Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 3, 4

                III 

    Оглядевшись по сторонам, Валя приглушённо спросила:
   – Ну что? На вокзал? Где он? Куда топать?
    Едва сдерживая негодование, я резко фыркнул:
   – Да ты что? В своём уме? Какой вокзал?.. Это первое место, где тебя будут искать. И вообще. Общественный транспорт исключается. Там нас в три секунды накроют.
   – А… Тогда как… Куда деваться-то? – растерялась блондинка.
   – Пошли на площадь! – решительно заявил я. – Там всегда бомбилы торчат. Может, договоримся.
    Выбрав тачку с тонированными стёклами, я тихонько постучал в окошко. Оно плавно опустилось. В проёме нарисовалась заспанная физиономия водилы.
   – Шеф, до Славска подкинешь? – небрежно процедил я.
   – Чё-ё? Куда-а? – удивлённо пропел тот осипшим голосом.
    Я повторил просьбу.
   – Блин, совсем офигели, – помотал головой парень. – Может, ещё в Крым доставить? А?.. До Славска полдня надо херачить. Через два парома. Да ещё по объездной. А потом обратно. Не-е. Туда я не ездок.
   – Ладно. А куда ездок?
   – До райцентра могу. Оттуда до Славска сто писят кэ мэ. Как-нибудь докарячитесь.
    Я нерешительно почесал в затылке, прикидывая все «за» и «против». Шофёр, пытаясь не упустить клиента, добавил:
   – Отсюда вас никто до Славска не повезёт. Гарантирую. Можешь проверить. В райцентр, и то не каждый согласится.
   – Ну, хорошо, – кивнул я. – Поехали в этот долбанный райцентр. К обеду там будем?
   – Должны…
    Сговорившись о цене, мы с Валентиной сели на заднее сидение. Мягко заурчав, вишнёвый «Пежо» плавно покатил на загородное шоссе…
  …В половине одиннадцатого в придорожном буфете райцентра нам подали занюхано-пережареные котлетки с макаронами. За неимением лучшего пришлось проглотить и эту мерзость. Просто есть очень хотелось. Кое-как насытившись и прикупив в дорогу пирожков с минералкой, мы вышли на поиски нового передвижного средства. Промыкавшись около часу, с трудом уговорили одного ханыгу довезти нас до пригородов Славска на его залрипанной и полуживой «шестёрке».
    С горем пополам добрались до назначенного места. И тут Валя неожиданно встрепенулась.
   – Ой! А домой, наверное, не надо ехать, – взволнованно прошептала она мне на ухо. – Там тоже могут уже поджидать. Сыщики. В засаде.
    Досадливо крякнув, я расплатился с ханыгой и увёл смущённую спутницу в ближайшую рощу. Подальше от любопытных глаз.
   – Вовремя ты спохватилась, – устало изрёк я, вытирая взмокший лоб. – У тебя на хате нас бы реально повязали. Как голубков. Без шума и пыли.
    Попив водички и растерянно поозиравшись по сторонам, я тихо спросил:
   – Какие будут директивы? Есть соображения?
   – Кажется, есть, – виновато опустила глаза моя беглянка. – Только не знаю, получится ли.
   – Говори.
   – У меня есть родная сестра. Старшая. Она с семьёй живёт в посёлке Шапкино. В своём доме. Отсюда будет километров сорок. Если только к ней податься. Хотя бы на время.
   – Ясно. Надо подумать.
    Обмозговав ситуацию, я поинтересовался:
   – А как добраться до этого Шапкина?
   – Ну… По всякому можно. Автобус два раза в день ходит. Утром и вечером. Чаще всего люди на попутках ездят. Только для этого нужно выйти на Треньковское шоссе.
   – Это далеко?
   – Да нет, не очень. Пешочком за час добредём.
   – Пошли!..
