Наследие нагов

        День выдался жарким в прямом и переносном смысле этого слова. Солнце плавило брусчатку на Аугустусшрассе, обжигая своим дыханием толпы любопытных туристов.  Южно-азиатские лица неспешно двигались вдоль стены дворца - резиденции и в глазах Летисии Конти, которая в это время проходила мимо, выглядели передовыми отрядами новых гуннов в поисках земли обетованной.
       Заглядевшись на сюжет Фюрстенцуга, она натолкнулась на полноватого китайца с фотоаппаратом, который отделился от группы, пытаясь запечатлеть разные части фарфорового панно. Она извинилась, подарила ему свою обаятельную улыбку и собралась было идти дальше, но китаец неожиданно ухватил ее за руку. Он обратился к ней на неплохом итальянском. 
       - Вы доктор Конти? Я узнал вас. Я читал ваши статьи об Аненербе. Очень понравилось. Вы не согласились бы сфотографироваться вместе со мной?
      Летисия почувствовала, как какая-то сила толкнула ее в подреберье, сбивая дыхание. Хотя она и привыкла к неожиданностям, работая с архивами нацистов и печатая в различных изданиях научно-популярные статьи, все же было несколько неожиданно вот так столкнуться на улице лицом к лицу со своим почитателем с другого конца света.       Но она быстро взяла себя в руки и согласилась. Они подошли к эпизоду стены с Юлиусом Хюбнером, китаец позвал одного из своих соотечественников, чтобы тот сделал снимок. На прощание он протянул ей свою визитку, отпечатанную на китайском. Как ни странно, но это происшествие не вызвало у нее неприязни, хотя она всегда была противником того, чтобы фотографироваться с незнакомцами. Здесь же она столкнулась с  какой-то внутренней деликатностью и осторожностью, с которой раньше не встречалась. Словно бы кто-то более мудрый и старший попросил ее о маленьком одолжении.
     - Если все гунны так хороши, то что ждет Германию? – вдруг пришло ей на ум.
      Сама Летисия была родом из Тосканы, а в Дрезден ее привел профессиональный интерес. Получив три года назад приглашение от местного технического университета, она стала преподавать потомкам древних саксов европейскую историю средних веков. Сегодня у нее выпала пара свободных часов между лекциями, и она направлялась  в Хофкирхе. Это дитя барокко служило ей местом паломничества, когда ей необходимо было собраться с мыслями.
       В храме было прохладно – старый песчаник стен сдерживал натиск жаркого воздуха, охраняя католические реликвии и усыпальницу дома Веттингов. Летисия прошла поближе к алтарю и присела на одну из скамеек. Слов молитв она не знала, считая, что разговаривать с богом по-простому удобней и для нее, и для бога. 
     Причиной ее сегодняшнего прихода послужила очередная ссора с мужем. Этот конфликт длился уже несколько месяцев, перерастая из долгого внутреннего эмоционального напряжения в периодически вспыхивающие домашние разборки.  Ее тосканская кровь бурлила и отвечала негодованием, когда Томас набрасывался на нее с очередными придирками и подозрениями в неверности. В эти моменты он совсем не походил на того человека, за которого пару лет назад она вышла замуж: выдержанного и уверенного в себе. Возможно, причиной тому были последние неудачи на корте – из первой двадцатки ее муж откатился на самое дно международных рейтингов. И самое странное было как раз в том, что это нисхождение началось через пару месяцев после их свадьбы. С точки зрения Летисии в этом был какой-то злой рок, препятствие и испытание судьбы, которое им надлежало преодолеть вместе. Но вот она не была уверена, что Том думает также. Он женился на ней на пике своей карьеры, когда деньги для него не были проблемой, а значит можно было пренебречь советом родителей – людей крайне консервативных, в глубине души хранящих верность идеям великой Германии. Союз их сына с молодой итальянкой из среднего класса казался им крайне неподходящим. И они не скрывали этого от нее, сразу же предупредив, что не вложат и цента в их брак.
      Через некоторое время пребывания в Германии Летисия поняла, что состоятельные западные немцы относятся к таким как она с некоторым снисхождением, как богатые и родовитые родственники к своим менее известным и удачливым соплеменникам. И если бы она не вышла замуж за Тома Кроппа – наследника одной из самых известных в Баварии фамилий, то ее жизнь сейчас текла бы совсем в другом русле. Дрезден, будучи более Европой, чем Германией, смягчал эту холодную отчужденность. И все же ей приходилось пробираться сквозь вязкую и тягучую стену холодного, вежливого неприятия, словно бы кто-то невидимый, но крайне могущественный каждый день разрушал ее планы и намерения.    

