с ней или с ним приказала долго жить.
–Я купил этот диск у средних лет женщины, – рассказывает мне Петрович.
– Что там? – спрашиваю.
Она мне – не знаю.
–Ну, я и купил эти диски (три) из-за коробок. Коробки чистые, без дисков в киоске стоят гораздо дороже.
В общем, мы  поделили «добычу» по-братски. Я оставил себе диски, из любопытства, а он забрал коробки.
Дорог много. Дороги разные. Судьбы разные, но…параллельные.
Наша жизнь с ним была удивительно похожа.  Похожа, как два зеркала, повернутые на сорок пять градусов и «видящие» нечто, но одновременно все-таки разные. Удивительно, но примерно в один и  тот же период  мы познакомились со своими кралями – Ольгами. И с тех пор, общаясь, мы узнаём друг о дуге потрясающие факты. Даже наши Ольги чем-то похожи. Одна любила Ален Делона, и вторая. Одна была неряха, не могла приготовить поесть, и также вторая. С тех пор, общаясь, друг с другом, мы узнаём друг о друге потрясающие факты. Обе были  очень сексуальны, чем и «взяли» наши мечты о женщине «Н»  на «абордаж». Оба мы сходили с ума по этим тёмноголовым и голубоглазым женщинам. Даже расставались мы примерно в одно и то же время и… Снова сходились с нами. Но ведь мы разные, хоть и очень похожи, в своём стремлении познать необычное, тайное и странное в жизни. Сегодня он особенно задумчив.
Я наливаю бокал вина, и роняю:
–Ты сегодня какой-то не такой.
–Ты понимаешь, говорит он, не могу избавиться от мысли. В пятнадцать лет, я убил змею. Просто так. Она даже не ядовитая была, а просто так из ребяческого лихачества взял и убил её. Она ещё с коронкой такой была на голове. Не знаю почему, но  уже прошло столько лет и вот…вот ударило.
–В том то и дело, нечего страдать, ели было так давно,– говорю я.
–НО почему меня так сегодня ударило?– не может понять мой друг.
–Не знаю…Слегка растерянно говорю я, но в любом случае это нужно забывать. Я в принципе, всё забыл, но сейчас вспомнил и уже не могу не понять!
Если ты будешь зацикливаться на прошлом, то не сможешь жить в настоящем! – веско отрубаю я.
–Ты понимаешь, говорит мне Пётр, раньше я гордился тем, что я убил змею. Я – герой. Теперь, сознание поменялось, и всё вспомнил. Не понимаю, почему, но я очень сожалею, что сделал!
–Вот…– поддерживаю его я,– ты почувствовал всё, ты сожалеешь, что сделал и…теперь тебе нужно, что-то такое сделать, чтобы…Просто ты сделал очень хорошее и очень плохое. Это, конечно, не оправдывает тебя, но ты смог внутренне стабилизироваться, сделать что-то хорошее!
Захар задумывается. Потом, немного выпив и поев, вспоминает:
–Через пару лет я спас другую змею. Её хотел убить дед, а её спас. Значит, как бы равновесие поддержал,– задумчиво размышляя как бы сам себе, говорит он, – но больше так делать не буду. Раньше я совершенно не пережил из-за этого. Даже гордился. Это я убил поганую змею! А теперь… прошло столько лет и меня ударило.
Мы поели. М выпили вино. Мы за беседой «брякнули» по чашечке хорошего наваристого чаю. Он ушёл, а я всё думал. Думал, как всё проявляется. Как странно бывает. Как устроена наша память и понимание происшедшего. Раньше я также бесцеремонно относился ко всему живому. Стравливал в «гладиаторских боях» муравьёв, ловил бабочек… теперь ко всему живому у меня трепетное отношение. Благоговение? Трудно сказать. Я также как и он переосмыслил своё существование. Пришёл к тому же что и он. И поразился удивительным перпетициям судьбы, сталкивающей друг с другом  людей.
Совсем недавно, я узнал, что он два года учился в посёлке Воложин. Учился два года. А я… А я два года там служил. И всё. Это я нечаянно узнал и, неизвестно что ещё, хотя мне кажется, что мы знаем, друг о друге всё, мне предстоит узнать.
Жизнь.
Жизнь есть ритм.
*«И кровь, как речка бежит, меж камней, сама бежит
 И сердце без меня само стучит».
Группа Пикник *«А может быть и не было меня».

Это было круче, чем визг счастливого поросёнка. Я даже слегка отстранил мобильник от уха.
–Давай, давай…Давай приезжай, –захлёбываясь от нетерпения и проглатывая слова, взмолился - запричитал он–я…я...я…я…
Золотые горы, шоколадные реки, серебряные берега и корабль из дуба с гармошкой из красных парусов ни с чем не сравнимы с теми обещаниями, посыпавшимися на меня из его уст. Я даже устал от них. Немного.
В общем, я согласился приехать и совершить обмен дисков, как это часто бывает у киноманов.
Троллейбус. Делать нечего. Смотрю в окно и по сторонам. Иногда в какой-то стороне можно найти что-то интересное. Это я нашёл слева от себя. Это было она. Она тоже сидела. Она была в платье рассыпавшимися до красиво выглядывающих ног  подсолнухах. С одной лишь разницей, на части из них сидели шмели, на других нет.
Но главное было не в этом. Я таких людей, вне зависимости от пола и возраста, расстреливал. Расстреливал, если они не едят чернику. Это ягода такая в дремучих белорусских лесах растёт. И её я бы…
Иногда люди, когда едут в транспорте, что-то читают. Обычно это женщины. И хоть, я знаю, что это неприлично и неправильно, они «садят» зрение, но на самом деле это прекрасно. Можно в эти минуты рассмотреть хорошенькую женщину, можно влезть глазом в её чтиво. И, иногда, найти что-то достаточно интересное.
И её я бы также расстрелял. А лучше накормил черникой. Её нужно выдавать всем читателям как презервативы озабоченным сексом. Впрочем, ей не нужно было ни одно, ни другое. Ей нужно было выдать всё вместе. Это была не женщина, это был мёд. Женщина-мёд, а я был мухой. Но так как я, образно говоря, был мухой с интеллектом, я понял я глянул немного мимо её и понял – о ней можно забыть.
Да, она была хорошенькая, но читала ещё более интересную вещь. Про кунцкамеру. В институте культуры. Кунцкамера, в словаре значит что миллион чудес ждёт того, кто оторвёт свою по…то есть проявит себя как любопытствующим до всего интересного человеком. Там было расписано как мужик пишет людей в обнаженном и одетом виде (сбруе) в разных позах, а также ангелов. Кроме этого, используя современные технологии создавать полных сил, а также вялых женщин-слизняков (есть, где разгуляться психоаналитику, или группам, толпе психоаналитиков. Авт.) а также богинь. В общем, скульптор, насколько понял, влюблялся, рисовал богинь, разочаровывался – женщин слизняков. Вот как рождаются таланты, подумал я. Но вслух сказал:
– Круто.
Девушка осмотрела меня, улыбнулась и стала с каким-то особым рвением читать статейку. « Его творения нашли горячий отклик в душах людей в Европе. Кстати, его «грань таланта» этим не ограничилась. Он также…»
Тут я понял, что что-то не так. Я поднял глаза и чуть не ослеп. Голубое сияние прекрасных глаз заполнило мой мозг, пнув ногой под попу все прочие образы.
–Вы выходите?
–Д-д-да, то есть...э-э-э…то есть нет. То есть… Да!
–Да?
–Да. Но на следующей остановке.
Я как-то непроизвольно покраснел.
–Тогда пропустите, я хочу выйти.
–А-а…Хорошо, – поднимая тело с сиденья, пошевелил губами я. И уже не садился. Следующая остановка была моя.
 Меня он уже встречал.
О мне сказал, что он меня так ждал, так ждал….Поэтому партизанскими тропами, между дворов, он быстренько повёл меня к себе.
Пришли к нему домой.
Звучный голос, привёл меня в комнату.
 Комната была на удивление мала. Или, может быть, это народу было в ней много. Однако первое, что бросилось в глаза – он, небольшой упитанный кабанчик едва ли не в обнимку лежавший меж двух женщин, на широком диване. Артюха. Одна из них была молода и красива, вторая, с плямбами и блямбами усталости на лице, и полубеззубым ртом, среди которых ярко выделялся один – золотой. Однако не менее сочная, колоритная картина ждала меня  и слева. Худющий, голый до пояса, я видел только его спину, мужчина восседал на небольшой табуретке с кривыми ножками и потягивал из огромного, стильного, высокого бокала пиво. Мочил, довольно хмыкая монстров в невероятном множестве расплодившихся внутри компьютера. Его лысая голова лунными бликами поблескивала в свете лампы.
–Хм-м…¬услышал я сзади, и, обернувшись, увидел ещё более полного, чем Артюха парня. Тот неназойливо, но потихоньку стал проталкивать меня внутрь комнаты. Объёмы этого пятнадцатилетнего «кумпячка», подвигли меня на поиск свободного места. Сделать это было достаточно просто, так как между диваном и секцией, на которой возвышался хороший современный телек был лишь один свободный пятачок свободного пространства. Если быть точнее, уголок дивана, и устроился на нём.
Однако мечта, что я спокойно на нём посижу так и осталась мечтой. На меня тут же взгромоздился большущий лохматый пёс Чапи, и затеребил мои брюки лапами.
Я покраснел и тут же попытался объяснить ситуацию:
–У меня кошка…дома живёт.
Не бойся, он тебя за гамбургер не принял!– попытался ободрить меня Артюх, но это меня не успокоило в обратном направлении. Собака настойчиво всовала свою морду в моё лицо.
Ты ему понравился. Хэ!– довольно глядя на меня, и потирая от удовольствия руки Артюха, – теперь всё – любовь до колбасы. Или пока он не нажрётся! Ситуацию объяснила мама Артюхи:
–Ты гладил пёсика?
–Ну да,¬– растерянно и не понимая, какой ещё сюрприз мне грозит,– ответил я
–Ну теперь он от тебя не отстанет! Он ко всем  лезет, кто его гладит!
И это было действительно так. Лохматая псина не отставала от меня весь вечер. ¬Но я терпел, информационная жажда была более сильной чем временные физические неудобства. Я ждал, когда решится моя главная проблема. Ситуация была достаточно интересной. Некоторых из Героев я уже знал. Точнее не некоторых, а всех кроме маленькой, рыжей, и достаточно симпатичной бабёнки, которую Артюха почти незаметно стал поглаживать по бедру в разузористой колготке.
–Ты давай освобождай компьютер,– попросил - потребовал Артюх. Однако мужчина, а точнее муж этой женщины с золотым зубом и одновременно мамы Артюха чётко отправил моего друга очень далеко. Не стесняясь в выражениях. Мне такие отношения были достаточно внове. И несколько непривычны.
–Ну, компьютер так нужен,– опять заныл Артюха, поглаживая вторую ножку прелестницы. Я сглотнул слюну и откровенно позавидовал малому, как его называл. Однако, напрягши волю, я «попытался забыть о неправильных мыслях и найти нужные слова» однако ничего путного и даже  путного решил не говорить, предоставив решать возникшую ситуацию Игрокам более привилегированным в этой комнате.
Компьютер был действительно нужен. Очень. Я принёс Артюхе остаток-продолжение сериала, над которым тот прямо таки млел. Как потом метко заметила его мама «три дня протирал глаза о телевизор, чем задрал всех остальных». Меня, кроме собаки, слегка нервировала прыгающая туша, по другому не скажешь, друга-товарища-сокомнатника, который также жаждал дабы Артюха нечто ему запивал.
–Ну слушай, действительно очень нужен комп,– снова запел грустную, если сравнить её с цветом, то серо-чёрную песню Артюха.
Его снова послали. Опять далеко. Судя по выразительной интонации, гораздо дальше чем ранее. Однако Артюша, как и в прошлый раз, никуда не пошел, лишь только рука, скользившая по ножке девушки, задвигалась ещё более активно. Видно произошёл выброс адреналина, и он направил его работу в другую сторону.
–А вы включите ему канал про животных,– вступила в бой тяжёлая артиллерия в виде мамы Артюхи,– он тогда быстро успокаивается.