 …На крытом молоковозе с прицепом, заставленным пустыми бидонами, дотряслись наконец и до злополучного Шапкина. День неумолимо клонился к благодатному майскому вечеру. Чтобы отдышаться и выработать дальней план действий, мы с Валей удалились в прибрежные заросли ивняка, облепившие заросшую осокой небольшую живописную речушку. Отсюда поселковые домишки неплохо просматривались на заднем плане.
   – Значит, так. Слушай меня внимательно, – начала наставлять меня напарница. – В дом сестры мне соваться пока небезопасно. Поэтому для начала тебе, Егор, придётся сходить на разведку.
   – Согласен.
   – Сестру зовут Полиной. Мужа её – Андреем. Сынишка у них – Серёжка. Запомнил?
   – Не вопрос.
   – Если по сельскому бродвею пойдёшь направо, то отсчитай четыре дома по правую руку. Дом номер тридцать два. Разнюхай там всё потихоньку. Представься приезжим. Мол, ищу однокурсника такого-то. А дальше действуй по обстановке. Говорить, конечно, лучше с сестрой. Она быстрее всё поймёт. Если в доме тихо, без слежки, то повесьте на забор белую тряпку. Любую. Это будет знак для меня. Я увижу и огородами приду к задним сараям. Ждите. А сам во дворе особо не светись. Постарайся сразу в дом зайти, чтобы соседи не видели.
   – Понял.
   – Да, вот ещё что. Меня на самом деле Светой зовут. Сестра Веткой называет, как и родители. Так и скажешь – дескать, привет вам от Веточки. Тогда всё быстро сработает. Сечёшь?
   – Оф кос.
   – Ну… Ступай с Богом, Егорка. Удачи тебе. Если почувствуешь какую-то опасность, незаметно возвращайся обратно. Сюда, на это место. Я буду ждать и следить в оба. Давай!
   – Пока!..
    Продравшись сквозь ивняк, я, отряхнувшись, бодро вышел на центральную улицу посёлка и стал всматриваться в номера домов. Ага! Вот и № 32. Во дворе никого. Однако, когда я открыл калитку, с крыльца спустилась молодая женщина, держа под мышкой тазик с мокрым бельём. Внешне она имела некое сходство со Светланой, но волосы её были чуть темнее.
   – Вам кого? – без особого удивления взглянула она на меня, заметив, что я пытаюсь пересечь линию забора.
    Пришлось натужно улыбнуться, чтобы придать лицу доброжелательное выражение:
   – Здравствуйте!
   – Добрый вечер, – невозмутимо ответила хозяйка.
    Я подошёл ближе и, не мудрствуя лукаво, приглушённо спросил:
   – Вас Полиной зовут?
   – Да…
   – А я Егор.
    Женщина молча кивнула.
   – У вас тут вокруг дома никакие подозрительные личности не крутились? Ни о чём не расспрашивали?
   – Да нет вроде. А что такое? Вы сами-то кто? – в глазах Полины нарисовалась тревожная заинтересованность.
   – Тогда вот что, – ещё тише произнёс я. – Вам огромный привет от Веточки. От сестрёнки вашей.
   – О, Господи! – женщина едва не выронила тазик из рук. – Где она? Что с ней?
   – Не так громко! – сделал я упреждающий жест рукой. – С ней всё в порядке. Она неподалёку… Я могу в дом пройти? Там всё объясню.
   – Ну… Давайте… Проходите… – растерянно пробормотала Полина, уводя меня под крышу одноэтажного кирпичного здания.
   – Не беспокойтесь. Со Светой всё хорошо. Можно сказать – отлично. Она хочет увидеться с вами, – попытался я максимально расположить хозяйку к себе. 
   – А почему сразу не зашла? – побледнела Полина. – Она что-то натворила? Её милиция ищет? Да?.. Или бандиты какие?
   – Вы знаете. Для начала успокойтесь. Ничего страшного не произошло. А во-вторых, пусть она сама обо всём вам расскажет. Ей только сигнал нужно подать. Повесьте любую белую тряпку на забор. И она придёт.
   – Ой, кошмар! Страсти-то какие! – всплеснула руками молодая женщина. – Прям как в боевике… криминальном… А меня на улице не застрелят?
