Любовь и смута. Глава2 ч. 3

В новый день луны Лантберт, чуть только окрепнувший после наказания, был отправлен на работу, и опять на кухню. Вообще-то ему было все равно где работать, поскольку уже одна мысль о любом нудном физическом труде одинаково вгоняла его в тоску, но возвращение на кухню ещё и угрожало повторными экзекуциями из-за возможных новых ссор с поваром, ведь раз уж они не поладили с самого начала, то и впредь добра не жди, - уныло размышлял мальчик, медленно, словно через силу ступая по каменным плитам нижней галереи жилых помещений обители. Но выбора ему никто не предлагал, и, как ни замедлял он шаг от колонны к колонне, что поддерживали крышу галереи, как ни цеплялся глазами за цветущие кусты барбариса, окаймлявшие внутренний дворик, все равно в итоге оказался в распахнутых настежь дверях монастырской кухни.

Повар был занят возле очага, он колдовал над большим котлом, от которого валом валил пар, наполняя кухню сладковатым ароматом чечевицы. Войдя внутрь, Лантберт тихонько уселся возле дверей.

- А, явился, - тут же недовольно заметил повар, - где ты пропадаешь? До лечебницы два шага, а я тебя все утро жду.

Не слыша никакого ответа, повар оторвал взгляд от похлебки и глянул на мальчика — тот сидел у дверей, задумчиво созерцая темный закоптелый потолок.

«Этот негодяй и святого с ума сведет!» - подумал брат Иов.

- Лантберт! Поднимайся, бери нож и чисти сельдь! - прикрикнул он на мальчишку, указав на замасленный бочонок возле стола.

- Но я даже не знаю, как это делать, - равнодушно заметил мальчик, не двигаясь с места.

- Там и знать нечего, - отрезал повар, так сверкнув глазами, что Лантберт предпочел все же послушаться.

Выбрав один из ножей, он покрутил его в руках и, примерившись, запустил орудие своего труда через всю кухню. Лезвие со стуком вошло в крышку селедочной бочки.

- Закончишь здесь, займешься выгребной ямой, - сказал повар, не поворачивая головы.

Потянулась череда беспросветных, безотрадных дней.

Наступил Петров пост.

Как-то в один из постных дней, в послеобеденное время, Лантберт отдыхал, лежа в траве на заднем дворе за кухней. Над головой шелестела листва тополей, а над ней, высоко в небе сияло солнце. Лантберт пытался посмотреть на него, не щурясь, но ничего не получалось — в глазах шли радужные круги и веки смыкались сами собой. Потом он заметил в далекой синеве птицу, которая парила некоторое время в воздухе, и вдруг камнем устремилась вниз, за приглянувшейся добычей. На небо, тем временем, налетели легкие паутинки облаков.

Вдруг мальчик вспомнил, что с тех пор, как он живет в монастыре, он больше не видел по ночам тот тоскливый, выматывающий душу сон, что в течение нескольких лет после смерти матери часто мучил его. «Вот как ты легко все решила за меня, дорогая матушка, - с упреком обратился он к ней, - значит это не отец с мачехой, а ты упрятала меня сюда. Теперь ты можешь не волноваться за меня, ведь я спрятан от всего мира за этими толстыми, высокими стенами. Ты спрятала меня от жизни? от того, ради чего сама породила на свет? Это несправедливо! - так мысленно разговаривал Лантберт с покойной матерью, наблюдая за перемещением по небу облаков, быстро гонимых ветром.

Плеск вылитых неподалеку от него помоев (хотя выгребная яма была в другой стороне), брызги от которых попали ему на одежду, вернул его к действительности. Он подскочил на ноги, желая во что бы то ни стало проучить наглеца и остолбенел, увидев перед собой своего друга Леона.

«Я спасен» - молнией мелькнуло у него в голове.

- Ну куда ты льешь, дуралей! - сказал проходивший мимо брат Антоний, - ты, как я вижу вовсе не так уж умен и ловок, как рекомендовал тебя твой нищий хозяин! - увидев, что Лантберт не собирается нападать на недотепу, келарь удалился — дел у него всегда было невпроворот, да ещё присматривай за этим неблагонадежным мальчишкой.

Проводив его взглядами, мальчики радостно переглянулись.

- Что ты здесь делаешь?

- Тебя из беды вытаскиваю.

- Поговорим ночью, в исповедальне.

Перебросившись вполголоса этими несколькими словами, они разошлись в разные стороны.

Когда ночью, убедившись, что за ним никто не следит, Лантберт пробрался в храм и, беззвучно и быстро, как тень, юркнул в маленькую комнату для исповедей, Леон был уже там, рядом с ним на скамье мерцал маленький светильник, который он прихватил с собой.
Только сейчас мальчики смогли поприветствовать друг друга, не скрывая радости. Им казалось, что они не виделись уже много лет, а может и целую вечность.

- Как ты оказался в монастыре?

- Я теперь в прислужниках в здешней гостинице, - отвечал Леон, - уговорил Гийома приехать сюда и оставить меня здесь как оплату за ночлег. Мы сбежим отсюда.

- Я уже не раз пытался это сделать.

- Ты не мог убежать, потому что совсем не знаешь местности. Гийом ждет нас в Сансе, это примерно два дня пути отсюда, я знаю дорогу.

- Санс? Это маленький замшелый городишка на северной окраине Бургундии? Далеко же меня зашвырнули...

- Тебе подсыпали снотворное в вино.

- Теперь все понятно... Вот, насчет вина! Они здесь все не дураки надраться до положения риз, особенно по праздникам, это нам на руку. Подождем Петра и Павла, когда будет удобный момент я дам тебе знать.

Они расстались, чтобы дождаться решающего дня.