      Вечер она встречала в одиночестве. Томас улетел в Испанию на очередной турнир, и она молила бога, чтобы на этот раз он там задержался подольше. Ей сейчас не помешало бы побыть подольше наедине со своими мыслями, чтобы попытаться успокоиться, а ему не помешало бы поднять свой боевой дух и свое реноме профессионального теннисиста. Ей даже пришла мысль позвонить ему, выразить свою поддержку и любовь, но что-то внутри ее мешало этому.  Достав из шкафа бутылочку кьянти, она плеснула в бокал хорошую порцию и выпила. Затем достала из сумки ноутбук и, прихватив вино, отправилась в кабинет, чтобы немного поработать над очередной статьей.
      Тема Аненербе волновала ее уже довольно давно. В этом был некоторый привкус иронии, поскольку родилась она 30 июня. Этот день в истории нацисткой Германии был известен как «ночь длинных ножей», когда несколько известных деятелей «Католического движения» были убиты нацистами. Со временем Лютисия поняла, что ирония заключалась не только в дате рождения, но и в самом факте расправы нацистов с представителями католической церкви. Как известно, именно тайные ордена последней служили Аненербе образом для создания собственных тайных структур. Изучая историю этих орденов, Лютисия была осведомлена, что их корни давно уже укрепились в германской земле. По ее мнению, уничтожая их, немцы тем самым порождали все больше и больше противоречий внутри самих себя. Она считала, что скороспелая арийская доктрина была подобна зданию на песке. Словно бы германцам было недостаточно завладеть землями древних ариев. Им было необходимо присвоить и право на сам арийский дух, стерев подлинную историю и переписав ее, как это обычно принято у победителей войн. Но об этих своих мыслях она предпочитала  умалчивать.
      Увлеченность этой темой принесла ей много интересных друзей в Германии. Но в большинстве своем это были странные люди. Среди них было много осевших здесь эмигрантов, а также представителей восточных немецких земель – тех, кто жил еще в ГДР. Общение с ними было крайне интересным, но чаще всего после таких встреч она не выносила для себя ничего нового, кроме эмоций от общения с оригинальными человеческими типами. Ей же хотелось большего. Ей казалось, что существуют более тонкие, более глубокие причины возникновения такого феномена, как нацистская Германия. Она предполагала, что неопытными немецкими магами из Аненербе было разбужено какое-то могущественное, яростное существо, которое превратило целую нацию людей в загипнотизированных марионеток. Напитавшись кровью и хаосом, оно исчезло или же лишь ушло в тень?  Пока еще никто не ответил на этот вопрос, а значит -  никто не вправе чувствовать себя в безопасности.