   – Ну, детский сад! – усмехнувшись, помотал я головой. – Да не волнуйтесь вы так. Никакой стрельбы не будет. Вешайте материю на изгородь и… ждите.
  …Светланы не было минут двадцать. Мы уже начали встревоженно переглядываться с Полиной. Наконец в кустах смородины замелькала знакомая футболка и светло-русая голова. Сестра не выдержала и выскочила навстречу.
   – Ветка! Веточка моя! – залилась она слезами и обняла девушку. – Сестричка моя родная. Похудела-то как. Что ж ты так долго пропадала, Ветулька?
    Света тоже пустила горючую слезу, но быстро взяла себя в руки. Расцеловав родственницу, она вполголоса ответила:
   – Я, Полюш, постоянно звонила в Славск. Так что мама с папой в курсе.
   – Да, они мне передавали, – шмыгнула носом сестра. – Ну, пошли в дом. Идём!
    После нескольких незначительных фраз Ветка перешла в «контрнаступление». Понизив голос до интригующего шёпота, она заинтересованного взглянула на хозяйку.
   – Уже, значит, на третьем? Поздравляю! Родители-то знают?
   – Ой! Ничего от тебя не скроешь, – смутилась и покраснела Полина, тоже переходя на полушёпот. – Я пока никому не говорила…
   – Напрасно. У тебя всё в порядке, поверь. Только пей побольше соков. Лучше всего – гранатовый. И печёнку почаще ешь. Не помешает и окунь морской. А по ночам старайся спать на правом боку. Гуляй почаще на свежем воздухе. И… Привет тебе пламенный от наследницы. Если всё будет в порядке, жди её в гости к середине декабря.
   – Да ты что? – ахнула Поля. – Девочка?! Правда? Ой, как я рада! Как мне хотелось помощницу… Спасибо тебе, Ветусь, за добрые новости.
  – Не стоит, – небрежно махнула рукой Светлана и настороженно посмотрела за оконные рамы.
    Честно говоря, из этого странного женского диалога я практически ничего не понял, и мне оставалось лишь смиренно дожидаться развязки нашего визита в Шапкино. Словно уловив мои мысли, Вета приступила к «делу».
   – Полюш, а где Андрей?
   – На работе, в городе. На двое суток заступил.
   – А Серёнька?
   – На улице где-то с мальчишками бегает.
   – Это хорошо. Чем меньше свидетелей, тем лучше.
   – Ой, Ветусик. Не пугай ты меня так! – опять побелела Полина. – Что за тайны? Ты от кого-то скрываешься? Что-то серьёзное сотворила?
   – Если правильно, то со мной сотворили. Но… Я потом тебе обо всём поведаю. Подробно. А сейчас… Сейчас нам с Егором надо умыться с дороги, перекусить чего-нибудь и спрятаться. Желательно не в доме. А где-нибудь на задворках, в сараях. И чем быстрее, тем лучше. Не бойся, Полин, это ненадолго. Завтра я найду другое место. Более надёжное.
   – Да я что? – пожала плечами сестра. – Как скажешь. Я тебя поняла…
    Полина на секунду задумалась и прикусила нижнюю губу.
   – Вот что, Веточка. За неимением, как говорится, лучшего. Андрей курятник тут взялся расширять. Там за перегородкой новая пристройка теперь у нас. Тёплая, светлая, удобная. Скоро новоселье для курей справим. Вы умойтесь и идите потихоньку туда. Я принесу вам еду и матрасы с одеялами. Для подстилки стружек наберёте. Там этого добра хватает. Ступайте, пока Серёжка с улицы не прибежал.
   – Ну… В принципе, подходяще… – зарделась Света. – Спасибо, Поленька!
    Ветка поцеловала сестру в щёчку и, нагнувшись к её уху, чуть слышно шепнула: «Ты… это… Не подумай ничего такого. Егор не мой парень. Он просто помог мне добраться до вас. Вот и всё. Завтра утром он уедет.»
