Голая правда - часть 2

Часть 2.
     Он встал и подошел к окну. Не верится, что конец сентября: на деревьях только кое-где желтые листочки и солнце теплое. Хорошо, наверное, в лесу сейчас. Им бы с Гелей в воскресенье тоже не мешало побродить с корзинкой по старой вырубке. Да отяжелела она, после дежурства в больнице лодыжки опухают.
     Пора бы на пенсию, с внуками нянчиться, - Александр Иванович горько усмехнулся, - да Бог детей не дал. Вот ведь какая ирония: Геля – гинеколог, всю жизнь чужих детей принимает и выхаживает, а своих нет. И Татка Верочкина выросла уже. Улыбка осветила его глаза: « Магель, - кричала малышка с порога отделения, когда он, взяв девочку на руки, приносил ее в приемную родильного - я пришла, - зная, что у доброй крестной всегда припасены для нее конфеты». Кажется, только вчера это было. Ан, нет. В этом июле Наташу отдали замуж. Рано конечно в восемнадцать лет, но и Геля, и мать за нее радовались – хороший парень, любящий, заботливый. «Да разве разглядишь сразу, кто за хорошими манерами прячется, - ревностно ворчал себе под нос старый док, на глазах которого выросла девчушка, - Верочка тоже поначалу мотыльком от счастья порхала».
     Правда, Альберт – ее муж, не смотря на восхищенные взгляды молодых  медсестер, ему с первой встречи не понравился. Меркла рядом с ним открытая и светлая девушка, становилась суетливой, стремилась угодить, как будто в чем виноватая была, а угрюмый Алик  принимал это как должное. И улыбчивая Вера замкнулась, не тараторила как раньше, стараясь рассказать ему о своих нехитрых житейских радостях. А после смерти матери и вовсе погасла. Корила себя, что не уберегла ее от инфаркта.
     Александр Иванович вспомнил Лизу – мать Верочки, красивую женщину – его ровесницу, жившую после измены мужа работой и жизнью дочери. Может, и была у Веры причина убиваться так на похоронах пятидесятилетней женщины, только цеплялась она в траурной процессии, полумертвая от горя, не за Альберта, а за них с Гелей. Как же раньше-то он не понял, что несчастлива она. Обижался на нее, молча, потому что Геля к ним с Таткой приросла, всю нерастраченную любовь на них перенесла. А они почти перестали к ним приходить. Однажды, вроде бы в шутку, он спросил:
«Что это Вы, Вера Николаевна, к нам совсем не заглядываете, зазнались, - муж ее к тому времени из автомеханика превратился в собственника нескольких мастерских, - не дружите теперь с простыми докторами»?
«Некогда, Александр Иванович, дел полно, Наташа к поступлению в университет готовится», - виновато ответила Верочка.
«Так ведь дочь за учебниками сидит, а не ты, - подумал он тогда, но вслух добавил, -  вот поступит, приходите к нам, Геля за крестницу порадуется».
Только не пришли они, а через несколько дней после объявления результатов, когда в отделении уже знали, что Натка поступила, Александр Иванович, сопя, на перевязке хотел, было, высказать ей свою обиду, да при очередном наклоне Веры над больным заметил на   шее и груди синяки.
    Они с Гелей весь вечер обсуждали, как вызвать женщину на откровенный разговор. Сами чуть не поссорились, решая за нее, что лучше – уйти от тирана или остаться. Если боялась за материальную сторону дела, они бы помогли. А вдруг она скажет: «Не ваше дело». Неловко будет.
     Сегодняшняя новость выбила доктора из колеи. Уличить Верочку в ветрености, язык не поворачивался, но и полностью игнорировать пущенные бабой Зиной слухи он не мог.
Завтра все отделение гудеть будет от бабкиных новостей. Может, звонком предупредить Верочку о том, что сорока на хвосте принесла. Он сегодня в ночь дежурит, Геля перед уходом к нему заглянет, пусть по-женски решит, как помочь девчонке. А он в следующий раз с этим Максимом разберется. Ишь, свое горе чужим заесть хочет.
  Приняв решение, Александр Иванович, повертел шеей, которая застыла от долгого вглядывания в невидимую точку, расправил плечи и сел за истории болезни.