На перегоне-2

Дневник Смита-107
«21» ноября 2013 г.

Бивачные следы (включая выбор места) оставляют представление о личности у ночного костра. Гильзы, обертки-рекламки, неисправная зажигалка, коробка из-под патронов, тара под провиант. Поэтому кострище оставляется безликим. Все должно быть сожжено. Никакой информации, кроме памяти.
Заработал гематому на сдвоенном выстреле, между большим и указательным пальцами. Отгоняя лесную кошку (совершила наказуемый шаг), – стрелял на весу, без плотного хвата.

На переходах-подходах к Пещерной нашел удачный ракурс для Бивака. С севера и юга я зажат бровками обрывов. На склоне ветер, а на вершине почва ровнее, но горельник. Ну и что горельник? – унылый пейзаж. Зато никто не сунется, и есть дрова. Зеленые береты и черные плащи, – ночью Бивак патрулируется!

В сентябре серия вылазок в дерзком арийском стиле, на жесточайшей дисциплине. Брожения, заброски, хождения по ночам. Походные выводы осознаются только на лесном реализме. Сырость, дожди сутками. В болотниках и палатке – один  конденсат. Плащи-дождевики, которые нам предлагают, неудобны и тяжелы. Отлично и проверил – мешкообразная накидка-балахон. Анти-диверсантская einsatz-вещь. Самого большого размера.

Главное, до темноты определиться с местом и установить палатку. Потом хожу кругами за топливом, если припозднился. Фонарь-опознаватель в палатке. У сосны бутылки с водой. Лежу на коврике. Под ковриком лапник. Костер-колодец. Топор под голову. Расово верный Томпсон с левой стороны, подальше от костра. Нож под рукой. Два часа ночи. Подъем духа! В порядке исключения, на открытие и прецедент – осветительную ракету Смита над устьем. Самообнаружение. Да кто ее видит. Здесь только я и голодная рысь.

Нас всех гонит в лес функционал. В будущем идеал-столетии каждого пьющего (блатогона) будет допрашивать Штирлиц-Гарин. Коньячной бутылкой по затылку. Холтоффа. Так работает настоящий.

«25» сентября 2013 г. 07:45. Проснулся от холода. Стволы таскать, ломать ветки, на каждое действие, связанное с костром – надеваются противоожоговые плотные рукавицы. Не хлопчатобумажные перчатки. Потому что себе дороже. Вечером час медицины. Проверяются руки, ноги, залечиваются микротравмы. Клей БФ-6 незаменим.
Когда ухожу к реке за водой, иногда на ужин, беру необходимые вещи на первое время. В сумке газовая горелка, баллон, кружка, чай, чехол от дождя для ружья, невесомый балахон от дождя, упаковка питания, перчатки, рукавицы, нож, патроны, пустые пластиковые бутылки. Бутылки ломаются. Фляжка необходима, если поход более трех суток.

***
На север, ядерный север. Вы слышали о манифесте судьбы? Это когда работаешь на идейность, револьверно и достоверно, револьверно и демонстративно. Заявления и демонстрации. Заявительный демонстрационный демонизм. Демонизм босса по жизни и босса по смерти (экзистенциального босса). Арийская новелла два ноля. Военное образование. 00. Это как отбить депешу. Держать берег моря слева! В облака входить!

После серии маршевых бросков по ивдельскому дендрарию, меж бровок обрывов, по дну Каньона (иного рельефа здесь нет),
герой экзистенции изучает новеллистику по военной лингвистической политике. Дневники Смита. Утро для Блондина. Бесценные био-графические, стилистические, географические и знаковые вопросы. Силовые установки. Силовые методы. Манипулирование оперативными (текстофонными) и ядерными журналами. Военная география, military-картография, теория атомного ядра, Европа-текстография и формулы-метафоры.

