Рассказ И смех, и грех!

И смех, и грех!

- Ну, пропустите же меня, пропустите, - каркающе кричала Хавроненко, нагло расталкивая всех, кто пытался про-тиснуться в автобус, следующий утром в час пик на тракторный завод. Десятки лет несчастные тракторостроители штурмо-вали по утрам и вечерам вожделенный транспорт.
- Мне тоже надо ехать, - попыталась оправдаться женщина, оказавшаяся впереди и, не уступая Хавроненко, упорно вдавливала впереди стоящих коллег в лоно трещащего по швам, дряхлого, криво стоящего автобуса. Пыхтя, она, наконец, вскарабкалась на первую ступеньку – это уже победа! Сейчас закрывающаяся дверь вдавит её в салон и четыре остановки она, худо-бедно, тяжесть  навалившейся толпы сдюжит.
Но не тут-то было! Разгневанная Хавроненко, никогда и ни при каких обстоятельствах своего не упускавшая (что стоило в неудовольствии к своему робкому по натуре начальнику огреть его по голове чайником, или с безумно-победным взором горящих очей отвалить нерадивому коллеге хлесткую пощечину!..), схватила женщину за шиворот и выкинула из автобуса, быстренько заняв её место. Но не на ту напала. В свою очередь, потенциальная пассажирка рванула Хавроненко со ступеньки, но та держалась цепко. Тогда женщина поднажала и, вдавив Хавроненко на вторую ступеньку, заняла первую – вожделенную. Заветная ступень даром не далась, смачная оплеуха от Хавроненко оказалась роковой. Боксерский удар по Хаврониной физиономии вызвал у той шок – тетя оказалась не робкого десятка, да и силушкой бог не обидел. Дверь вдавила противоборствующих в автобус. Не уступая, они, в жуткой давке, продолжали недипломатично наносить друг другу крепкие тумаки. В выигрыше была Хавроненко: она стояла ступенькой выше, и поэтому ей легче было наносить удары по голове и носу неприятеля. Наконец, на следующей остановке дверь автобуса открылась, и воинствующие особы вывалились на асфальт, не прекращая битву. Затем, толкаясь, вскарабкались на первую ступеньку, с усилием раздвигая створки двери. И случилось чудо: Хавроненко проиграла, вновь выпав из автобуса от толчка ее более сильной соседки. С расквашенным носом, никогда, ни от кого не получавшая отпора, она с позором уступила, одиноко размазывая злые слёзы на остановке…
1983 г.