Цикл, господа

-Врот! Врот!
Мальчик, запыхавшись, ворвался в кузницу. Выпученные глаза уперлись в махнато-бородатого коренастого человека, активно машущего трехпудовым молотом.
-Егорыч, твою лодку угоняют!
Врот Егорович повернулся к испуганному пареньку и влепил хорошую затрещину. Такую, что даже пошел легкий звон. В кузнице все звуки особенно гулки.
-За что?! – захныкал пацан.
-Для профилактики.
И ломанулся к двери, на ходу развязывая фартук. Мускулистое тело изящно поблескивало потом на солнце. Ветер красиво трепал золотую челку. Рельефные икры ритмично вздувались и опадали в такт бегу. Хотя Врот Егорович был самым сильным мужиком в городе, первым парнем на районе и лучшим слесарем в своем подъезде, это не спасло его от упавшего на голову с крыши девятиэтажки кирпича.
Врот картинно и замертво упал на землю, а Лидия Михайловна Пацдако довольно ухмыльнулась, отряхивая руки от кирпичной крошки. Она давно ненавидела наглого кузнеца. С тех пор, как он, еще зеленым юнцом, в пятом классе отказал в близости сластолюбивой пожилой учительнице. Лидия Михайловна давно не преподавала. Оставшийся молодецкий задор она использовала для тренировок с гантелями и подтягиваниям, что сегодня с лихвой себя оправдало при скоростном подъеме на крышу.
Несмотря на длительный преподавательский стаж и богатый личный опыт, несмотря на глубокий внутренний мир и тонкую душевную организацию, она так и не смогла понять, что запустила Процесс.
Спрыгнув в темный проем люка, Лидия Михайловна очень неудачно упала и сломала позвоночник. Другой бы на ее месте попробовал бы выжить. Однако главная мечта жизни была только что исполнена и эмоционально зацепиться было попросту не за что. Изо рта пошла пена, язык безвольно вывалился наружу. Пробегавший мимо кот Пафнутий деловито принюхался, пописал на мертвое тело и помчался прямо до хозяйской квартиры.
В маленьком животном черепе копошилось множество мыслей, совершенно не касающихся человеческого мира. Смерть, как осознанный факт, мало интересовала девятижизненное существо. Понятие «связующего звена» вообще показалось бы диким совершенно домашнему коту.
Он царапал и выл на дверь до тех пор, пока Магнезия Адольфовна не выбралась из цепких объятий любовника Степана и не открыла ему. Степан всегда казался ей «не ахти», и особенно огорчало отсутствие на горизонте «Степана» получше. Настроение у женщины было не фонтан – ее прервали на самом интересном месте. Вид возбужденного пениса по-прежнему стоял перед взором, когда она отщелкивала последний запор и снимала цепочку.
-Наглая твоя рожа, - пожурила она рыжего бродягу. – Пора тебя кастрировать под корень.
И пошла трогать  Степана за то, чего собиралась в ближайшем будущем лишить своего кота. Шикарная дородная женщина бальзаковского возраста и ветреной наружности. Поскользнулась о кошачьи экскременты, полетела назад, врезалась затылком в косяк и раскроила череп.
Сантехник Степан, мирно задремавший в кровати, бросился на грохот «в чем мать родила» (мать его была дворовой проституткой без постоянного места жительства, поэтому всегда рожала в чулках, подвязках и ажурном корсете). Открывшаяся его взору картина с расплесканными по полу мозгами заставила горе-ловеласа быстро собрать вещи и ретироваться.
Объясняться с мужем покойной Степану совсем не хотелось, тем более что тот был главным прокурором города. И если бы не был, то все равно был большим и опасным. А если бы был и не опасным, то стал бы от непременной психологической травмы. И травма, конечно же, была бы, ведь мозги снаружи очень расстраивают тех, у кого они внутри. Смотришь на них, смотришь – и прямо чувствуешь свою неадекватность.
За морем мыслей, сбегая по лестнице, он попросту не заметил пятиклассницу Наташу. Она сама по себе оказалась плохой приметой «бабы с пустым ведром», потому что папа не вовремя попросил дочку вынести мусор, и та успешно справилась с предложенным функционированием. К тому же, свою роль сыграли низенький рост и легкая тихая походка худенького ребенка. Если бы родители могли видеть будущее, то, безусловно, откормили бы девочку до совершенно других габаритов.
Наташа полетела в пролет и приземлилась на копчик чуть раньше, чем Степан выскочил в парадную дверь. Копчик подозрительно хрустнул, оставляя девочке очень мало шансов на дальнейшую жизнь. Трудно жить с позвоночником, торчащим наружу из черепной коробки в районе темечка.
Свежий вечерний воздух жаром окатил разгоряченное лицо Семена. Это был словно глоток свободы, словно простое, но очень яркое чудо после многих лет темного безверия. Если бы он смотрел под ноги, то не запнулся бы о руку Врота Егоровича. А так – запнулся. И увидел.
На Степана не падало ни тяжелых предметов, он не сломал ни одной косточки. Просто очень много переживаний выпало простому сильно пьющему человеку на один день. Схватившись за сердце, Степан упал навзничь, не дыша.
Четыре мертвых глаза уставились в космическую пустоту. Круг замкнулся.