   – Угу, – покорно кивнула молодая женщина и лукаво усмехнулась.
    А я сделал вид, что ничего не расслышал.
  …В маленькое окошко курятника заглянула любопытная луна. Она была не совсем круглая, усечённая с одного бока, тем не менее светила добросовестно и достаточно ярко. Откуда-то доносилась беспорядочная трескотня то ли кузнечиков, то ли сверчков. Где-то за деревянной перегородкой смешно поквохтывали сонные наседки. А в противоположном углу пристройки, с головой укрывшись одеялом, мирно посапывала вконец измотанная Веточка. Провалившись поначалу в череду странных сновидений, я через некоторое время очнулся, обнаружив, что на лице беспардонно резвятся шаловливые лучики ночной спутницы влюблённых. Отвернувшись к стене и натужно зевнув, я закрыл глаза и непроизвольно переворошил в памяти прошедший день.
    Любопытная, однако, складывалась ситуация. Можно сказать – парадоксальная. Ещё сутки назад я тщетно обрывал кнопки на своём мобильнике, пытаясь наладить связь с темноволосой и ещё любимой девушкой по имени Жанна. А сейчас обретаюсь в одной сарайной пристройке с голубоглазой блондинкой по имени Света, которая вчера в это время лежала бездыханной в общей камере городского морга. Прошёл весьма насыщенный день. Бедного студента-дипломника унесло аж на триста километров от привычной обстановки. А зачем? С какого перепуга? Что меня толкнуло на необязательные и даже безрассудные подвиги? Испугался невыносимых страданий? Решил заглушить сердечно-душевную боль загородной прогулкой? Ну и как? Думаешь, получилось? Полегчало? Да ни фига подобного! Завтра с утреца потащусь обратно в обрыдлый Керосинов. Буду изворачиваться и оправдываться перед начальством паталого-анатомического отделения. Придётся придумать какую-нибудь «легенду» относительно пропажи Ветки. А что говорить? Испарился покойник? Ветром унесло? Фу, как противно. Всё противно! Бежишь глаза вытараща от проблем и переживаний. Думаешь, сумел хитроумно скрыться от них, замаскироваться. А они спокойненько поджидают тебя на финишной прямой, чтобы расплющить потом ещё сильнее. Так, наверное, у алкашей бывает. Выпив бутылку, они полагают, что в подобном состоянии им теперь можно находиться вечно. Но приходит злополучное утро и… Хоть глаза не открывай. Ехидно ухмыляется рядышком пресловутый абстинентный синдром, готовый на любые ухищрения, чтобы превратить тебя в безмозглое животное или растение без корневищ. Да, Егорка, верно говорят – выше своей попы не подпрыгнешь. И от себя никуда не убежишь. Одни только иллюзии. А мобильник как молчал целые сутки, так и молчит. И всё ему фиолетово…
    Неожиданоо я увидел вокруг себя огромное поле, до горизонта засеянное рожью. Пошёл в одну сторону – сплошные колосья. В другую – то же самое. Поскитавшись так некоторое время, я окончательно выбился из сил и упал на спину. Попробовал кричать, но не тут-то было. Из горла одно шипение вырывается, будто его забили сорной травой. Хотел было заплакать от отчаяния, но внезапно почувствовал чьё-то удивительно приятное прикосновение ко лбу и щекам. Потом – к подбородку и носу. И вот уже мягкой тёплой волной накрыло мои глаза и губы. Дыхание перехватило. Я дёрнулся и… С трудом продрал отяжелевшие веки.
    В полусумраке курятника едва различил чьё-то безмолвное присутствие. Приподнявшись на локтях, очень близко от себя увидел обрамлённое светлыми волосами счастливое лицо Веты. Глаза у неё были не серые и не голубые. И даже не синие. Они светились изнутри какой-то лилово-лазурной палитрой. Одетая в спортивный костюм, девушка сидела рядом на коленях и тихо бормотала что-то, осыпая мой фэйс поцелуями. Заметив, что я проснулся, она обрадованно, но робко прижалась к покрытой опилками  груди. Мои руки невольно скрестились у Светланы за спиной.