      Было уже глубоко за полночь, когда она открыла глаза и поняла, что заснула, откинув голову на высокую спинку компьютерного кресла. Ноутбук ушел в спящий режим, но зато комнату освещал свет от экрана стационарного компьютера в углу. При работе над материалами об Аненербе у Летисии было одно жесткое правило – она всегда печатала их на ноутбуке, и никогда не подключала ноутбук к сети. Для этого дома существовал стационарный компьютер, а на работе – служебный. Кто-то мог назвать это паранойей, но она предпочитала доверять словам своего старого школьного друга, который сейчас работал в отделе информационной безопасности одной из нефтяных корпораций. А он по этому поводу говорил так: «Защититься от кражи информации в сети со стопроцентной надежностью можно только одним способом – не подключаться к этой сети». Вот она и следовала этому мудрому совету.
        Хотя время было позднее, ей совсем не хотелось спать, поэтому она решила проверить почту. Переместившись в угол комнаты, она принялась проверять свои многочисленные почтовые ящики. В одном из них она обнаружила письмо, которое привлекло ее словами, указанными в теме письма: «Мы можем помочь вашему мужу выиграть турнир». Это было несколько неожиданно, зацепило ее внимание, и она открыла послание. Как это ни странно, но во вкладке не было никакого рекламного и маркетингового текста. Наоборот – послание было предельно кратким и адресовалось лично ей.
     «Доктор, Конти! Если Вы заинтересованы в том, чтобы ваша семья не потерпела крушение, Вам необходимо позвонить по телефону …» И далее следовал номер сотового телефона.  Из того, как была построена фраза, Лютисия могла предположить, что отправитель владеет немецким не в совершенстве. Но это мало что объясняло для нее. В подобных случаях она предпочитала не медлить – не любила неопределенности. Она набрала номер. На том конце долго не отвечали. Потом кто-то взял трубку и, не дожидаясь вопроса, сонным мужским голосом произнес: «Завтра в девять вечера в кафе «Estancia». Будьте одна». Затем связь оборвалась. Лютисия обвела комнату в поисках бутылки кьянти. Ей требовалось выпить.   

       Весь следующий день она чувствовала себя не в своей тарелке. Словно бы она пересекла некоторую черту, которую пересекать было нельзя. Вся ее жизнь за последние три года казалась ей путешествием на другую планету. Она надеялась, что сможет приспособиться к этой новой для себя цивилизации, но порой, как и в этот день, уверенность покидала ее, отступая перед чем-то более сильным и … враждебным. Возможно, что для нее лучше было бы дождаться приезда Томаса и обсудить с ним это странное письмо. Но, зная его достаточно хорошо, она понимала, что вряд ли получит от него дельный совет. Скорей всего, он просто посмеется над ней. В какой-то момент ей захотелось все бросить, уволиться из университета и уехать домой. Она знала, что родители не осудят ее за этот шаг, они будут даже рады ее возвращению. Для нее не составило бы труда найти подходящую работу в родной Сиене. Может быть не такую доходную, но в гораздо более комфортном окружении. Но она не хотела выглядеть слабой, не хотела сдаваться. Предупредив одну из своих подруг о предстоящей встрече, не выдавая при этом цели визита, вечером она направилась в сторону отеля «Artushof», где и находился довольно известный в городе стейк-хаус «Estancia».