Однако, «успокоительное средство», на этот раз не сработало, как нужно, только монстры завопили сильнее, не поняв причины гнева Бога-освободителя от нечисти, не знающей что она нечисть, рассыпаясь в кровавые кляксы более часто. Но мама была опытный стратег. Она знала слабые точки мужика. Воля и настойчивость сделали своё дело. Мужчина, не выдержав, наконец, свалил с компьютерного кресла. Как выяснилось, надолго.
–Его геморрой замучил,– прокомментировала всезнающая маман,¬– пришёл, а это место болит. Помчался в аптеку, купил каких-то свечей и сейчас вставляет их в туалете!
Артюха, наконец, с тяжким стоном нового характера всунул диск в дисковод.
–Ух, как долго перекачивается, кажется, так бы взял и подтолкнул!
Тут появился в комнате ещё один человек. Как я правильно сообразил, это был очередной их квартирант. Он то и прояснил витавший вопрос о девушке, назвав её имя, зародив во мне смутные подозрения. Потом, шагая вместе с Артюхом за сигаретами, они оправдались на все сто и моё желание, начавшее «распускаться, как цветок под лучами солнца» быстренько улетучилось.
Анна, дочь от первого брака мужа матери Артюхи. Кстати, соседа, который живёт этажом выше. В общем, мама с Вовчиком, Артюх с Анной сошлись Правда у Анны, как потом выяснилось, был ещё хахаль. Потом даже один из квартирантов ходил в её любовниках. А может, и не один. Как выразился Артюх – «это у них очень-очень серьёзно». Очень серьёзные отношения были, насколько я понял не очень долгими. В общем…А ведь…когда я сидел в комнатушке, когда она меня осматривала я точно не мог понять, или я маньяк-озабоченный или она меня уже раздела догола и попробовала. Знаете, как  барышня, пришедшая в знакомый бар, увидевшая новый коктейль и решившая узнать его вкус. Смач-но! Нет-нет тьфу! Какая гадость!
Да, она мне не подходила, поэтому мы с Артюхой придя с сигаретным запасом, отработали обязательную программу, обменялись фильмами и дружески пожали друг другу руки. Подумав: «Ну, наконец-то он свалил!», «наконец-то я свалил отседа!» с облегчением вздохнули. Только жалобный собачий лай, взгрустнувшей собачки донёсся мне вслед грустным прощанием.
Я окунулся в непарное молоко тёплого вечера, и отправился домой.
Вечер.
 Я дома. Я пью зелёный чай на ночь. Но самое главное не это. Самое главное ко мне пришло это. Я очень хотел этого и боялся, что так оно не появится. Не появится, так приятное – это «ощущение шлёпанца на лысой ступне ноги». Ощущение бесконечного счастья жизни без забот и хлопот, когда есть в жизни одна цель – быть счастливым и радоваться бытию. Бытие моё… Это чувство захватывает-обволакивает меня целиком и полностью. Целиком и полностью, как женская сущность мужскую. В момент глубокого контакта.
«И рвутся струны сами собой…
а может быть не было меня…
скажи…»*
Я люблю тебя.
Мой город, как я люблю тебя! Хотя…
Кто такой я?
Я, это этот маленький город в этом городе большом.
Минск!
Я люблю себя.
 
Д.нь четвёртый.
Четверг. Перед утром.
Я иду, опасливо нащупывая в воздухе устойчивую точку. Я иду, шаг за шагом вверх. Мне странна природа сего явления, но я ставлю ноги и счастлив сему моменту. Я иду и несу тебя на руках. Ты лучшая! Ты самая прекрасная. Ты самая замечательная! Ты лучше лучших всех. Ты и я. Мы вместе подымаемся вверх. Я не понимаю природы сего явления. Я делаю ещё шаг, и лечу вниз. Внизу земля. Земля очень быстро приближае6тся. Я падаю, а неё и…просыпаюсь. Мне трудно понять, хорошо это или плохо.
Я открыл глаза и понял, что мне не жить. Мне счастье пить, глядя, в любимые глаза, на полные уста и бездумно летать мыслью. Мыслью, которой нет. Я понял это и включил компьютер. Там, в особой папке у меня были фото. Фотографии Её. Открыл папку «Любимые фото». Включил музыку. Взглянул на часы. На часах было три. Три часа ночи. Я усмехнулся пришедшей мысли «и в ночи иногда восходит солнце». Убавил, до минимума звук «Калинов (а) Мост (а)» и погрузил тело в мягкую постель.
Невидимые грани технологии счастливого человека – направить мысль в нужное русло. Чтобы получилось хорошее пиво, нужно предварительно сварить сусло и подобрать качественный набор исходных продуктов.
Просмотрщик файлов, мне показывал её. В разные моменты жизни. Разную. В профиль, в анфас, стоящую, играющую по приколу в песочнице, сидящую на моём унитазе в дупель пьяную, и сложившую свою голову в самые необыкновенно-потрясающие ладони в мире.
Я знал – это надолго. Заунывные песни что исполнял «Калинов мост» проникали, вглубь помогая сердцу грустить и радоваться одновременно.
Она. Это она. Моя память возвращалась ко времени…
 Пожалуйста.
Это был ключ. Ключ от дверей. Дверей, где хранилось для нас тёплое «хорошо». И, иногда, улыбка. Правда она пользовалась этим чаще, но ведь она на то она и женщина. То есть девушка. Моя система «мужчина плюс» измерялась всеми известными манометрами, дифманометрами и термометрами.
Дыши.
Мы лежим с ней.
Мы одеты.
Мы приткнулись друг к другу едва-едва.
Девушка, кем ты станешь завтра?
Кому ты будешь готовить блины с мясом?
Кому возложишь корону «счастливец» и ляжешь рядом?
Я никогда не думаю об этом. Я думаю с ней только о ней. Глубоко дышу «животом».   
–Откуда ты всё знаешь?– спрашивает она.
–Кто научил тебя дышать? – смотрит она на меня раскосыми глазами.
–Дыши,– шепчу.
Втягиваю в себя воздух, переполняя лёгкие.
Выдыхаю максимально.
Выдыхиваю всё до конца. Хватаю губами кусочек воздуха.
Потом…потом быстро и резко выдыхаю.
Земля вращается. Молекулы при вдохе-выдохе друг с другом братаются. Мы увидим Звёзды.
Мы ляжем на землю.
Обнимемся. Трава «обнимет» нас. Муравьи «возлюбят наши тела.
Всё будет хорошо. Хорошо, когда будет ещё лучше. Лучше бывает, когда живёшь этим лучше.
Наши руки сплетены друг с другом. Сердца наши колотятся о грудную клетку. Свою. Чужую. Точнее не сердца, а большое сердце.
Солнце.
Одно.
В одной груди на две головы.
Серденько.
Слова – жалкая попытка человечества передать. Пересказать и осмыслить. Осмыслить те несказуемые ощущенья.
Нас трясёт.
Непонятные вихри рассыпал момент по телу.
Жизни, что ты придумала. Более сильной, чем любовь. Для повышения качества счастья?
Я слушаю песню «Милая моя» любимой группы о своей любимой.
*«Милая моя, прости меня
милая моя, поверь в меня
милая моя, встречай меня
……………………………».
Мир танцует на кончике твоего высунутого наружу языка.
…И моего тоже!!!

 Четверг. Утро.
Мой дом. Мой дом это музыка и свет. Дом, где царственной поступью идёт королева Весна.
Радостно.
Утро.
Утро выходного дня. Можно выпить кофе, съесть яблоко, и постоять на балконе, бездумно глядя, как со всех сторон идут люди к храму. Точнее не маленькие люди. Дети. Дети идут в школу. Сонные. Или энергичные.
Попить кофе, съесть яблоко. Подумать о будущем дне.
Куда?
Молодость, это ряд неудовлетворённых стремлений. Система потуг, в принципе беспорядочных, но достаточных, но достаточно целенаправленных. Был четверг, и потому, я решил …устроить банно-стаканый день.
Я набрал номер.
Трубку подняли.
В трубке ответили.
И этот свет был…
Моя мечта пройтись по Минску в трусах и ластах по проспекту.
Собаки на роликах с детишками на шеях, огурец, сражающийся с огурцом против другого огурца на коне-помидоре. Перцы, танцующие в одеждах девятнадцатого века.
–Леди перцовинка, разрешите пригласить вас на танец перцовинка.
–Я, господин перецпёр-пёр, уже вообще-то замужем, за перцовичем сладким…
–Дык, я ж чуть-чуть…перца в жизни чуть-чуть заперчить…
–Ну, если только… только один… чуть-чуть…Танец. Если вы так хотите.
Хачу, хачу, и ещё больше хачу! Я вас заперчу и проперчу в танце.
–Да-а?...
*Группа «Калинов мост»  песня «Милая моя»
–Да! Да, я запорчу самую обалденную перчинку в мире!
–Что?!!.!
А также луковицы в скафандрах, выстроившиеся на старте перед полётом на луну.
Молодость. Всего сразу. Встреча была намечена на семь часов. Он работал..
Теперь выпив чашку кофе, и съев яблоко, я подумал. Потом ещё раз подумал. Потом ко мне пришла мысль. Гениальная. (От имени «Гена.» Авт.) Я подумал…(а я не подумал, и у меня родилась дочь! Из анекдота. Авт.). Я решил поехать… Есть кафе в городе Минске, которое не обозначено ни на одной карте мира. И не только мира, и Беларуси. Не обозначено оно даже на карте Столицы. Это кафе для избранных. Там собираются друзья. Это кафе «У Паши». Там есть дин повар, бармен, официант, определённый «штат» для «Развлекательно-философских программ» Всё это воплощается в одном лице, моём друге Паше.
Меню кафе: сосиски или сардельки с макаронами, реже с гречкой. Иногда бывает, суп или бутерброды. Однако самое центральное – это кофе. Кофе приготовленное очень вкусно. Но самое главное «блюдо» – это доброжелательность сочащаяся с этого человека.
Я позвонил.
Получил добро и стал собираться в путь.
(Кстати, эту рукописную страничку я обозначил «Эль-5». Если вы не получили нужного ощущения, перечитайте страничку ещё раз. Шучу. Хотя, как говорят, в каждой шутке есть доля… «истины, которая где-то рядом»*)
 «…И рёбер больше там, у тыльной батареи
в подъёздах,
                чем у дам…»*
Скользнуло и зацепило. В трясущемся и «рогатом», по пути к другу
, я и моя шоколадная извилина изогнулась в кошачьих потягушечках. Хитро посмотрела зелёным  глазом, торчащим между ухом и усатенькой мордочкой, и расстреляла меня в упор. Из нагана. Потом из охотничьего ружья, двустволки. Потом из пулемёта.
Баня.
Это место, где жарко, мокро и холодно.
В последнем случае, если есть бочка с холодной или ледяной водой. Однако у меня она вызывала ещё ассоциации.
Баня…
Он был обыкновенным парнем. Ничем не отличавшемся от других. Худой и лысый. Не знаю, не помню, кто подошёл друг к другу, но мы сдружились. С тех пор, баня, стала нашим постоянным местом встреч. На целых три года. Потом, как-то связь оборвалась. Наши пути разошлись. Потом…
Минск, город маленький. Нам судьба уготовила встречу.
–Давай, восстановим дружбу? – спросил-предложил он.
–Конечно!– с энтузиазмом воспринял я.
Два корабля прибыли в порт. Одному он приходился домом. Другому, он был незнаком. На «борту» корабля была бутылка водки и таблетки «тик-так». Кто не пробовал, кто не слышал, тот прочитал о них сейчас.
Конечно, я сразу не прочувствовал. Однако, потом, анализируя, я понял, что смутило меня в его комнате. Её то и комнатой было трудно назвать. Это была Берлога.
*Из сериала «Секретные материалы».
*Бродский «Пятая годовщина».