По прошествии недели в монастыре праздновали день святых апостолов Петра и Павла. Уже с самого утра к монастырю потянулись вереницы паломников за праздничным причастием и на поклон святым мощам, выставлявшимся по праздникам в храме.

В полдень началась праздничная литургия. Отец Вала, облаченный в длинную белую тунику, поверх которой была надета накидка из золотой парчи, с вышитым на ней крестом, под пение певчих подошел к алтарю и, благословив всех присутствующих, приступил к служению мессы.

В то время ещё не принято было сидеть во время церковной службы, поэтому храм был переполнен теснящимися, толкающимися людьми. Лантберт стоял неподалеку от алтаря, рядом с братом Антонием и старательно репетировал роль послушника, добросовестно распевая молитвы, то и дело воздевая руки и вознося глаза к распятию на стене за алтарем.

Он искренне воздал хвалы Богу, когда под всеобщее исполнение Кредо, алтарники вынесли все необходимое для причастия — завершающей части праздничной службы, и ещё более искренне, когда, причастив всех желающих, аббат, после торжественной проповеди, произнес: «Идите, месса окончена».

Народ повалил на двор, чтобы принять участие в праздничном крестном ходе. Некоторое время все ждали аббата, которому необходимо было сменить одеяние. И вот, под одобрительный гул, настоятель появился вновь и паства, распевая гимны, двинулась из ворот.

Лантберт участвовал в процессии вместе со всеми. Сколько ни наблюдал за ним недоверчивый брат Антоний, он так и не заметил в поведении мальчика ни намека на мысли о побеге, напротив, Лантберт был так увлечен крестным ходом, что келарь совсем уверился, что его подопечный наконец-то смирился со своей участью и готов стать примерным послушником.

После процессии пришло время угощения, и к вечеру в монастыре не осталось ни одного человека, обделенного вкусной едой или обнесенного добрым вином.

- Лантберт, ну как, ты все ещё собираешься сбежать от нас? - спросил повеселевший брат Антоний, встретив мальчика во дворе, по дороге в келарскую.

- Как раз сегодня собираюсь это сделать, если будет на то воля Божья, - усмехнулся Лантберт в ответ.

Эта шутка очень рассмешила келаря, он расхохотался и, одобрительно потрепав мальчика за плечо, отправился спать.
 
Мальчик шел на двор гостиницы, где его ждал Леон. Поодаль друг от друга они направились к воротам.

Лантберт остановился за одной из колонн галереи, ведущей к храму, Леон, чуть подальше за другой. Заняв таким образом удобную позицию, они стали наблюдать за привратниками.

Ворота караулили трое, правда, один из них спал, но двое тихо переговаривались между собой, лениво развалившись под стенами сторожки перед разведенным костром.

Мальчики переглянулись. Лантберт покачал головой, Леон показал на себя и на стражу, как бы говоря, что справится с этим. Он вытащил из рукава кинжал, который стащил у одного из гостей, спящих вповалку на полу в гостинице, и резанул по руке. Дождавшись когда набежит достаточно крови, он измазал ею лицо. Через несколько мгновений перед привратниками предстал окровавленный и перепуганный мальчишка-слуга из гостиницы. Боль в руке помогла ему убедительно сыграть свою роль.

- Сеньоры привратники, - жалобно запричитал он срывающимся голосом, - там в гостинице... разбойники.. они грабят и убивают всех подряд...

Привратники вскочили как ошпаренные, похватали свои топоры и кинулись в сторону гостиницы.

Как только они скрылись из виду мальчики подскочили к воротам. Времени было мало. Лантберт принялся отпирать засов, а Леон подпорки.

- Эй, вы что там делаете, - услышали они вдруг.

Леон вздрогнул и обернулся, третий охранник проснулся и смотрел на него мутным взглядом.

- Открывай! -  скомандовал Лантберт.

Не дождавшись ответа, привратник снова упал носом в свой плащ и захрапел.
Ворота открылись, мальчики со всех ног бросились в сторону леса и скрылись среди деревьев.

- Стой, Лантберт! - вдруг остановился Леон.

- Да что с тобой! - нетерпеливо ответил Лантберт, тоже остановившись и прислушиваясь, не слышно ли погони, - «Вот ведь нашел время!» - с досадой подумал он.

Леон подбежал к раскидистому дереву со сломанными нижними ветками, и раскидав ворох ветвей, извлек из-под дерева два меча, один из которых отдал другу.

- Возьми свой меч, - сказал он.

Они бежали всю ночь. Ближе к утру, спрятавшись в густые заросли ежевики, они заснули. Вдруг, Лантберт проснулся — в лесу явственно слышался галоп лошадей. Разбудив друга, мальчик вытащил из ножен меч, чтобы суметь защититься, если будет обнаружен. Леон сделал то же самое.

Двое всадников показались на поляне и остановились неподалеку от кустов, где прятались мальчики.

- Дьявол их забери! Эти свиньи слишком далеко убежали, я же говорил надо было сразу ловить, а ты — куда они от нас денутся! - раздраженно сказал один.

- Клянусь спасением своей души, если только мы их поймаем, того лживого ублюдка я самолично изрублю на куски! - отвечал второй.

Привратники пришпорили лошадей и ускакали.

После дня и ночи пути, на утро мальчики были в Сансе. Они нашли дом, где их ждал Гийом, который накормил их и дал новую одежду. Переждав несколько дней, Лантберт и его друг собрались в путь.

- Куда же ты теперь пойдешь, Лантберт? - спросил Гийом.

- Отправлюсь на службу, как и собирался, - уверенно ответил тот.

- К государю Людовику?

- Нет, - усмехнулся Лантберт, вспомнив разговор отца с приятелями, - я буду служить королю Лотарю.