                ______________________________________________________

 
       Небольшой ресторанчик в стиле хай-тек располагался в районе Ciutat Vella, в нескольких кварталах от Института Современного Искусства Валенсии. В хитросплетениях улочек Старого Города он выглядел хипповатым мальчишкой, осмелившимся оставить на фоне классических форм свой незамысловатый графический рисунок. В ресторанчике неплохо готовили рыбу и морских гадов. Наряду с паэльей здесь всегда можно было найти необычный авторский фьюжн, рожденный поварскими фантазиями испанца и тайца, которые трудились на кухне.
        Сонтхи Сагата работал в этом ресторанчике помощником повара. Его взяли на эту работу только потому, что он знал толк в приготовлении рыбы, имел поддержку тайской диаспоры и никогда не клянчил денег за  переработку. При этом он считал, что ему сильно повезло в жизни. В двадцать семь лет у него была отличная работа в одном из самых красивых городов Испании, в то время как треть местных парней его возраста околачивали порог социальной службы по трудоустройству.         
        Когда в дверях заведения появился китаец Ли Кунь, Сонтхи приветливо ему улыбнулся – кухня заведения располагалась сразу за барной стойкой, и оба повара всегда хорошо видели – кто заходит в ресторанчик. Китаец был их постоянным посетителем. Он приходил всегда в вечернее время, где-то после девяти. Никогда не заказывал столик заранее, и если все места были заняты – выпивал бокал белого вина за барной стойкой и уходил, говоря, что зайдет в следующий раз. Эта его черта казалась Сонтхи несколько странной, но даже в душе он никогда не позволял себе смеяться над ней, в отличие от Пауло – шеф-повара и совладельца ресторана. Тот никогда не забывал пошутить, когда китаец уходил. По мнению Сонтхи эти шутки были плоскими, как кухонная доска, тем не менее, будучи зависимым от настроения шеф-повара, он всегда улыбался им, словно верху остроумия.
     Сегодня заведение пустовало, и Сонтхи заметил, что китаец этому рад. Ли Кунь часто просил Сонтхи приготовить что-нибудь простое, что не было в меню, которое предназначалось в первую очередь для того, чтобы удивить туристов. Вот и на этот раз он попросил запечь дораду с овощами. Разговаривали они между собой на тайском. Китаец неплохо владел им, видно был родом из южных провинций, где этот язык был довольно распространен.
     Сделав заказ, он попросил бокал белого вина, но не отправился с ним за столик, а остался стоять за барной стойкой, словно чего-то выжидая.
     - Сонтхи, сказал он несколько задумчиво, - я слышал, что ты интересуешься теннисом. Это правда?
     - Скорей меня интересуют красивые девчонки, которые лупят друг в друга мячом. – Ответил он с улыбкой, вынимая внутренности из рыбы.- Почему вы спросили о теннисе?
   - Дело в том, Сонтхи, что я вынужден завтра уехать, а у меня пропадают билеты на теннисный турнир, который начнется через два дня.
  - Вряд ли у меня есть время и деньги, чтобы его посетить.
  - Ты можешь на этом подзаработать. – Сделав паузу, китаец продолжил. - Мастер Сагда говорил, что я могу на тебя положиться и что ты обязан ему кое-чем.
     Сонтхи как ни в чем ни бывало продолжал разделывать рыбу.
   - Что от меня требуется?
   - Ты должен будешь присутствовать на матчах одного немца.
   - Только и всего?
- Только и всего. Все, что от тебя требуется – это отпроситься у Пауло и быть на этих матчах.
- Хорошо.
- Билеты тебе принесут домой.
       Китаец прошел за столик, достал из кармана пиджака небольшую книжицу и погрузился в чтение.

____________________________________________________

      В Валенсии Томас добрался до полуфинала, совершенно неожиданно выбив по дороге двух соперников, шансы которых все считали более предпочтительными. Газеты заговорили о возрождении былого Томаса Кроппа.
     Летисия восприняла это как знак и последовала инструкциям человека, с которым встретилась парой недель ранее. Она записалась в оздоровительную группу цигун-терапии, которую вел известный в городе китайский мастер. Кроме того, теперь каждое утро и каждый вечер полчаса своего времени она посвящала медитации под музыку тибетских монахов. Музыкальные файлы были получены ею от человека, с которым она встретилась в кафе «Estancia». 
     Их отношения с Томасом потихоньку стали налаживаться. Она наблюдала за этими изменениями с некоторой настороженностью. Ей было категорически запрещено посвящать мужа в разговор, который состоялся две недели назад между ней и человеком из Аргентины. Поэтому она включилась в эту игру с чувством любопытства и страха одновременно. Она мало что понимала в теннисе. Но ее крайне заинтриговали газетные публикации и отзывы коллег об игре ее мужа в Валенсии.
 «Он не был похож на самого себя!» - твердили все.
 «Он играл как заведенный!» - слышала она и понимала, что чует в этом некоторый подвох, некоторую двусмысленность.
      - Я ужасно хочу есть! – Сказала она, прикасаясь губами к мочке его уха и скользя руками под джемпер. – Ты не против, если я закажу пиццу?
      - Может, сходим в рыбный ресторан? Меня в последнее время почему-то жутко тянет на рыбу.
      - Испания тебя испортила! Она подсадила тебя на рыбу.
      - Ты права. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне ужасно хочется съесть чего–нибудь рыбного.
      - Если ты готов подождать, то я могу приготовить дораду с овощами. Купила сегодня в супермаркете.
       - Ты же никогда не любила готовить? Особенно рыбу. Справишься?
       -  Честно говоря, я очень хочу приготовить эту рыбу для тебя. И у меня такое ощущение, что в прошлой жизни я именно этим и занималась.
       - Ты же знаешь – я не верю в прошлые жизни. Но если у тебя получится – я буду только рад.
      Вынимая на кухне из дорады внутренности, Летисия старалась сдерживать слезы. Она подозревала, что ее муж завел в Валенсии интрижку.