Небольшая, три на девять, очень похожая на сегодняшние кухоньки, она была «обклеена» ковриками. Ковры тёмно-бардовые, плюс чёрная мебель. «Необычно», помню, подумал я тогда. Однако ведь каждый живет, как  хочет, и приспособился жить так, как ему удобно. Хорошо жить не там, где нас нет, а там, где ты удачно устроился. Парень, как я затем узнал, занимался частным бизнесом, возил музыкальную аппаратуру, куда-то её сдавал на реализацию или продавал. Меня это не интересовало.  Просто он, показывая, что не лыком шит, открыл чёрную тумбу, откуда на меня глянуло рыло музыкальной машины.  Демонстрируя её возможности, не заставила себя ждать. Тогда то я и понял, почему стены покрыты шкурой-одеждой. Для изоляции. Но дальше, больше. Музыка гремела-грохотала. Водка пилась, «тик-так» – уменьшалась, мы пьянели.
Этот ход был ещё более неожиданным. Он начал показывать, как можно уменьшить свет. Тут и настал момент (наступил?) час Х. Час Z. Час просьб. В общем, он оказался голубым. Пока я туго соображал, сезон просьб просто прошел. Пришёл горячий, сексуально озабоченный мужичонка, с плохо выструганными мозгами и языком поганым, как вкусное яблоко, оккупированное червяками. Товарищ, неправильно истолковав моё молчание, перешел к решительным действиям. Решительные действия, бабахнули по нему не менее решительными действиями другой стороны. Крайне не заинтересованными в сём процессе. Я помню, как сшиб его ударом ноги, и он смачным скрипом кровати смешанным со счастливым воплем приветствовал это действо. Наверное, неправильно его истолковал.  Потом так же вопил, только совершенно по иному поводу. Я жесточайшим образом прошёлся локтями по его рёбрам. Бил жестоко, не знаю, почему и, не совсем понимая за что. Видно тайные пружины распружинились в агрессивные действия, и…в общем,  как-то выбравшись из берлоги, я бежал по тёмным улицам….вспомнил про забытую – потерянную шапку и решил не возвращаться. Подумал, что может с ней сделать этот извращенец, вернулся.
Он открыл дверь.
–О! Ты вернулся!– опупело лупая глазами и, поправляя трусы, воскликнул он,– но теперь мы будем заниматься сексом втроём! Я вызвал Васю! Своего любимого маль…Ай! О-ооо-ох!!!
Очередная порция ударов. Он свалился на пол и, имитируя извивающуюся змеюку начал отползать куда-то в глубь квартиры. Видно он понял – я пришёл не осуществлять его розовые мечты о голубом счастье двух однополых человеков. Я же схватив свою шапку, развернулся, и помчался домой.
–Ах, вот почему ты не хотел пойти с нами в баню!– посмеялся один из моих друзей, когда я рассказал ему эту историю.
Люди разные. Хороший человек может быть сверху. Щука, потерявшая нечто, мнит какая она замечательная охотница. Поймав рыбку, а на самом деле блесну-рыбку с острыми крючками, вытаскивается в воздушное пространство на щучью уху. Или заливную щуку с печёнкой. Рыбак рыбаку рознь в своём поварском искусстве.
Это была, как потом выяснилось не первая моя встреча с представителями,  жаждущими не противоположного пола.
Я чуть не проглотил сигарету.
–Да ты что? Ты…Ты ошибся. Как…Если полезешь – в пачу получишь.
Растерянность и разочарование читалось на его лице. Наверное, не меньшее удивление читалось и на моём.
–Ясно,– выдавил из себя он.
Он был длинный и худой. Подружились мы почти сразу. Наверное, каждый, из нас приходя на новое место, ищет друзей. Он как-то нашёлся сам собой. Редакция, с достаточно многочисленным коллективом, можно сказать, поставила «связку» и я вписался в редакционно-производственный процесс. Он всячески помогал мне. Угощал кофе. Естественно и у меня появилась к нему симпатия и тут…
Редакционная вечеринка. Выпили. Пошли покурить. Общаемся. И его неожиданное предложение…
–Стань моей любимой.
–Ч-чаво?!!!
–Ну, я вижу, что ты давно меня хочешь. Как мужик мужика. Поехали ко мне…
Я поперхнулся от дыма:
–Ты что считаешь, что я подхожу на роль твоей бабы?!!! Я всегда был мужиком!
–Ну, я не против…стать твоей женщиной…Я люблю, когда меня берут в позе сзади…
Я чуть не проглотил сигарету. Сигарету, с её светом маяка в затухающем общении. «Свет» от неожиданности я потушил о свои пальцы, заодно разрушив его чаяния «О великом романе ползания раком, в любовном экстазе».
Больше я с ним не общался.   
Сделал выводы – если мужчина ко мне хорошо относится, нужно быть осторожным.
Я прибывал на место, поэтому сделал своё любимое упражнение. Представил экран монитора. Нажал на файл по имени воспоминание и скинул его в корзину. Нажал мышкой – очистить. Вышел из троллейбуса, и пошёл на встречу с другом.
   Я пришел, и он мне сразу заехал в лоб:
– Боги не спят, они приносят сюрпризы!
И на моё удивлённо вытянувшееся лицо пояснил:
–Ко мне приехала дочка.
Как в подтверждение его слов с кухни донёсся нежный женский голосочек:
 –Пап, кто пришёл?
Вскоре я увидел и саму обладательницу нежного голоса. Вживую она была немного не такая, какой я её видел несколько месяцев назад на фото.
Это было небольшое худенькое созданьице лет восемнадцати уже приобщившееся к папиному кофе.
Окинув вскользь меня взглядом, она набросилась на моего друга:
–Ну, папуля, я ведь всегда была папиной дочкой! Ты ведь всегда у меня лучший. Ты такой у меня классный  хороший…
 Папаша, строгий и непреклонный, в конце концов, сдался, его губы пробила лёгкая улыбка.
Выжав не только улыбку, но и определённое количество соков с папаши, Маша пошла в коридор за своей помадой.
–Ты знаешь, какая машина мне больше всего нравится?– намазывая губки краснющей, а также ещё более краснеющей при смущении помадой, закинула вопросик в уши папы.
–Какая?
Она называет. Эту марку я слышу впервые. Однако папа и дочка на полном серьёзе обсуждают все достоинства и недостатки четырехколесной железяки, совсем как древний покупатель раньше покупал коня: грива у него такая, копыта хороши, зад…такое чувство, будто они стоят перед машиной продавцом и сейчас, если придут к консенсусу, выложат за её бабки.
Однако они быстренько переключаются на другую тему. Точнее она.
–Па-а, ну ты мне кофе…Как пожалел. Сделай ещё!
«И видел я, как бездна океана
извергла в мир голодных спрутов рать:»*
Пришла на ум стихотворная мне строка, и от себя я продолжил:
«Что-то попить или пожр…покушать!»
Моя культура стоила мне рифмы.
«Ни стал я бандюгой, а поэтом…»*
Скрипя и кряхтя, всеми частями грудной клетки, гоняющими воздух туда-сюда, папа приступает к «сварганиванию» дочурке новой порции кофе попутно наливая мне суп.
–Ха!– ловит-сдаёт она его,– а как же борщ?!
–Я сделал два супа.
Супец мне супец ему? У ты какой! Мой папаня – крутой поварёшка!
–Мяу!
Это третий «человек» в доме. Правда, с хвостом и усами.
–А ты чего явилась?– недовольно урчит папа-друг-повар,– брысь отсюда.
Но «мой паспорт – усы и хвост!» или Маркиза, снова заявляет:
–Мяу-у-у!
…и он сдаётся.
А она получает оргазм.
Оргазм от любви к животным.
*Из поэмы «Левиафан» Максимилиана Волошина.
*Из ненаписанной поэмы «Часть» Николая Василевского.
Это она. Она настоящая женщина! Она хватает кошку и обнимает и тискает:
– Какая хорошая киска!
Сколько раз я слышал это из женских уст.
– Какая хорошая киска!
Сколько раз я слышал это из мужских уст.
– Какая хорошая киска!
Звучание одно – смысл иной.
Какие же мы все-таки одинаково-разные!
Он с очередной порцией кряхтения и пыхтения лезет в шкапчик, достаёт кошачью консерву, выкладывает на тарелочку и вставляет в микроволновку.
–Корми вас всех…
Мы, Катей в один голос хвалим, какой он замечательный повар в перерывах между похлёбыванием кофе и рассольника.
Может и нам еще, что потом перепадет. Ну не сейчас, так в будущем.
Я дабы не отстать от жизни рассказываю, как моя девушка предупредила:
Порвёшь колготки – убью! Могу предоставить выбор как: повешение, резка шеи чем-нибудь острым…
В то время, моей кошечке было несколько месяцев. Она, по – детски стала охотиться за колготками.
– Она порвёт тебе колготки,– счёл своим долгом предупредить её я.
Моя барышня, глянув сверху вниз на кису, бросила:
– Кошке можно!
Это я снова о любви. Женской. Женской и общечеловеческой вне зависимости, есть у тебя хвост или нет.
Именно тогда я стал осознавать различие любви женщины к кошке и мужчине.
Отдав дань кошке, Катя занялась телефоном.
–Блин, не разберёшься в нём…Напичкали непонятно чем!– раздосадовано говорит Маша.
–Не надо было такой навороченный покупать,– говорю,– телефон нужен для связи, а не для того чтобы фотографировать, служить холодильником, и как бонус туалетной бумагой… ой, извини, гигиенической салфеткой для носа.
– Да, ничего. Я его использую как телефон и прокладки олвайс плюс!
Я застываю с раскрытым ртом и ложкой супа остановившейся где-то посередине между тарелкой и губами.
– Хм,– осуждающе вставляет своё «слово» папа,– Маша…
– Да, пошутила я! – выплёскивает на нас эмоции Катя,– этот телефон достался мне нечаянно! И то, потому что у меня был…Доисторический аппарат! Просто я зашла в один бар, ты же знаешь, я иногда хочу…Изучаю барную, бурную, гарную историю и развитие Минска и…В общем, там был парень. Я с ним познакомилась. Он меня увидел и подъехал. А ты ведь знаешь, я девушка умная  и его очаровала. Правда, он немного пьяный был. Немного от спиртного и много от меня.  В общем, его немного шатало. Он как увидел меня, точнее мой телефон так и проникся. Так проникся, что предложил поменяться. Я согласилась. Мы махнулись. Он, правда, хотел продолжить знакомство и предложил поменяться номерами. Он мне дал свой, а я ему левый. То есть номер женщины, которой не существует, а если и существует, то это не я. Вы поняли?! О!!! Дозвонилась наконец-то! (нам) (в трубку) Алексей, ну скоро ты приедешь?! Я тебя уже заждалась! Мы с Пашей зашлись от смеха. Ложка супа снова вернулась в тарелку. И тут…
   «После того, как меня изготовили, я долго парила в пространстве. Весь суп был уже съеден, а я всё дефилировала между тарелкой  с голым пузом и ртом этого типа. Он всё никак из-за резковатых выдыханий не мог отправить меня в увлекательное путешествие по желудку. В этом, я думаю, заложен огромнейший космический смысл. Я не могу сказать…»
   Да, рассуждения ложки супа не смогли быть продолжены. После второй попытки, на третий, я отправил её в рот.
Катя, дождавшаяся своего друга, улетела, и я получил своё главное «блюдо», которое ждал всю свою встречу.
 Спокойствие воцарилось в доме.
   Паша лениво закурил сигарету и уставился в окно.
– Вот наглая девка! – с некоторой долей удовлетворённости охарактеризовал он её.
– Теперь многие такие,– поддакнул я.
Мы ведь все знаем, что самая большая мечта молока, разлиться в реку, и не найти берега. А если, все-таки  он и есть, залить отвлёкшемуся повару всю плиту. И всё из-за чего? Из-за общения. Все ищут вечный двигатель, но не могут посмотреть под ноги. Наше общение – это вечный моторчик, движущий миром.
– У меня был такой случай, – рассказывает Паша. Сижу один раз на даче. Делать нечего. Думаю, можно попить пивка. А ведь ты знаешь, у меня нога болит. Что делают в этом случае? Решил я отправить за ним гонца. Им я выбрал одного мужика. По совместительству – соседа. Подошёл. Дал хорошие деньги, сдачи вернёшь, и сижу дома. Я со своей ногой сходил, точнее, проковылял быстрее туда-обратно быстрее.  Но такой был мой сосед. Он, как выяснилось, был не сосед, а зараза. Натуральная. Точнее пьяная. Я решил зайти к нему, через некоторое время и что же я вижу? Сосед, Вася, накупил пива, ещё много еды и квасит. Ест и пьёт. Что делать с таким подлецом? Я ему и накостылял. Я ведь боксёр, пусть и бывший. Перчатки, ты сам видел, у меня в коридоре висят. Насчёлкал в области лица. Что б соображал следующий раз правильно. А потом… Потом пришла его сестрица и насчёлкала мне. Тоже по извилинам.  Правда по-женски. Сам, ты наверное понял, извращённым образом. Догадайся как?
