3. Ангклунг

Самые сильные впечатления описывать всегда сложно. И не буду. Расскажу просто о событии, и начну с того, что 31-ого октября в годовщину нашей свадьбы нам повезло дважды: мы впервые увидели «неотформатированный» кратер действующего вулкана и побывали на удивительном концерте. С кратерами «покончили мы счеты» в предыдущей главе. Теперь о концерте.

Вот про гамелан – музыкальный инструмент, распространенный в Индонезии, знают многие. Про него даже в стихотворении Константина Бальмонта строки есть: «Гамеланг – как море – без начала, Гамеланг – как ветер – без конца». И еще у него же: «За горой звенит металл певучий…». Представили? Такие толстые металлические диски, напоминающие кастрюльки и  сковородки с крышками. И звук они имеют «…как смерть сама – тягучий». Это тоже Бальмонт. Ему, конечно, про смерть виднее, тем более что я не про нее с гамеланом, а про ангклунг хочу вам поведать.
 
Был когда-то такой на Яве. Делали его из черного бамбука. Каждый звук собирали из нескольких, особым образом вырезанных трубочек. Детальки приделывали так, чтобы при сотрясении они задевали друг дружку, рождая ни с чем несравнимый нежный вибрирующий звук. Исполняли на ангклунгах простые народные мелодии. Под него «стройная яванка танцевала, не меняя бледного лица» (не буду про Бальмонта повторяться). Им сопровождали представления театра теней и марионеток. Короче, ангклунг был любим народом, но не колонизаторами. Вы же в курсе, что все, что яванцу хорошо, то голландцу – смерть. Вот и вычеркнули они ни в чем не повинный музыкальный инструмент из списка «своих» культурных ценностей: примитивен, дескать, и не достоин духовных высот голландцев – сплошь летучих, понятное дело.

К счастью, сколь колониальная веревочка не вилась, все равно конец ей наступил. Независимость, от всех начиная с 16-го века на нее посягающих, пришла в Индонезию в 1950 году. Тогда и нашелся мастер Манг Уджо, который «поскребши в затылке» смог не только вспомнить об ангклунге, но и воспроизвести его. Он обучил игре на инструменте всех своих одиннадцать детей и ходил с ними по окрестным деревням, давая концерты и пропагандируя ангклунг. Выросшие дети продолжили дело своего отца, они стали учить музыке других деток. Открыли в Бандунге музыкальную школу, которая постепенно переросла в огромную студию, включающую в себя лабораторию по музыкальному образованию, музыкальный театр, где играют, поют и танцуют дети, начиная с 3-хлетнего возраста, и мастерскую по изготовлению бамбуковых музыкальных инструментов.
 
В этой школе дети получают не только музыкальное образование, но и очень хорошее общее. В классах здесь не более 14-ти человек (в обычных школах доходит до 50-ти). Во-первых, это необходимо для гармоничного звучания ангклунга, ведь поначалу малыш исполняет только одну нотку. Во-вторых, обеспечивает индивидуальный подход к каждому ребенку. Кроме ангклунга изучают, разумеется, теорию музыки, сольфеджио и т.д. А еще в этой школе учат традиционному танцу, пению и игре на других яванских инструментах: на том самом гамелане, арумбе (такой бамбуковый ксилофон) и «прочих барабанах».

До концерта есть немного времени, мы берем предложенное на входе мороженное-сорбье и идем в мастерскую. Там сегодня пусто, только один мастер работает. Но и его достаточно, чтобы понять, как делают ангклунг. Возвращаемся по садовой дорожке и слышим веселое хихиканье сверху. Поднимаем головы: две девчушки обезьянками сидят на дереве и счастливо смеются. Самая замечательная картина в мире!

А теперь в театр. Он не имеет стен, зато там есть прекрасно оборудованная сцена и на ней как раз всё начинается. Сначала Ваянг-голек, т.е. представление деревянных кукол. Ширма, над нею «рампа». Голос даланга-кукловода будто из преисподней – пробирает до костей, хотя ни слова не понимаем. Не мы одни такие – он говорит на каком-то умершем местном диалекте. Сюжет древний, как и само искусство Ваянг. К девице на выданье (она с ярко-красным лицом и в умопомрачительно прекрасном одеянии) сватаются несколько женихов (все почему-то с зелеными лицами). Каждый хвастается перед соперником своими неоспоримыми достоинствами. Претенденты дерутся. В это время мать (ну, или какая-то там дуэнья-наперсница – тоже краснолицая) что-то на ушко советует девице. Та, не будь дурой, является к женихам и одним левым полупопием раскидывает всех их в разные стороны. Кто пытается подняться, тому добавляет. Короче, красные побеждают зеленых, а зал ползет с амфитеатровых ступеней вниз от хохота. Ширма отодвигается, взорам является даланг, сидящей под столом в позе лотоса.

За сим следуют танцы. Групповые. Только мальчики с флагами. Только девочки (среди них и те прелестные «обезьянки»). Парами. Запомнились три девушки. Вернее, их потусторонне гибкие руки. Локтевые суставы и суставы пальцев прогибаются в прямообратную от привычной сторону. Каждая фаланга настолько суверенна, что кажется, будто вообще никоим образом не связана со своими соседками. Все это достигается ежедневной многочасовой тренировкой, начиная с памперсного возраста: специальными движениями кончиков пальцев собирают рис с гладкой поверхности.

И театр Ваянг-голек и танцы, разумеется, сопровождаются музыкой. Но главное еще впереди. Сначала на сцену выходят детки помладше. У каждого в руках от одного до четырех (целые аккорды) ангклунгов. Исполняется индонезийская народная мелодия. Потом появляется группа ребят постарше. Тут уже к ангклунгам прибавляются другие инструменты. Пара мальчишек солирует на арумбах. Один из них (на вид лет 14) своей техникой повергает публику в изумление. Дальше – больше: выходит группа с большими ангклунгами. Большими в том смысле, что нормальные ангклунги собраны штук по 12-15 на единую раму. Одна из них вообще огромная, на ней очень много инструментов. Мальчик лет 12-ти виртуозно и артистично солирует на ней в 40-ой симфонии Моцарта. Его руки летают над ангклунгами. Движения экономны и предельно точны. Техника безупречна. Головокружительное исполнение взрывает зал неистовыми аплодисментами. Зрители встают. Солист смущенно кланяется и убегает со сцены. Господь, дай этому мальчишке самую счастливую судьбу на свете. Он её уже заслужил.

Выходит учитель. Зрителям раздают ангклунги. У каждого своя нота. Нам достались две «си» (на фото). Будем звучать в унисон. Нам это привычно: сегодня уже 32 года, как все в унисон, -- не сфальшивим. Краткий курс обучения игре на инструменте и вот уже зал исполняет песни народов мира. И не примитивно одноголосно, но и гармонически стройно. Все по-взрослому: с секстаккордами и септаккордами. Громадный оркестр. На лицах вдохновение и ответственность за свою ноту. Чтобы не дай, Бог, не сыграть ее не вовремя. Но все проходит безупречно: учитель нас хвалит, говорит, что все мы прирожденные гении ангклунга. Мы ему верим. Приятно же хоть в чем-то побыть Моцартами.

Пестрой бабочкой пролетают два часа концерта. Смеркается. С отбитыми ладошками садимся мы в автобус и едем в отель. В каждой клеточке нашего тела звучит ангклунг…