   – Милый мой, славный мальчик! – ласково прошептала она. – Как я тебе благодарна! Ты даже не представляешь, от каких мук ты меня спас. Может, от самой смерти. Хотя я и так была уже мёртвой…
   – Как ты сейчас себя чувствуешь? – в который раз задал я не совсем уместный вопрос.
   – Вполне сносно, – улыбнулась Ветка. – Минут десять назад проснулась и услышала, как ты стонешь. Громко так. Я испугалась, подумала, что тебе плохо. Кинулась помогать. А оказалось, что ты просто видел во сне что-то дурное. Так? Вот и метался, мой бедненький. Посмотрев на тебя и потрогав лоб, у меня под сердцем всколыхнулось вдруг что-то такое тёплое, доброе, нежное…
    Я сконфуженно взглянул в озабоченные глаза девчонки и, позабыв обо всём на свете, прильнул к её тёплым, розовато-припухлым губам. Вета обняла меня ещё сильнее и замерла в продолжительном ответном поцелуе. Всё моё существо, до самой последней молекулы, мгновенно пронзила такая озабоченно-трепетная жалость к этому хрупкому, мягкому, светлому человечку, что я напрочь забыл в эти секунды и о Жанне, и о возвращении в Керосинов, и о предстоящей защите диплома. А Светку, похоже, накрыла такая же эмоционально-нежная волна, только на фоне благодарности к своему «спасителю». Не помню, сколько мы пробыли в подобном состоянии, но за перегородкой внезапно хлопнул крыльями и задорно кукарекнул петух. Губы наши невольно разомкнулись. Мы, не сговариваясь, приглушённо рассмеялись.
   – Ты прости меня, Егорчик, – виновато вздохнула девушка. – Я вчера отключилась моментально. И о многом тебя не расспросила. Скажи хоть, где ты живёшь? Телефон, адрес…
   – Пароли, явки… – шутливо подхватил я. – Ладно, записывай.
   – Ой, а на чём? У меня ни бумаги, ни ручки.
    Я внимательно осмотрелся по сторонам.
   – Там, на верстаке, огрызок карандаша лежал. И обрезок доски. Тащи сюда!   
    Вета быстро выполнила просьбу. Я продиктовал ей номер своего сотового, домашний телефон и адрес. Даже адрес студенческой общаги и телефон на вахте.
   – А ты разве не в Керосинове обитаешь? – удивилась спутница.
   – Нет, я из Богомоловска. Но учусь в Керосиновском универе. На факультете менеджмента. В июне буду защищаться. А в морге подрабатываю. Только пора завязывать с этим. Надо за учёбу браться.
    Ветка, вздохнув, по-детски пожала плечами.
   – Ну, а мне и хвастаться нечем. Ни паспорта, ни мобильного, ни студенческого билета на руках. Придётся всё восстанавливать. Только сначала нужно у надёжных подружек отсидеться. Переждать «волну». А уж потом…
   – И всё же, Свет. Что у тебя произошло с этим Антоновым? Может, я смогу чем-то помочь?
    Девушка вздрогнула и приложила палец к губам.
   – Тс-с… Потом всё узнаешь. Я думаю, что мы непременно встретимся. Таких героев, как ты, не забывают. У нас ещё будет время поговорить. А пока могу назвать лишь свои исходные данные. Родникова Светлана Алексеевна. Студентка третьего курса полиграфического института в Славске. Там и живу с родителями. Но домашний адрес и телефон, извини, пока не называю. В целях конспирации.
   – Не доверяешь, да? – уязвлено скривился я.
   – Не в этом дело! Просто можешь случайно проболтаться. Или не случайно. Под пытками, к примеру. В ментовке. Или ещё где.
   – Считаешь, что до этого может дойти?
   – Я стараюсь прежде всего не исключать любых ситуаций. И, конечно, надеюсь, что нашу общую тайну ты никому не выдашь. Ни при каких условиях.
   – Можешь не сомневаться.