– Как? – похлёбывая кофе, вопрошаю я.
– Милицию вызвала. В общем, попал я. Сняли с него отпечатки моих кулаков, а мне выставили счёт.
Меня раздирает невольный смех.
– Ну, и как ты?
– Как как…Никак! Думаю, как - то решим этот вопрос!
–Я ничем помочь не могу,– допивая кофе, говорю я, но я уверен, всё ты как-нибудь решишь. Кстати, по пьяни, чем пьянее тем, проще, иногда, проблемы решаются. Один из моих начальников пил в соседнем кабине. Приходит  в свой офис, а из его факса лезет бумага, мол, де мы самые классные, цены у нас хорошие, купите нас. Не помню, что они предлагали. Однако предлагали они свои услуги достаточно часто. И так же достаточно часто он отказывал им. Факс же у него был настроен так, что пока он своим начальницким пальчиком не нажмёт кнопочку, никаких вестей от всякого рода предлагателей не увидит на факсовой бумаге. А эти, «жуки», гении технической мысли сделали так, что хочешь, не хочешь, нажимай, не нажимай кнопочку, но бумажку получишь. Как увидел всё это вредоносное действо мой начальник, как вскипела в нём его горячая хохляцкая кровушка, приперчённая водочкой да остренькими приправами. Взыграла. Не на шутку взыграла. Он поднял  трубку. В трубке ответила:  да». Серёга подул в подол юбки трубки, и решительно сказал: «возьмите ручку и бумагу, взяли?!» Наверное, в трубке сказали «да». Он продолжил свой отпор монгольским амбициям на его душевное спокойствие товарищам, что нам не товарищи. «Так вот, на Нн-ный номер, не высылать никаких факсов! Ясно!!!» Наверное, на другом конце провода поняли. Уже теперь ничего не шлют. Иногда нужно быть более жёстким.
Мы посмеялись.
 – Ну, да ладно…Я засиделся. Пойду. Пора мне
. Я быстренько собираюсь и уезжаю домой. Баня, дело серьёзное для каждого мужчины, нужно хорошо к нему подготовиться.
Придя, домой я понял, что что-то не так. Я долго не мог понять, что не так: голод пришедшего с города мужчины боролся с чувством неуютности в доме. Быстренько, минута, «вскипятив» кусочки сала в микроволновке., я понял, в чём дело. Запах. Запах. Запах оформившийся в облачко неприятных вдыханий. Вдохни повнимательней, читай поглубже, получишь результат. Зона захвата и уничтожения мною была чётко определена – между маленькой или тёмной комнаткой и кухней. Поэтому поиск был недолгим. Явное, сразу же бросилось мне в нос и глаза. Явление распотрошённого микроорганизмами средних размеров кабачка, предстало перед глазами. Пришлось быстренько наводить порядок. Часть жидкого тела ушла в унитаз, а более твёрдая обосновалась мусорном пакете. Влажная тряпка завершила действие. Потом… Потом я совершил ритмичное действие хорошего настроения. Тщательно вымыл руки, сначала полупрохладной, а затем тёплой водой с приятно пахнущим мылом. И к зеркалу. Улыбаться. Улыбаться, улыбаться и ещё раз улыбаться, «ведь улыбка это флаг корабля!» Улыбаться в зеркале своему отражению. Своему второму я. Точнее своим многочисленным я, сохранённым в зазеркальном пространстве. Невидимым, но также реальным как бутерброд со сливочным маслом и кабачковой икрой густо намазанной на свежий батон. И это ощущение безмерного меня заполняющего мир собой, сохранилось. Мне показалось, что я вырос, стал шире и выше. И уже не было  силы, могущей мне сделать нечто неприличное. Всем мог, со всеми мог сделать только я. Разве может такому большому и красивому человеку испортить настроение какая-нибудь Маша, или Таня? Нэ-э-эи-т! Нет и ещё раз нет, если великану она не слишком дорога. Нет, никакая букашка не испортит мне настроения! И тут я, почему-то вспомнил, как, разговаривая с другом, он неожиданно воскликнул. Мы спокойно и ровно разговаривали и тут… я точно не воспроизведу эту фразу, но смыл её был таков: –Вот он! Вот он! Наконец-то я тебя убью!
Мы разговаривали на отвлечённую тему, поэтому неожиданные экстремистские крики удивили меня.
– В конце концов, он приземлился!
 Причиной радостных воплей оказался комарик. Комарик, удобно примостившийся на стене. Комарик, красной кляксою пригвоздившийся на стене.
–Хоть  в стенку бейся, невозможно было поймать…кровопийцу!!!
Мой друг был счастлив.
– В это время года их вообще не должно существовать в природе! Уже холодно. А этот….Этот  зараза выжил и пил мою кровь. Ненасытная тварь! Кровопийца звенящий!
Мой друг был обрадован. Злорадная радость от не го так и першила, как старая краска от стен. Причиной радостных воплей стал приземлившийся, вернее пристенившийся комарик. В это время года, они действительно не очень летают.  Но «кровопийца звенящий» нашёл его квартиру, мой друг живёт на пятом этаже, и гонимый голодом, поем и напложу детишек, напал на А.
– Я полчаса отмахивался от этого зверюги, но он не отставал. И как он мог выжить?! Мутант какой-то! Всё остальные уже в это время сладко спят. Я тоже спал, пока  этот…это…
Да, это было действительно удивительно. Квартира друга находится в центре Минска, на улице Чкалова, и видно мой друг «вкусно пах» для прожорливого насекомого. В действительности, если представить кровать блюдом-тарелкой, а за вкусное жаркое мирно посапывающего на ней…
Полчаса, он отмахивался от комара, но тот был видно очень голоден и упорным «Мессершмитом» раз за разом «заходил» на «блюдо» с разных сторон. В конце концов, мой друг встал, включил свет и решил расправиться с агрессором. Но не тут-то было! Комарик был достаточно умён и хитёр. И даже очень! Преочень! Он решил сыграть с А. в ещё одну игру – партизана, зашившегося в плохо просматриваемую расселину.  Так они «играли» в «голодного вампира звучащего над ухом», «партизана» и «медведя сладко спящего после лентяйского дня» и «охотника-героя за свирепым маленьким злодеем». Победа осталась за комариком, он напился крови, хоть мой друг и спрятал голову и ноги под одеялом. Его молитва: « дай мне ночью мужчину или женщину на завтрак обед и ужин…» реализовалась. Однако, поев, он расслабился, за что и поплатился. Однако дело не в этом. Мы сегодня ведём расследование о мелких и не очень, неприятностях. Память устроена с одной стороны просто, а в то же время сложно. Маленький толчок, иногда вызывает камнепаднеие. Мы, зацепившись, вспомнив неприятность, начинаем закипать. Если эта неприятность связана с человеком, а это обычно так и бывает, вспоминаем о нём всё. Всё, в смысле плохое, что этот человек сделал. Злится легко. Но лучше взять, подойти к умывальнику и минуту подержать уши или руки под холодной водой. ( Что лучше решайте сами. Авт.) Поможет. Человек так устроен. Нужно только  помочь себе стать лучше. В нас, в нашей памяти хранится всё. Все события нашей жизни. Просто к одним проще относимся, другим, сложнее. Сношение нашей психики с событием, (слово то какое интересное и глубокое: Со - с бытием моим. Авт.), имеет непредсказуемые последствия. Сложно думать о прекрасной даме прошедшей пешкой на последнюю линию шахматной доски, и какая она крутая; и какая обалденная, как мы расчешем его извилины, и как они станут ещё извилистей, дабы ты не от име…то есть не положила его короля у своих ног… то есть полненького расширения фигуры на чём ты стоишь…Так, о чём это я? Трудно думать о фрейлине, когда молотком ударил не по гвоздю, а по пальцу. Сложно, но можно. Время пришло. Время пошло. Сорок пять секунд на одевание!
Есть!
Иногда моя командная натура помогает мне быть быстрым и дисциплинированным.
Я поехал в баню.
 Баня.
 Обычно штурмовые отряды в погоне за первоплёвым паром от горячих углей, уже начинают подтягиваться к семи часам. Потянуться. Подтянуться, до совершенства. В место безопасности. Именно туда идут компаниями, чтобы в спокойной обстановке обсуждать дела. Индивидуумам, взявшим в руки мобильник – расстрел. На месте. Неписанное правило банного распорядка. Первый пар…Как сладок! «Это круче секс!!!» Объявил однажды один мой друг. Поспорить с ним нашлись охотники правды жизни. Но недолог был спор. Вскоре они быстренько побежал кто куда. В основном под душ. Холодный. Мой друг потом, кстати, даже обиделся, почему, я вначале его поддержавший, схватил полотенце и покинул поле спора. Когда понял, долго смеялся. Надо мной и над народом. Но сейчас разговор не них, а о любителях пара. Ведь есть охотники пара «выдох два». Они отличаются от первых лишь тем, что у них есть ещё мечта – скорей бы вышли уже эти заразы причастившиеся к первому пару. Но это нюансы. Мы, с Серегой были любителями вечерних бань. К тому же выбора у нас не было – он работал.
Мы встретились на Московской, возле «Дома Быта». Наш путь в баню был недолог, но одна из ключевых точек был магазин. Там я со своим со-собанником прихватил по пивку.
– Это так классно, когда ты вылазишь из парной, а в ящичке тебя ждёт бутылочка пивка! Не выразишь, сей момент словами!!!
Он прямо таки крякнул от предполагаемого удовольствия. Я с ним был согласен, после дождичка в четверг, принять баньку, и пропарить мозги было самым классным делом. Зародившееся сомнение – исчезло как дым на ветру. Парень, ему было лет двадцать от роду, был помешан на женщинах. (В своё время он меня возил по важным делам на работе). Он сразу заговорил о них. Этих существах с немного иным, чем у нас строением психики и физики. Мол, есть такой завод, он называет «Интеграл» и там, за стеной работает огромное количество женщин. В общем, если б он там оказался, то Минск возрождался бы…В гы-гы, возрос бы в населении в неизмеримое количество раз. Он…
– Так, давай не будем о бабах,– попросил-предложил я
– Чего это?– удивлённый странной просьбой переспросил он.
– В баню трудно будет войти.
– Как это?– не понял он.
– Потому,– загадочно сказал я,– не так могут понять.
– Хорошо, но после бани, мы оторвёмся на всю катушку!
– О, кей, – приветствовал его идею я.
После бани. Мы вышли и закурили. Хорошо!
– Ну что разгуляемся на всю катушку,– бросил я.
– Ещё как. Нас ждут несказанные удовольствия!!!– с энтуазизмом поддержал меня он. Достал свой телефон и набрал номер.
 Человек не вызванивался.
Наконец я в трубке услышал густой мужской бас.
Меня передёрнуло.
«Боже, неужели и этот?!»
К тому ж сонный голос, согласившийся  на встречу, не внушал оптимизма.
Заметив, мой слегка странный взгляд, мой друг, пояснил,
– Втроём баб интересней цеплять!
У меня отлегло от сердца.
– Он, может быть, и придёт,– заверил меня мой друг, – он классно клеит девчат, надо только его немного подождать. Ну что, по пивку?
    Мы распаренные и довольные с очередной бутылочкой пивка взяли курс на минский вокзал.
–  Перекантуемся там, – предложил он. Я – согласился. Минский вокзал…Огромное помпезное здание с многофункциональными возможностями. Зал ожидания, ресторан, киоски со всякой всячиной…Но наш путь был определён – наверх, на третий этаж, где раскинулись, призывно открыв «ротики» для жетонов игральные аппараты. Классное место. Очень. Но нам не повезло. Мы нашли её. Единственную и неповторимую. И отдали ей все деньги.
– Как я засадил!
– Получи поганка!