          Сонтхи Сагата никогда не знал, что значит смотреть на жизнь сквозь розовые очки. Там, где он родился, дети становились взрослыми слишком рано, потому что этого требовал элементарный закон выживания. Их образование заключалось не в накоплении сомнительных знаний, а в умении выбрать правильный жизненный путь.
         В четырнадцать лет Сонтхи был отдан родителями в находящийся неподалеку от их деревни буддистский ват. В этом небольшом лесном монастыре он прожил почти год.              Уму разуму  его наставлял мастер Сагда, человек с очень сложным характером и мировоззрением, которое было несколько шире того, которое принято называть буддистским. Значительную часть жизни он провел в боннских тибетских монастырях, но по ряду причин был вынужден вернуться на родину. Здесь он не афишировал этот свой опыт и вел смиренную жизнь буддистского монаха. Но Сагда хорошо знал отца Сонтхи и обещал тому, что научит сына некоторым знаниям, которые помогут тому в дальнейшей жизни. И это свое обещание он сдержал.
        Глубоко внутри Сонтхи не был склонен к религиозности. Вкусы, запахи и цвета жизни нравились ему гораздо больше, чем наставления буддистских священников. Мастер Сагда понял это довольно быстро, поэтому год, проведенный в монастыре, Сонтхи в большей степени занимался физическим трудом, чем медитацией. Но мастер разглядел и нечто большее, скрывающееся в этом молодом человеке. Однако, скованный буддистскими правилами и ограничениями, за которыми в монастыре строго следили, он не мог  поведать Сонтхи о своей догадке.
      Когда Сонтхи пришла пора выбирать – посвятить себя монашеству или вернуться в реальную жизнь, Сагда потребовал, чтобы тот прошел трехдневный ритрит, чтобы принять окончательное решение. Мастер был уверен, что парень ждет не дождется того времени, когда покинет стены монастыря. Но надеялся, что ему удастся помешать этому, и еще на какое-то время оставить его под своей опекой. Для непоседливого Сонтхи эти три дня полной изоляции в своей келье стали настоящим испытанием. О последних же ее часах он вспоминал с чувством подлинного мистического ужаса.
      Спать было нельзя. Два дня и две ночи Сонтхи справлялся с этим довольно легко, напевая про себя популярные песенки и разглядывая картинки в книгах со священными текстами. Когда тело, непривычное к долгой сидячей медитации, начинало выражать свой протест болью, он вставал и делал упражнения, которым его научил мастер Сагда. Третий день пролетел так незаметно, словно время сжалилось над ним и сжалось в комок. Когда Сонтхи подумал, что последняя ночь ритрита пройдет также быстро и незаметно, как день, он позволил себе расслабиться. И в этот миг на него обрушилось такое чувство усталости, что казалось, не закрой он глаза, не поспи хотя бы полчаса, он умрет.
       С каждым часом, приближающим его к утру, борьба со сном становилась все более отчаянной. Теперь Сонтхи не мог позволить себе даже схитрить, поскольку если бы он сейчас уступил сну, то вряд ли бы сумел проснуться рано утром, к приходу мастера. Он не хотел, чтобы Сагда нашел его здесь спящим. Такого позора в глазах наставника он бы не вынес.    
      Когда до окончания испытания оставался час, в углу своей кельи Сонтхи увидел старика с длинным посохом. Посох обвивала кобра. Её капюшон лежал на левой ладони старика, а взгляд был устремлен на Сонтхи.
     Сонтхи вскочил на ноги, и видение исчезло. Он уже было успокоился, когда почувствовал, как кто-то смотрит на него из другого угла комнаты. Он обернулся и вновь увидел старика с коброй. Старик ему подмигнул и расхохотался.
     - Ты не должен больше оставаться в монастыре. – Услышал он его голос. – Люди-змеи рождены быть свободными. Расспроси мастера Сагду о людях-змеях. И не соглашайся, если он попросит тебя задержаться в монастыре. Ищи свой путь на кухне…
      После последней фразы видение исчезло, и в этот же миг в келью Сонтхи постучали.