   – А в остальном… Не обижайся, Жорж, но ты и так уже слишком много узнал. Просто я поверила в тебя и открылась. Кому-то другому…
    Перебив беглянку на полуслове, в дверь курятника осторожно постучали. Мы оба вздрогнули. Первой пришла в себя Ветка.
   – Это, наверно, сестра, – сообразила она и побежала отпирать запор.
    В пристройку действительно зашла Полина.
   – Простите, ребятки! Может, я не вовремя? – смущённо пробормотала она. – Но… Пришла сказать, что до отхода автобуса осталось полчаса.
    Я покорно вздохнул, отряхнулся, причесался, застегнул пуговицы на рубашке. Веточка взяла меня под руку и отвела в дальний конец пристройки. Неловко обхватив за плечи, она прижалась ко мне и взволнованно прошептала на ухо:
   – Не переживай, Егорушка! Мы обязательно ещё встретимся. Обещаю! Вот сделаю все дела и непременно дам о себе знать. Ты отличный парень! Я горжусь тобой и очень тебе благодарна. За всё! Ну… С Богом! Пока, мой котик. Удачи тебе.
    Девушка чмокнула меня в щёчку и подтолкнула к выходу. В дверях Полина протянула мне полиэтиленовый пакет:
   – Спасибо вам, Егор, за сестрёнку. Вот, возьмите. Я тут собрала кой-чего на дорожку. Проголодаетесь, поедите.
   – Ой, да что вы… – растроганно пролепетал я. – Зачем? Я бы и так… Сам…
   – Бери-бери, не стесняйся, – поддержала сестру Ветка. – Своя ноша не тянет. Зато всё домашнее.
   – Спасибо!
   – Ну, беги! – Светлана ещё раз поцеловала меня. В губы. – А то опоздаешь…
    Кивнув и помахав рукой, я вышел за ограду, растворившись среди туманных силуэтов центральной улицы посёлка. Свежий воздух придал сил и бодрости. К тому же я искренне верил, что с девочкой-Веточкой мы обязательно ещё увидимся. Больше всего на свете теперь я желал именно этого. «Мой котик, мой котик, мой котик!..» – неотступно пульсировал в голове мягкий голос девушки. Признаться, так меня ещё никто не называл. Никогда.

                IV 

    До Керосинова я добрался к вечеру. Сначала на автобусе, потом на электричке. Устав, как собака, поплёлся к общаге, чтобы как следует выспаться. Однако… Видно, не судьба. Прямо в вестибюле меня встретили двое крепких мужчин в штатском.
   – Шиков? Егор Павлович? – без долгих предисловий поинтересовались они.
   – Да, он самый, – чувствуя неладное, подтвердил я.
   – Пройдёмте с нами.
    Меня затолкали в милицейский «бобик», стоящий во дворе, и… Началась совершенно иная, другая, новая для студента жизнь. Хотя, если честно, жизнью этот жуткий период назвать сложно. Как и то, что стал я теперь не студентом, а подозреваемым.
    По правде говоря, подробно излагать всё, что произошло со мной в последующие несколько месяцев, очень тягостно, муторно, болезненно и крайне безрадостно. Я бы даже сказал – не совсем целесообразно. Ни тело, ни разум, ни душа не приемлют подобных депрессионно-стрессовых ощущений и мысленных воспоминаний. Поэтому остановлюсь лишь на самых ключевых и важных для повествования моментах.
    Итак, меня упекли в следственный изолятор. Реально «изолировав» от внешнего мира. После недолгих разборок в качестве главных аргументов для ареста вменили похищение денежных средств из госучреждения и ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей. То есть – таинственное исчезновение из городского морга трупа девушки. Если с первым пунктом всё относительно быстро разрешилось (я при помощи сердобольных родителей погасил недостающую сумму), то со вторым пунктом возникли огромные сложности.