– Ты с кем собрался соревноваться, мальчуган?!
– Как я тебя…Ха-ха!
– Ну, что …хорошо тебе?!
Торжествующий смех, перекошенная от неудовольствия морда,были госпожами двух парней. Счастье или горечь, были спутниками этого нашего получаса.
Перед нами стояла Она. Ей, отказать было невозможно. Мы забивали в её отверстия шайбу за шайбой, с таким рвением, как разохоченный мужчина, наконец сломив некоторое сопротивление женщины, входит в женщину.
Хоккей!
Гол!
Шайба!!!
Игра на эмоциях. Азарт. А после…постазартное состояние.
Корень привлекательности женщины возбуждает корень осознания себя в себе настоящего мужчины, в мужчине. И…и по этой то причине горькое похмелье. Брак, семья, дети и прочие самые прекрасные, а также в кавычках прекрасные жизненные счастия самой надёжной ячейки общества.
– Ну что поехали по домам, потирая правую, игровую руку спросил я. Деньги на «прогулку» с женщиной улетели мигом. Соблазнение «тёлок» пустым карманом, было бы очень трудным и бесперспективным проектом.
– Придётся нам ехать домой,– констатировал печально я.
– Да,– потирая свою руку, согласился он, – придётся. Придется, кстати, и на жизнь одалживать.
– Мне тоже, – печально констатировал я.
 Товарищ, которого мы ждали, так и не пришёл. Мы пожали друг другу руки и поехали по домам. К счастью. Потом ещё неделю мы вспоминали эту встречу. Нам болели правые «ударные» руки.
 Грустно и тут… Я вспоминаю свою кошку, зарывшуюся в мои носки и трусы на тёплой батарее. «Ждёт меня зараза» думаю я, и улыбка пробивает моё лицо. «Точнее ждёт, когда приду и дам похавать», и ещё большая улыбка, от ощущения того, что кому -то тоже несладко пробивает меня. Из-за неё, улыбки, наверное, я и прогорел. Конкретно. Прямо возле универмага «У Кургана» и остановки с одноимённым названием.
Первое бросившееся в глаза – незашнурованные ботинки. Рыжие. С толстым носом. Потом её глаза. Моментальные, шальные и сумасшедшие. Потом уда. Удар тело о тело. Волосы в нос и губы.
«Женщина» сообразил я. Оно-она меня обняло, сильно прижав к себе.
Запах. Запах духов и чего-то ещё. Я чуть отстранился и посмотрел ей в глаза. Я вспомнил про её расшнурованные ботинки и хотел ещё раз посмотреть в глаза. Но нечто раздвинуло мои губы и затем залезло в рот. «Язык женщины» понял я. Пока  соображал, она вовсю эксплуатировала мои губы, смачно причмокивая, будто сосала сосульку. Или как вариант, хохол кожицу сала. Делала она всё так уверено и открыто, что народ стоявший доселе возле нас расступился, будто граната тут взорвалась, а не двое влюбе…что это было?
«Граната. Точнее бомба. Секс-бомба», всплыл затасканный народом штамп. Я попытался слегка отстраниться от неё, дабы рассмотреть, получше «с кем это Я?» Но «с кем это я» не понравилось, и она с ещё большей страстью притянула меня к себе.
Маленькая беззащитная женщина. Мы все можем обидеть её, но не в этом случае. Хотя зачем её обижать? Я знаю страннообиженных женщин, страдающих комплексом неполноценности в силу внутренних причин. «Не так посмотрел», «не так сказал» когда им даёшь отпор. Я был мужчина, и этим всё сказано. Никто не подумал защищать насилуемого меня, а ещё… Резкий предательский ход Моё второе я (второе ли?) зашевелилось внизу, гордо подняв свою голову.
«Бл-ть!» взорвалось в моей голове молнией с громом. Я был полностью беззащитен и деморализован. Она же, тем временем, засунула меня в угол троллейбуса, вспугнув какого-то зазевавшегося интеллигентного очкарика. Эта молоденькая барышня вовсю отрывалась на мне. В туго соображающей моей голове всплыла новая подлодка и выстрелила: «Неужели я такой красавец?» Снаряд прошёл мимо и вражеский линкор продолжил своё плавание. Я чувствовал, здесь что-то не так.
Ещё выстрел.
Линкор пустил течь и стал тонуть.
Нет, не скажу, что мне было неприятно. Приятно.  Но в задуманной моей голове был лишь один план: добраться домой, и лечь спать.
«Она пьяна!» вынесли вердикт люди в красном и с чёрными шапочками на головах, так же как инквизиторы осудили ведьму в средневековой Испании. Вдрыск пьяна! Припечатали они в судьбоносном протоколе.
Я доехал с нею до конечной, Малиновки-4. Помог ей выйти, а потом… Потом пусть каждый гадает сам. По своему личному сценарию. «Дальше», останется моей тайной.
Гудбай!
 Но знайте, Минск, это город сюрпризов. Самых необычайных.
   
 
  Пятница.
Это утро было хмурым. Хмурее не бывает. Туманный Лондон и рядом не стоял.  Не лежал. И не сидел. Но самое главное, было не в этом. Я уже встал. То есть поднялся с постели. Однако моё крутое позитивное состояние дрыхло. Притом крепко. Похрапывая и похрюкивая во сне. Даже виртуальная кочерга, (то бишь чашка кофе, которая должна была быть ароматной и бодрящей) запущенная в этого соню, не помогла. Она вопреки всем законам физической физики, отпрыгнула от него и, сделав завитаеватый вираж бумеранга «поцеловала меня». Я – лег. Точнее взвыл. Кофе, нечаянно задетое сонной рукой, опрокинулось и пролилось на  мою голую ногу в тапке. Ноге не понравилось. Мне как совладельцу сей конечности тоже. В общем, утро было туманным, а настроение не стоячим. Но я решил не сдаваться. Я знал, что человек даже на отмели может поймать щуку. Большую.  Точнее большую-большую. И пузатую. Пусть в своих мечтах. Я решил, если уж таковая непруха в доме с этим делом, нужно выбираться. Я достал пакет, большие резиновые перчатки и положил в свой рюкзак. Всё! Всё,  собрался. Я собрался в рощу за маньчжурским орехом.
  Маньчжурский орех, это орех очень похожий на грецкий, только внутри «семечка» не очень много.
Однажды в дубраве, которую посадил ещё в дореволюционное время пан (Дубы то какие могучие!) встретил мужчину. Мужчину с ребёнком. Он что-то собирал. От него я и узнал о чудо-орехе. С тех пор, почти каждую осень я отправляюсь в небольшой поход за орешками.
Приехал.
Туман, оккупировавший город отступал под робкими лучами солнца. Моё настроение улучшалось с каждой минутой. И тут я наткнулся на этот пень. Точнее не пень, а поваленное дерево. Именно на нём мы восседали ранним летом с Ольгой. Мне везёт на это имя. Судьба, с какой-то настойчивостью мне подкидывает девчат с этими именами. Хоть нумеруй их! Здесь, рассевшись прошлым летом, я проводил время с одной забавной барышней. Меня, как безопасное, странное, безобидное существо, или, по крайней мере, как я пытаюсь казаться, оккупировали насекомые.  На одну красовку, (мою любимую!) села бабочка, на втором, устроилась стрекоза. Лето было не жаркое. И хоть мы, были люди не пьющие спиртного, пили пол-литровый йогурт, разомлели. Приземлились на специально взятую постилку. Она легла, закрыв глазки, и стала нежится на солнце. Птички выводили свои нехитрые трели, кузнечики играли «на скрипке», ветер шуршал в вековых дубах и соснах…Расслабилась. Я стал перебирать её золотистые волосы, что-то тихо шептать хорошее и приятное. Она слабо сопротивлялась-отмахивалась. Разморило. Мягкие полные губы, нежные поцелуи, аккуратные, внимательные пальчики. С неё «сошла» почти вся одежда. Я вознамерился приступить к более серьёзному действу, и тут…
Ох!– слышу вскрик.
Она поднимает голову. Оглядывается. В кустах, за широким стволом дуба две бледнолицые морды подростков. На нас смотрят. Ржут! Чёрт бы их побрал! Она быстренько сгребла одежду, напялила её на себя, и вскоре мы ушли из Дубравы. Так, никогда у меня с ней ничего не вышло. Из-за, придурков!  Из-за козлов лопоухих! Сидели бы в своих кустах, тихонько и… и получали бы кайф от нашего с нею кайфа! Ржали бы в кулачок. Больше бы увидели, а то…
Ведь есть же умные парни и девчата.
Однажды я встретился с подружкой в детском садике. Что-то купил. Мы решили «замочить» это дело. Замочка продолжилась сближением не только душ. Там, на скамейке, возле стены с крышей. Наверное, все знают сооружение с двумя «козырьками» разделённых кирпичной стеной. Вдобавок разразилась гроза. Летняя, августовская гроза. Дождь, молнии и она…Оседлавшая меня. Романтика!
Каково же было наше удивление….Как мы бежали потом….за стеной устроилась компания подростков. Конечно, видеть они ничего не видели, но все вдохи-выдохи-вздохи- и- ахи…наши разговоры не услышать было просто невозможно. Как мы бежали из детского садика… Под весёлое улюлюкание-свист компании развеселившихся подростков. Сволочи, молчали как мыши, когда мы с ней…попались! Но вспоминали мы с ней после не только классный секс в грозу.
Приехав, домой, я ощутил, что чего-то недостаёт. Была середина дня. Пятница. Мне стало немного скучно. Я очень нуждался в общении.
Раскинув первой десяткой своих серых, чёрных, зелёных извилин (никто не знает какого они цвета. Авт.) не смог определить, куда пойти. Однако, бросив в размыслительный процесс вторую группу, я определил, что лучшего места, как поехать на работу к своему другу не найти. Там, периодически собиралось нечто вроде «пятничного стаканного клуба». Иногда, звяканье стаканов, и пожелание друг другу удачи в бизнесе, грудастых доступных женщин, (а также длинноногих!) заливалось в весьма интересные потоки философского направления. Так как другие варианты отторг, я быстренько собрался и отправился в путь.
Удар – гол!
Мне повезло. После некоторой буддисткой работы, типа переливания воды из одного кувшина и обратно, а в нашем случае типа как жить хорошо, когда люди хорошие, а если они не хорошие, то больше всего похожи на рогатых.  Знаете, такие волосатые животные с большими рогами и копытцами бегающие, скачущие по скалам. Мы, элитная группа философско-интелектуального направления отделилась и двинулась по проспекту. Разговорились и тогда…Сергей и Иван нашли друг друга. Комментатор футбольного матча бы так охарактеризовал явление:
– Команды раскрылись, и пошел открытый футбол.
Наконец, удовлетворившись, друг другом, в духовном плане, они вспомнили меня.
Как отметил бы комментатор:
– Вася Чучкин, удостоил центрального форварда Мишу Забивалкина вниманием. Серьёзным ударом ногой по ноге. За столь серьёзное внимание, арбитр показал Васе Чучкину красную карточку, и удалил с поля.
Однако судьи около нас не было, поэтом Иван самоназначился судьёй и проповедником. Вы, наверное, знаете такого типа людей:
–Прими боженьку, и всё будет у вас хорошо.
Слегка смущенный таким внимание я думал, что ограничусь заверением типа: бог у меня в душе, и главное не фиктивно верить, а жить, духовной жизнью соблюдая правила и нормы. Однако ребятишки, как я их назвал, видно уже давно заприметили безобидного и очень непросветленного товарища, вроде меня, и это «зубик», т. есть, я требовал срочного реинкарнирования.
–Боженька,– вознёс руки к небу Иван,– направь его душу. Боженька, прости его! Боженька…боженька!
Экзальтизированный религиозный напор был очень силён. Мне почему-то эти стенания напомнили женские оргазмические взвывания:
– Коленька, Коленька, к-кроленька-ох-заинька! Кролик мой!!!
 После чего она впивалась в спину когтищами, и мой организм, инстинктивно пытаясь уйти от боли, делал рывок вперёд и вглубь.
–Ох, кроленька!!! О-о-о!!! О-ох!
( И слышишь ты, компьютерная грамматика, глуповидного толка, хватит исправлять и подчёркивать слово кроленька, на Коленька. Хотя, это тоже приятно. Прим. авт.)
