Про одиночество

Ты приветствуешь,- здорово!
Как дела твои, боец?
Если, в общем,- то х-ёво…
Если честно,- то пи--ец…

          Когда помер дорогой Леонид Ильич Брежнев, нам было как-то похуй. Мы с Димкой Герасимовым устроили пьянку. С девчонками. У меня в общаге, Целиноградского сельскохозяйственного института. Зашла Челединова Галина Ивановна преподаватель кафедры высшей математики.., и не то что бы просто с визитом. Дежурила она. По линии парткома, видимо, для порядка. Чтоб чего не случилось. Пожурила она нас. Говорит, водку со стола уберите.., и не шумите. А то смотрите мол у меня… Ну тётка она была нормальная. Без наезда и протокола обошлось. Да и на кой ляд им протокол в такой день. Для протокола они бы другого прислали. Галина Ивановна не подписалась бы. А походила она чудесным образом на Фаину Георгиевну Раневскую, ну это та, что урождённая Фанни Ги;ршевна Фе;льдман.
          Пришли к нам Наташка и Светка с земфака. Светка маленькая, тощая, сухая, породистая дерзкая и цепкая. Это единственная девушка, которая манипулировала мной так мастерски, что я прощал ей всё. И всегда возвращался к ней. Это действовало как наркота. Спустя пять лет я прервал отношения. Уехал в другой город. Это мне обошлось очень дорого. Я больше не мог найти девушку.
          Наташка … Наташка классная была. Высокая, стройная, спортивная, красивая, женственная… очень красивая. Они меня попросили Димона притащить. У Димки небыло ещё девушки. Наташка нравилась ему трепетно. Как мне сейчас Настя. В общем, девчонки гуляли. Не подвернулись бы мы, были бы другие. А тут выходные. Генсек загнулся. Лично для меня праздник. Ну не пропадать же выходным.
          Наташкин роман недолго продлился. Димон был счастлив. Счастье было короткое. Димон пошёл по женским рукам института. И, в конечном счете, он докатился. Но я не об этом. Жаль, что Наташку Лощинину не трахнул…, гори оно всё синим пламенем. Потом она вышла за Пашку Цисневича. Родила ему сына. Её разнесло и она померла от алкоголизма и инсульта. Пашка с сыном уехали и живут в Польше.
          Вот если я буду стоять перед богом и держать ответ. Когда-нибудь. Ну, это же случится когда-нибудь. С нами со всеми. Это случается. Там, через лет 100. =) Вот Настя, к примеру. Скажет. Я любила. Родила детей. Своими руками делала украшения и зарабатывала хлеб в поте лица своего. Радовала людей своим рукоделием, остроумием, внешностью и душевностью. Лия скажет, что фотографировала людей и приносила им радость, сохраняя их красоту и память о том, какие они были. Адвокат, юрист, врач могут рассказать скольким людям они помогли. Что скажу я…? Что было в моей жизни такого. За что меня можно было бы похлопать по плечу и похвалить…? Всю жизнь я занимался не своим делом. Я никогда не работал на одной работе. Как правило, вторая моя работа была вне закона. Я никогда не зарабатывал на жизнь призванием и талантом. Бог постоянно вытаскивал меня чудесным образом из безвыходных ситуаций. Он буквально шёл со мной рядом. И если остались на этом пути следы только одного путника, то это не значит, что он покидал меня, это значит, что он нёс меня на руках. Я всегда доделывал чужие дела. Я был свидетелем ужасных событий, за которые не может быть прощения. И всё это было не моё. Это были не мои события. Я всё время являлся невольным их участником. И вся моя заслуга в том, что я старался просто ничего не делать и не совершать. Единственное, что я сделал сам, это полюбил девушку…, которую любить у меня нет ни оснований, ни права. И вообще-то  за такие дела башку откручивают. А бог дал всем силы терпеть меня. Я совершенен в своей ничтожности, бездарности, безбашенной глупости и неприспособленности в сравнении с ней. И это настолько неуместно и жалко, что даже не смешно. Что я ещё делал? Трепался складно, в рифму. У меня не осталось рядом никого. Кроме детей. Что скажут они обо мне? Даже знать не хочу, что они скажут… Папа клоун, писатель, болтун и шумахер… Я заработал своё одиночество. Вот оно-то мне и даровано. Уже до суда…
          Я был счастлив и не одинок, пять лет в институте. Я был счастлив и не одинок последнее десять лет. Не так уж и мало. Но черт возьми… Как хочется всего того, чего хочется… без прав и оснований… Ведь не осталось почти никого из тех, кто был рядом. И те доходят. Серёга Андреев помер… Баклан и урка. Это от него я услышал впервые акустический блюз в две гитары… Лет десять мне тогда было…  А ему лет пятнадцать. И это живёт в памяти моей, как будто это вот-вот сейчас было. А Соса нам пел полтора часа Высоцкого вечером на лавочке. А потом захлебнулся водкой. Это было детство. А сколько ребят постреляли между этими пятью и десятью годами неодиночества… Сергей Мищенко спалил надпочечники морфием и героином. Две клинических смерти. Когда встретились в 95-м, обмолвился, мол, умирать не боюсь, это как свет выключили. Вот он потом пожалел об этом… в 97-м он умирал медленно.
          Какой красивый шанс загнуться упустил я год назад… Я просто заболел… Что-то мне ещё предстоит пережить. Зачем-то я остался. Что-то дойдёт до меня…, медленно.