Коллайдер на заре Европы был на диком замесе: гризли и полугризли, финиковые пальмы, мертвое море, hate-interest к белому человеку, месопотамия, антиевропейские межвидовые войны, рубка белых белыми, нильские разливы, лингвистический разлет ветвей в Европе и, наконец, волкособные (воровские) лаборатории. Ужасы Якутии, гигантская волчья стая, четыреста бешеных особей. Разрушенная фидлеровская лаборатория на терминале Пижма и шестьсот бегущих по сибирской парме полу-медведей – яркие тому примеры.    

Экзистенц-читатель помнит, что инженер Кириллов в «Бесах» (револьверная, педагогическая метафизика), Тернер в «Трех днях Кондора» (1975), впечатливший незнакомку по имени Кэти Хэйл, и Гарин с тепловой пушкой (впечатливший Зою из Петрограда девятнадцатого, верхом на коне, навстречу красным обезьянкам), – все они были инженерами-физиками, и все из одной, военной области: einsatz-специалистами в лесной лингво-философской школе.

Помните револьвер Кириллова? В пику семейства собачьих. Кириллов, метафизик-педагог, решил без воровского коллектива предъявить претензии бытию – так называемой «природе». Не захотел инерции, бездушия-объективатора, пан-эпистемизма. Это было чистое метафизическое действие, но, в первую очередь, все же педагогическое действие. (Это заметили). К такому блестящему выводу придет любой холодный профессионал, текстограф, разработчик или философский рецензент. Педагог Кириллов! Ангел Европы! Но почему текстофонный педагог? Потому что известному чистому действию (разве безревольверная жизнь – жизнь?) предшествовали непревзойденные никем кирилловские лингвофонные  пассажи. Револьверная философия и револьверная филология – они стиснуты друг с другом. Там нет различий. Это закрученный лес, танцующие деревья в устье, где сейчас гуляю с Томпсоном, – танцевальная кьеркегорианская физика, чистое движение и чистая мысль, о которой все мечтают. Танцы на плато, танцы у входа в пещеру, – разве не об этом мы мечтали, люди запада? В паре с дикой ницшеанкой.

Военные леса на заре Европы – смерш-специалистам. Картографией военных лесов Европы (суперлингвистика) – этим и только этим должен заниматься идеолог реванш-столетия.
…

Самозарядная игрушка ни для каких анти-гризли-целей не подходит. Einsatz-специалиста полномасштабной войны не интересуют слабые патроны. Его не интересуют «прошитые» полу-медведи.

«Охотнику при подъезде к избушке (как правило разворачиваются, то есть делают круг) пришлось «убегать» (уезжать) на «Буране». А на лыжах? Лично я убегать ни от кого и никуда не собираюсь. Давайте, подходите. Буду резать. Помните на пастбище одиночник забил медведя на радость Страсбургу? Сколько человек должны убить медведи?   

«2007 г. 21 ноября в 23:00 убит медведь в избе. Изба была уже обжита. Залез через потолок, оторвал разделку, окно. Дверь была на вертушке, он видать не сообразил, стоило только зацепить. Лежал на полу, я подъехал на снегоходе, свет фары светил через оторванную разделку, через нее и стрелял с десяти метров».

– Полумедведей и роботизированных животных из лаборатории Фидлера (Пермский край, волкособный «эксперимент») действительно много, лезут в деревни и ведут себя безбоязненно, – пишет In The Deathcar. – Когда станет невмоготу, – контрохотникам в прифронтовой полосе скажут: «нечего в лесу делать». 

Смит, впаянный в темноту. Черная глыба на рейнджера. Как мог ты, приграничный специалист, на фронтире белой Европы, угодить в медвежью ловушку? Не «догадался» (как Кириллов) и не «опознал» (как Хайдеггер). Фортуна, – как ты могла предать меня в такой тревожный момент? Ты не знаешь, кто делал под Чистопом, в верховьях Тосамьи, медвежьи ловушки и сколько их?
…

(продолжение следует)

***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.