Я точно не помню, что ни мне говорили. Не говоря уже о том, что дословно говорили. Но помню, что в какой-то момент я осознал, – стою посреди огромного проспекта. Проспекте Победителей. Там, где горделиво возвышается уникальный памятник мужскому чле…Достоинству. В его самом презентабельном и желанном для женщин виде. Стелла. Недаром сюда приезжают молодожёны, мол, если у тебя дорогой муженёк мужская гордость  будет в таком положении, будем жить долго и счастливо. Но мой рассказ не об этом.  Ярко светят фонари, было достаточно поздно, около десяти вечера, а передо мной на коленях стоит два здоровых мужика.
 Возносят ко мне просьбу. Одну-единственную.
 В унисон.
– Коля, прими Бога, иначе мы будем стоять на коленях всё оставшееся время своей жизни!!!
Ребус так ребус. Похлеще, чем кроссворд. Круче чем вопрос у голодной щуки, зашившейся в водорослях увидевшей и, неожиданно распознавшей наживку рыбака. Вкусный маленький живой карасик! Почесав за одним ухом, я не нашёл нужных аргументов, но чесательные действия второго, с небольшим, плавным переходом на заулок нижней части затылка принесли так необходимую мне эврику. Я пообещал дать ответ в ближайшее время. Мол, такие серьёзные решения не принимаются с бухты барахты.
Однако одеть меня в религиозные одежды у хлопцев было очень сильно. Сейчас, немедленно иначе… как и следовало ожидать, вскоре у благочестивых папистов, под сутаной казались мечи, и они, вообразив себя орудиями божьими, превратились в крестоносцев.
– Давай крестись,– попросил, потребовал один из них,– Мы тебя вмиг окрестим! Оросим, так сказать, божьей росой.
– Как это? Где?– заволновался я. И не зря.
– Ну, как это где?! В комсомольском озере!!!–  они были просты, как крокодилы, буйволёнком в пасти.
Меня передёрнуло. Мысль о утопшем, но «хрышчоном» мужике не вовремя полезшего в озерцо нарисовалась мне мгновенно. Однако прямо, хоть вокруг нас ходили люди, отказать я побоялся.
– Ну не в пьяном же виде!– бросил я, – Крещение, это дело серьёзное!
Хлопцы замерли в раздумье.
Мы смотрели друг на друга.
Я ещё раз осмотрел своих спутников. Передо мной стояло два в дупель пьяных мужика. Оба дико желали меня окрестить в холодной водице. И тут я понял, что испытывает женщина, когда два самца, по весне, её жаждут. И почему она говорит:
– Н-не-ет-т! И ещё раз нет!– и в кокетливом извилистом женском построении счастья, добавить,– Я ещё думаю…я подумаю…Я решу вопрос, может быть, другим… или с вами…после него. Или с вами обоими. Вместе!
Меня передернуло от такого сравнения.
Но я же с ними не играюсь, я просто считаю, себя, тем более и в таком виде, неполноценным, подумал я. Но как всё это им сказать?
Безопасно.
И тут я увидел картину, от которой волосы медленно подыматься.
Сергей, смотрел на меня каким-то подозрительно красно-оранжевым глазом. Я вспомнил, что раньше мог неплохо бегать как на стометровые, а также и длинные дистанции. Правда, в связи с моим пьяным состоянием они будут слегка, мягко сказано, зигзагообразны, но…
Его глаз был чем-то средним, между взглядом крестоносца, бог весть, когда вытащенным из средних веков и вампира. Это означало одно – он размышлял. Вскоре решение выразилось в воздушных выбросах, достаточно понятных для руско-белоруского уха. Мой товарищ изрёк:
– Я пошёл к жене. Хочу, есть, и заниматься сексом. Не знаю, правда, чего больше.
Я ещё раз осмотрел, сей гибрид скалы и Вини пуха, и уже хотел дать всемилостивейшее разрешение, как меня разобрал смех. Я вспомнил, как он, придя с какой-то пьянки, и потребовал от жены продолжения банкета: стриптиза и водки.
Жена сопротивлялась. Тогда он, не придумав ничего лучшего, загнал её на стол и заставил изобразить « танец величайшей соблазнительницы». Восточной секса гирл! Правда, соблазнить ей его тогда не удалось, так как стриптиз оказал на его крайне странное действо. Он выразил своё восхищение умиротворённым храпом на кухонном диванчике. Она, как разумная женщина трогать его не стала, что взять с пьяного кусманчика сала, пусть и любимого? Он «расплатился» за своё «злодеяние» утром. Потом на работе еле-еле ходил. Перестарался, мабыць…
   Картинка дубль 2, пронеслась в моей голове мгновенно. Серёга же, тем временем, обнаружил, что он многозначительно держит вверх указательный палец.  Посмотрев пару, раз то на палец, то на меня, смеющегося, он сделал соответствующие выводы, и тяжко вздохнув, потопал к себе домой. (Покажи дурню палец…) Не зная обо всех этих перпетициях, Валера продолжал  гнуть линию партии, мол, вступай в партию Христа, и баста. Мы особая влюблённая в этого мужика каста, и будет тебе… большой бублик, да ещё и маслом. А то и с красной икрой.
Я ещё раз осмотрел своего  спутника.  Это был средней упитанности, хорошо заросший бородой мужчина. Лет пятидесяти. Забомбив по молодости одного ребёнка, развелся с одной женой, женился на другой…Сделал дубль два. Правда, с единственным нюансом. Третьей жены не приобрёл, и явно не хотел этого делать. Теперь он хотел меня. Хотел меня увидеть в своём идеальном виде. Я стал соображать. В конце концов, я понял. Я понял, безвыходность своего положения…
 И я ему дал.
 Я ему дал.
Дал возможность это сделать. Я сказал:
– Я  крестился, но очень давно.
– О-о-о!
 Правда, в православной церкви.
– О—о-О!
Это было круче, чем оргазм.
– Даже дважды только очень давно.
– О-о-о!!!
Я думал, что могу удовлетворить женщин, но…С мужчинами оказался круче.
Мужик, снова застонал:
– Я так и знал, что в тебе есть икра божья! Спасибо тебе боженька…
Я был пьян. Что ещё говорилось, не помню. Помню, время остановилось, и наступила глубокая ночь. Помню, что через некоторое время мы пожали друг другу руки и поехали по домам.
Минск-4. Малиновка.
 Точнее Малиновка – 4. Минск.
 Дом, в котором я живу.
Нужно было лишь войти в лифт.
Поехать…
Доехать до девятого этажа.
Открыть дверь ключом, закрыть её и лечь спать.
Но именно этого я и не смог сделать. Как всегда.
Я видел её не раз. Но именно, будучи «мужчиной в пьяном виде» и вдобавок, оказавшись на одной площадке перед лифтом, заговорил. Женщина. Соседка. Это как «я вышел поутру из ванны, и предложил девушке замуж». Нет, я не просто сказал: здравствуй, но я что-то ляпнул, и скорей всего не то, что надо, если у нас завязался разговор. Однако факт в том, что за короткий клочок времени поездки в узкой камере лифта, мы вышли в приятельских отношениях на балкон, прилегавший к площадке, где располагалась её квартира.
«Тебе нужно сходить ещё раз в ванну, и предложить ей ещё раз замуж», сказал на мои брачные поползновения поле ванных процедур.
«Тебе нужно напиться, поездить в лифте по ночам, и ты вскоре будешь знать весь подъезд» провел аналогию я. «Только сколько же это нужно выпить?»
Однако в тот момент я думал лишь о своей собеседнице. Поэтому, всё то, что я хотел, всё то, что я не высказал в предыдущую часть суток, вылилось сейчас. Наверное, еда, принятая вместе с алкоголем «сгорела», а алкоголь всё ещё бродил по жилам. Не то, чтобы я стал так распространяться, мол, жизнь моя такая-эдакая ведьма, на одной ноге и домом с куриной ногой,  (Двумя!) и никто даже трёх или нескольких корочек хлеба (живу хуже Буратино!) для использования их вместо сухариков в борщи с мясом и сметаной. Правда заправленных смачно зажаренным ранее сальцом с луком на сковородке, по обеду не даёт. Нет, моя жизнь, рассыпалась на множество различных моментов. Момент в моменте. Ломаешь одну матрёшку – является вторая. Чем дальше, тем меньше. Чем меньше, тем поганее. Правда, при этом я не забывал спрашивать  у Веры, так звали мою сослушальницу-соразговорницу, о её нелёгкой, как выяснилось, жизни. Сравнительный анализ привёл к выводу, что моя жизнь это счастливый безмятежный полет ангела в райских облачках от рождения до настоящего. Её рассказ был не так многословен, но по Чеховски впечатляющ. Она работала на каком-то заводе, тяжело. Там, какие-то штуки опускали в кислоту, с ними что-то делалось, их вынимали, засовывали ещё куда-то, согласно технологической карте, и ещё что-то делали. Работа сложная. Вредная. Однако самой худшей кислотой было начальство. Его, по утверждению моей сокурильницы, нужно было лишить рук и ног, дабы их поганый язык…
В общем, как оказалось мир, слишком несовершенный, и не только на её завод нужно сбросить атомную бомбу, но и на этот шарик, порождающий такие заводы с таким начальством. Феодалами в цехах, и злых микроорганизмов в их попе, достаточно яро там нечто сверлящих, а те в свою очередь…..Всех по очереди. Имеют. В то самое место. Откуда начался агрессивный толчок. Языком.
 Только не в физическом, а духовном смысле. И кстати, наслушавшиеся начальства, получали бурление в своих животиках. Поэтому кабинет туалет, становился наиболее хорошо посещаемым помещением, после «решения производственных вопросов».
Я восхитился размахом её мышления и угостил сигаретой.
Однако, после выкуренной сигареты, она резко стала королевой доброты и любви. Оно забыла о своих экстремистских планах. Нет, никто не собирался сбросить нн-ное количество бомб на солнечную систему, а там более на вселенную. Более того, оказалось, что на заводе работают….Очень хорошие женщины, рядом, бок о бок. Поэтому, совместно проанализировав ситуацию, развернув её вширь и вглубь, зайдя к проблеме сзади и спереди, мы решили, оставить всё как есть. ( Бедные муравьишки  за послебалконным пространством, мы  устроили им неожиданное, Помпейское засыпание пеплом). Мы решили, что эти люди заслуживают жизни, хотят они её или не хотят. А также самоубийцы. Потенциальные. Прежде чем эти засранцы скинутся с какого-то дома, нужно их хорошенечко отшлёпать ремешком, отдать злым женщинам на своих мужей, особенно тем женским особям, обладающих туфельками с острым-острым каблучком, а потом… потом, пусть делают всё, что хотят. На этой ноте и у меня закончились сигареты, и мы, решив, что это знак свыше, разошлись по домам.
  Однако, придя, домой, мне показалось мало. Мало откровений я залил в другие уши. Я глянул на часы. Они показывали три. Потом я посмотрел на телефон и понял, важнее вопроса, где «взять свободные уши» сейчас нет. Я застыл в позе Родена над аппаратом. Потом вспомнил – сегодня суббота и набрал номер.
Он почему-то не подымал трубку очень долго. Но набрался терпения. Наконец, в трубке вялым сонным голосом ответили:
– Алло.
– Ты всю жизнь так проспишь! Жить надо полноценно и полнокровно, а не спать!
– Ночью, в три часа утра….
– Уже без пяти минут утро! Утро самого замечательного в твоей жизни дня. Через пень колоду не нужно жить. Живи полнокровно и полноценно! Короче так, пробил твой звездный час. Возьми чашку. В чашку насыпь кофе и слушай! Кстати, если ты ещё не понял, сегодня уже субботний день, и ты должен…Ты можешь…
Потом я достаточно долго распинался о своих похождениях и приключениях. Артём был хорошим слушателем. Он терпеливо меня выслушивал, и даже, это очень ценное качество, не перебивал меня.
В конце концов, усталость взяла и меня.
– Ну, ладно,– наконец, разрешил я,– можешь увидеть свои утренние сны.
Положил трубку, свалился на постель и заснул сном младенца.