     Когда Сонтхи отоспался, у них с мастером Сагдой состоялся прощальный разговор.
 - Кто такие люди-змеи, мастер Сагда?
 - Почему ты об этом спрашиваешь, Сонтхи? – задумчиво спросил мастер.
 - В последний час ритрита мне явился старик с посохом, который обвивала змея. Он сказал, чтобы я искал свой путь на кухне. И еще он сказал, чтобы я расспросил вас о людях-змеях.
- Сонтхи, если ты останешься в монастыре еще хотя бы на пару месяцев, я расскажу тебе все, что знаю о людях-змеях. Я научу тебя их мастерству. Но только ты не должен об этом никому рассказывать, иначе нас обоих выгонят из монастыря.
- Но почему?
- Это против учения Будды. Уже сейчас, разговаривая о людях-змеях, мы нарушаем правила монастыря. Но поскольку я обещал твоему отцу подготовить тебя к жизни, я беру этот грех на свою душу. Видишь ли, Сонтхи, многие люди обладают внутренними качествами, о которых они даже не догадываются. Назовем это качество силой, чтобы  не путать его со свойством характера. Сила людей-змей очень особенная. Она не видна обычному взгляду и очень мало людей способны понять ее.
- Так что же в ней такого особенного?
- Люди-змеи способны собирать энергию и передавать ее. Человек-змея, медитирующий среди монахов, может собрать часть этой общей жизненной силы и передать ее туда, куда устремлено его внимание. Понимаешь, все люди обмениваются энергией, но обычно это происходит само собой, хаотично.
- Так чем же люди-змеи отличаются от обычного человека?
- Их умением собирать и передавать. В тех монастырях, где я побывал, есть специально обученные люди-змеи, которые передают силу тем, кто готов за это платить.
- А много ли таких людей?
- Слава Будде, немного. Ибо он заботится о равновесии.
- Но чего же такого плохого в людях-змеях?
- Люди крайне невежественны, Сонтхи. Чаще всего люди-змеи становятся жертвами тех, кто использует их способность. И крайне редко они способны воспользоваться ей себе во благо.  Люди-змеи, собранные в одном месте и подвластные одной направленной воле могут наделать много бед. Такое уже не раз случалось в истории. Поэтому - будь осторожен.
    Их разговор длился еще долго. Мастер Сагда поведал Сонтхи много историй из жизни людей-змей. После чего Сонтхи обещал, что где бы он, Сонтхи, не находился, мастер Сагда всегда может обратиться к нему за помощью.   

____________________________________________________


      Со временем Летисия полюбила рыбную кухню. Она стала разбираться в свойствах рыбного мяса, научилась грамотно подбирать специи и овощи на гарнир. Том был без ума от нее и ее нового хобби, поэтому и не спрашивал – почему их расходы за последние три месяца так возросли. Он вновь был на вершине спортивного успеха и не хотел выглядеть мелочным.
      Всё изменилось после телефонного звонка, в вечер среды, накануне католического Рождества. Это был все тот же телефонный номер, и тот же, немного заспанный, но уверенный в себе голос.
     - Госпожа Конти?
     - Да, слушаю вас.
     - Нам срочно необходимо встретиться. Сегодня вечером, в девять, на прежнем месте.
     - Но Том будет дома. Мне сложно будет уйти.
     - Придумайте что-нибудь. Дело срочное. И касается оно вашего мужа.
     - Но ведь я выполняю все условия…
     - Все усложнилось. Остальное – при встрече.
      На самом деле в последнее время для Летисии не было проблемой  оставить мужа на вечер одного. Это было их взаимной договоренностью, принятой два месяца назад. Доверие – они поклялись культивировать его в своих отношениях. Взрастало оно нелегко, тяжело пробираясь сквозь колючки  ревности и эгоизма. Но на этот раз все обошлось без лишних эмоций. Том выглядел слишком усталым после тренировки. Она давно не видела его таким. Он потягивал апельсиновый сок, сидя на диване перед телевизором, и совершенно равнодушно отнесся к ее словам о необходимости отлучиться.
 - Опять идешь на свидание с Аненербе? – ухмыльнулся он. – Неужели тебе не надоели эти застарелые тайны. Только предупреждаю, когда ты вернешься, то застанешь меня мирно спящим. Что-то я сегодня сильно вымотался.
    Она поцеловала его и ушла. Он же продолжил смотреть голливудский сериал о похождениях двух детективов, на протяжении которого крутяшка Кейт Беккет успевала не только раскрывать преступления, но и крутить шашни со своим напарником-писателем.

