У меня была собака

У меня была собака.

Тимку сбила машина, насмерть. Черный, лохматый, милый песик неизвестной породы, погиб под колесами, едва исполнился ему год.  Сыновья собрали мальчишек со всего двора, устроили ему пышные похороны,  закопав в поле под одинокой сосной. Посидели, поплакали и разошлись. 
Прошло немного времени и однажды мы поехали в город, на вещевой рынок.  В сутолоке и суете прошли по торговым рядам. У выхода стояла женщина, держа на руках щенка боксера. Жена потянулась к нему, что бы приласкать, сыновья следом. Окружили, стали гладить. Щенок был милый, трогательно зевал,  весь в складочку.  Дети смотрели на меня умоляюще. Пожалел, купил. Привезли домой. Милый щенок, веселый, ласковый. Детям радость, жене умиление. Покойный Тимка с самого мала терпел, пока на улицу не вынесешь. А этот поливал все и вся, терпеть совсем не мог. Раздражать стал. Пока с третьего этажа вниз спустится, всю лестницу зальет.  Стал подрастать, но мочился как и раньше, с верхней ступеньки третьего этажа, до нижней. Только подъезд мыть успевали. Злило меня это очень сильно. А тут еще старший, Алешка, пошел с ним гулять, а он возьми и под машину угоди. Жаль не насмерть. Заднюю лапу пополам переломал. Алешка домой с ним прибежал, бледный, испуганный, а у того лапа на шкуре болтается. Повезли в город. Ветеринар знакомый глянул, говорит либо лапу ампутировать, либо усыплять. Думали усыплять, ну что за собака на трех лапах.  Собака на полу лежит, я рядом сижу, задумался. Чувствую, он мне руку лижет. Ах, ты думаю, беда не беда. Нашел в городе профессора - травматолога, который на операциях собакам подрабатывал, договорился, привез на операцию. Все как у людей, операционная сестра, анестезиолог. В общем,  лапку доктор сложил, поставил аппарат Елизарова.  А до дома из города еще часа полтора ехать. Доктор говорит, мол,  наркоз еще действует, спать по дороге не давайте, а то уснет навеки. Едем, останавливаемся, будим, дальше едем. Что бы быстрее было, я скорость превышаю. Гаишники остановили. Хотели оштрафовать, посмотрели, сжалились и отпустили с миром.  Домой, на третий этаж, на носилках занесли, которые я специально для него смастерил.
Через месяц аппарат с лапы сняли, все срослось нормально. И начались будни. Вымахал, эдакий боксер - переросток, здоровый как конь. Дети поиграли, покувыркались и забыли. Жена с ним не справляется. Выходит, гулять-то мне с ним.
И так 10 лет, утром и вечером, в любую погоду, в любом состоянии. Дома он меня сильно раздражал. Особенно когда ел. Чавкал хуже свиньи, а я терпеть этого не могу. И каждый вечер, я спать, он жрать. Убил бы, честное слово.  Гулять с ним пойду, так он убегать начал. Зову, зову, а он такой рысцой подленькой, уши прижмет, и ищи свищи. Но всегда возвращался, прямо домой. Еще и в дверь царапал. Бывало и ночью. А сам весь в падали какой-то вываляется и с этой вонью домой бежит. За что был бит неоднократно, но привычке своей изменять не спешил. После одной из таких прогулок член у него опух неимоверно. Повез к ветеринару, тот говорит, гонорея у него. Я и не слыхал о таком, а тут на тебе. Сделали укол какой-то, вроде прошло.   Он еще и вонять стал тошнотворно, не знаю отчего, но в комнату не зайти. Говорю я жене:-достал он уже, давай усыпим, неизвестно чем он еще болеть может, а дома дети.
Поехал к ветеринару, дай говорю яду собаку усыпить. Тот дал яду крысиного. Подмешай, говорит, побольше, нормально будет. Я домой приехал, в миску с едой подмешал, он съел. Сидим, ждем, когда начнется. Дети в школе. Часы проходят, а он хоть бы хны. Взял бутылочку с ядом, на этикетке написано, что яд действует медленно, постепенно угнетая ЦНС (центральную нервную систему). И непонятно, сколько же этот яд его ЦНС угнетать будет.
Думаю, вывезу его на дачу, пусть там издыхает. Ненавидел его уже.
Дача в деревне, по соседству с нашим поселком. Пустая деревня, никто не живет. В чужом амбаре много тюков старого сена сложено. Амбар покосившийся, разваливается, но крыша есть. Из тюков сена сложил я ему теплую будку прямо там, в амбаре. Сверху вместо крыши ватное одеяло положил, чтобы не замерз, дело-то зимой было.  Внутрь тоже одеяло постелил, их старых много у нас завалялось. На следующий день приехал к нему, а он встречает, живой, только вялый какой-то. Я покормил его, и назад поехал. Вечером опять покормил. На следующий день с детьми к нему приехали, проведать. Детям сказали, что заразился он какой-то опасной болячкой, нельзя дома держать.  Опять покормили, погуляли с ним.
 Приехал я назад, говорю жене: 
- видимо этот яд на собак не действует, давай вернем его домой, да лечить будем, жалко.
На следующий день я только после работы смог к нему приехать. Ехал с легкой душой, думал, заберу домой, вылечу. Приехал в деревню, уже смеркалось. Окликнул его, не выходит. Пошел на дачу, взял керосиновый фонарь «Летучая мышь». Зашел в амбар, заглянул в будку, нет его, стал вокруг искать, в дальнем углу еще тюки с сеном лежали, развороченные. А он на сене лежит, мордой в солому зарылся. Я подошел, потрогал, а он уже коченеть начал.
Селя рядом, положил его морду себе на колени, а к горлу комок подступил. За стенами амбара  метель начиналась, ветер гулял под крышей, снег шуршал по старым бревнам и больше ни звука в мире. А я сидел на куче сена, в свете керосиновой лампы, гладил свою собаку и плакал.
В памяти всплывали годы, которые мы прожили с ним вместе. Все плохое куда-то улетучилось, осталось только хорошее. И этого хорошего, оказывается, было так много! Столько было связано с детьми, ведь росли они и он рос с ними рядом. Гулять они с ним не хотели, но любили его. И его каждодневное чавканье уже совсем иначе слышалось. И как он, сидя перед музыкальным центром, пел песни, и как пытался все время меня мамой назвать. И как встречал всегда с такой радостью у порога. И как в походы ходили. За что же тогда я его ненавидел?
Домой вернулся ни с чем. По дороге купил бутылку водки и здорово напился. А потом по привычке взял поводок и пошел через дорогу на луг, где обычно гулял с ним. И там все ходил, все звал его шепотом. Сел в снег и долго сидел, пока не замерз. Утром, перед тем как ехать на работу, заехал в деревню, положил его на кусок полиэтиленовой пленки и потащил через поле, в лес  хоронить. Снег глубокий был, пока дотащил, совсем из сил выбился.  Закопал его в сосновом молодняке, на горке.
На работу приехал в ужасном виде, закрылся в своем кабинете и весь день носа не казал. К концу рабочего дня немного отлегло. Пообщался с коллегами напоследок, сел в машину, завел двигатель и покатил домой по заснеженной дороге. Дома ждали, там тепло и уютно, хорошо и спокойно, все как всегда. Вот только собаки у меня уже не было.