Утром, я узнал, что он просто-напросто автоматически поднял трубку. Потом также автоматически положил рядом её на телефонный столик. Но я на него не разозлился. Я ведь добрый и хороший друг, я ведь всё понимаю – бывают в жизни накладки.

В какой-то момент, ты начинаешь думать во сне. Сне, как в настоящей реальности. Реальность захватывает, и мелкие детали, уже не имеют значения. Нам задали задание. Нам задали задание нарисовать нечто, что подняло другим настроение. Я долго думал об этом. Вначале попробовал нарисовать зайчика, потом коня, в горделивом моменте, движения с развевающейся гривой, потом, поняв, что конь не слишком хорош, отложил карандаш. И тут меня озарило. Да. Да! Как же я раньше не подумал? Я снова взял карандаш и нарисовал блюдо с картошкой. Начало истории, всегда более ясно в конце её.
Успокойся, попей зелёного чаю.
Начни жизнь планировать с нового листа. Однако хоть лист и новый, но со старыми мотивами.

Дз-э-е-нь шестой.
Утро. Суббота.
Говорят, в неделе семь дней. Семь дней и семь ночей. Однако это неправда. В Минске, время течёт иначе. Время с субботы на воскресенье, это восьмой день недели. День недели, когда сердцу не прикажешь, а душой не покомандуешь. Разум, становится часовым у Зимнего дворца, где царствует твоё хорошее настроение. И…И никакая революция, со стреляющей «Авророй» не сможет сдвинуть его с места. Он самый сильный и могучий. Он маленький, с виду, но может вырасти до великана. Великана подающего воздух с определённой скоростью всем героям революции в лицо, а они… И они закружатся в вертлявом танце, как листья осени на ветру. Типа, это наши революционные танцульки белых лебедей, в детском возрасте. Утятки, следующие ритму ветра. Или переиначив на китайский лад, чувства это конь, а разум это всадник. Потянул поводья, и поехал куда надо.
Сегодняшнее утро – это самое страшное время суток. Посталькогольный синдром, и меня знобит. Руки дрожат и миллиард мурашек рассыпались-разбежались по всему пространству тела. Я пью «алмагель» (желудочное) и активированный уголь. Как говорят, употреби, а затем прочитай инструкцию. Оно было бы, может и неплохо, если мой «любимый» в кавычках подвоенных надвое, друг вчерашней попойки, и не пригласил пойти в баню. Пропотеть телом и душой. Однако его голос после вчерашних попыток меня сделать приобщённым к божественной милости, ввёл меня в ещё более тяжёлое депрессивное состояние. Он, видно сладко спал, когда «его величество Николай Аркадьевич, то есть я», общался с его другом, потом соседкой по подъезду, и товарищем по телефону. Моё тяжёлое физиологическое состояние, плюс психическая разбитость и опустошённость требовали немного покоя.  Даже попытка что-то ответить была сложна, поэтому я нечто изначально ответил на языке юмба-бумба-таджикистанском. Правда, суть  сей речи, я сам не понял, при ближайшем рассмотрении  и анализе, но со второй попытки мне удалось отправить его в баню. Одного. «Иди в баню!» А потом… И второго, потенциального, который также хотел видеть меня в баньке, но не позвонил. И он пошёл. Довольный. После чего я благополучно заснул тревожным утренним сном.
 Проснувшись, я понял, «жажда всё, а мир ничто без молока». Это заставило меня подняться и направить свои стопы в магазин. Там, я, подумав, купил два пакета кефира и пакет молока. «Пейте дети молоко – будете здоровы!» Именно после первого пакета, я понял, что счастье в мире есть. После второго – бог в мире тоже есть. Однако мужика для крестительных операций рядом не было, и я не получив того, чего хотели прошлой ночью мои товарищи по распитию спиртных напитков, тупо и с некоторой долей любопытства включил телек. Стал доедать оставшиеся несколько корочек хлеба. Телевизор. Там, какие вполне симпатичные рожицы женского пола задавались вечным вопросом, «глупая сука  – реальная мука»*: как захомутать его? Дикая, вечная идея прагматичных женщин, выйти замуж за богатого мужика. Дикая, вечная идея нормальных баб найти: высокого, умного, богатого, и вдобавок очень любящего её мужчину. Любящего только её. А если не любит, то пусть платит больше – всё простим! За «неустойку» наймём, или найдём придурка высокого и красивого. Ну, или, в конце концов, молодого. А если не такого молодого, так с мужским достоинством, строящим, или устроящим счастье каждой женщины. Проще, того, кого нужно.
*Ансамбль «Красная плесень»  «Дрессировщица».
  Две женщины с чисто женской непосредственностью, и самоуверенностью обсасывают мужское население со всех сторон. Вот мужчина «маменькин сынок» чистенький и аккуратненький для домашних курочек, вот мужчинка, которому продюсер-женщина отбирает барышню, вот застенчивый мачо, настолько много и хорошо напробовавшийся женщин, что, в конце концов, разочаровался в них и подал в брачное агентство просьбу о разрушении его холостятского быта. Вот ещё, мальчик-одуванчик, с «томиком Пушкина» и выстроившем замок, для тихой и хорошей фрейлины, девушки его мечты. (Барышни, ну почему же вы не подбираетесь под тот стандарт придуманный вам, нами мужчинами? Наверное, бобо в мужских мозгах также процветает, как цветы под весенним солнцем.) Мне хочется плеваться, от этих бабских потуг создать «прекрасное светлое будущее» для тех,  кто этого не слишком жаждет. У них есть своя идеальная Женщина – их слава, которую они любят и ненавидят. А вообще… Вообще, коммунизм между женщиной и мужчиной – это мечта. Или, в крайнем случае, в утопия в отдельно взятых отношениях. Есть война полов. Есть цель, а есть средства. Только обычно, все эти «рычажки» очень и очень хорошо завуалированы. Хотя всё в принципе укладывается в простенькую схему. Она: я люблю тебя, чтобы ты мне дал. Я не люблю тебя, потому что плохо себя ведёшь. Я очень классная, и ты должен заслужить, добиться меня. Или проще: подпрыгни, и быть может, ты заслужишь, то чего просишь. Дай, чтобы я дала.
   Звонок. Я услышал его голос и понял, что спасён. Сегодня я пойду в тур по дискотекам. Это сотрудник моей секретной службы знакомств. Для нормальных, я ещё раз повторяю, нормальных мужчин. Ни звёзд, ни бедных, ни богатых, а простых парней жаждущих отношений.
Мне вспомнились крутые минские дискотеки. Свет огней. Сотни молодых девчонок пришедших  на них в поисках развлечений или свого мужчины. Громкая музыка – разгорячённые тела, многозначительные улыбки…
И колесо машины, которое мы меняли с другом, в четыре часа утра в двадцатиградусный мороз.
Всему этому не суждено было сбыться, меня вызвонила и уговорила встретиться моя давняя подруга.
Люблю этот город. Люблю вечерних людей и утренних. Особенно утренних. Особенно, когда ты заставляешь себя встать летним утром в пять утра и пойти в город.
Это было давно, но запомнилось надолго. Он. Разговор завязался просто на безлюдных улицах. Рассвет ещё скрывал в лёгкой дымке солнце. Солнце, большой ярко – жёлто- красно- оранжевый шар, медленно проявляющийся на полоске «края земли». Свежий воздух. И дух…
Город, ещё не тронутый летней жарой, наваливающейся в 10-11-ть часов летним смогом, от уже затекающей в людей усталости от летней спёки.
  Утро. Утро!!! Утром, когда ещё сонная свежесть часов обнимает тебя, встряхивает мозги, и ты, придя после двухчасовой прогулки, ты садишься за перо, и три часа пишешь тэт-на-тэт с батареей, три-четыре кружки, горячего, насыщенного чая.
 Утро. Утро, это время, когда ты, отписав, заваливаешься медвежонком на сиесту и спишь до часу-двух. Ничто не сравнится с утром.
…И дух. Душа поёт.
 – Я тоже люблю гулять по утрам. Свежо, хорошо и… Можно нарвать цветов, с клумбы, для жены, – признаётся мне мой случайный знакомый, – анна откроет  свои глазенки, а передней…Красота. Моя. Моей души. И её душа поёт. С моею… вместе.
Я понимаю, почему он любит  гулять по утрам.
 Минск, чистейший город мира, (зуб даю, это правда!) с причудливыми рисунками или  композициями из цветов. Приходишь, узнаешь, чем живёт этот народ, по имени белорусы, что он ценит. Белорусский зубр, машина, обалденная роза из цветов и камней, гордо «выписанные» названия районов…. Идёшь, и сердце открывается миру. Хрустально чистый воздух медленно заливается в лёгкие. В эти часы наступает момент, и ты осознаешь, как безумно счастлив лишь потому, что живёшь. Как в детстве. Память. Память о лучшем прошлом нас делает свежее и лучше.  Живёшь, и рад лишь от одного дыхания.
–…раз два, три четыре.
Инструктор вечности, прохаживается вдоль рядов сидящих друг напротив друга людей.
Мы смотрим друг другу в глаза. «Я верю, что ты самый прекрасный человек на земле. Самый замечательный. Я смотрю в твои глаза и вижу Бога».
   Ритмичное постукивание обуви инструктора двигающегося меж рядов занимающихся. Тук-тук. В гармонии с голосом движется тело. Тук-тук, медленный, быстрый перестук.
– А теперь глубоко вдыхаем, на счёт: (слышно как инструктор делает быстрый глубокий вдох) раз-два-четыре. Задерживаем дыхание. Раз-два. А теперь выдох. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Полностью выдыхаем воздух. Полностью. А теперь дышим в собственном ритме – вдох, раз, два, три, четыре.
Она меня поманила пальцем. И хотя я уже выбрал себе девушку,  пошёл к ней. Она – улыбалась. Широкая, хорошая улыбка молодой блондинки. Четырнадцать лет назад. С тех пор, мы вместе.  Она свободная развратница, а её неформальный муж – подкаблучник. Она, за эти годы много раз предлагала мне замуж. Я всегда соглашался. После того, как я согласился, она всегда раздумывала. Поэтому, я стал отказываться от встреч. Однако на этот раз, она предложила…
– Я тебя познакомлю с одной замечательной девушкой. Она умница и красавица. Ты сам всё увидишь!
Я не смог устоять от предложения и отменил встречу с другом. Друзья поймут. Друзья подождут.
Обождите, я заварю себе ещё три чашки зелёного насыщенного чаю, и вы узнаете, что произошло дальше.
Три часа дня. Я готов. Закуплены салатики, приготовлена курочка, желудок побуркивает вспоминая стоящий в холодильнике тортик. Свежайший, собственной выпечки, специально мною доставленный из Бреста. (Ближайший к моему дому универсам. Авт.) Я готов! Осталось только поднести раскрытую ладонь ко лбу и… Типа, помощь в воспоминательном процессе. Забыл!
Звонок. Долгожданный звонок. То к чему я был психологически готов, произошло. Я поднёс раскрытую ладонь ко лбу и хлопнул ею. Лоб издал трескающий звук – «истина, летавшая где-то рядом, возлегла в хищной позе довольной пантеры на законном ложе». Оказалось, что девушка, с которой меня хотели познакомить, имеет парня, и они решили, провести свидание «Адын на адын». «Адын на адын» получалось, в поисках «одного языка» должны были и мы. Я, в общем, не сильно - то был огорчён. Всех тех яств мне одному было не съесть. К тому ж не пропадать же вечеру. Знакомство с женщинами всегда изобилует нюансами. Однажды я поехал знакомиться с девушкой под Оршу, в небольшой посёлок городского типа Коханово. По пути я узнал, что у неё, Алёны, есть ребёнок двух лет. После вечеринки, и секса поутру я узнал, как её преследует мужик-пьянтос. Вечером, провожая девушку, домой и, приготовившись проучить наглого алкаша, по-мужски, я узнал, что это не кавалер-ухажёр, а муж. Законный.
Она приехала не как прошмандовка, с голым пупом, то есть попай, а как Потенциал. Приехала солидно. Принесла бутылку вина, кассетой, на которой было нацарапано «Лове, лове…»
Мы выпили, и разговор стал более живым. Однако, (вот натура!), ей вскоре захотелось разбавить нашу компанию. И не абы, какой, а именно моей бывшей любовницей! Я засопротивлялся, но как говорят, если женщина хочет…Я понадеялся, что моя бывшая будет умнее и откажется. Однако всё оказалось с точностью до наоборот.