    Достаточно сказать, что криминалисты довольно оперативно установили, что фигурирующая в деле «мёртвая девушка» странным образом «воскресла» и вместе со мной покинула здание морга. Это подтвердил и опрошенный «бомбила», который отвозил нас в райцентр. Оставалось докопаться – куда исчезла юная особа? Кто она вообще и что делала в Керосинове? На бизнесмена Антонова вышли достаточно легко, поскольку именно из его дома был доставлен труп. По словам предпринимателя, Светлана работала у него прислугой. Однажды вечером ей стало плохо, вызвали «Скорую». Но сердце внезапено остановилось. Приехавшая бригада врачей констатировала смерть. Девушку отправили в морг. А остальные проходящие по делу свидетели дружно отрицали осведомлённость о её местонахождении.         Следователь рвал и метал. Грозил впаять мне пожизненный срок за изнасилование и убийство спутницы, если я не скажу, где она. Но я молчал, как партизан, зная от сокамерников, что если нет трупа, то и нет статьи за убийство.
    За время отсидки в СИЗО по мою душу сумели заглянуть несколько персон. И прежде всего, конечно, родители. Маман каждый раз безутешно плакала, причитала и сморкалась в платочек. Отец ругал за раздолбайство, тупость и неуёмность в поступках. И всякий раз переживал за дипломный проект. По большому счёту – за учёбу в универе, которая могла накрыться медным тазом на финишной прямой. Тем не менее предки исправно снабжали меня передачками и собирали нужные бумаги для правоохранительных органов: характеристики, ходатайства, справки, выписки, прошения и т.п.
    Заглянул как-то ко мне корреспондент местной газеты. Неприятный тип, скажем прямо. Скользкий, изворотливый. Сначала надменно показал служебное удостоверение – Евгений Борисович Мышастый, журналист еженедельника «Керосиновские зори». А потом начал вкрадчиво выведывать информацию относительно Светланы Родниковой. Дескать, эта девушка является уникальной личностью, он собрал досье на неё. Оказывается, о ней писала центральная пресса в связи с её экстрасенсорными способностями. Такие люди в стране на вес золота. Если бы ему удалось поговорить с ней и опубликовать интервью в своей газете, то зелёная улица в московские журналы была б этому прощелыге открыта. И всё – в том же духе. Только сообщи, мол, о её местопребывании. Даже деньги сулил на сберкнижку положить. Десять тысяч. Смотрел я на этого жалкого репортёра и недоумевал – то ли он провокатор от ментуры, то ли чокнутый, то ли газетный маньяк, который ради жареной сенсации на Луну без скафандра полетит. В конце концов послал я вежливо этого журналиста не так далеко и досрочно прервал свидание. Лучше б пачку печенья с собой принёс, чем вынюхивать о пропавших людях сомнительные сведения. Вот уж действительно – Мышастый.
    Заходили ко мне и друзья-однокурсники. «Утешили». Сказали, что если мне дадут реальный срок, то на автомате получу достойный пинок из универа без права на восстановление. Правда, с оговоркой: всё будет зависеть от тяжести преступления, номера соответствующей уголовной статьи и времени пребывания в заключении. Обрадовали, нечего сказать…
    К сожалению, от Ветки и от Полины не было, что называется, ни слуху ни духу. Я втайне надеялся, что кто-нибудь из них осмелится добраться до Керосиновского уголовного розыска и рассказать всю правду о случившемся. Ведь никакой криминальной подоплёки там не было. Но, видимо, у девушек. Были свои мнения на этот счёт. Или они просто ни о чём не ведали.
    Вот кто очень старался, так это мой следователь. Он натурально выпрыгивал из штанов, чтобы довести начатое уголовное дело до прокуратуры. Поэтому чуть ли не каждый день устраивал бесконечные следственные эксперименты, очные ставки, перекрёстные допросы, подставы и понты. Пытался воздействовать то кнутом, то пряником. В итоге мне всё это так осточертело, что я стал с нетерпением ждать любых изменений в своей судьбе. Лишь бы не томиться в СИЗО. Уж лучше на зоне. И «следак» всё же добился своего. Судебное разбирательство было назначено на середину сентября.