    Разговор происходил в одном из номеров отеля «Artushof». Человек из Аргентины хорошо говорил на немецком, хотя и носил латиноамериканское имя Хосе.
  - Пришло время посвятить вашего мужа в тонкости нашего договора. – Сказал он. – Дело в том, что этого требуют обстоятельства.
  - Какие обстоятельства? И что я должна ему рассказать? Ведь я до конца сама не понимаю, что на самом деле происходит.
  - Вы же исследовали историю Аненербе, доктор Конти. Вы, наверняка, прочитали не один том страниц об энергии ВРИЛ. Так вот, мы питали вашего мужа этой энергией. Так же, как матери питают новорожденного младенца своим молоком.
  - Но я исправно платила вам за это, не так ли?
  - У нас нет к вам никаких претензий. Но ведь и вы с мужем получили то, что хотели. Однако сейчас все усложнилось. Ваш муж должен проиграть одному человеку на предстоящем турнире. То есть, мы должны быть уверены, что он проиграет этот матч.
  - Вы хотите сказать, что он должен будет сдать этот матч?
 - Вы все верно поняли.
 - Он так никогда не поступит. Он не такой.
 - Тогда мы будем вынуждены разорвать наш контракт.
 - Это меня не пугает.
- Вы не понимаете. В этом бизнесе нельзя вот так просто взять и уйти. Мы будем вынуждены принять меры, чтобы ваш муж вновь оказался на самом дне.
    Летисия вздрогнула. Она вспомнила те минуты тревоги, когда их жизнь начинала разваливаться. В ее мозгу мелькнула опасная догадка.
 - Это вы подстроили все так, чтобы дела у Тома начали идти из рук вон плохо? А потом пришли как спасители.
- Не усложняйте. Мы не имели никакого отношения к падению вашего мужа. Тому причиной были вы. Многим влиятельным людям не нравилось, что вы вошли в такую богатую семью. Мы хотели вам помочь. Но есть силы, с которыми даже нам не хотелось бы портить отношения.
- Что если я откажусь?
- Вы не можете.
- Не говорите мне – что я могу и чего не могу делать!
- Вы мне нравитесь, госпожа Конти. Но вы, правда, не можете отказаться. Ведь вы любите своего мужа, вы любите свою семью, вы любите свою работу и это странное увлечение тайнами германского рейха. Вы все это потеряете, если не поможете нам.
    Летисия поняла, что это был час ее расплаты. Момент, когда приходится делать выбор.
- Том все равно не поверит во все это. – Она не блефовала. – Он будет долго смеяться надо мной, если я расскажу ему обо всем.
- Вам придется убедить его в этом. Мы поможем вам.
- С помощью инъекций счастья?
- Мы не имеем дело с наркотиками, госпожа Конти.
- Я имела ввиду эту вашу ци или ВРИЛ. Да какая разница. Вы ведь меня прекрасно поняли.
- Мне жаль, что я не сумел донести до вас всю серьезность ситуации. Но я уважаю ваш выбор. Думаю, что это был наш последний разговор. Наша организация не имеет к вам никаких претензий. Но мы больше не сможем помогать вам. Прощайте, доктор Конти.

      
    Лето в Сиене было гораздо более жарким, чем в Дрездене. Но Летисия быстро к нему привыкла, ведь здесь она была дома. Том иногда писал ей, обычно после очередного своего успеха. Каждый раз он заканчивал письмо примерно одной и той же фразой: почему ты ушла от меня, Летисия? Она горько усмехалась этим его наивным, детским сообщениям. И звонила своему новому бой-френду. Этот молодой таец совсем недавно открыл в их городе симпатичный рыбный ресторан. У тайца было забавное имя – Сонтхи, которое казалось ей таким теплым и бодрящим, как  бокал хорошего тосканского кьянти.