Таня пришла.
Лучше бы она не приходила. Лучше бы дома сидела, лежал, или купалась в ванне с внутренним чувством безмерного счастья. Однако безмерного, или даже измеренного, примеренного и порезанного на идеально ровные  кусочки счастья не  было.
Любовь многолетнего солнцестояния – мечта идеалистов. Однако любовь-нелюбовь, а своё пусть даже бывшее отдавать…
«Хочешь яблочко, которое едала я? Вот, оно лежит на полочке. Я это яблочко не хочу, оно кухни нормальной не имеет, поэтому я…»
«А я возьму его с кухней и без кухни, и оно будет у меня хранится под юбкой в самом заветном месте сама знаешь яком…Вместо прокладки…пристрою»
«Ты не знаешь, он совсем не сахар, а настоящая соль. Ты, девонька, видно приборы перепутала хотя…хотя такой как ты и такое цуда пойдёт… Я им побаловалась, пусть тебе остатки…Крошки чёрствые…Кстати, он на Кама -сутру мужского идеального индивидуса не очень…тянет »
«Да ты на свои то буфера посмотри, кобылка резвая! Коза лохматая… Конечно, даже… даже суперсексуальный мужичок на это…Ну эти…обвислые бомбы не…»
«А ты на свои - то смотрела, курица? Ты, с какого колхоза выползла? Мухосранска или…»
–Девочки, ну что вы так…друг на друга. Я вас с этой стороны не знал…– пытаюсь утихомирить раскрепостившихся в изящной словесной перестрелке помоями я,– Успокойтесь вы!
–А ты молчи, тебе слова не давали,– роняет одна из них,– а то тебя самого успокоим!
–Завалим вдвоём на кровать, и будешь…
– О, давайте, я…
– Вот, наглая морда, обрадовался. Молчи чучело огородное!
 – Да, не видишь…дамы общаются,– поддержала её другая.
  – …с такой обвислой грудью только пол вытирать! Конечно же, он ничего с такой… не может! А мне с ним было хорошо!». После этих слов Надюха закатывает глаза кверху.
Тут уж Танька не выдержала, побледнела, покраснела, глазом-глазиком на меня свернула, припечатала как бабочку иголкой к деревяшке и… побежала в туалет. У них, женщин, всегда так, чуть что в туалет бегут. Если не по нраву чё. Я вздохнул с лёгким облегчением. Чувство было у меня такое, не будь меня рядом, они бы также говорили. Говорили так, будто я полностью и беззаговорочно принадлежу каждой из них.
 Два часа расстрела. Два  часа помилования. Два часа возложения лавровых венков на голову и…И один вопрос, когда одна из них отправлялась в туалет:
– Откуда ты эту  мымру выкопал?
Потом поход за добавкой спиртного. Допились до дискотеки. Гулять так, гулять! Правда, у одной из них нервы сдали, бывшей любовницы. Она поехала домой: думать и злится.
Я стоял и смотрел. Стоял и смотрел на людей. Смотрел на бегущую строку с расписанием погоды на сегодня, завтра и послезавтра. Я стоял на «балконе» минского вокзала. Стоял в центре того места.
–Хочешь, я покажу место, что больше всего люблю? Это центр мира. Это центр города Минска и мо священный квадрат.
Конечно же, она согласилась. Она согласилась. Она захотела. Она потребовала.
Жёлтый квадрат. Он известен многим минчанам. А также многим не минчанам. Пожалуй, последним гораздо больше. Особенно малолеткам, приезжающим в столицу или студентам. Я наблюдал за людьми. Он их тоже каким-то непонятным образом притягивает. По легенде, не помню-от-кого-слышанной, это центр Минска. Жёлтый квадрат на главном и единственном балконе вокзала.
Именно там её и пробило.
– Мы поедем с тобой к учителю. Мы поедем, и всё будет у нас хорошо. Не так, как в прошлый раз. Он на него так посмотрел…
Я знал о ком речь. О Учителе, Шри Рави Шанкаре. «Любовь, это не эмоция, это ваша истинная природа». Я не знал, о ком она говорила, но догадывался. «Он  на него так посмотрел…» Да, именно так. Эти слова, и те запечатлелись во мне. Душа, созвучная этому утверждению была счастлива. Каждый раз, когда я как заклинание, молитву повторял её по десять, двадцать раз. Не нужны, психотерапевты. Не нужно самокодировать себя  «я с каждым днём  становлюсь всё лучше и лучше». Не нужно.  Нужно просто поверить в любовь. Нужно просто любить. Нужно просто остаться в этой стихии.
– Он благословит нас, и мы поженимся. Ты хочешь стать моим мужем?
–Да, – несколько неуверенно уступая напору этой беловолосой женщины, согласился я.
– Да, согласен.
– Мы не будем, есть мяса. Мы сорок дней будем правильно питаться, пить молоко, чтобы у нас родился хороший ребёнок. Мы.
Мы…
«Издалека долго, течёт река Волга. Течёт река Волга, а мне семнадцать лет»
моя любимая. Я могу утверждать это. Утверждать с полной уверенностью. Моя жизнь, этому подтверждение. Мой недельный отпуск в сентябре каждый год. Одна неделя. Каждый год. Каждый год наступающий пусть немного по-разному приходящий. Но есть в нём одно. Одно большое Но, которое никогда не меняется. «Это звук и слова песни, что цветут во мне яркими солнечными цветами в душе и душа моя ярким Альпийским солнцем, не жарким, не холодным, а именно мягким, тёплым и нежным опускается на землю необычайно красивой бабочкой с широкими крыльями и большими «глазами». Глаза, есть везде. Глаза, есть у всех. Только смотрим мы все ими по-разному. Видим мы ими разное. Страдаем и радуемся. Никто ведь вас не учил смотреть на мир правильным взглядом. Вас учили быть лидером, быть успешным, «завоёвывать» людей, или находить точки соприкосновения с другими людьми.  Это всё так. Это всё нужно. Это всё правильно, но идеальных рекомендаций по постройке счастья никто не даст. А если и даст, вы не очень долго будете этим владеть. Этим счастьем. Одного счастья, долго не бывает. Вам захочется ещё. Ещё чего-то. Поэтому - кто-то придумал моменты, периодически повторяющиеся в жизни. Моменты, что сделают вас, чуть-чуть счастливее прежних. Чуть-чуть счастливее ваших прежних я. Моя любимая песня заполнила меня, делая жизнь краше. Девушка, мы как оказались возле вокзальных стульчиков, что шептала, говорила, заклинала меня. Я видел, как в её голубых глазах расцветали диковинные ярко-желто-оранжево-зелёные цветы с далёких, мне неведомых планет. Её голос. Мир исчез, я слышал лишь её голос.
Помнишь, выразительные глазёнки главной героини «Гостьи из будущего». Вот-вот! Её глаза были чем-то похожи на эти глаза. В общем, мы пошли в ближайший клуб. Нужно было расслабиться.
Однако, когда моя «невеста» зашла в зал, за билеты, конечно же, заплатил я, она, осмотревшись, направилась к парню в красной рубашке и пригласила его на танец. Попытка, забрать её на второй, потерпела неудачу.
– Иди, вон пригласи на танец девушку, что в углу. Она, видишь, скучает,– посоветовала моя благоверная, так крепко прижав к роскошной своей груди парнишку, что тот аж закашлялся. Советик, и её поведение привели меня в смущение.
– А как же ты…Ведь мы…Я ведь с тобой…а ты с этим….
– Ему плохо, его девушка бросила,– отпарировала Настя,– ему очень нужна моя помощь!
С  этими словами она снова прижала парня к груди и увлекла на танцпол.
На протяжении последнего столетия, психологи и философы мира занимались разработкой новых, очень устойчивых систем мужской психики. Психика соответствовала всем требованиям предъявляемым заказчиком. Читай женщиной. И их, самый главный совет звучал примерно так: мы прислушиваемся к пожеланиям наших женщин, стареемся быть гибкими и верим, очень верим, что достигнем высшей степени самых лучших отношений с нею.
Однако помощь бедному мальчику была недолгой. После пары танцев, она сменила своё пристрастие.
– Что сейчас…почему ты сейчас с другим.
– У него закончились деньги,– жёстко ответила моя (моя?) барышня, попивая коктейль.
– А если у …у нового кавалера закончатся?– пытаясь докопаться до сути, задал новый вопрос я.
– Я такая женщина, которая никогда не остаётся одна, – ответила она,– а ты…ты не скучай…Дерзай!
Точки над (и) были расставлены. 
Я поднял стяги, и ринулся в бой.
Я кручусь. Я стою. Я смотрю. Мой бог. Это моя жизнь. Это музыка. Это спровоцированное безумие. Легендарный *«Танцор диско», восходит во мне. Я лечу. Точнее еду. Еду быстро. Ещё быстрей. Стреноженный конь, порвавший путы. Шварцнегер, автомобильных гонок, точнее Шумахер, отними четыре первые буквы…И т-т-т выжимающий максимальную скорость из своего авто. Это я. Это я на дискотеке, если меня «забрало» И это не могло, не проявится. Я стал…
«Пупом» компании из девчонок.
* фильм с одноимённым названием.
И прилепился к пятерым девчатам. Точнее к одной из них. Она было колоритно одета, панковско - разудалые одежды, и «сверчком плюс сверчком в квадрате» поселившемся в её упитанной сочной попке, с пружинковым механизмом. А ещё тело. Тело с грудью хорошо оформившейся. На меня, даже не пьяного она произвела бы впечатление.  Каждый жест, движение, выражение лица, положение тела имели сакральный смысл.  А жажда реванша, плюс проклюнувшееся, но неудовлетворённое желание, ярко зазвучало в моей истосковавшейся по женщине плоти. Я кинул «Банк»! Моя активность была замечена. И не только это. Было выявлено, что я один, и девчата, видно, уже подвипитые, осмелели. Особенно, когда осмелели. Особенно, когда к моему панку присоединилась  ещё одна, и они мигом сделали из меня гамбургер. «Колбасой» между двумя кусочками батона, был я. Вначале это они опробовали кормой своих юных и мягких попочек, а затем и спереди. Да так плотно, что я подумал о соке. Соке, который из меня потечёт. Как от «тисковой» силе девушек, так и сексуальной. Увидев, сто с ним (мной) можно делать всё, они, а их как выяснилось было пятеро или шестеро окружили меня и стали водить хороводы. Как вокруг ёлки. Только ёлочка, была слегка сексуально озабоченна, и похлопывала по их попке. В общем, чтобы…. Чтобы прочувствовали жизнь.
Так незаметно пришло пять утра. Мы стали собираться домой. Объявилась и моя краля. Обиженная.
–Так ты же сама  первая начала! Ты ведь сама пошла, танцевать не со мной, а с каким-то занюханым… гомо-красномайковым… сопляком!
– Так я же с одним!– пыхнула она,– а не с пятерыми.
– У меня широкая душа. Я не мелочусь!– бросил я. Однако по закону жанра: с кем пришёл и с тем уходи. Я решил проводить её. К большому огорчению девчонок, уже окрестивших меня Петечкой. ( Мы так и обменялись именами друг с другом. Да разве так это важно?)  В общем, я проводил свою барби домой и поехал спать к себе.
Воскресенье. Замечательный день, особенно, когда в обед открываешь глаза и лежишь. Тяжело.
Вопрос был чётким и ясным.  Я знал на него ответ. Я  хотел услышать его. И я услышал, совершено противоположное. Она хотела быть моей женой. В пять. В пять вечера. В шесть тридцать она сказала мне то, что я хотел. Развод.
Я улыбнулся своей судьбе.
Для меня было важно почувствовать себя героем. Героем для женщины.
И это я получил.
Я включил компьютер.
Я запустил игру «Сёгун».
Мне предстояло завоевать Японию.
Мне предстоял Долгий вечер.
   Вечер в моём замечательном городе плавно переходящим в ночь и там остающемся.
Минске.
   Минске, самом замечательном городе на земле!

 Ноябрь 2013 г. Николай ВАСИЛЕВСКИЙ.